Лимб

      Ладонь Тэгуна аккурат устроилась на горле Хонбина, мягко массируя и согревая. В ожидании он часто дышал, смотря прямо в потемневшие кошачьи глаза.       — Ребят, может, вы будете двигаться? Я хочу представления.       Тэгун медленно обернулся, выхватывая тёмный силуэт в сумраке комнаты.       — Ладно, ладно, — в мирном жесте поднял Хакён руки, — но вы же можете быть чуточку поживее.       Тэгун зло кусает Хонбина за мочку уха, тот вздрагивает, выгибаясь, поднимает руку, чтобы провести пальцами вдоль груди и живота, и заводит руку за спину, хватая за ягодицу.       У стены, где стоит кресло, послышался взволнованный вздох.       Чон массирует шею, чувствуя под рукой бешено бьющийся пульс, проводит губами по линии челюсти, а бёдра вжимает в Хонбина, который несколькими минутами ранее послушно развёл их, пока старший трахал его своими неебически длинными пальцами. И в который раз Хонбин убеждается в чрезмерной охуенности этих музыкальных пальцев, которые сейчас держат его за горло.       Без каких-либо предпосылок, Тэгун входит в него, и Хонбин подаётся навстречу, поднимая ноги и скрещивая их на его пояснице.       — Ох, да... — Голосом Хакёна.       Хонбин начинает дрожать: так каждый раз, когда с ними Хакён. Когда именно так. Видимо, в такие моменты в нём просыпаются задатки эксгибициониста, но он не может игнорировать немедленную реакцию своего тела.       Подразнивая себя, Хакён не опускал руку к паху, кончиками пальцев скользя по своему часто вздымающемуся животу, а второй жёстко зажимая сосок, попеременно царапая его. Он смотрел, и смотрел действительно внимательно, потому что не так уж и часто Тэгун разрешает увидеть их.       Чем быстрее парень вбивался в Хонбина, тем быстрее становились вдохи Хакёна.       — Тэгун, Тэгун... — Ли проезжался спиной по простыням, не ударяясь об изголовье только благодаря выскользнувшей из-под головы подушке.       — Помнишь, если что? — Тихо спросил Чон.       — Господи, да, не первый раз ведь, — ответил Хонбин почти задыхаясь.       Перехватив поудобнее открытую перед ним шею, Тэгун, замедляясь, усилил давление ладони, аккуратно прижимая её почти под подбородком.       Хонбин прикусил губы, заламывая брови. Кислород медленней поступал в лёгкие, и он сильнее стискивал в руке простынь, пятками вжимаясь в напрягающиеся ягодицы.       Рука на горле надавила ещё сильнее, и Хонбин захлебнулся стоном.       Вместе с ним задерживал дыхание и Хакён, наблюдавший за всем этим со стороны. Еле касаясь, он водил одними пальцами по члену, останавливая их на головке и усиленно потирая чувствительную уретру, отчего дыхание захватывает уже по-настоящему.       Тэгун издаёт слишком громкий стон, отчего двое других вздрагивают.       В одну секунду Хонбин почти задыхается и кончает, и Тэгун освобождает горло от хватки, чтобы напоследок услышать шумный, хриплый вдох и почувствовать, как лёгкие Хонбина наполняются живительным кислородом. Чон выходит из него и кончает от вида младшего, полностью разбитого и с дикой отдышкой, оставляя светлые следы на раскинутых в стороны бёдрах.       Тэгун оглядывается ради интереса. Хоть и темно, он видит резкий изгиб тела, а чуть позже слышит звонкий стон.       Тэгун ухмыляется.