Героиня второго плана

Когда сознание вернулось, Тсуна обнаружила себя лежащей на чужих коленях. Наверное, это сделал Кё-сан — перенёс её на диван, заменяющий ей кровать, и уселся сам. Правда, зачем положил он её голову к себе на ногу было не совсем понятно, но Тсуна никогда не анализировала действия Главы. Хотя прямо сейчас Кё-сан выглядел немного забавно — по крайней мере его скрещенные руки и убийственный взгляд с её ракурса выглядели именно так. Тсуна даже залюбовалась — скулами, подбородком, тенями от ресниц… Стальные глаза, смотревшие вперёд, переместились на её лицо и сразу же засеребрились. — Очнулась? Вопрос, заданный низким, слегка бархатистым голосом, выдернул её из приятного состояния дремоты, и Савада резко осознала ситуацию. Боги и демоны, она лежит на коленях Хибари-доно! Тсуна тихо пискнула и резко села — голова сразу закружилась, а к горлу подкатил ком, но она решила задуматься об этом позже. Серебристые глаза Кё-сана немного посерели, а в голосе появился намёк на сталь — тень тени его командного тона, самый мягкий его вариант, но всё равно страшно. — Лежать. Тсуна сразу вернулась, слегка стукнувшись головой. Всё же, ноги Кё-сана это не самое мягкое место на земле, хотя, вне сомнения, самое почётное. Савада остро ощутила себя Зверьком — того и гляди, начнёт чесать живот. Наверное, она и не против. Фонг, обнаружившийся на принесённом стуле, тихо рассмеялся. Тсуна сразу же напряглась, чувствуя, что и нога, на которой она лежала, будто окаменела. — Рад, что вы в порядке, мисс Тсуна. Прошу меня простить — боюсь, это я виноват в вашем состоянии. Видите ли — я воздействовал на вас своим Пламенем. Ничего страшного — лёгкая техника, основанная на том, что всё Пламя резонирует между собой. Применяется, чтобы выявить тип Пламени у новичков. Извиняюсь ещё раз — я предполагал, что ваша реакция будет нетипичной, но не ожидал, что эффект будет настолько сильным. Полагаю, вы видели будущее? Что же, это всё объясняло. Ураган, глаза Фонга и огромная, ветвистая, уходящая в пустоту сеть вероятностей — когда привычно-пассивная интуиция вдруг «активировалась», открывая новые горизонты событий, Савада просто потеряла контроль. Тсуна вежливо кивнула — то, что Фонг сделал нечто подобное без спроса, бесило до безумия, но она чувствовала, что он действовал из благих побуждений. Злиться на этого ребёнка просто не получалось — от него исходила аура кого-то мудрого, действующего со смыслом и из благих побуждений. Тсуна напряглась изо всех сил, но так и не смогла ощутить подвоха, как будто он действительно просто хотел помочь. Фонг прикрыл глаза, отвечая на её кивок. — Как я и думал. И то, что последствия были настолько сильными, подтверждают самые худшие опасения. Странный ребёнок внезапно стал очень печальным. Он уселся поудобнее, скрестив ноги и соединив руки, спрятав их в рукава, тем самым становясь похожим на китайского мудреца из дорамы. Тсуна осторожно села, в этот раз не встретив сопротивления — Кё-сан тоже считал, что плохие новости надо слушать максимально подготовленным. — Возможно, мои слова расстроят и шокируют вас, но моя совесть не позволяет мне промолчать. Конечно, вы не ожидали ничего подобного, и, возможно, я погружаю вас в новый мир слишком резко и невовремя, но в вашей ситуации опасно медлить. Итак, позвольте мне объяснить. Вступление было слишком длинным, но Тсуне оно нравилось — пусть Фонг был ребёнком, она почувствовала себя так, словно кто-то взрослый заботится о ней. Она так давно не ощущала себя маленькой девочкой, за которой присматривают, которую выслушают и утешат. Ей этого не хватало, и единственным, кто хоть как-то помогал держаться, был Тсуеши-сан — но он шёл в комплекте с Такеши, и сейчас, когда отношения между ними испортились, его неизменная доброта перестала давать чувство защищённости. А вот Фонговская вежливость давала, и Тсуна могла только сесть поудобнее и обратиться в слух. — Из всех видов Пламени у Неба больше всего возможностей — оно