Время быть героями

      ЗИГФРИД       На балконе было тихо, слышался только шелест деревьев у обочины дороги. Закрыть глаза – и можно представить шумящий водопад и радугу над ним. Неподалёку гуляют люди. Ведут непринуждённую беседу, смеются. Они на отдыхе, спешить некуда, впереди целый отпуск длиной в две недели, а то и больше. Лёгкие одежды туристов почти не уступают в яркости неоновым вывескам баров и казино. Ароматы духов смешиваются с запахами из придорожных кафе, и сам воздух наполнен жизнью, бодростью и энергией.       Зигфрид никогда не думал, что будет скучать по курорту Кройцнах. Но он никогда и не уставал так, как за последние полтора месяца. Богатая на события весна близилась к концу, а лето и вовсе обещало стать необыкновенным.       Прошло больше месяца после возвращения с Веррозиона. Почти сразу Райнхард был торжественно произведён в Главнокомандующие, а Зигфрид получил звание контр-адмирала. А пять дней назад произошло невероятное: Ян Вэньли захватил Изерлон. Конечно, ситуация и вовсе осложнится, когда вернутся выжившие. На этих несчастных повесят ответственность за сдачу Изерлона, а Верховные Главнокомандующие подадут в отставку. Но, к счастью, Зигфрид застанет только конец этой шумихи, ведь завтра начнётся его первое самостоятельное задание.       Балконная дверь открылась, послышался шелест платья, а дуновение ветра донесло тонкий аромат духов. Зигфрид обернулся. Госпожа Аннерозе поравнялась с ним, глядя с особенной, присущей только ей улыбкой.       – Спасибо, что заботишься о моём брате, Зиг.       Что он мог сказать на эту её ласковость, эту признательность во взгляде?       – Вы очень добры, – кажется, получилось сдержать дрожь в голосе. Наверное.       – Возможно, Райнхард не говорит этого, но он зависит от тебя.       Зигфрид не сразу нашёлся с ответом.       – Вы ошибаетесь. Это я завишу от Райнхарда.       – Нет, Зиг, – госпожа Аннерозе покачала головой, отчего прекрасные золотые волосы затрепетали. – Мой брат, безусловно, гений, но он не такой взрослый, как ты. Он смотрит слишком далеко и тянется к самым звёздам, поэтому не видит столь ясно саму дорогу. Ты нужен Райнхарду. Только к тебе он прислушивается по-настоящему. Если настанет время, когда он не послушает даже тебя, это будет означать конец для него. И тогда…       Она не договорила. Светлые глаза увлажнились, губы задрожали, и весь мир будто замер.       Зигфрид прерывисто вздохнул. В разговоре с госпожой Аннерозе он почти никогда не слышал себя – только её. Но в этот раз слова пронзали его память особенно острыми иглами и словно впивались под кожу. Что бы ни случилось потом, он навсегда запомнит этот разговор.       Госпожа Аннерозе сглотнула и сказала совсем тихо:       – Прости, Зиг. Не стоило омрачать твой последний день перед отъездом. Ты надолго уезжаешь?       – До планеты Лабарт неделя. Я вернусь, как только смогу.       – И там этот мятеж…       – Да… Герцог фон Кастроп отказывается возвращать награбленное его отцом. Он стал опасен.       Зигфрид не уточнил, что Кастропа, возможно, придётся убить, но госпожа Аннерозе поняла. Она чудовищно много знала о войне. Больше того, этой хрупкой женщине приходилось отражать почти невидимые, но изощрённые удары знатных завистников. Как бы он хотел уберечь её от этого!       Госпожа Аннерозе повернулась к нему так порывисто, что Зигфрид вздрогнул. Миг – и мысли смешались, а сердце пропустило удар. Потому что тонкие женские пальцы накрыли ладонь Зигфрида, а губы госпожи Аннерозе зашептали с каким-то отчаянным неистовством:       – Зиг, ты даже не представляешь, как важна твоя жизнь! Пожалуйста, обещай, что не будешь рисковать напрасно!       Зигфрид не мог подобрать слова, чтобы успокоить её, и чувство вины накрывало его с головой. Ведь если всё сложится неудачно, то слова, которые он десять лет произносил только про себя и едва дыша, останутся несказанными.       Он не мог пообещать вернуться живым, однако госпоже Аннерозе и не нужны были бессмысленные обещания. Всего лишь чтобы он был осторожнее. Уж это он в силах сделать.       – Я буду осторожен, уверяю.       Она мягко улыбнулась и прошептала:       – Спасибо.       