Копоть

       Успех – это самый главный стимул.    Неважно, в чём именно заключается работа; если человек достигает определенного положительного результата, то это воспринимается как посыл действовать дальше, продолжать в том же духе.    Лу Хань нашел стеклянный контейнер, и это заставило его чуть больше поверить в себя, несмотря на то, что, строго говоря, профессионалом в расследовании преступлений они не был.    Синильная кислота являлась очень летучим веществом, поэтому, скорее всего, к банке прилагалась и крышка, но её наверняка уже спрятали, причем, намного надежнее, чем сосуд.    Многие кислоты хранят и переносят в стеклянных контейнерах, потому что именно этот материал не вступает в реакцию с агрессивными веществами.    Убийца решил не выбрасывать банку, а спрятать её потому, что после начала пожара выйти из дома было невозможно. Так куда можно было схоронить этот сосуд быстро, да ещё и так, чтобы его не нашли, во всяком случае, сразу? Разумеется, в ту комнату, которая представляет собой настоящий лабиринт Минотавра.    Что это давало? Честно говоря, мало.    Вряд ли на банке оставались отпечатки пальцев: сейчас каждый ребенок знает о том, что такое дактилоскопия. С другой стороны, эта находка может послужить неплохим рычагом для воздействия на подозреваемых. Психологическое давление порой куда действеннее, чем научные, криминалистические методы.    Так почему бы не начать с того человека, которого журналист уже выбрал в качестве основного подследственного?    Корреспондент прошел через малую гостиную, к счастью, никого не встретив, и быстро взбежал по лестнице и остановился перед первой дверью справа. Решив войти без стука, Лу Хань коснулся дверной ручки, но вдруг замер: в помещении кто-то разговаривал.    Журналист нахмурился и, наклонившись поближе к двери, прислушался. – … И потому я решил, что тебе будет лучше это знать, – судя по низкому голосу, собеседником хозяина спальни был ЧонИн. – Да, верно, – ответил ему ЧунМён. – Ты поступил абсолютно правильно, что всё рассказал... Наверное, мы не будем ничего предпринимать; некоторые обстоятельства лучше оставить подальше от чужих глаз и ушей. – Думаю, догадался не я один, – вымолвил грузчик. – Убийца, кто бы он ни был... – Оставим это, – прервал его адвокат. – Пусть лейтенант проведет расследование, или же мы попросту подождем до приезда полиции. А тебе лучше не рассказывать никому о том, что ты узнал: это может создать определённые трудности.    Корреспондент отступил на шаг и с трудом сглотнул. О чём они говорили?    Он снова потянулся к ручке двери, но потом отдернул ладонь: не стоило вмешиваться сейчас, лучше всё обдумать, прийти к определенному выводу, а потом уже пойти на прямую конфронтацию с ними.    И Лу Хань заторопился к себе в спальню.    Прикрыв за собой дверь, он присел прямо на пол и потер лоб. Итак, что же такое узнал ЧонИн? Почему ЧунМён предлагал оставить это в тайне?    Один вывод можно было сделать со стопроцентной вероятностью: грузчик не считал старшего сына ДонХо виновным в преступлении, но личность убийцы всё ещё оставалась загадкой для смуглого молодого человека, хотя в одном он был убежден: это не адвокат.    Журналист двинул брови у переносицы. Интересно, что за деталь заставила ЧонИна исключить старшего отпрыска убитого из списка подозреваемых?    Сам грузчик вряд ли был виновником этого злодейства: он производил впечатление неглупого и спокойного человека, который не станет обсуждать содеянное, чтобы не навлечь на себя косых взглядов. Скорее, он бы просто тихо переждал опасный период, не став бы разговаривать с кем бы то ни было на опасные темы.    Значит, убийцей он не являлся, и то, что он обнаружил, не указывало на личность виновника напрямую.    Но что это могло быть?..    Корреспондент встал с пола и подошел к окну. Отодвинув портьеру, он с грустью заметил, что стекла с внешней стороны покрылись тонким слоем копоти.    Службам спасения лучше бы поторопиться, а не то тут попросту не останется никого: если системы кондиционирования полетят ко всем чертям, – а это не так уж невероятно, – то они могут задохнуться. Сам огонь не доберется до них, но тот ядовитый газ, что порождается пожаром, вполне в силах погубить всех обитателей этого вычурного поместья.    