Героиня второго плана

Коротко состояние Тсуны можно было описать так — она умирала от смущения. Из-за этого она сидела в своей комнате, свернувшись в кокон из одеял, и почти пропустила школу — и, что куда хуже, не приготовила завтрак для Хибари-доно, не погладила ему рубашку и не пожелала доброго пути. Они сидели до самого рассвета — близко-близко, иногда стукаясь коленками, в полной тишине. Смотрели друг на друга, дышали в унисон, менялись чашами — и это было куда жарче и интимнее, чем всё, что могла выдать её интуиция на аналогичную ситуацию с Такеши. Конечно, она не могла судить, но это было куда круче любой интимной близости, которую она могла вообразить — сидеть вот так, соприкасаясь обнажёнными душами. Той ночью не было времени и пространства, не было Хибари Кёи и Савады Тсунаеши — было дорогое фурисоде, была белая рубашка и пыльные после дороги штаны, были ленточки, неуклюже вплетённые в волосы, были прикрытые серебристые глаза. Был чай. Много, много, много чая — так много, что, будь это нормальной ночью, они бы оба лопнули, но в этот раз магия момента будто изменила сами их тела, удалив желудки и мочевые пузыри, но оставив бездну и бабочек в животе. У Тсуны точно, с Главой непонятно. Мягко, тепло, невероятно — как бы она хотела, чтобы эта ночь длилась вечно. Ну, а потом пришёл рассвет, и под рассветными лучами она поняла, что она наделала. Нет, не так. ЧТО ОНА НАДЕЛАЛА!!! В общем, её визг, наверное, перебудил весь Намимори и ещё пару-тройку городов, а той скорости, с которой она оказалась в своей комнате, могли позавидовать и свет, и звук. Тут напомнили о себе и желудок, и коленки, и пузырь, но Тсуна терпела ещё полчаса, напряжённо вслушиваясь, как Хибари-доно шебуршит по квартире, потом идёт в душ и ложится спать. Вне своего убежища девушка провела минимальное количество времени, а потом со всех ног кинулась назад, собрав все углы, снеся тумбочку в коридоре и пару раз растянувшись на полу, и с тех пор её дислокация не менялась. Она так и не смогла заснуть, но зато пережевала всё одеяло и почти выбросилась из окна, когда крайне удачно проснулся Хибари-доно, и она спряталась под стол, слушая, как он собирается и уходит в школу. И так и не вышла его проводить, чёрт подери!!! Это был худший день в её жизни. Худший в квадрате. Худший в кубе. Худший в… Звонок. Вибрация. Телефон. — Будешь сегодня в школе, Тсу-чан? А то тут весь Комитет собрался в полном составе во дворе, но ни тебя, ни Хибари-куна нигде нет, вот я и подумала… Видимо, сегодня был какой-то день рекордов — так быстро Тсуна не одевалась никогда. Как назло, из-за такого радикального ускорения порвалась единственная школьная юбка — пришлось доставать старую, которая давно была безбожно мала, то есть давила в животе и доходила до середины бедра, становясь обычной юбкой старшеклассницы и преступно короткой для неё. Красивый и аккуратный пучок развалился, когда она вылетала из подъезда, так что пришлось подхватить волосы резинкой, превратив их в довольно кривой высокий хвостик, а пиджак и вовсе был благополучно забыт где-то там — в общем, видок у неё был тот ещё. Хотя Хибари-доно, выходящий из ближайшей кофейни с бумажным стаканчиком, был ещё более сюрреалистичным — как и его напускное спокойствие и лёгкий румянец на скулах. — Долго ты, однако… тебе идёт. Хотя юката всё равно лучше. И нихонгами. С шеей. Мда. Не думал, что ты вообще выберешься сегодня. Она тоже не думала. Она и не собиралась! Она и… Прав был Хибари-доно — это «мда». Самое настоящее «мда», самое-самое! Обычно спасал взгляд вниз, но там были чёртовы голые коленки, и Тсуна могла только теребить край юбки, внезапно оказавшийся слишком близко к рукам, и краснеть. Всё время. Непрерывно. С желанием умереть. — Мне позвонила Кёко-чан. Сказала, что парни собрались перед входом в полном составе. Вот я и… А зачем она вообще выбралась? Собралась