Героиня второго плана

— Сегодня мне признался в любви парень в одних трусах. Если бы Тсуна что-то ела или пила, это оказалось бы прямо на Хане-тян. Девочки просто собрались пообедать вместе, а тут — такие новости! Пока Савада приходила в себя, Хана осторожно взяла Кёко-чан за руку и как можно мягче спросила: — Он ничего тебе не сделал? Сасагава совсем не выглядела напуганной или озадаченной. Она с милой улыбкой потягивала яблочный сок, с интересом смотря на подруг. — Не-а. Просто свалился с неба и прокричал «давай встречаться!». Сначала я дико перепугалась, но сейчас мне кажется, что это было даже мило. Хана демонстративно переглянулась с Тсуной, и девочки повернулись к своей подруге, стараясь действовать как можно мягче. — А… ты его запомнила? Кёко-чан многозначительно закивала, отчего трубочка в её рту заходила туда-сюда. — Кажется, он учится в нашей школе. Думаю, если мы ещё раз увидимся, я узнаю его. Подруги переглянулись, понимая, что ситуация странная и, кажется, выходит из-под контроля. Идей не было, но Кёко-чан не выглядела обеспокоенной. Наконец, Тсуна неуверенно сказала: — Может, это такая шутка… Кёко-чан с энтузиазмом закивала, но Хана-тян была настроена скептически. — Ты думаешь, кто-то может так шутить? Тсуна припомнила пару случаев, когда ей приходилось забирать ребят из ДК из полиции этим летом. Ну, и ещё, когда она случайно наткнулась на них, празднующих начало каникул под мостом. Ну, и когда её позвали на День Рождения, и у ребят закончился второй ящик пива… — Ну, мои ребята могли бы. Правда, они, скорее всего, были бы без трусов, и простым признанием дело бы не ограничилось. — Нет? Хана выглядела обеспокоенной, и Савада поспешила её успокоить. — Ну, они бы стали танцевать что-нибудь. Или петь. Или встали бы под ближайшее дерево пописать. Кёко-чан на что-то отвлеклась, так что не слышала последней реплики, но вот Хана-тян напряглась, и нежно накрыла рукой уже ладошку Тсунаеши. — Не думаю, что это нормальное поведение, Тсу-чан. Будь это кто-то другой, Савада бы огрызнулась. Сказала бы, что это только её дело, с кем общаться, и как воспринимать их поведение. Только вот… Именно на плече у Ханы-тян она плакала, когда это становилось невыносимым. Да, летом её почти не беспокоили — и из-за этого ей обычно звонил Кусакабе-сан, и она в любое время срывалась выручать безбашенных парней. Вытаскивала из передряги, бинтовала раны — один раз даже зашивала глубокий порез на плече, два раза чуть не потеряв сознание — умоляла не писать на них заявление в полицию и извинялась, извинялась, извинялась… Как же она от этого устала. И Хана-тян, улучив момент, когда Кёко-чан сбежала в туалет, наклонилась к подруге. — Ты можешь уйти оттуда, Тсу-чан. Нас больше никто не тронет, правда. Савада тяжело рассмеялась. Хана-тян, милая, милая Хана-тян. — От Хибари-доно можно уйти только вперёд ногами. И это, без сомнения, было чистой правдой. В Дисциплинарный Комитет можно только вступить — и то, лишь она одна пришла туда добровольно. Никто из него не вышел, никто не сбежал — а те, кто попытались, надолго украсили собой больничную койку. Конечно, если ты поступишь против правил, Хибари-доно может исключить тебя, предварительно забив до смерти, но ей совершенно не нравился такой вариант развития событий. В принципе, она может сбежать в Италию — благо, там есть какие-то родственники — но её исчезновение будет замечено сразу. Всё же, бойцов-хулиганов много, а девочка-секретарь одна. Их разговор прервала прибежавшая Кёко-чан. — Вы слышали? Мочида-семпай в физкультурном зале дерётся с тем парнем, который признался мне в трусах! Хана-тян с готовностью встала, бросив вопросительный взгляд на секретаршу ДК. Тсуна протестующе замахала руками. — Мне этих драк и без того хватает. Парни Комитета искренне считали, что день прожит зря, если они не подрались. Если поблизости не появились противники, можно мутузить друг друга — при условии, что в составе ДК было около сотни хулиганов со всех классов, поводы для конфликтов всегда находились. Так, девочка попрощалась с побежавшими смотреть бой подружками, и направилась в другую сторону. Отчёты, они никогда не ждут — особенно с появлением нового учителя, который наивно думает, что Дисциплинарный Комитет это клуб для исправившихся хулиганов, решивших помогать людям. Впрочем, Тсуна не собиралась его переубеждать — ей же меньше извиняться. — Ты вовремя, Зверёк. Савада непроизвольно вздрогнула, но послушно села на татами, проводить чайную церемонию. Это новое прозвище девочка получила в конце каникул, и она до сих пор не могла привыкнуть, как и весь Комитет. Очевидно, что за это время Хибари-доно сильно переосмыслил свою концепцию мира, и теперь всё как-то сместилось в звериную плоскость. Так, слабаки, вылетающие с одного удара, стали «травоядными», и фирменное «забью до смерти» сменилось на «загрызу». Когда они в первый раз услышали эту угрозу от своего Главы, то перепугались до смерти — это что же, теперь, кроме ударов руками, ногами и тонфа, Хибари-доно будет ещё и кусаться?! Лично у Тсуны в голове тут же всплыла картинка, как Глава кусает её за щёку в наказание за испорченный отчёт. Причём кусает не как во взрослых мангах Ханы-тян, а по-собачьи, так сильно, что потом придётся зашивать и делать сорок уколов в живот. Но, на счастье, «загрызу до смерти» было лишь метафорой, и Глава никого не кусал, а, по-старинке, избивал своими тонфа. Дышать сразу стало легче — пусть Глава говорит всё, что угодно, лишь бы не придумывал новые способы убийства. Хотя, на этот раз вышло очень дурацкое словосочетание — ну правда, кто говорит об укусах? Как сказал Кусакабе-сан: «больше похоже на начало порнушки». Впрочем, Хибари-доно мог даже словосочетания «сладкий медвежонок» и «я люблю мармеладных червячков» превратить в обещание убийства. К этому учебному году у него наконец-то перестал ломаться голос, и теперь Глава мог похвастаться низким, чуть глуховатым тембром. Впрочем, при обещании убийства это было совершенно неважно — и, будь у Хибари-доно противный фальцет, ничего бы не изменилось. А вот Савада Тсунаеши, по каким-то неведомым причинам, стала «Зверьком». Что это значит, девочка не поняла, а спрашивать напрямую просто боялась. Но — зверёк? Она же самая слабая во всём Комитете, и явно должна быть самым жалким травоядным в мире Хибари-доно! А тут на тебе — Зверёк какой-то. Впрочем, ей это прозвище неожиданно понравилось. Чуть-чуть. Наверное.