Jezabel! Kiss and tell
You use your body
Just to cast your spell
And sell your story
You're just a Jezabel!
Kiss and tell
You ride the headlines like a carousel
Of fame and glory...
(Ricky Martin - Jezabel)*
Ритка серьёзно влипла, и жаль, что не влипла в очередное спонтанное расследование: было бы гораздо привычнее и понятнее. Впрочем, два трупа в морге ФЭС уже лежали. Один - "дерьмового человека и великолепного танцора", второй... слишком много в описаниях слов "бывшей" - бывшей стриптизёрши, бывшей любовницы бандита, бывшей подозреваемой. Бывшей свидетельницы. Бывшей кандидатом в мастера спорта по танцам Ангелины Романовны Добровой. Бывшей возлюбленной капитана Власовой и бывшей капитану Власовой ангелом-хранителем - успела ведь, заслонила собой от пули прямо в сердце. Не успела только получить честно заслуженное звание, пожертвовав им и своей жалкой жизнью в пользу настолько красивых офицеров полиции. Рита приходит спустя год в тот же бар, просит жестом того же улыбчивого бармена того же игристого итальянского красного, точно так же изо всех своих сил сжимает пальцами тот же кулон с синими-синими сапфирами. Рядом точно так же волнуется зеленоглазый поляк. Только теперь на плазменных экранах крутят совершенно другую запись. Ту самую запись, где Ангелина Доброва учит Лёню Субботина танцевать парную румбу - досталась по наследству из обширного архива умной девицы. Лёня краснеет до корней волос - но смотрит, предваряя словами: - Я не мог её понять, разгадать, боялся, жалел, подозревал и ненавидел в один и тот же момент. - Я не могла её понять, разгадать, опасалась и желала в тот же момент. А она подарила мне танец, после постелила в соседней комнате и закрыла дверь на задвижку. Но я точно знала, что она не убивала. ... На экране не их картавый размеренный речитатив "Ein, zwei, drei, поворот", на экране крутится повтором несложная кабацкая румба, и от одного этого факта кружится голова. Почему?.. Зачем умная стерва Доброва сохранила на этой флэшке именно эту, а не сотни и тысячи других репетиций? Может быть, для того, чтобы даже после своей смерти дать им понять что-то друг в друге? Единственно известным ей языком танца. И так ясно, кто здесь нуарная обречённая Изабель - Ангелина умела играть с текстом, с освещением, с атмосферой, с костюмами... Субботин невольно ёжится и вспоминает пустой холодный гараж ФЭС, почти как молитву, ведь не было приказа "против". Лёня вспоминал небрежно-выверенные шаги, её стройную спортивную фигуру в красной блузке с полудлинным рукавом и чёрной атласной широкой юбке. ... Он боялся, он ненавидел и подозревал слишком умную стерву ровно до тех пор, пока она не взглянула насмешливо - серо-голубые озлобленные его в её мудрые и всё понимающие её серо-зелёные и давно потухшие. Отдающие слишком коварным болотом глаза той, кому пришлось дорого заплатить хотя бы за право на жизнь и свободу. Уже после Лёня подчинится своевольной танцовщице, то шагая следом за ней, то по команде хватая за юбку... Зная, что она уже обречена и всё равно поменяет их парный танец на жутковатый венский вальс мертвецов в самый последний момент. Зная и веря, что она успеет заслонить собой любимую и разоблачить убийцу... Где-то там старлей Субботин заламывает руки убийце и нервно матерится, где-то там зеленоглазый брюнет звонит в "Скорую", где-то там страшно кричит потерявший бывшую любовницу и преданного друга Японец, всё кажется каким-то слишком нереальным и далёким, как сон, который вот-вот закончится. Только вот слишком много крови для простого сна. Слишком. А в зале всё продолжают танцевать венский вальс две пары не-живых, восславляя торжество смерти... - За Ангелину Доброву, - поднимает бокал Субботин, и это чувство объединяет их всех. - За Мастера Спорта. Бокалы наполняются красным итальянским игристым и молчанием: но здесь своевольную танцовщицу помнят и любят. Это лучше забвения.