Время быть героями

      ЮЛИАН       Он давно хотел сразиться в ближнем бою на имперской территории – отбить Изерлон или, чем чёрт не шутит, атаковать «Брунгильду». Противостояние безумцам на отшибе Галактики никак не вписывалось в эту картину, но с принадлежностью территории он угадал.       А с врагами – ошибся. Имперцы, сражаясь на другой стороне, были всего лишь людьми – в этих же от людей осталась только оболочка. Существа с сумасшедшими глазами набрасывались на закованных в броню десантников из темноты и совсем не боялись смерти. Один даже не понял, что его лазерное оружие бесполезно, и механически жал на спусковой крючок, пока секира Машунго не раскроила широкую улыбку культиста надвое.       Юлиан отбивался от всё новых противников, заклиная, чтобы среди них не затесались обычные паломники.       «Нет, Вален и его люди разберутся».       Едва он так подумал, как издалека послышался усиленный громкоговорителем голос:       – Это адмирал Галактической Империи Август Самуэль Вален. Мы не желаем зла мирным паломникам. Все, кто хочет жить, немедленно пройдите к выходам номер три и номер семнадцать. Повторяю.       Юлиан нашёл в себе силы улыбнуться. Желание жить – это хороший критерий и, наверное, главное отличие паломников от этих.       Но меньше чем через три минуты враги сориентировались в новой обстановке: зажглись фонари, стихийно образовались группы – и вот одна из живых волн со скоростью цунами обрушилась на отряд Юлиана.       «Увязли», – с досадой осознал он, краем глаза отмечая безуспешные попытки соратников вырваться из звериного захвата.       Сам он даже не мог повернуть рукоять секиры, придавленный рычащим и ревущим живым прессом. Один из берсерков вскочил ему на плечи, норовя сдёрнуть шлем. Крепление выдержало, однако ноги вмиг стали ватными.       «Упаду – и мне конец», – зажглось в сознании.       Юлиан зарычал, вторя врагам, – и развернулся с отчаянием тонущего в трясине. Один противник чуть ослабил хватку, и Юлиан тут же скинул его под ноги подоспевшему Линцу, другого швырнул в стену, а третьего зарубил.       Он повернулся на сиплый крик. Машунго, с которого таки сдёрнули шлем, схватился за правый глаз. Сквозь пальцы заструилась кровь, а нож культиста вонзился Луи в горло.       Он упал – и стая, почуявшая запах крови, налетела на него.       «Нет, нельзя его там оставлять!»       Юлиан и ещё трое освободившихся ребят ринулись к стервятникам. Вентиляция шлема приглушала запахи, но, рубя направо и налево, вонзая секиру в очередное тело и отшвыривая мертвецов, Юлиан в полной мере ощущал себя мясником.       – Достаточно.       Шёнкопф легко перехватил секиру Юлиана. Он вздрогнул, моргнул – и только потом увидел, что все культисты в коридоре мертвы, а у того, которого он добивал, уже не было половины лица и язык дряблым ошмётком торчал изо рта.       Юлиан сдержал рвотный позыв – наверное, только благодаря Шёнкопфу, который с силой сжал его плечо. Юлиан понял командира без слов и последовал за ним.       В соседнем коридоре под сапог одного из ребят угодило нечто шипящее и сверкающее. Юлиан успел отбежать, но взрыв растревожил древние своды, и массивные глыбы слетели вниз, расплющив троих Розенриттеров. Юлиан чертыхнулся, но заставил себя отвернуться и прибавить шагу.       – Скопление терраистов на нижнем ярусе, – услышал Юлиан Шёнкопфа. – Движутся быстро. Поспешим.       Скоро отряд оказался в огромном подземелье, откуда открывался вид на длинную галерею невдалеке. По ней летела освещённая фонарями процессия. Десантников с ружьями, попытавшихся её остановить, берсерки сразу оттеснили. Послышались хаотичные выстрелы, и Шёнкопф скомандовал оставаться в тени.       – До них дошло, что ружья можно вырывать, – тихо пробормотал Розенриттер. – Будут палить, сколько хватит заряда, и атака захлебнётся. Они вроде к девятому выходу. Перехватим там. Блюмхарт, кто из наших поблизости?       Пальцы майора прошлись по сенсорному устройству.       – Адмирал Клер.       – Хорошо. Свяжись.       Они миновали ещё несколько коридоров и три или четыре стычки, в которых Юлиану пришлось отказаться от затеи считать убитых им терраистов.       А затем отряд настиг обезумевшую процессию. Миг – и она оказалась зажата между Розенриттерами и веррозионцами. И вдруг взгляд наткнулся на человека, прятавшегося за спинами берсерков. Его Юлиан узнал бы и в кромешной тьме.       Он бросился к де Вилье, но какая-то терраистка кинулась наперерез, а следом – ещё двое мужчин.       Выстрелы веррозионцев проредили толпу, но тут фонарь, который держал де Вилье, перевернулся в воздухе и исчез где-то на полу. Размахивая секирой, Юлиан потерял главного врага из виду, а потом пришлось отвлечься на истерически хохочущего терраиста, смех которого действовал на нервы не меньше, чем облепившие доспехи костлявые руки.       Наконец сбросив с себя противника, хохот которого потонул в хлюпанье крови, Юлиан увидел финал короткого поединка меча и секиры. Что-то странное было в этой схватке, и секунду спустя Юлиан понял, что именно.       «Меч! Дорогой и явно не для простых».       Выбив клинок из руки терраистки, веррозионец впечатал секиру в её грудную клетку.       Юлиан нашёл глазами Шёнкопфа, который надвигался на прячущегося за выступом человека. В этот миг быстрая тень, подхватив отброшенный меч, метнулась к Розенриттеру. Клинок на половину длины вошёл в его тело сверху, и генерал-лейтенант заорал.       Юлиан на автомате подлетел к повисшему на плечах Шёнкопфа врагу и одним движением свернул ему шею. Терраист оказался совсем молодым, но никакой жалости в Юлиане не было.       Шёнкопф упал ему на руки. Дрожащими пальцами Юлиан снял со своего командира шлем и встретил мягкую улыбку и спокойный взгляд карих глаз. Кровь выплёскивалась из трещин в доспехах, заливала ворот, окрашивала каменный пол. Что надежды нет, Юлиан понял сразу и не сомневался, что Шёнкопф осознал это ещё раньше.       – Пришло моё время платить долги.       Увидев поползшие изо рта генерал-лейтенанта алые струи, Юлиан сдёрнул с себя шлем и резко втянул воздух сквозь зубы.       – Командир…       – Не нужно эпитафий на могиле. Лишь слёзы красивых женщин принесут мир моей душе.       Он умер с усмешкой на испачканных губах, и Юлиан быстрыми движениями стёр с них кровь. Только потом он перевёл взгляд на последнего убитого Шёнкопфом врага. Это был де Вилье.       Поднявшись, Юлиан как во сне услышал слова адмирала Клер, что из пещеры за девятым выходом идёт сигнал о присутствии людей. Потом, будто заботливая старшая сестра, она надела на него шлем и слегка подтолкнула к Розенриттерам. Это вернуло Юлиана в реальность.       Он проводил взглядом веррозионцев и вместе со своими ребятами отдал воинское приветствие погибшему Шёнкопфу. Майор Линц, принявший на себя командование, связался с другими Розенриттерами.       – Терраисты стекаются в молитвенный зал, – сказал он, завершив связь.       Юлиан нервно кивнул.       На бегу, пресекая мысли о Катерозе, которая едва начала общаться с отцом, Юлиан тряс головой и стискивал зубы, крепче сжимая секиру.       Минут через десять, соединившись с другим отрядом, они ворвались в зал, воздух в котором дрожал от жара. Несколько сотен терраистов повернулись одновременно. На непроницаемых лицах плясали зловещие огненные блики, но безумия в глазах Юлиан не увидел. Перед ним были искренне любящие свою Мать дочери и сыновья, от маленьких детей до глубоких стариков, готовые воссоединиться с ней по первому зову. И забрать с собой как можно больше врагов.       