Время быть героями

      ДЕ ВИЛЬЕ       Он наперечёт знал все наркотики: и известные со времён Великой Земли, и изобретённые столетия спустя. Всего через месяц «кормёжки» героином можно было создать из последователей почти совершенное стадо, невосприимчивое к боли и способное подавить даже вооружённое сопротивление. При правильном сочетании с марихуаной выводились такие же послушные, но в десять раз более агрессивные хищники. Их использовали для терактов и убийств. А вот амфетамины порождали берсерков, способных разделаться с целым войском с перевесом один к двадцати.       Были и такие вещества, которые, по признаниям братьев и сестёр, позволяли говорить с Единым, видеть Его, осиянного райскими лучами, протягивающего руки к возлюбленным последователям, направляющего на верный путь. Выслушивая подобные откровения, де Вилье важно кивал и надевал на лицо одухотворённое выражение. Ничтожные глупцы! Куда им отличить галлюцинации от настоящих видений. А вот он – мог. И Единый действительно говорил с ним, только не в райских кущах и не у золотых врат. Он сопровождал Филиппа, в последнее время намного чаще, чем года два назад. Распахивал двери, широким шагом пересекал комнату, по-свойски садился в кресло. Или прислонялся к косяку, скрестив на груди руки и направив на Филиппа пронзительный взгляд. Или усаживался за стол напротив, склонив голову набок. И вещал.       И это притом, что Филипп даже во времена бурной молодости не употреблял наркотики. Единый говорил с ним, потому что выбрал его – не как орудие в руках Великого Архиепископа, но как своего наместника. Лишь Филиппу было даровано высокое предназначение.       Этим утром Единый неслышно возник за плечом, когда де Вилье доставал из шкафа костюм потеплее.       – Сегодня столкнутся огонь и лёд, – услышал он властный шёпот над ухом. – Смотри и наблюдай.       Филипп молча кивнул и обернулся, но в комнате уже никого не было.       Зато в отеле «Батавия» скоро должна была собраться тьма народу: главы торговых гильдий пообещали своим и потенциальным своим с деньгами и положением большой предновогодний праздник. И де Вилье подумал: почему бы нет. Шпионы на Теоросе и Веррозионе докладывали, что дела идут неплохо. В то же время альянсовцы старательно занимались рытьём собственной могилы. Пришла пора наградить себя.       Пока он ехал на праздник, мелкий снегопад усилился до белой вьюги. Де Вилье приоткрыл окно и впустил в салон декабрь – лучший месяц, время завершать старое, планировать новое и присматриваться к происходящему вокруг.       «Огонь и лёд, значит? Что ж, увидим».       Нередко в светском Филипп чувствовал себя обнажённым, но в «Батавии», среди белых колонн, роскошных до неприличия люстр и океана цветов, его дорогой чёрный костюм с бабочкой был как раз к месту. Поздоровавшись с директором строительной компании и его секретарём, де Вилье подошёл к длинному столу – истинному украшению холла. Здесь можно было найти любое блюдо, от классических альянсовских стейков до новомодных веррозионских круассанов. Как тут проповедовать умеренность и аскетизм…       Де Вилье с коктейлем в одной руке и марципановым пирожным в другой медленно прошествовал мимо небольшой сцены, где готовились к концерту скрипачи и виолончелист. Пока что большинство гостей вели неторопливые беседы в мини-компаниях из нескольких человек. Но такие беседы иногда бывают судьбоносными, и де Вилье не сомневался, что после этого праздника наладятся многие контакты и будет заключён не один договор.       А потом он увидел их – девушку в небесно-голубом платье, с которым удачно сочеталась серебристая коса до пояса, и молодого офицера в белой парадной форме Альянса. Они стояли неподалёку друг от друга, но девушка в одиночестве потягивала напиток, а юноша о чём-то увлечённо рассказывал компании мужчин в смокингах.       