Героиня второго плана

Пикник Хранителей было решено проводить за городом, в ближайшем лесочке, находившимся как можно дальше от особняков Вонгольских Семей. Организацией занимались Ямамото, Сасагава и Гокудера — от остальных требовалось просто скинуться на еду и приехать к нужному столбу, взяв с собой плед. Лично Тсуна добиралась на мотоцикле, решив, что на посиделках старых друзей ей не угрожает ничего, с чем нельзя было справиться с помощью пистолетов. Тем более, что Хибари-гуми были заняты — Вария подкинула им очередное дело, и сейчас парни в поте лица работали у чёрта на куличиках, под чутким руководством Сквало. Возвращаются завтра, связи нет — она достаточно ответственная и самостоятельная, чтобы никуда не вляпаться. Так что выбор пал на лёгкий транспорт, которым Хибари-сан умеет управлять не только на бумаге, и она оставила Ёкай-куна прямо на обочине, рядом с железным зверем Гокудеры и бронированной машиной с тонированными стёклами. Вонгольский транспорт никто не охранял — с одной стороны, при их бюджетах техника не имела такого значения, с другой, всё было слишком дорогим и приметным, и угнанные тачки всё равно будут продавать через Мафию. В общем, никаких волнений — тем более, с ними не было Мигеля, так что за засунутые куда-нибудь важные документы или наличие улик можно не переживать. Ребята расположились довольно далеко от шоссе, но Тсуну это не напрягало. Наоборот — можно идти быстрым шагом, кутаться в тёплое пальто и спокойно думать о своих делах. Загадку, кого же ей напоминает Джузеппе Манчини, Тсуна решила отложить куда-нибудь на потом. У неё не было Интуиции, так что неизвестно, значит ли хоть что-то её предчувствие, и дежавю было слишком неуловимым, чтобы понять, что же именно её зацепило. Взмах рукой? Выражение лица? Походка и удаляющаяся спина? Не поймёшь, пока тебя не ткнут лицом, и всё станет слишком очевидно. И, может быть, это вообще не имело никакого значения. Ситуация с Патрицией и Бьянкой начинала надоедать, и Тсуна решила сменить тактику. Если неуловимая «Ция» не может встретиться со своей подружкой после университета, её не надо уведомлять о грядущей встрече. Простенькая охота на беззащитную дичь — договориться с приманкой (Бьянка), расставить силки (узнать расписание инъяза и забронировать свободную аудиторию) и атаковать (поймать девушку прямо перед кабинетом). Легкотня, она строила куда более хитроумные планы в бытность секретарём ДК. Бьянка, конечно, не была в восторге от идеи и чувствовала себя так, будто предаёт подругу, но согласилась с Тсуниными аргументами и поддержала план. Интересно, почему её друзья не провернули эту простейшую схему? С Беатриче более-менее понятно, она не видела полной картины, Кёко-чан вообще обладала дурной привычкой тупить и не замечать очевидного, но что по поводу Ханы-тян? Доверяла Тсуне и ограничивалась словами? Посмотрела на их взаимодействие и изменила мнение? Не смогла найти того, кто обладал бы достаточным влиянием?  Последнее самое вероятное — у Кё-сана никогда не было проблем с законом, даже когда он буйствовал в Намимори и не относился к Семье. Найти кого-то, кто способен просто показать силу Оябуну, уже задачка не из простых, а если учесть, что реакцией на запугивание будет не испуг, а внезапная атака… В общем, вполне возможно, Хана-тян тоже пыталась её «спасти», используя схожие методы. Надо будет спросить при случае. — Тсу-чан! Ты как раз вовремя! Такеши-кун оторвался от огромного куска рыбы и радостно помахал огромным тесаком. Тсуна тут же вернулась в реальность и дружелюбно помахала в ответ, выискивая взглядом остальных. Гокудера колдовал над костром, Хром общалась со вторым Туманом, а Сасагава пытался соорудить скамейки из брёвен. Небольшой холм, лес, прекрасный вид — то, что нужно для идеального отдыха. И они действительно прекрасно провели время. Посидели на пледах, поели горячего мяса, поболтали обо всём и ни о чём. Отличное время в обществе отличных людей — о чём ещё можно мечтать? Впрочем, есть вещи, которые неизбежны — например, невозможно не поговорить о Мафии, если ты сидишь с Семьёй. — Слушай, Тсуна…  Хибари-сан замерла, понимая, что со словами Сасагавы атмосфера изменилась. Её друзья исчезли — их место заняли Хранители, отвечающие за судьбу Семьи. — Слова Внешнего Советника тебя обидели, да? Ты теперь всё время молчишь. Конечно, Десятое Поколение заметило изменения в её поведении. На последнем собрании она говорила дважды — когда здоровалась и когда прощалась, а остальное время посвятила бытию идеальной секретарши, которая сидит и добросовестно конспектирует происходящее. О том, что её отчёт идёт на стол Занзасу, господину Внешнему Советнику знать не обязательно — как и о том, что каждая оплошность Мигеля станет ещё одним гвоздём в крышку его гроба. В конце концов, управление Вонголой не похоже на настольную игру, и здесь не место детским обидам — каждый шаг, каждое решение затрагивает огромное количество людей. — Я подумала, что это не моё дело. И что, несмотря на резкость слов, Савада Иемитсу прав — я не Вонгола, и не мне быть Дечимо.  