Холодок пробежал по спине Юлиана, когда он узнал в толпе добродушную и приветливую женщину с Плутона.       «О нет, как же так…»       – Мы очень разные, правда? – услышал Юлиан звонкий голос с другой стороны зала. – Кто-то спасает свою шкуру, кто-то жаждет подпалить вражескую.       Толпа раздалась. На возвышении, которое во время служб занимал Великий Архиепископ, стояла невысокая женщина средних лет. Её серьёзные глаза всколыхнули в Юлиане воспоминания – не столько о просмотре досье на членов Камелота, сколько о давней встрече в космопорте.       Юлиан откинул забрало: это показалось ему важным и правильным.       – Это всё-таки были вы, юноша… Я видела вас летом, но решила, что обозналась. Помню, как мы встретились впервые.       – Тогда вы помните и свои слова о мире, об усталости от войны и потерь…       Юлиан оборвал себя, испугавшись подступающей истерики.       Франческа Джонсон улыбнулась печально и скорбно, а может, так казалось на расстоянии.       – Что делает мир, когда его не слышат? Вы можете выключить все приборы, – она почему-то коснулась лба, – но вам не остановить поступь смерти.       В руке женщины возникла зажигалка. Терраистка поднесла её к колонне, и по узорам и шероховатостям камня взвились разноцветные, почти праздничные искры.       – Земля – наша мать.       – Землю в мои руки, – продолжили на множество ладов её братья и сёстры.       Юлиан отшатнулся и заорал своим:       – Отступаем!       Как только они выбежали из зала, за ними устремилась смерть. Она дышала адовым жаром, грохотала рушащимися стенами, пламенела и опаляла лёгкие.       – Адмирал Клер! – заорал Юлиан в коммуникатор, больше всего боясь замедлить бег. – Уходите!       – Не на чем. Ионокрафтов нет, а корабль завалило, – услышал он сквозь рёв огня. – Имперцы?       Юлиан бросил взгляд на Линца, занятого своим коммуникатором. Розенриттер быстро кивнул.       – Знают. Мы за вами.       Отряд свернул за угол, и главный выход, развороченный выстрелом пушки, показался Юлиану вратами в дивный новый мир. В котором всё будет хорошо, обязательно будет, надо только выбраться.       Снаружи десять имперцев сторожили выход и временную стоянку ионокрафтов. Вскочив на один, Юлиан развернулся.       – За веррозионцами, – успел выдохнуть он, прежде чем выход завалило. Зелёное пламя взвилось, вырвавшись на поверхность, и расползлось по каменным глыбам.       «Не гаснет», – машинально отметил Юлиан, направив ионокрафт на север.       Пару минут его мир состоял из протяжного гула двигателей и ровного скольжения по воздуху. Юлиан летел наравне с Линцем и Блюмхартом в окружении других десантников и заставлял себя не оглядываться, чтобы не было соблазна начать считать, на этот раз – выживших.       Вместо пещеры Юлиан увидел беспорядочное скопление глыб, изуродованных разломами. Тела союзников валялись вперемешку с вражескими, а уцелевшие веррозионцы цеплялись за всё что можно, помогая друг другу не погибнуть. Юлиан мысленно возблагодарил создателей их лёгких доспехов и, снизившись, подхватил раненого десантника.       – Спасибо, – прохрипел голос из-под шлема.       – Вице-адмирал де Вобан?       – Жить буду, – ответила она на незаданный вопрос.       Юлиан выдохнул и рванул с места.       База терраистов, затопленная зелёным пламенем, ушла под землю с низким гулом и рокочущим грохотом, однако этого Юлиан уже не видел. Он летел вперёд бок о бок со своими товарищами, к ущелью, ставшему временным космодромом. В глаза словно налили кипяток, а сердце саднило, но на воспоминания сил не было.       Серые и серебристые корабли уже маячили вдали, когда внимание Юлиана привлекло сияние на западе. Выглядело оно чарующе и волшебно, и только через пару секунд он осознал: это раскрашивают небо отсветы всепожирающего зелёного огня.