разогнать идиотов, надавав им тумаков? Это что, рефлекс? Но Хибари-доно только аккуратно поставил полный стаканчик в мусорку и немного нервно кивнул на мотоцикл. — Тогда поехали? Собственно, выбора особо не было. — Угу. Короткая юбка норовила задраться, а хвостик растрепало ещё сильней, из-за чего на её голове возникло что-то совсем непотребное, но Тсуна не обращала на это внимания — ей предстояло прикоснуться к Кё-сану! После этой ночи! Самой! Она чуть не свихнулась, убеждая себя, что всё нормально, что она часто так делала, и что если она не будет держаться, то станет очень мёртвой, но чёртово смущение лезло из всех щелей и дыр. Дошло до того, что у неё затряслись руки, а из горла то и дело вырывалось тихое предательское «и-и-и-и». Впрочем, кажется, Хибари-доно дорога успокаивала — по крайней мере, на светофоре он поднял забрало и, повернувшись к ней, сказал: — Отличный был чай, Зверёк. Не идёт ни в какое сравнение с покупным дерьмом. Надо ещё этого сорта раздобыть. Ответа не требовалось, да у неё и не получилось бы говорить после старта, но у Тсуны сразу от сердца отлегло — по крайней мере, она снова Зверёк. Хоть что-то хорошее! Это позволило ей пережить дорогу до школы, хотя времени было чертовски мало — она бы покаталась по городу ещё час или два. Но нет, хулиганы устроили какое-то безумие, и Хибари-доно считал задачу по их утихомириванию приоритетной. Едва ли она могла осуждать такое решение Главы — тем более, что проблемы со школьной администрацией решать именно ей. Выяснилось, что Хибари-доно оставлял свой мотоцикл не в школе, как раньше, а на ближайшей платной стоянке — видимо, старшая Намимори была не столь снисходительна, как средняя. Так и получилось, что Глава отправился оплачивать парковку, приказав ей идти без него. Идти в школу, да ещё и в таком кошмарном виде, Тсуне хотелось меньше всего на свете, но оставаться рядом с Хибари-саном после того, что она натворила ночью… Ну уж нет! Хулиганы, она уже в пути! Как ей вообще могла придти в голову эта дурацкая идея?! Ей отшибло мозги? Тупость Найто Лонгчемпа заразна? Да ещё и обидела Такеши — кто-кто, а он точно не виноват, что она ненормальная. Чего ей стоило остаться и дослушать, да ещё и попрощаться нормально? Сакана-чан тоже, наверное, расстроилась и волновалась… Впрочем, стоило Тсуне подойти к школе, её девичьи волнения и желание куда-нибудь сбежать исчезли, уступив место ярости. Кёко-чан, как обычно, умудрилась приуменьшить масштаб катастрофы. Во дворе старшей Намимори действительно собрался весь Дисциплинарный Комитет — а заодно и все учителя, завуч и директор. Вокруг расположилась, наверное, вся школа — ученики предусмотрительно держались подальше от хулиганья, но достаточно близко, чтобы всё видеть и слышать. Уроки однозначно были сорваны, вместо них организовалось шоу «разгоним непонятно откуда взявшийся митинг будущих уголовников». Здорово. Восхитительно. Просто класс. Эти идиоты что, где-то на источнике дружно закопали свои мозги? — Это что такое? Она говорила не очень громко, но парни тут же повернулись к ней, а близнецы шагнули вперёд, со счастливыми рожами собираясь что-то ей сказать. Повисла тишина — замолчал оравший что-то директор, прекратили быковать парни, стихли шёпот и сплетни остальных учеников. Ну, почти — пара-тройка выкриков «Савада?!» не в счёт. — Это что такое, я вас спрашиваю?! Так нагло, без приказа! Чья идея? Кого мне засунуть головой в унитаз, в надежде, что туда затекут мозги? Она медленно подходила к куче инициативных дебилов под висевшую вокруг гробовую тишину. Дебилы краснели, прятали глаза и пятились, медленно превращаясь из кучи в две шеренги, создавая ей проход прямиком к школьной администрации. — Вы Дисциплинарный Комитет, вы должны следить за дисциплиной, а не подрывать её к херам! Стоило отпроситься в отпуск, как ваши башни выстроились клином и улетели