Ребята вздрогнули, и Тсуна пожалела, что у неё почти нет Пламени — она была уверена, что её слова ударили по Хранителям, и сейчас по ним прошла рябь. Ей самой было тяжело — словно между ними натянуты нити, которые вот вот порвутся. Такеши выдохнул и отчаянно провёл руками по голове, становясь уставшим, сгорбленным подростком, на которого со всех сторон навалились неприятности. — Да как будто бы… Эх. Тсуна, мы знаем, что ты не нуждаешься в Вонголе. Но Вонгола нуждается в тебе. Мы нуждаемся.  Она знала это. Чувствовала во всех — даже в двух Туманниках, которые сидели в стороне, но внимательно слушали. Сасагава выглядел растерянным, Гокудера выматерился на итальянском и закурил. — Мама Мия, всё должно было быть не так! Тсу-чан… Чёрт, боксёр, кто вообще просил тебя раскрывать свой тупой рот?! Рёхей выглядел совершенно убитым, и у Тсуны закралось страшное подозрение, что этот пикник был организован специально для того, чтобы предложить… — Стоп-стоп-стоп. Ребята, вы же не хотите сказать, что пытаетесь посадить меня в демоново кресло? «Было бы неплохо» — общая мысль так явно висела в воздухе, что Тсуна и без Пламени считала общий посыл. Несказанные слова зависли над ней, переливались гранитными плитами и готовились рухнуть, погребая её навсегда. В тех вероятностях, где она наследовала кресло, у неё никогда не было проблем с Хранителями. Они сразу принимали её, даже второй Туман, и они становились самым мощным союзом со времён Примо. Ни одной накладки, ни одного предательства — они и в самом деле становились настоящей Семьёй. — Ребят… Такеши что-то сделал. Возможно, окатил всех своим Дождём, потому что понимал, что она многое почувствует даже без Пламени. В любом случае, слова исчезли, и мечник выдвинулся вперёд, показывая, что он берёт слово. — Мы хотели попросить тебя остаться с нами, а не разрушать всё из-за жёстких слов консильери. Мы не собирались затевать переворот и свергать Мигеля — мы хотели попросить тебя помочь нам сохранить то, что ещё не разрушено. Не Вонголу, а нас. Потому что без тебя всё рушится.  Тсуна понимала, о чём он говорит. О том, что Мигель не готов — что он не хочет относиться к делу серьёзно и допускает ошибки, а из-за плана Иемитсу некому их исправлять. Брат не учился — он, подобно маленькому ребёнку, разрушал всё, к чему прикасался, но его игрушками были судьбы и города. Гокудера затянулся ещё раз, уже доставая из пачки новую сигарету. — После того разноса Мигель серьёзно взялся за дело и принял несколько решений, которые стоили нам земли. Он убеждён, что лучшее, что мы можем сделать — извиниться перед китайцами и Росси, а потом сесть за стол переговоров и найти компромисс. Это рушит то, что делают Вария и Манчини, и конфликт продолжает раздуваться. То, что Хибари-гуми забрали себе спорные доки, несколько уравновешивает ситуацию и связывает им руки, но это не будет длиться вечно. Так что… — Так что мы хотели предложить сделку! Хром тут же покраснела и начала смущённо теребить юбку. Такеши кивнул и повернулся к Хибари-сан. — Да, именно. Мы понимаем, почему ты молчишь, и не можем заставить тебя говорить на собраниях — я бы после такого вообще не появился в особняке. Но, кажется, это единственное место, откуда Мигель не может сбежать, а мы не хотим оказаться причастными к катастрофе. Так что… — Давай будем встречаться и обсуждать ситуацию отдельно, а мы на собраниях будем экстремально выдавать твои мысли за свои?  На Сасагаву снова обрушился поток молчаливого осуждения, но прямолинейный боксёр не сожалел о своём выкрике. Он смотрел прямо на Тсуну, ожидая, что она их спасёт. Такеши снова вздохнул и взъерошил волосы. — Ну, если грубо, то да. Таков был план.  Разумеется. Конечно, ребята волновались за то, что происходит — потому что на всех приказах стояло «одобрено Десятым Поколением», а не «это всё Мигель, мы тут ни при чём». И Тсуна прекрасно понимала их беспокойство — кому, как не ей, знать, насколько решения Босса влияют на подчинённых.  Ответственность давила. Сгущалась, нависала, грозилась обрушиться огненным дождём. Все понимали, что будущий Дечимо тянет их в пропасть — ребята, в отличие от Занзаса, находились на тонущей лодке и хотели спастись. По-хорошему, ей надо было отказаться.  