И одного этого слова оказалось достаточно, чтобы надежда в душе Зигфрида окрепла.       Вернулся Райнхард, уходивший в погреб за вином. А вскоре из гостиной заблагоухал лимоном и мятой свежий чай, и госпожа Аннерозе пригласила Райнхарда с Зигфридом к столу. Тихая беседа почти не прерывалась, и Зигфрид даже не заметил, как солнце зашло за горизонт, окрасив небо в пурпурно-алый цвет.       Когда опустились сумерки и на небе зажглись первые звёзды, госпожа Аннерозе вышла за порог проводить гостей. Прощаясь с Зигфридом, она чуть задержала его руку в своей.       – Возвращайся скорее, Зиг, – говорили губы.       «Я буду ждать тебя», – говорили глаза.       Прикосновение длилось всего пару секунд, но ладонь Зигфрида ещё несколько часов пылала, как обожжённая. Да, надо вернуться живым. А иначе как выполнить обещание, главнее которого нет и не было?       На следующий день космопорт Одина грянул оглушительным рёвом реакторов, небольшая эскадра покинула доки и устремилась в небо. Ветер, поднятый кораблями, Зигфрид чувствовал кожей, как если бы стоял там, внизу, вместе с провожающими. Воздушный поток такой сильный, что жжёт глаза и колет щёки. Многие в толпе морщатся или прикрывают глаза. Но не военные: сказывается сила привычки. Зигфрид тоже привык к этому, как и стоять возле кресла командира, получать указания и давать советы. Быть незаменимым другом и соратником, но держаться в тени. А теперь он сам – командир, и этот небольшой флот – его.       Пока поднимались в космос, Зигфрид сидел почти неподвижно, привыкая к новым ощущениям. Но вот включился экран, и можно было немного расслабиться. Зигфрид провёл ладонью по подлокотнику и слегка сжал пальцами холодную поверхность. Странно, но это придало ему уверенности. Он откинулся в кресле и надолго засмотрелся на звёзды. Они то выстраивались красивой чередой, то двигались целыми скоплениями. На время в мире Зигфрида снова стало тихо.       Первые три дня полёта прошли спокойно, хотя иногда Зигфрид ощущал себя не в своей тарелке. И офицеры, и рядовые бросали на него опасливые взгляды, вопрос «Чего ожидать от нового командира?» прямо-таки читался на лицах. А настороженность его ближайших подчинённых, капитана Бергенгрюна и капитана фон Бюро, граничила с открытой враждебностью. Казалось, они только и ждут случая проверить Зигфрида на прочность. И вот…       До Лабарта оставалось меньше трёх суток, когда из реакторного отсека поступило сообщение о неисправности.       – Дайте прямую связь, – немедленно потребовал Зигфрид.       На экране появилось обеспокоенное лицо командира отсека.       – Ваше превосходительство, минуту назад температура достигла четырёхсот градусов и продолжает расти.       – Включить охлаждение.       – Не выходит. Оборудование заклинило.       – Тогда починим вручную. Сколько нужно времени?       – Полчаса.       – Я пришлю шестерых. Три группы по двое, десять минут каждой. Держите меня в курсе.       – Есть, ваше превосходительство.       Диспетчеры вывели на экраны происходящее, и Зигфрид увидел, как шестеро солдат в защитных костюмах спешно продвигаются к реакторному отсеку.       – Вот недоумки… – мрачно обронил Бергенгрюн.       Наверное, послышалось. Зигфрид вопросительно посмотрел на помощника, не особо ожидая пояснения. Но Бергенгрюн продолжил:       – Недоумки, которые выпускают неисправные корабли в космос. Проверять – это их работа, а они… – и он выразительно махнул рукой.       – Уверен, мы справимся.       – Конечно, – капитан понизил голос до полушёпота. – Но если нет, то начнётся цепная реакция. Это выведет из строя отсек, а те ребята погибнут все до единого. Потом…       – … случится пожар, огонь перекинется в другие отсеки, и нам придётся эвакуироваться. Знаю, капитан. Всё слишком серьёзно. Именно поэтому мы справимся.       Бергенгрюн угрожающе навис над Зигфридом. Капитан смотрел с вызовом, глаза сверкали, губы подёргивались. Но времени спорить не было. Зигфрид приказал включить громкую связь с экипажем корабля.       – Команда, мы оказались в трудной ситуации. В реакторном отсеке произошла авария. Сейчас там работает ремонтная группа, но возможны осложнения. Всем сохранять повышенную готовность.       «И прежде всего мне», – подумал Зигфрид, опускаясь в кресло. Потянулись минуты ожидания. Спина затекла, а голова начала пульсировать. Но ослаблять внимание было нельзя.       Зигфрид первым увидел, что что-то пошло не так. На двадцатой минуте работ одного из солдат отбросило от реактора. Другой едва успел подхватить товарища и вытащить за пределы реакторной кабины. В следующий миг огонь взвился до самых границ экрана.       Зигфрид обернулся к связисту, и тот без слов передал командиру коммуникатор.       – Пожар в реакторном. Отсек номер девять, на позиции. Затушить пожар. Машинный отсек, выключить вентиляцию и опустить перегородки. Ремонтная группа, в укрытие.       – Что вы делаете? – зашипел фон Бюро. – Они все погибнут. Надо эвакуироваться.       – Нет. Вентиляция отключена, это замедлит распространение дыма. Когда пожар потушат, мы возобновим ремонт реактора.       Фон Бюро и Бергенгрюн переглянулись. Возможно, Зигфрид слишком полагался на способности своих солдат, но пожар был потушен в считанные минуты. Ещё немного времени заняли ремонтные работы, а потом из реакторного отсека раздалось долгожданное:       – Охлаждение включено, температура реактора падает.       Зигфрид шумно выдохнул и провёл рукой по волосам.       – Поздравляю, ваше превосходительство, – произнёс фон Бюро.       – Поздравляю, – эхом откликнулся Бергенгрюн.       Зигфрид перевёл взгляд с одного на другого и понял, что они теперь по-настоящему его люди. Но радоваться уже не было сил.       – Спасибо, – ответил он и, оставив командование на Бергенгрюна, отправился в свою каюту.       Едва он опустился на диван, навалилась усталость, веки сами собой смежились, и голова покорно склонилась набок. Зигфрид часто-часто заморгал. Нет, не время спать. Вдруг ситуация повторится? Вдруг всё-таки придётся эвакуироваться? Сейчас просто нельзя спать. Нужно…       Зигфрид медленно открыл глаза и первым делом взглянул на часы. Почти десять. Выходит, он всё же заснул, и даже на пять часов. Непозволительная роскошь.       Но, связавшись по комму с Бергенгрюном, Зигфрид получил уверенный ответ:       – Всё спокойно, ваше превосходительство. Инцидентов больше не было.       – Спасибо, капитан.       Ну вот, остался Лабарт – самая неприятная и потенциально кровопролитная часть задания.       Вскоре так и вышло – неприятно и кровопролитно. Даже после того как зефур-частицы уничтожили «Ожерелье Артемиды», защищавшее Лабарт грозным кольцом, Кастроп и его люди не сдались. Зигфрид отдал приказ стрелять. Но – только по правительственным зданиям. Мирные жители не должны пострадать – это было первое, что Зигфрид сказал сам себе перед вылетом. Но ведь кто-то всё равно погибнет: под этой ли колонной, или той аркой, или от случайного осколка. Войны без жертв не бывает, даже если быть предельно осторожным.       – Ваше превосходительство! Максимилиан фон Кастроп бежит из дворца.       – Далеко не уйдёт. Огонь!       Один-единственный залп уничтожил восточное крыло белоснежного дворца. Здание задрожало, и крыша провалилась, погребая под обломками герцога Кастропа и его ближайших сообщников.       Зигфрид отрывисто кивнул.       – Бергенгрюн, теперь снова предложите им сдаться.       Помощник взглянул недоумённо, и Зигфрид пояснил:       – Вернейшие люди Кастропа уничтожены, капитан. Остальные не будут сопротивляться.       Зигфрид в последний раз окинул взглядом руины внизу и посмотрел вверх. Бесчисленные звёзды сияли на огромном экране, мерцая и переливаясь в вечной ночи.       Неделю спустя Зигфрид вернулся на Один, и первым, что он узнал, прибыв в адмиралтейство, было внезапное: Райнхард принял в свою команду нового человека, некоего Пауля фон Оберштайна.       – Оберштайн?       – Да, – ответил контр-адмирал Мюллер. – Человек с Изерлона. Не знаю, что он наговорил его превосходительству, однако Оберштайна не понизили, а, напротив, повысили. Главнокомандующий назначил его начальником штаба.       Вот как. Зигфрид даже приостановился. События развивались всё более стремительно. Новый человек в штабе… Союзник или враг? И как странно, что он так быстро возвысился. Что же сказал Райнхарду этот человек?