Может, де Вилье прошёл бы мимо, но тут молодой альянсовец выдал:       – Меня волнует слух, что планируется продажа независимости Феззанского коридора и самого Феззана.       В компании вокруг него обменялись настороженными взглядами и шепотками.       «Какой занятный молодой человек!» – де Вилье сощурил глаза и отошёл в тень колонны.       Девушка в голубом разомкнула губы и неожиданно низким голосом ответила:       – Феззанский коридор называют морем Мира. Он только для гражданских и торговых судов.       – Но кто так решил? – офицер обернулся к гостям, призывая их в свидетели, прочистил горло и продолжил: – То, что установлено человеком, может быть им и отнято. Думаю, ради победы Райнхард фон Лоэнграмм не остановится перед старыми традициями. Он сломает их ради новых порядков.       – В вас говорит предвзятость.       Юноша поднял брови.       – Простая логика, мисс. Лоэнграмм – завоеватель, он давно сражается со старой аристократией, и сейчас Империя уже не похожа на себя прежнюю. Уверен, следующая цель Лоэнграмма – это Феззан, оплот настоящей, а не показной свободы. Но разве ваш народ может так просто продать свою независимость?       Девушка переступила с ноги на ногу.       – Смелое заявление, – она покосилась на погоны юноши, – капитан первого ранга.       – Разве? – вызов в его глазах сменился примирительной улыбкой. – У вас на Феззане освещены все улицы и магазины. Трассы оснащены самыми современными системами слежения. Ни один карманник не проскочит, ни один нарушитель не скроется. Откуда берутся деньги на всё это? Думаю, по большей части из Альянса. Но точно так же Феззан может сотрудничать с Империей, ему это будет даже выгоднее. В конце концов, так ли важна формальная свобода, если приумножаются финансы?       Возгласы вокруг стали громче, но ледяная красавица только бровью повела.       – Для Феззана секретов нет. Если бы Империя планировала вторжение, мы узнали бы об этом.       Юноша хотел было возразить, но к нему подошёл полный усатый офицер, раскрасневшийся то ли от алкоголя, то ли от стыда. Видимо, всё же из-за второго: мужчина рассыпался в извинениях за своего неумеренно разговорчивого подчинённого, а когда поток иссяк, бесцеремонно потянул юношу за собой.       Молодой альянсовец и феззанка обменялись взглядами, не то чтобы злыми – скорее опасливыми и предостерегающими. Такие разные и такие похожие в этот момент. Де Вилье усмехнулся догадке: те самые огонь и лёд?       «Почему они так важны? И кто они вообще такие?»       – Антиквар Джина Коста и капитан первого ранга Фред Гринхилл, – сообщил он Рубинскому два дня спустя.       – Гринхилл? Адъютант адмирала Яна? – Феззанский Лис улыбнулся одними губами. – Видел его как-то на фото. Не особо впечатлил.       – Люди меняются, – де Вилье откинулся на спинку дивана. – Он уже не какой-то там мальчишка. Очевидно, его командир разгадал наш замысел. Когда он осуществится, та ледяная дама будет плакаться своим в жилетку. Даже жаль её.       Рубинский почесал подбородок и хохотнул.       – «Ледяная дама»? Не подозревал, что вы поэт, епископ.       – Может, дело в её внешности. А Фред Гринхилл – тот ещё огонёк, умеет зажигать людей. И не каких-нибудь, а глав самых крупных гильдий. Хотя последнее слово осталось за Костой, среди жителей неминуемо начнётся разброд, посыпятся вопросы.       – И ответы они получат очень скоро… Ладно, епископ, – Рубинский поднялся, по-хозяйски подпёр руками бока и огляделся. – Пора нам последовать примеру председателя Трунихта и переждать бурю в укромном месте.       Де Вилье не шелохнулся и в ответ на вопросительно поднятые брови бросил взгляд за плечо Рубинского.       Зеркальная перегородка, разделяющая гостиную и соседнюю комнату, вдребезги разлетелась. Но едва в уши ворвался звон, его сменило гулкое посвистывание, а глаза ослепили лазерные вспышки.       