принимает самые разнообразные формы, а ещё может вступать в резонанс с остальными видами и частично перенимать их особенности. Помимо этого, почти каждый носитель Неба обретает уникальную способность, которая позже может быть передана по наследству. Самое редкое, самое могущественное — так говорят о Небе. Это Пламя может сотворить то, что и не снилось простому человеку — например, можете посмотреть на меня. На самом деле мне сорок три — я потерял осторожность, попал под вражеское Пламя и поплатился за это. Детское тело и почти полное бессилие, ведь большая часть моего Урагана находится в этой пустышке — теперь вы представляете себе, хоть немного, на что способно тщательно выращенное Небо? И то, как его используете вы… То, во что оно превратилось у вас… Взгляд Фонга сделался каким-то больным, он переполнился жалостью и ненадолго замолчал. Тсуна не испытала удивления или что-то в этом духе — наоборот, и Фонг, и Реборн наконец-то заняли свои места в её системе мира. Всё просто — эти странные, невозможные дети давно не были детьми. Теперь, по крайней мере, ей спокойнее и не так стыдно за своё стремление получить поддержку у беспомощного пятилетки. — В какой-то степени можно сказать, что Пламя является ещё одной модальностью чувств. Даже отдельным набором модальностей — таких, как зрение или слух. У нормального, здорового человека функционирует всё — он слышит, чувствует, обоняет. С Пламенем то же самое — если его правильно развить, носитель сможет взаимодействовать с миром всеми доступными способами. Вы же, мисс Тсунаеши… Это давно известный факт — если человек теряет зрение, у него обостряется слух. Распределение, защитная реакция, через которую оставшиеся органы чувств берут на себя чужие функции и используют оставшиеся ресурсы. И если предположить, что типичный носитель Пламени Неба это здоровый человек, то вы, леди, будете лишены всего, кроме чувствительности на одной ладони — даже на одном пальце. И вы, мисс Тсунаеши, овладели этим небольшим участком кожи настолько хорошо, что обратили этот недостаток в невозможное преимущество, но это не избавляет вас от полной беспомощности в остальных областях. Понимаете? Простите за грубое высказывание, но вы безбожно искорёжены — искорёжены настолько сильно, что малейшая попытка просто прикоснуться к вашему Пламени заканчивается глубоким обмороком. Ребёнок-не-ребёнок опустил руку, которую вытянул вперёд для наглядной демонстрации её способностей, и Тсуна почувствовала, как чужое Пламя осторожно подбирается к их дивану, не делая попытки преодолеть окутавшую их душную Ки — Облако, Савада, это называется Облако. Если бы она не была настолько сосредоточена на речи Фонга, она бы улыбнулась своим мыслям — ведь на самом деле в жажде убийства Кё-сана действительно было что-то облачное. Апокалиптично-облачное, как мор или смерть, если бы её спросили. Новости от мастера Пламени она воспринимала совершенно спокойно — во многом потому что не чувствовала себя неполноценной или больной. Фонг говорил о безграничных возможностях, но ей хватало и интуиции, и она не хотела бы лишаться возможности видеть вероятности ради мифической и непонятной «полноценности». Между тем, Фонг продолжал. — Ситуация усугубляется тем, что вас не учили. В семьях, где дети не контактируют с активными носителями Пламени, силы пробуждаются в тринадцать-четырнадцать лет — полагаю, у вас это тоже началось примерно в этом возрасте? Мы — я сейчас говорю не о конкретной организации, а о носителях Пламени в целом — стараемся найти такие юные дарования до того, как их Пламя выйдет из-под контроля, и они натворят дел. Я глубоко поражён и искренне восхищаюсь тем, насколько далеко вы смогли продвинуться в освоении этой силы, хотя могли действовать только интуитивно, не имея ни малейшего представления о том, что происходит. Воистину, это потрясающе, как и то, что проблемы начались только сейчас. Столько лет активно использовать настолько специфическую форму Неба, осознанно