Китаец потряс головой и, опустив занавеску, отошел прочь: сейчас не время и не место унывать!    Он тяжело сел за письменный стол и, положив подбородок на переплетенные пальцы.    Итак, ЧонИн почему-то счёл нужным поделиться с ЧунМёном именно сейчас. Скорее всего, он открыл для себя новую информацию не так давно.    А что, если...    Лу Хань опустил ладони на столешницу и забарабанил пальцами по поверхности.    ЧонИн пребывал в глубокой задумчивости, когда они спускались со второго этажа перед обедом; могло ли это быть вследствие того, что он увидел нечто, наведшее его на какую-либо теорию?    Журналист откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, пытаясь реконструировать события, которые предшествовали этому.    Он обыскивал спальню ДонХо, потом туда зашел смуглый молодой человек. ЧонИн отметил, что как раз ожидал увидеть китайца там, и сообщил, что приспособление, которое лежало в раскрытом ящике, называлось лоцманским компасом. Потом грузчик позвал «полицейского» на обед,    Корреспондент нахмурился и открыл глаза. Ещё в том бездонном комоде, насколько он помнил, лежал документ об окончании учебного заведения по судоводительской специальности.    Но ведь ДонХо служил простым матросом! Если бы у него была в руках более замысловатая профессия, вряд ли бы он не воспользовался ею.    И ещё этот компас...    Лу Хань не знал, как пользоваться этим приспособлением, но из названия явствовало, что оно предназначено для построения маршрутов различных судов.    Может, до получения наследства богач хотел взойти на более высокую ступень в своей морской карьере?    Только странно, почему он ждал так долго: документ об образовании, судя по его виду, был выдан очень давно.    Журналист встал и направился к двери. Какая-то мысль, неуловимая, как мотылёк, мучила его, не давая покоя, ускользая от сознания... Но вот что именно это было, китаец никак не мог ухватить.    Оставалось лишь одно: постараться ещё раз погрузиться во внутренний мир жертвы и, быть может, узнать о ней побольше.    Выйдя из спальни, корреспондент быстро пересек коридор, даже не глядя по сторонам: перед ним стояла четкая цель, и думать о чем-то другом он просто не мог себе позволить.    Скользнув в комнату хозяина дома, иностранец прикрыл за собой дверь и снова сел у нижнего ящика комода – того самого, где хранились карты и компас. Вытащив всё содержимое, он начал методично перебирать эти вещи, стараясь не упустить ни малейшей детали. Лу Хань подносил к глазам каждую бумагу, придирчиво изучая её...    Небольшая брошюра о видах кораблей, схематичная карта какого-то острова, нарисованная от руки, куча газетных вырезок...    Журналист с ангельским терпением начал разглаживать каждую. Некоторые из них потемнели от времени, на кое-каких текст стёрся и стал полностью нечитаем, но юноша не сдавался: он верил, что ключ к успешному расследованию на семьдесят процентов состоит в том, чтобы понять личность центральной фигуры преступления – жертвы.    Заметка о судне под оригинальным названием «Плавучий»: в вырезке было отмечено, что этот корабль наконец-то спустили на воду; очерк о гонке яхт из какого-то специализированного журнала; обзор новинок в мире спиннингов; статьи о кораблекрушениях...    Одна из них особенно привлекла внимание китайца: в ней рассказывалось про страшный случай с судном «Боливар»: оно потерпело страшное бедствие у берегов Сомали. Выжило только трое, и среди них был матрос Ли ДонХо. Счастливцы были срочно отвезены в местную больницу, но, к сожалению, живым вышел оттуда лишь один.    И после этого, скорее всего, новоиспеченный магнат решил навсегда списаться на берег.    Лу Хань медленно спрятал все бумаги назад в ящик и закрыл его. Его мысли роились в голове, как рой разозлённых пчёл, и одна из них, смелая, внезапная, выделялась из сонма прочих, как сверхновая в небе.    