отдыхать! Срыв уроков, скандал с учителями — вы б ещё избили их, чтобы наверняка! Кто-то из старших явно хотел что-то сказать, но Кумо пнул его локтём в живот. Вот и славно, вот и молодец — она и так готова сама отправить их на больничные койки, не надо злить её ещё сильнее. Горло уже царапало, и поэтому следующие слова Тсуна уже не кричала, а говорила — громко, вкладывая все свои эмоции и отлично зная, что её слышит каждый идиот. — На ваших руках красные повязки — а это значит, что каждое ваше слово и жест это воля Хибари-доно. Как вы посмели опозорить его? Как вы посмели самовольно выйти сюда, неся его имя и честь на своём плече? Если уж так приспичило вылететь из школы — почему вы не вышли сами, а прикрылись его именем? Парней проняло — после нескольких секунд молчания они склонились в низком поклоне, насколько это было возможно при традиционном «поклоне якудза», когда руки упираются в полусогнутые ноги. — Простите нас, Савада-сан!!! Их слаженный вопль согнал птиц с соседних деревьев и явно оглушил учителей — Тсуна, давно привыкшая к эмоциональности хулиганов и обладающая не менее оглушающим визгом, даже не поморщилась. Вперёд вышел один из близнецов, собираясь взять весь удар на себя. — Мы просто… — А я говорил, что ей это не понравится. Голос раздался за её спиной, и Тсуна стремительно обернулась, чтобы увидеть Кусакабе — в обычной школьной форме и с сумкой, стоящего в толпе зрителей. — Прости, Тсу-чан, я пытался их отговорить, но… — Всё не так! Слушай, Савада-сан, мы просто… Доброе утро! Распрямившиеся было парни тут же согнулись назад, Кусакабе тоже поклонился, и Тсуна развернулась ещё раз, чтобы увидеть Хибари-доно, медленно входящего на территорию школы. Опомнившись, девушка низко поклонилась, надеясь, что её не загрызут до смерти за компанию с остальными. — Простите, Хибари-доно — я прибыла слишком поздно и не успела… Глава почему-то развеселился и махнул рукой, прерывая её речь. — Зверёк, ради всего святого. Мы приехали сюда одновременно, ты бы и не смогла ничего сделать. К кому-кому, а к тебе претензий никаких. Ага, как же никаких претензий — если бы она пошла в школу как обычно, ничего этого бы не было. То, что здесь происходит, это её и только её вина — осталось надеяться, что бить будут не слишком сильно. Внезапно чужие глаза сменили цвет с серебристого на стальной, расслабленная поза перетекла в «я уже вытаскиваю тонфа», а веселье скрылось за потоком убийственной Ки. — Кусакабе! Парень тут же отскочил назад, к толпе зрителей, подняв руки в знак собственного поражения. — Я в этом не участвовал! Хибари-доно в два прыжка оказался рядом. Ещё один миг, и голова Кусакабе откидывается, и он сам отлетает куда-то к стене, сквозь расступившихся учеников — после прямого удара в челюсть Главы невозможно остаться на ногах. Тсуна надеялась, что она выглядит спокойной, и гордилась тем, что смогла не взвизгнуть. Ох, полетят сегодня головы! Глава резко развернулся на пятках и тараном двинулся к парням. — Сай! Близнец тяжело сглотнул, но голову приподнял — великое достижение, когда на тебя идёт разъярённый Хибари Кёя. — Мы просто… — Что здесь происходит?! Тут Савада всё же вздрогнула — она благополучно забыла о том, что директор и остальные учителя тоже здесь. От масштабов предстоящего хотелось свернуться клубочком завыть — ей явно придётся совершить невозможное, если она действительно хочет замять это происшествие. Девушка уже открыла рот, чтобы извиниться, когда рука Хибари-доно опустилась на её плечо, отдавая приказ молчать. — Это внутренние дела Комитета, господин директор. Можете не сомневаться, проблема будет решена в ближайшее время, а зачинщики жестоко наказаны. У директора явно было своё мнение на этот счёт, но Хибари-доно был убедительнее и страшнее, так что мужчина решил оставить свои возражения на потом. — Кстати, пользуясь случаем — представляю