Героиня второго плана

Слова погодки оказались пророческими — их школа и в самом деле победила. Судьи даже не совещались, просто отдали Тачибане-сан запечатанный конверт с контрактом. Тсуна в него ещё не заглядывала, но точно знала, что там расписаны все условия предстоящей работы. Работы, чёрт возьми! В отеле! Победив богатых профи на конкурсе! Хотя больше всех была шокирована Тачибана-сан. Как поняла Тсуна, их президент просто хотела принять участие в конкурсе, и, несмотря на громкие и обнадёживающие слова, не рассчитывала даже на тройку лидеров, а с их победой всё перевернулось с ног на голову. Для их клуба такой резкий успех мог обернуться настоящей катастрофой, и Тсуна малодушно радовалась, что она не занимает должность вице-президента или секретаря. Проблемы уже начались — с ними связывались другие школы, а учитель математики, согласившийся возглавить их формально, был готов на стенку лезть от непрерывных звонков. Они уже раз десять извинялись перед ним полным составом — в начале Тачибана обещала, что от него требуется только подпись на бумажках. Более того — кажется, к их школе начали присматриваться спонсоры, ибо иной причины, почему у кабинета директора появлялись представительные люди в смокингах, просто не было. Иногда они заходили в класс, который был оборудован под их клуб, и Тсуна вместе с остальными сгорала со стыда, наблюдая, как посетители разглядывают их старые футоны и купленный на блошином рынке сборный комплект. Правда, почти сразу после этого Тсуна убила кучу времени, чтобы приклеить бумагу на стены, и помещение стало выглядеть немного лучше, но президент расстроилась до слёз. — Прости, Савада-сан, я не ожидала, что ты настолько хороша. То есть, я понимала, что ты замечательная, но это совсем иной уровень… Если бы Тсуна была в обычном расположении духа, её бы покоробило неприкрытое благоговение в голосе старшей ученицы — хотя до трепетного уровня «Савада-сама» их президенту было ещё далеко. Наверное, она бы покраснела, уткнулась глазами в пол и попросила бы больше её так не называть — только вот прямо сейчас девушка совершенно не хотела об этом разговаривать. Даже спустя два дня Савада Тсунаеши всё ещё чувствовала, что сгорает от неудовлетворённого желания. Атмосфера конкурса, неуместность её костюма и незаконченная чайная церемония жгли её изнутри, и Тсуне казалось, что она огромная колба, в которой какой-то химик-экстремал перемешивает магму. Эта висящая незаконченность вызывала даже больше раздражения, чем Найто Лонгчемп, явившийся в школу с цветочным горшком на голове. На счастье, в этот раз он пришёл одним из первых, так что этот кошмар лицезрела только она и Такеши. Тсуна тогда приложила его шокером от души, и сейчас Лонгчемп шокировал одноклассников строгим внешним видом и идеальным поведением. Саваде было даже немного стыдно за это — она сорвалась, движимая желанием хоть немного отвести душу, но это не помогло от слова «совсем». Кошмарное состояние — Тсуна, надо признать, ещё никогда не ощущала ничего подобного. Волейбольный мяч летел прямо на неё, и Савада резко отклонилась вбок, спасая своё лицо. Верно, в спортзале не стоит витать в облаках, и ей следует вернуться в душную, пахнущую потом реальность. — Ты в порядке, Тсу-чан? Девушка поспешила утвердительно кивнуть, чтобы не задерживать ребят, и Такеши облегчённо выдохнул, возвращаясь к игре. Их волейбольный клуб испытывал затруднения с сильными игроками в команде, и капитан попросил о помощи перспективного Ямамото, надеясь не вылететь из сетки соревнований в первом же матче. Добродушный Такеши сразу согласился, и сейчас активно пытался сыграться с остальными и привыкнуть играть в волейбол. Ну, а Савада просто убивала время, наблюдая за тренировкой — пусть Ямамото и не был серьёзен, его аура всё равно хоть немного успокаивала. Правда, кажется, другие ребята были не в восторге от её присутствия. — Может, ты всё-таки перейдёшь на трибуны, Савада? — Савада-сама может сидеть там, где она пожелает! Погодка, прилипшая к ней с самого утра, сразу бросилась в бой, немного напоминая Тсуне маленького, но очень храброго пёсика. — Всё в порядке, не беспокойся. И не зови меня «Савада-сама», Сакана-чан. Тсуна почти сразу же прикусила язык, но девушка всё равно растерянно заморгала и повернулась к ней. — Сакана? Саваде стоило как можно скорее извиниться — при взгляде на человека у неё могут возникать какие угодно ассоциации, но она не имеет никакого права кого-либо оскорблять дурацкими прозвищами. Серьёзно, кому понравится быть рыбой? Тем более, что ассоциация возникла из-за рыбы-прилипалы, и это кошмарно-оскорбительно, даже если весь ассоциативный ряд знает только она сама. — Прости, я просто… Но девушка остановила длинную речь, полную