подавлять остальные и при этом контактировать с миром — вы самый талантливый носитель Пламени из всех, кого я когда-либо встречал. И прямо сейчас я рад, что мы встретились — буду рад сделать всё, что в моих силах. Вы почти на грани — дальше идёт безумие, потеря связи с реальностью и взрыв. Тсуна понимала, о чём он говорит. Она ужасно себя чувствовала, когда осталась с проблемой Кицуками один на один, она вела себя отвратительно в день «Первой Битвы» с Кокуё и не контролировала тело, пока её несло к той школьнице Докуро. Сегодня с утра она не могла сосредоточиться и успокоиться просто потому, что интуиция паниковала отдельно от неё, и она не смогла взять под контроль сошедшую с ума силу. Савада чувствовала это — чувствовала, что она трещит по швам, как залитая водой картонная коробка, и сегодня-завтра просто рванёт, выпуская наружу что-то горящее изнутри. Огромное подземное озеро, из которого на поверхность пробивается маленький, едва заметный ручеёк — она бы не хотела, чтобы это уютное место было разрушено безвозвратно. Интуиция, это предательское Пламя, подтвердило — так и будет, если никто не согласится помочь. И Тсуна была бы рада вверить себя в надёжные руки странного ребёнка, если бы не одно «Но». — Я не хочу освобождать Пламя. Она знала, как выглядят носители «свободного», правильного Пламени. Гокудера, Такеши, Кё-сан — сильные, великие личности, излучающие уверенность в том, что они могут изменить мир. Каждый по-своему, каждый так, как умеет, так, как никогда не светило ей самой. Она ведь не такая, да? То, что ей рассказали про Небо, звучало слишком героически, слишком значимо. Великая сила, редкая мощь, полная свобода действий — за этими словами только ответственность, ответственность, ответственность. Чем придется расплачиваться за новый мир? Какую цену назовут Боги, сколько заберут Демоны? Это не её путь — это путь, на котором её ожидал Реборн. Да, теперь она видела это, так ясно, как погоду на весь день. Савада Тсунаеши не желает могущества — Савада Тсунаеши хочет остаться тем, что она есть. Но Фонг не стал её переубеждать — вместо этого он облегчённо улыбнулся. — Вы не представляете, насколько я рад это слышать. Наверное, это звучит отвратительно, но вы уникальны. Действительно уникальны — некоторые носители Неба демонстрировали так называемую «гиперинтуицию», но она и рядом не стояла с тем, что можете вы. Да, это ужасный дефект с точки зрения такого чистого Неба, но такой дар для мира вокруг! Не буду лукавить, изначально я действительно хотел предложить вам исцеление, пробуждение Пламени, даже при условии потери таких возможностей, но потом вы сообщили мне кое-что по-настоящему удивительное. Это и было истинной целью всего разговора — Тсуна знала это наверняка. И Фонг знал, и Кё-сан, и именно поэтому они подобрались, невольно выпуская в комнату ещё больше Пламени. Саваде эта духота нравилась, она позволяла укутаться в неё и расслабиться. — Скажите, леди - что вы имели в виду, когда сказали, что смогли изменить будущее? На самом деле Савада ждала этого вопроса. Ещё до обморока ждала, полная готовности ответить. Ей действительно хотелось это сделать — хотелось в последний раз вернуться в тот кошмарный день, пережить его сейчас, когда всё закончилось, и разделить ту боль и ужас с человеком, сидящим на диване рядом с ней. Она действительно хотела этого — хотела показать, на что она была готова ради него. Тсуна хотела сразу начать со своей смерти, но история полилась с того момента, как она впервые почувствовала смерть. Она рассказала про то, что чувствовала, когда натыкалась на фамилию «Шимон», про свой сон, в котором её хоронили, и про стук чужих сапогов, ставших предвестниками смерти. Рассказала, как лежала, полумёртвая и беспомощная, и просила мир, чтобы Сузуки Адельхейд не открыла дверь, как провалилась в пол и очутилась в коконе из золотых нитей, как потянулась и рухнула в мир, сотканный из лоскутов того, что может быть. О том, как она горела — как сгорала изнутри, вцепившись в одну-единственную нить, и как отдавала всё, что у неё было, чтобы невозможное стало неизбежным. А ещё — как думала, что навсегда распрощалась с силой, когда интуиция замолчала. Её слушали в полном молчании, и только ощущения доказывали, что Фонг и Кё-сан ещё здесь. Эмоции мастера было невозможно прочесть — он спрятался, окружив себя плотным потоком Урагана. Стена, непроницаемая стена из медленно ползущего воздуха, готового в любой момент выстрелить, подобно пружине. Невольно вспомнилась фраза о том, что большая часть его Пламени запечатана в пустышке — если это остатки, то можно было ли дышать рядом с ним раньше? Кё-сан был не так спокоен. С каждым её словом его Ки сгущалась, наполнялась кровью и яростью. Её Кёя исчезал — на его место, громыхая доспехами, приходил беспощадный Ашура. Это уже не Глава, она уже не Зверёк — её кимоно развевается за спиной, его ноги вздымают пыль и ломают кости. Перед ними — путь Шуры длиною в жизнь, а за спиной легион, верная, яростная, но послушная ему армия. Его Глас такой, как она помнила, такой, каким был всегда — скрежещущий, полыхающий, страшный. — Я убью её. В этот раз не морально, а насовсем. Кажется, кто-то что-то возразил, но Ашура ответил: — Тогда думал, что всё решила удача. Теперь ясно, что удачи не было. Всё исчезло с ветром — вот они собираются рухнуть на самый низ, а в следующую секунду уже снова сидят на диване, Хибари Кёя и Савада Тсунаеши, только что пережившие небольшой ураган. Фонг тоже сидел напротив — напряжённый, вытянувший руку вперёд, будто собирался что-то создать. Или, вернее, уже создал, ибо резкий вихрь, смывший чужую Ки, явно принадлежал именно ему. — Успокойся и обдумай это снова. И если решишь, то хотя бы не влияй на мисс Тсуну — хотя я полагаю, что она всё равно присоединится, больно сильно переплелось ваше Пламя. И лично я, честно сказать, куда больше шокирован тем фактом, что леди смогла переписать само мироздание. Хотя я не уверен, что это удастся повторить, но… Хибари удивительно быстро успокоился — Тсуна подозревала, что Фонг сделал что-то ещё — а потом кивнул, с таким видом, будто всё очевидно. — Кольцо. Ей просто нужно кольцо. Фонг мотнул головой, задумался и помрачнел. Савада не очень понимала, что происходит, но на всякий случай уже начала переживать. — Ты прав. Кольцо — и я, кажется, знаю, какое именно. Вы тоже знаете, мисс — оно вам снилось. А я-то думал, кому продал душу Реборн, что его несчастный подопечный смог вытянуть на себе Конфликт Колец… Даже хотел прижать Верде, чтобы уточнить, что за бесчеловечный эксперимент он провёл на этот раз. Не волнуйтесь, леди — у нас с Реборном разное начальство. Я вас не выдам, ни за что — те, на кого работает Реборн, ни за что не позволят вам остаться такой, какая вы есть, и лишат права выбора. Не берите в голову — я, кажется, начал мыслить вслух. Тсуна медленно кивнула, испытывая дикое желание встать и подойти к окну. Видимо, влияние Фонга всё ещё слишком сильно — потому что напоминание о снах, в которых она была кольцом, напомнило ей о колючем, шипящем Небе, которое привело с собой такие же колючие, шипящие Дождь, Солнце, Грозу, Туман и Ураган. Она действительно вспомнила это — память всколыхнулась, выплеснула те полузабытые ощущения, заставила сопоставить с новыми знаниями. Казалось, что они где-то здесь, эти незнакомые люди, объединённые кем-то одним. Кем-то сильным, кем-то достойным, кем-то израненным — она словно поймала его поток и осторожно потянула на себя, теперь мерно покачиваясь на кислотной волне первобытной ярости. Чужое Небо резко вздыбилось, агрессивно ударило, скинуло с себя, напоследок оставив ожог — снаружи незаметно, но часть её интуиции жгло, будто она сунула её в кислоту. Кажется, Фонг и Кё-сан её звали — Савада, вернувшись в реальность, вскочила и кинулась к окну. Это не было отголоском давних, полупонятных воспоминаний — колючее Пламя из её снов только что пересекло северную границу Намимори.