Без одной буквы

На столе был бардак. В кучу были свалены тетради, книги, листы с набросками и рисунки. В таком кавардаке и чёрт сломил бы ногу, и казалось, что отыскать здесь нужное даже не маловероятно, а почти невозможно. Но нет — стоило обладателю этого стола приблизиться к нему, как искомое неизменно оказывалось у него. Будто какое-то особое заклятие было на этом бардаке, и только он мог преодолеть его. Владелец стола, казалось, знал его, как свои пять пальцев. Будто бардак этот был продолжением его самого, его идей и мыслей. А как бы ни были запутаны мысли, всегда можно поймать нужную, уцепиться за неё. Так было и со столом: может, и не было точного знания, но неизменно получалось уцепиться взглядом или памятью за нужную вещь. Быть может, мысли владельца были спутаны ничуть не меньше, но были также живы и подвижны. Стол был чист. Теперь он всегда был чист. Потому что она желала, чтобы бардака больше не было. Он ругался, спорил, но она была непреклонна, и в конце концов он сдался. Больше не было на его столе кипы тетрадей, книг и набросков, а рисунки она самолично разложила по папочкам. Он постепенно привык. Сначала к правилам и порядкам. Потом к пустому столу. А потом и мысли его выстроились в прямую линию, и разум, забитый тем, как надо и как должно быть, постепенно пустел, пока окончательно не утратил подвижности и живости. Тогда она оставила его, ведь он перестал быть тем мечтателем, который так полюбился ей. Полёт его мысли больше не завораживал её, и она, заскучав, ушла. Она оставила ему лишь порядки, правила и пустоту.