самобичевания, радостным смехом и счастливой улыбкой. — Мне нравится, Савада-сама. Схожу, принесу сок! И сбежала, оставив Тсуну сидеть с протянутой рукой и недоумённо моргать. Может, она не поняла ассоциации из-за общего и нейтрального слова? С другой стороны, может, поняла, но решила проигнорировать, или была счастлива, что её запомнили хотя бы так?.. Из-за подобных мыслей Савада чуть не пропустила ещё один мяч, летящий ей в затылок — пришлось резко опускаться в позу «упор лёжа», чтобы он просто отскочил от стены. Руки сразу заныли от резкой нагрузки, всплыло мимолётное желание отжиматься по утрам, а за спиной раздалось разрозненное «увернулась!». Но, несмотря на её удачу, тренировку всё равно прервали, и смеющийся Такеши двинулся к ней, чтобы взять полотенце и вытереть пот. — Всё ещё на взводе, да, Тсу-чан? Савада поморщилась, возвращаясь на скамейку и отряхивая руки. — Сейчас уже лучше. Твоё присутствие неведомым образом успокаивает, Такеши-кун. Парень мило улыбнулся, почти незаметно покраснев — наверное, это разглядела только Тсуна, изучившая его лицо вдоль и поперёк. В любой момент могла повиснуть неловкая пауза, но Ямамото с лёгкостью этого избежал, начав копаться в своей сумке. — Может, тебе бросить? Прозвучало спокойно и доброжелательно, но Тсуна всё равно вздрогнула и уставилась на Ямамото, как на чудо света. Парень, окончательно взяв себя в руки, пожал плечами и улыбнулся. — Клуб чайной церемонии, я имею в виду. Или уйти в запасной состав и просто заваривать чай, а не ходить по соревнованиям. Ты ведь злишься, потому что в происходящем не было души? И Тсуне просто нечего было ответить. Такеши опять улыбнулся — в этот раз понимающе. Саваду это поражало — казалось бы, одна и та же широкая улыбка, но Ямамото мог сказать ей куда больше, чем многие люди словами и всем лицом. — Именно поэтому я и не хожу в клуб кендо. Парень слитым движением вскочил на ноги, демонстрируя настоящий меч — из семейных запасов, тот, который по мнению Тсуеши-сана подходил сыну больше всего. Насколько знала Тсуна, Такеши таскал его с собой просто так, в формате «талисмана на удачу», и после совершеннолетия должен был отправиться к знакомому кузнецу, получать свой собственный. Впрочем, для волейбольной команды Намимори, в данный момент уже оторавших «зачем ему меч?!», и сейчас просто залипших с открытыми ртами, эта информация полезной не была. Ну, и улыбающийся до ушей Такеши не вдохновлял их, а пугал до смерти. — Понимаешь, для меня кендо — это Сигурэ Соэн Рю, наше додзё и умение уничтожить врага с одного удара. Это вечный путь совершенствования, это тяжёлое дыхание и изнурительные тренировки, это битва один на один или против толпы врагов. Понимаешь? Я обожаю свои мечи и готов помогать отцу в додзё — но бездушные спортивные соревнования, требующие замирать после каждого удара, махать безвредной палкой и носить дурацкую броню совершенно не для меня. После его слов в спортивном зале повисла тишина, так что Ямамото пришлось обернуться к внимательно слушающим ребятам и улыбнуться, как идиот. Ну, и ещё пару раз взмахнуть мечом, для наглядности. — А вот в бейсболе нет ничего подобного! Бейсбол — игра, изначально созданная для развлечения, и она прекрасно умеет развлекать! Обожаю, просто обожаю — кто-нибудь хочет начать играть в нашей команде? О том, как далеко может зайти Такеши в своей любви к бейсболу, в Намимори знали все, так что слушатели поспешили покинуть зону поражения. Тсуна отметила это краем глаза, но не обратила внимания — потому что улыбающийся идиот Ямамото Такеши был безумно прав. Она обожала чай, обожала всей душой, хоть изначально и относилась к нему иначе. Давно это было, очень давно — теперь, когда она может сидеть в сейдза несколько часов, держа голову поднятой вверх, когда все движения отточены и каждый раз наполнены новым смыслом, когда она может заварить чай и с закрытыми глазами… Теперь всё иначе, чёрт подери. И соревнования с дурацкими правилами и временным лимитом только всё усложняют. И, кажется, портят что-то такое серебристо-светлое. Такеши всё ещё был серьёзен — он совершенно неведомым способом умел изображать дурачка, при этом не теряя ясности мысли и сохраняя полную сосредоточенность. Как дождь, умело скрывающий всё, что происходит под зонтом. Ласковый или жестокий, самурай или бейсболист — изменчивый, бесконечно многогранный Ямамото Такеши. И прямо сейчас её Такеши совсем не улыбался. — Слушай, Тсуна… Он обволакивал. Подходил близко, дарил тепло и уют. Укутывал, прятал за стенами из тёплого, мягкого дождя. Он был воплощённым спокойствием — протяни руку, прикоснись, и он укроет целиком. А ещё рядом с ним её интуиция сбоила и исчезала — показывала другие, непривычные