Автоматная очередь продырявила Рубинского, как тряпичную куклу. Он даже вскрикнуть не успел: скорчился и осел на пол. Де Вилье кивнул троим послушникам, ради этого задания примерившим на себя роль охранников. Повинуясь немому приказу, они рассредоточились по комнате, почти слившись с серыми стенами.       Рубинский захрипел и с усилием повернул голову.       – Мерзавец.       – Разумеется. Зато я жив, а ты через пару минут умрёшь.       – Это… Болтек?       Красная струя вырвалась изо рта Феззанского Лиса и кляксой впечаталась в ковёр. Несколько капель брызнули на светлый диван.       – Болтек, – подтвердил де Вилье, ставя стакан на резную этажерку. – Им проще управлять, поэтому он займёт твоё место. Разумеется, Лоэнграмм не потерпит, чтобы такое ничтожество правило Феззаном, но позже мы подберём кого-нибудь подходящего.       Рубинский надрывно закашлялся, и клякса разрослась до размеров лужицы. Четыре алых пятна на его пиджаке почти слились.       Де Вилье поднялся, посмотрел прямо в глаза бывшему союзнику.       – Думаешь, я не знаю, что ты планировал порвать с Культом и разоблачить нас в обмен на сохранение места и новые привилегии? Феззанский Лис, – он хмыкнул, наблюдая, как из распластанного тела уходит жизнь, – тебе следовало всего лишь заботиться о своей норе и не забредать в холмы к ризантеллам.       – Ри..?       – Тебе не понять.       Бывший правитель Феззана одарил его жуткой судорожной усмешкой, а потом обмяк и умер.       Де Вилье сам склонился проверить, на всякий случай. Феззанский Лис правил всего четыре года, но за это время стал грозным орудием. Оставался бы таковым и дальше – прожил бы долгую и прибыльную жизнь под сенью Единого.       – Но в одном он прав, – сказал де Вилье, поднимаясь. – Пора залечь на дно. Камеры?       Один из послушников кивнул. Понятно: записей уже не найдут.       Впору было посочувствовать полицейским Феззана. Убийство правителя – дело нешуточное, и де Вилье не скоро бы на него решился, однако на фоне грядущих событий померкнет даже такое громкое дело. Свидетельства затеряются, люди исчезнут… Ничего нового.       Уезжая в ночь в неприметном сером автомобиле, Филипп подумал было навестить Доминик, но сразу отбросил эту мысль. И так двух недель не проходило, чтобы он не заехал к своей драгоценной «бархатке». Опасно впутывать её, да и времени маловато.       Монстрообразную пробку они объехали дворами, но даже в переулки просачивался шум объятого паникой города. Гудели сирены, по громкой связи сообщали, что на Феззан наступает имперский флот. Люди сновали туда-сюда и запрокидывали голову к небу.       А там… Стройные ряды сияющих точек двигались на юг, словно перелётные птицы. Вот только эти были намного ярче, крупнее и опаснее.       «Началось», – де Вилье улыбнулся одними губами и смежил веки.       Приехали к отелю «Влтава», и один из послушников вышел за вещами де Вилье. Вскоре Филипп, скосив глаза, наблюдал, как растерянный носильщик помогает разместить вещи в багажнике, то и дело пялясь на небо. Если вдруг нагрянет полиция, этот малый даже цвет чемодана не вспомнит.       Торговый кораблик «Белый лебедь» стал последним судном, покинувшим Феззан этой ночью, а может быть, и этой зимой вообще. Флотилия имперских линкоров окружила станцию, вдруг показавшуюся микроскопической, и шлюзы наглухо закрылись.       Падение независимости Феззана де Вилье наблюдал из крохотного иллюминатора, а потом ещё не менее получаса вглядывался в безмолвное звёздное пространство. Только когда ушлый капитан корабля, торгаш до мозга костей, с почтением заверил его, что погони нет, де Вилье отправился в свою каюту. Впереди был долгий путь на Землю, но на груди привычно посверкивал золотой медальон, а плечо сжимала невидимая длань Единого. Всё шло превосходно.