Все, кто служил с ДонХо на «Боливаре», погибли. Те, кто жил с ним в этом поместье, знали его максимум пять лет. Хозяин дома специально приглашал к себе только тех людей, которые никогда раньше его не видели, либо же они встречались лишь раз, да и то было давно. Он делал это для того, чтобы никто не мог разгадать его тайну.    Зачем простому матросу лоцманский компас, документ о специализированном судоводительском образовании и карты?    Может, этот нувориш был совсем не тем, за кого себя выдавал?..    Лоцман – это человек, который составляет маршруты судов; проводник, знающий воды, как свои пять пальцев. Некоторые из них сидят в доках, часть же – путешествует на судах, исполняя одну из самых важных ролей.    Допустим, простой матрос Ли ДонХо, получив нежданное богатство, решил поделиться этим с товарищем по службе. Последний же, воспылав жаждой наживы, решил забрать всё себе.    Лоцману подстроить кораблекрушение было проще всех: всего-навсего подкорректировать курс корабля так, чтобы он налетел на риф, а самому в нужный момент попросту спрыгнуть за борт.    Конечно, это рискованно, и сам предприимчивый проводник тоже получил травмы, но без этого его легенда не была бы реальной. Найти труп одного из матросов, обезобразить, взять себе его документы, а потом назвать санитарам службы скорой помощи чужое имя – что может быть проще?    По сути дела, это всё объясняло: и диабет, и то, что теоретически шестидесятилетний человек почему-то выглядел гораздо старше.    Фальшивый ДонХо приготовился наслаждаться жизнью, позвав к себе дальних родственников, которые не знали его в лицо, но чувство вины, подспудно жившее в душе лоцмана всё это время, внушило ему навязчивую идею о том, что его жизнь в опасности.    Он не мог призвать на помощь профессионала, так как существовала вероятность того, что опытный детектив раскроет его истинную сущность. И тогда магнат решился на компромиссное решение: он пригласил криминального репортера.    По рассказам матроса лоцман наверняка знал о разнообразных знакомствах, которые тот завёл в самых разных уголках мира, и потому лже-ДонХо был в курсе о друге-редакторе. Попросить его послать одного из сотрудников было неплохой идеей: тот, кто прибыл к нему, был далёк от профессиональных следователей и мог рассчитывать только на знание человеческой натуры. Никакой компьютерной базы, никаких тщательных проверок документов – ничего из того, чем пользуются криминалисты.    Но и это не уберегло беднягу: кто-то добрался до него намного раньше положенного срока.    Лу Хань встал и провел ладонью по поверхности комода. И гора, и месторождение находились в частной собственности Ли ДонХо, и теперь, принимая во внимание вновь открывшиеся обстоятельства, становилось понятно, что у его наследников по крови – тех, кто состоял с ним в родстве, – не было мотива для того, чтобы убирать этого человека с дороги. К чему, ведь настоящий богач уже мёртв?    Конечно, родные ДонХо могли и не знать, что человек, который принял их в своём новеньком поместье, вовсе не тот, за кого себя выдаёт, ведь полгода или пять с половиной месяцев – это слишком малый срок для того, чтобы узнать кого-либо поближе.    Журналист медленно направился к двери. С каждым шагом он всё явственнее понимал, как именно было совершено убийство.    Почему его дверь распахнули, а потом, спохватившись, снова затворили; почему окно в кабинете было распахнуто; где именно и когда произошло злодейство...    С первым вопросом было легко: когда преступление планировалось, его комната было свободна, и его приезд несколько спутал злоумышленникам карты, но не настолько, чтобы те отступили от задуманного.    Его спальня служила своеобразным «перевалочным пунктом», где тело теоретически должно было храниться в период между истерикой ЧанЁля и обнаружением того, что хозяина дома нет в его комнате. К сожалению для убийц, от этой части плана пришлось отказаться, и они едва успели пронести тело в кабинет.    Но потом удача им не изменяла: ЧанЁль, который благодаря своему живому характеру, а также непростому прошлому, первым оказался там, где обнаружили покойного, тут же кинулся затворять окно, и «полицейский», естественно, обратил на это внимание.    