картинки. Волнительные, странные, опасно-взрослые, иногда горько-сладкие. Просто протяни… Вибрация в кармане заставила Тсуну пискнуть от неожиданности. Пряное ощущение исчезло, сменилось чудовищной, забивающийся в нос и рот неловкостью. Буквально мгновение, свободное от ауры Такеши — время, когда стыд клонит голову к земле, заставляет суетиться и творить глупости. Телефон уже не вибрирует, но всё ещё светится, и Тсуна даже с первого раза попадает по кнопкам. «Сели в поезд, надеемся быть к ночи». Сообщение. Банальные слова, напечатанные с ошибками — сразу видно, писал Сай, он в кандзи не силён. У Рея родной язык тоже западает, но он обычно путает другие части иероглифа… Осознание ударило внезапно — возвращаются! Ребята, их казна, комитет… Хибари-доно. Она была бы полной дурой, если бы не смогла признаться себе, что она ждёт Хибари-доно — потому что он её начальник, потому что она слишком влюблена в него и потому что с ним можно побыть редкостной занудой и провести ночную чайную церемонию, не отступая от регламента даже в мелочах, и быть точной до зубовного скрежета. Почему бы ей не отправиться домой, и не подготовиться к этому прямо сейчас? Такеши явно хотел что-то сказать, но Тсуна не смогла наскрести достаточно терпения, чтобы остаться на месте и дослушать — так что она успела скороговоркой выдать только «прости, Такеши-кун, мне пора», пока покидала спортзал на максимальной скорости. Кажется, она успела пару раз упасть и красиво врезалась в дверной косяк, но её это совершенно не волновало. Домой! Домой! Домой! Быстрее туда, быстрее расстилать татами и расставлять цветы, быстрее надевать праздничное, пережившее столько позора фурисоде, и делать сложную причёску — ради такого случая можно накрутить что-то древнее, громоздкое и традиционное. Время, оставшееся до прибытия Хибари-доно, отчитывалось внутри с точностью до минуты, взамен лишая Тсуну предчувствия погоды и мелких бытовых неприятностей, вроде капель кипятка на руке или очередного падения, когда она неудачно зацепилась ногой о порог. Такие мелочи, на самом деле — несколько часов вполне можно потерпеть. Да и на страдания просто не было времени — причёска отказывалась держаться, и валик так и норовил сползти набок. Наследство предка-итальянца, чтоб его — тонкие, ломкие волосы, пушившиеся настолько сильно, что она выглядела неряхой даже после того, как расчешется. Более того — оказалось, что у неё преступно мало заколок. Сколько бы ей не дарили, сколько бы она не покупала, для чего-то красивого и традиционного их было недостаточно! Она почти сдалась и разочаровалась в своей идее, но потом просто решила не прыгать выше головы и соорудить юйвата, вместо специальных украшений используя ленты. У неё даже получилось, и Тсуна смогла заняться приготовлением традиционных сладостей, когда оставалось полчаса. Полчаса. Полчаса? Полчаса! Жалкие тридцать минут, отделяющие её от прихода Хибари-доно. Полчаса, за которые она сгорит или задохнётся от собственного нетерпения. Фурисоде сидит, как родное, полы блестят, на подносе сладости, в миске ждут своего часа сушёные листья — можно было бы взять порошок, но гулять так гулять! В качестве жертвы она выбрала кухню, своевольно переместив всю транспортабельную мебель к себе и завесив покрывалом остальное. Дерзко, нагло, самонадеянно — а ещё так, как давно мечталось, и как и должно было быть. Она была чертовски готова — осталось выйти в коридор и подождать. Тсуне казалось, что она умерла, а перед входной дверью, гипнотизируя ручку, сидит её призрак — одержимый всего одним желанием, готовый на всё ради своей мечты. Быстрее, Хибари-доно. Быстрее! На город опустились сумерки, окрашивая квартиру в тёмно-синие тона, и Тсуна самой себе казалась нереальной — не девочкой в дорогой одежде, а древней мастерицей, сошедшей со страниц старых книг. И ждёт она вовсе не мальчика с красной повязкой, а настоящего даймё, вернувшегося из долгого похода, и квартира это не квартира, а величественный дворец, с тысячью слугами и огромным каменным садом во дворе. Быстрее, Хибари-сама. Быстрее. Она чувствовала его, когда он вошёл в дом — точно знала, что он поднимается, и следовала за ним все четыре этажа. Даже не закрывая глаза, видела шаги, слышала дыхание, чувствовала запах пота и туалетной воды. Когда дверь открылась, она дерзко улыбнулась, прикрывая глаза и немного откидывая голову, чтобы показать шею. Глава явно поперхнулся и ошалел, но быстро взял себя в руки — Тсуна буквально ощутила удивление, веселье и интерес. Они не сказали друг другу ни слова, пока Хибари-доно разувался и следовал за ней. Она и не думала, что соскучилась так сильно. ____ * Sakana — рыба © гугл-переводчик. Тсуна использует это прозвище, отсылаясь к рыбе-прилипале из предыдущей главы.