***
Оглядывая себя, Хакён чуть не умирал со стыда. В одно время ему хотелось снять с себя все эти тряпки и сжечь их, и тут же он чувствовал жгучее волнение и предвкушение. Да и не мог он отрицать того, что это бельё смотрелось на нём прекрасно.***
Когда удивлённый взгляд Тэгуна, застывшего перед ним, с усилием отрывается от представшей перед ним картины, Хакён нервно улыбается. Чон опускает ладонь на его плоскую грудь, вкруговую ведя пальцами, слегка отодвигая практически невесомую ткань и вновь разглаживая её, рассматривая внимательнее, чтобы впитать изображение, сохраняя воспоминание просвечивающей белизны кружева на бронзовой коже. В ожидании, Хакён пристально смотрит на движения Тэгуна, замечая, как свёл он свои плечи, нависая над ним, как напряжены шея и скулы. — Нравится? — Неуверенно спрашивает Хакён. Тэгун только поднимает на него свой осоловелый взгляд, а после отрывисто отвечает: — Это великолепно. И наклоняется, прижимаясь вплотную, накрывая своей широкой фигурой. Руки Хакёна опускаются на его плечи, когда Тэгун мажет влажным языком по плотному плетению нитей, через ткань щекоча мигом твердеющий сосок. Лизнув несколько раз, тот двинулся вверх, попутно оставляя на горячей коже мягкие поцелуи. Утыкаясь в сгиб плеча, холодя кожу тихим дыханием, Тэгун ведёт по плечу, доходя до бретельки, шелковистой на ощупь. Прикусив выступающую ключицу, он цепляет зубами белую ленту, медленно опуская её вниз; рукой скользит по другому плечу, так же убирая контрастную ткань с кожи. Выгнувшийся под ним Хакён развёл ноги, обхватывая по бокам, и, запутавшись в тёмных отросших волосах, притянул к себе, чтобы прижаться к его губам своими, сухо целуя, отворачиваясь, поднимаясь вдоль линии челюсти к щеке. Тэгун подставляется, как большой кот, а потом изворачивается, выпутываясь из цепких пальцев, гладит того от груди до бёдер, кончиками пальцев касаясь мягкого кружева, дразня и Хакёна, и себя. Тонкие плетения нитей обвивали худощавое тело; лиф частично сполз, наполовину оказываясь под грудью и скрывая цветочный рисунок, а ткань трусов чуть натянулась, приподнятая полувозбуждённым членом. Тэгун гладит поверх твердеющий орган, и Хакён шумно дышит, наблюдая, как кружево совсем уж бесстыдно намокает. И Чон просто стягивает тряпку, оставляя её над коленями, стреножив парня. Хакён хочет стянуть мешающую вещь, но Тэгуну стоило только заметить подготовленный флакон смазки у подушки, криво усмехнуться, и старший не успевает перехватить и толику инициативы. За щиколотки соединив его ноги, Тэгун поднимает их вверх, чтобы вылить немного холодной смазки между ягодиц и проникнуть двумя пальцами, чувствуя, как мышцы ожидаемо сокращаются, добавить спустя пару минут третий и четвёртый пальцы, неторопливо разрабатывая податливое отверстие. Тэгун замечает, как с каждым движением Хакён всё сильнее поджимает пальцы на ногах, стискивает зубы и в итоге опускает одну руку у себя на грудь, а другую на член. Не останавливая его, Тэгун наблюдает за узкой ладонью, нещадно сжимающей затвердевший сосок вместе с кружевом. Как вторая рука обводит по кругу розовую головку, поблёскивающую смазкой. Тэгун закидывает сомкнутые ноги себе на плечо, придерживая их за колени. Пристраивается ближе, уже вынимая пальцы и вытирая их о простынь, и входит слишком аккуратно, ненапористо, так, что Хакёну удаётся в полной мере ощутить, как его мышцы расходятся, натягиваясь на возбуждённую плоть. И он тихо стонет, срываясь на хриплый выдох, когда Тэгун входит до конца, свободной рукой приподнимая его задницу. Размеренные толчки выбивают весь дух, , когда пальцы Чона скользят под кружевную ткань на грудине, царапая кожу короткими ногтями, стягивая белую вязь в складки, дразня прохладой материала. Хакён чувствует, как нижняя часть тела начинает неметь, а лёгкие горят от недостатка воздуха. Хватаясь за предплечья Тэгуна, он отрывисто вздыхает, приподнимаясь тазом, силясь прижаться как можно ближе, и изливается себе на живот. Тэгун тут же выходит из него, вырывая тонкий всхлип, и, несколько раз проведя по стволу, кончает на смуглый живот, смешивая свою сперму со спермой Хакёна. Опуская его ноги, Тэгун всё так же молча берётся за предмет женского туалета, снимая его и откидывая за спину. Хакён устало наблюдает, как Чон достаёт полотенце и вытирает его. Тэгун устраивается рядом с ним на кровати, укладывая голову на соседней подушке. Всё ещё не снятый кружевной лиф обрамлял узором торс Хакёна и мозолил глаза Тэгуну. — Тебе лучше снять его, — сказал он. Хакён удивленно глянул на него. — Что-то не так? На него посмотрели как на недалёкого. — Это провоцирует. Хакён залился краской, но кружевное бельё снял и отправил примерно туда же, где лежали его трусы. Тэгун смотрел на него долгие секунды три. — Нужно будет купить ещё, — пробормотал он задумчиво. — Красный на тебе смотрится не менее прекрасно. — Боже, Тэгун...