Лу Хань усмехнулся. Сначала он подумал, что это было сделано для того, чтобы проветрить помещение и избавиться от запаха горького миндаля – единственного явного признака использования синильной кислоты в качестве орудия совершения преступления. Но причина состояла как раз в обратном – замаскировать тот факт, что никакого запаха не было.    Его и не могло быть.    Журналист прошел в другое крыло и начал медленно спускаться по лестнице.    ЧанЁль, которому вследствие особенностей работы, пришлось побывать в горячих точках, услышав призыв о помощи, инстинктивно устремился туда, где побольше народу, проигнорировав двери в апартаменты управляющего и самого богача.    И после того, как фотограф взволновал и перебудил всех, последовал финальный акт драмы – обнаружилось, что ДонХо не было в его комнате, а потом нашли и тело.    ЧанЁль давно страдал нарушением сна из-за того, чего ему пришлось навидаться, поэтому вполне понятно, что его заявление о призыве на помощь, который он якобы слышал ни у кого не вызвал доверия. Да и сам рослый юноша также склонялся к версии, что ему могло почудиться.    Но это было не так.    Корреспондент спустился на первый этаж и прошел в большую гостиную. Все одиннадцать подозреваемых сидели там, мирно беседуя, но с приходом «полицейского» разговоры стихли. Все взоры устремились к нему.    Видимо, нечто в выражении лица Лу Ханя невербально сообщило всем присутствовавшим, что произошло нечто невероятное, так как никто не решался нарушить воцарившегося молчания, ожидая, чтобы это сделал он.    И китаец решил так и поступить.    Встав посреди помещения так, чтобы всем было его прекрасно видно, журналист коротко вымолвил: – Будем надеяться, скоро прибудут служба спасения и полиция; мне нужно сдать им убийц.    По помещению пронёсся ропоток. БэкХён, неуверенно привстав, спросил: – Значит, вы уже знаете, кто это сделал?    Корреспондент молча кивнул. – И кто же? – средний сын магната завертел головой. – Надеюсь, вы не думаете повесить это всё на нас? – Вовсе нет, – Лу Хань придвинул поближе высокий стул с резной спинкой и с удобством уселся на него. – Преступление совершили люди, которые не являлись кровными родственниками ДонХо.    Тао ахнул и прижал руку к груди.    Журналист, не обратив на это никакого внимания, продолжил: – Зачем лоцманский компас простому матросу, а, ЧонИн? Может, вы мне объясните это?    Смуглый молодой человек закусил губу и помотал головой. – Что ж, прекрасно, – корреспондент воинственно вздернул подбородок. – Вы догадались, так? Вы поняли это в тот самый момент, как увидели карты и то самое приспособление, которое, по идее, не должно быть у ДонХо. Всё верно: этот человек действительно не был тем, за кого старался себя выдать, и кое-кто догадался об это ещё раньше. Неважно, как именно: заметили нестыковки в рассказах, подловили на каком-либо промахе, может быть, как и я, обратили внимание на то, что богач изо всех сил пытался окружить себя людьми, которые не знали его в лицо. Это означало известные проблемы для тех, кто не являлся кровной роднёй настоящему владельцу горы, но был упомянут в завещании. Что же делать? Естественно, убрать этого негодяя! Как известно для обработки алмазов используются химикаты. Я не знаю, есть ли среди них цианиды, но скорее всего, да, правда, МинСок? Вам были прекрасно известны свойства этих камушков, недаром ведь вы посвятили всю свою жизнь их изучению. Произошедший так кстати пожар был творением именно ваших рук. Когда работаешь с человеком бок о бок, так легко подметить его привычки, некоторые особенности поведения. Со временем между нанимателем и работником появляется некое доверие, и начальник поневоле начинает раскрываться перед подчинённым с совсем другой стороны. В случае ДонХо это усугубилось ещё и тем, что ему приходилось постоянно притворяться, и только наедине с секретарём – тем, кто стал ему по-настоящему близок, – богач мог расслабиться. Как оказалось, напрасно. Отвести хозяина в его же спальню, зайти ему за спину и подсунуть под нос стеклянный сосуд с кислотой, одновременно зажав рот, – что может быть проще? И какое же хладнокровие надо иметь, чтобы потом пройти обратно в кабинет и, включив на воспроизведение заранее заготовленные записи диктовки, делать вид, что работаешь, ожидая, что пособники, находившиеся в это время с другой стороны двери, обеспечат столь необходимое алиби! ЧонДэ, Исин и МинСок, вы трое, работая тут уже несколько лет, успели подружиться и сформировать неплохую команду. Я не знаю, кому именно из вас пришло в голову убить того человека, но одно мне известно точно: вскорости вы отправитесь в тюрьму.    