вам моего секретаря, Саваду Тсунаеши. Она официально является моим заместителем и управляет Дисциплинарным Комитетом в моё отсутствие. Если у вас возникнут вопросы о финансах Комитета, его месторасположении, дежурствах или участии в культурной жизни школы, пожалуйста, обращайтесь сначала к ней. Я знаю, что это немного не соответствует регламенту, но мы ведь не хотим, чтобы получилось, как в прошлый раз? И судя по тому, как тяжело сглотнул резко побледневший директор, Глава был чертовски прав. Сама Тсуна всё ещё злилась на парней, но уже не так сильно — всё захватило смятение и робость. Она до сих пор не могла привыкнуть к моментам, когда Хибари-доно объявляет её официальные полномочия, а уж так запросто стоять перед самим директором… — Так мы для этого и собрались! При условии, что молчаливое согласие директора было получено, формально всё было по правилам, но Тсуна всё равно уже прикидывала, какие фрукты таскать в больницу. Неужели Сай вместе с мозгами потерял и инстинкт самосохранения? Но в глазах у парня горела чистая решимость, как и у остальных. — Савада-сан ведь формально не состоит в Комитете, верно? Вот мы и решили сделать ей сюрприз, в благодарность за то, что она так долго возилась с нами. Ну, красивую церемонию, при которой… Кажется, Тсуна просто взорвалась — по крайней мере, стало как-то жарковато, а пара девочек даже взвизгнули. Он что, серьёзно? Вся эта вакханалия затеяна ради неё?! Доставить столько проблем Хибари-доно ради неё?! Сорвать уроки, подставить весь Комитет под удар, ради неё?! Ну уж нет, этот идиот недостоин умереть от тонфа Хибари-доно — она сама его убьет. Загрызёт, мать его, до смерти. — Ты… Хибари-доно успел поймать её в полёте, когда она почти осуществила свою месть. Перехватил её за живот, бережно приподнял и засунул подмышку, как будто она ничего не весит — Тсуна, мигом растеряв весь боевой запал, тихо пискнула и залилась краской смущения. Она поджала ноги и вцепилась в держащую её руку, ибо Глава явно не собирался ставить её на землю — он явно опять веселился, думая что-то про то, что она «страшная женщина». Впрочем, прямо сейчас Глава выглядел так, будто хотел убивать — даже с ней подмышкой он был способен быть устрашающим. — Я изобью вас позже. Все в штаб. Сай, повязка. Парень тут же протянул Главе открытую шкатулку с куском красной ткани, которую Хибари-доно подхватил своими тонкими пальцами. — До свидания, господин директор, завуч, учителя. Зверька на уроках не будет — за время нашего отсутствия накопилось много дел. Хорошего дня. И Хибари-доно прогулочным шагом, чуть ли не насвистывая, двинулся в штаб Комитета — Тсуне оставалось только висеть на его руке и надеяться, что слишком короткая юбка не задралась. Сопротивляться Главе она не собиралась, также как и оспаривать его приказ — тем более, что она только сейчас осознала свою главную ошибку. Савада Тсунаеши просто забыла портфель. Впрочем, у безумия, творившегося сегодня у ворот, явно был существенный плюс — неловкость, с утра царившая между ней и Хибари-доно, полностью прошла. Ну, сидела она с Кёей всю ночь, ну, соблазняла его по-всякому и чаем поила против воли — если его это не напрягает, то почему её должно? То есть, его тоже наверняка напрягает, но если он на этом не зацикливается, то и она не будет. Прямо сейчас у них есть проблемы посерьёзнее, и именно поэтому Хибари-доно просто оставил её в штабе, умчавшись запугивать директора. Вряд ли их могли расформировать, но вот лишить ряда привилегий — вполне. В общем, ей следовало подождать Главу и обсудить с ним дальнейшую стратегию, а пока у неё есть куча дел. И только немного разобравшись с отчётами и счетами, а также прогнав валявшегося у неё в ногах Сая, Тсуна вдруг поняла — её разоблачение в качестве секретаря Дисциплинарного Комитета, которого она так боялась, уже прошло. Как странно — она даже не заметила.