Лу Хань закончил свою пламенную речь и перевёл дух.    В гостиной воцарилось тягостное молчание; большинство взглядов обратилось к тем, кого иностранец обвинил в совершении убийства. – Вы ошиблись только в одном, – спокойно произнёс ЧонДэ, разведя руками. – Исполнителем казни был не Исин. Когда я, сидя с библиотеке, сообщил, что мне нужно было позвонить и вышел, то не сразу направился сюда, а сначала пошел наверх – как раз в спальню ДонХо. Исин уже привёл его туда: мы заранее оговорили время. Баночку с синильной кислотой я хранил в своей же комнате, у двери, так что на приготовления ушло несколько секунд. А потом всё произошло очень быстро, как вы и описали: пара вдохов, и этот человек умер...    Крис, хлопнув ладонями по коленям, встал с дивана и вымолвил: – Может, запереть их в одной из комнат до приезда полиции? – В этом нет необходимости, – управляющий скрестил ноги. – Не волнуйтесь; мы готовы принять свою участь, раз уж не свезло.    МинСок закусил губу и опустил голову, а Исин, сидя в глубоком кресле, смотрел в никуда, будто происходившее здесь его не касалось. – Но почему? – тихо спросил ЧунМён, глядя то на одного виновного, то на другого. – Каков был мотив? Деньги? – Не только, – помотал головой ЧонДэ. – ДонХо... То есть, нет... Я так привык называть его этим именем, но даже не знаю настоящего... Впрочем, неважно. Этот человек разоткровенничался с Исином и рассказал, как удачно он провел свой манёвр с кораблекрушением, намеренно задав судну неверный курс, чтобы избавиться и от настоящего матроса, и от тех, кто знал его в лицо. Он так гордился собой, так кичился тем, что ему удалось погубить всех этих ни в чем не повинных людей... И мы решили, что он заслуживает наказания за свои деяния. Мы проработали свой план просто идеально, до мелочей, но вдруг явились вы... Видимо, нам не было суждено преуспеть с самого начала. – Но я ведь.., – начал Лу Хань, но его слова прервал рокот.    Журналист инстинктивно поднял голову и улыбнулся. – Это вертолет, – сообщил он. – Служба спасения прибыла. ***  – Черт побери! – корреспондент отправил в корзину очередной черновик статьи. – Ну почему я не могу изложить столь интересное приключение так, чтобы было захватывающе?!    Со времени его корейских приключений прошел почти месяц.    ЧонДэ, МинСока и Исина судили, но они каким-то странным образом умудрились бежать из следственного изолятора. Примерно в это же время Тао, весело улыбаясь, объявил, что они с Крисом отправляются на учения в Канаду. И надо сказать, что ящики, составлявшие багаж смуглого китайца, показались Лу Ханю чересчур массивными, но он благоразумно промолчал.    Наследники ДонХо поспешили продать злосчастные земли и прииск, а деньги поделили поровну.    ЧунМён, БэкХён и СеХун решили поселиться вместе и жить одной большой семьёй в комфортабельной квартире адвоката.    КёнСу не стал менять привычного уклада, но начал в параллель со своей деятельностью под псевдонимом «Жаклин Сюфан» работать над историческим романом о пунических войнах.    ЧанЁль планировал открыть небольшую фотостудию, но по секрету признался, что вряд ли сможет долго сидеть на одном месте.    ЧонИн бросил работу в доках и нанялся помощником к ЧунМёну.    В общем, у этой истории был довольно хороший финал, но...    Погибло столько людей, и ради чего? Всё равно эти деньги так и не принесли счастья ни настоящему ДонХо, ни самозванцу.    Лу Хань недовольно цокнул языком и, закатав рукава рубашки, наклонился к монитору. Он стёр документ дочиста и, хрустнув пальцами, снова принялся печатать: «Душа истинного убийцы была черной, как тонкий налёт копоти на стеклах, но мне лишь предстояло узнать это, пройдя через множество испытаний и сомнений...».