Это не её Семья, не её дело и не её жизнь — она слишком долго убегала от этого, а сейчас состояла в заговоре по другую сторону баррикад. Фактически, то, что ребята сейчас просили её помощи, говорили о правоте Занзаса — это подтверждало план Иемитсу и сильно упрощало захват власти, который можно подать, как революцию. Это Мафия — здесь  из оттенков только свой-чужой, здесь нет места милосердию и дружбе, и в этом мире выживают только безчувственные, хладнокровные чудовища. Перед ней сидели её ребята. Доверчивые, свои, родные — не настолько родные, как Хибари-гуми, но тоже где-то на уровне кожи. Они просто… Её. Свои. И Хибари Тсунаеши, вопреки всему, хочет остаться человеком. — Я…подумаю. О том, что мы можем сделать со всем этим. «И ещё раз поговорю с Занзасом» — закончила Тсуна про себя. Его гениальная идея позволить Иемитсу ослабить Вонголу всё ещё выглядела довольно сомнительно. Опять же — разве им не будет выгоднее, если всё пойдёт не по плану консильери? Они наверняка смогут придумать такую стратегию, которая ударит по репутации Мигеля, но не пошатнёт всю Семью целиком. На крайний случай, она сама придумает, и пусть глава Варии потом пристрелит её к чертям. Хранители Десятого Поколения расслабились и улыбнулись, а второй Туман смерил Тсуну очень долгим взглядом, совершенно не читаемым без Интуиции. После этого разговора пикник естественным образом сошёл на нет, и Тсуна снова взгромоздилась на своего железного монстра и покатила назад, в Палермо. И только оказавшись на приличном расстоянии от остальных, она вдруг вспомнила о пророчестве и о том, что трое Хранителей тоже участвуют в заговоре. Размышления прервал звонок. Незнакомый номер, «рабочая» сим-карта, остановка на автостраде, рассерженный, тревожный голос на том конце: «синьора Хибари? Консильери Хибари Семьи? Это Антонио, Семья Капотти. Ваш Босс совсем слетел с катушек и орудует на наших территориях. Вы тут ответственны за связи с общественностью — извольте его куда-нибудь деть!». После этого монолога трубка была брошена, а потом на её номер пришло СМС с адресом. Это, вне сомнения, правда — Капотти стоят слишком высоко в Вонголе, чтобы рисковать своей репутацией, а её личный номер получить не так-то просто. Возможно, его оставил сам Кё-сан — или её номер указывался в контракте, как номер Сквало всегда фигурировал в делах, где был замечен лично Занзас. Что же, теперь у неё есть занятие на вечер. Она сразу поняла, что нашла нужную подворотню. Перекрытые улицы, мрачные Капотти, запах крови и висящая тишина, когда привычный шум итальянских улиц отходит куда-то далеко и слышится словно из-за огромной толщи воды. Шаг, шаг, ещё один — появляется кровь. Ещё несколько шагов — первое тело. Дальше можно не думать — достаточно просто идти по изломанным телам, как в европейской сказке про дорогу из жёлтого кирпича. Идти, пачкая обувь в чужих останках, держать темп, но всё равно рассматривать изломанных, искалеченных людей, у которых не было ни одного шанса. И Тсуна не нуждалась в экспозиции от Капотти, чтобы понять, что их забили до смерти. Она никогда не видела так много тел разом. Видела кошмарные фотографии, дважды убила сама, несколько раз становилась свидетельницей разборок Варии, но ещё не оказывалась так близко к животной, бескрайней жестокости. Но, почему-то, её не страшило то, что она видела — как будто тот момент, когда они с Кё-саном стали единым целым, позволил ей поселить в себе кусочек Ашуры, и теперь она тоже могла смотреть на мир его глазами. Удар. Глухой, хлюпающий, как по сырому мясу. Тихий вскрик, жалобный, в котором не осталось ничего человеческого. Сытое, довольное рычание, которое в любой момент может сорваться в смех. Жертва, потерявшая надежду на спасение. Демон со стальными глазами, потерявшийся в своём безумии. Тсуна знала, что он не заметил её приближения. И ей не было нужно Пламя, чтобы знать — он бы не хотел, чтобы она была здесь. Глаза в глаза. Внезапно, неотвратимо, с этим невыносимым запахом. Сталь светлеет, в ней проступает осознание, ярость и обрёченный почти-испуг, если бы Хибари Кёя вообще умел пугаться. Потому что она оказалась там, где не должна была — там, где не помогают таблетки, там, где сухие приказы превращаются в кричащих людей, а со дна поднимаются самые жуткие чудовища. Или наоборот — ныряют, радуясь, что им не надо притворяться людьми? Тсуне на секунду показалось, что Кё-сан сейчас впервые ударит её, чтобы прогнать прочь. Чтобы не видела, чтобы забыла, чтобы не соприкасалась с тем, от чего её зачем-то пытаются оберегать. Как будто, если она увидит материальное подтверждение того, что её Кёя не идеальный, она станет меньше его любить. Но Кёя, видимо, не верил в то, что один человек может настолько полно понять и принять другого, и что она не должна видеть сторону «безжалостного чудовища». Хибари Тсунаеши сделала шаг вперёд, вляпавшись ботинком в лужу крови, и широко улыбнулась. — Отличная работа, Кё-сан. Простите, что беспокою, но у меня есть информация по нашему последнему делу. Не хотите выпить чаю? Блеф — чая у неё сейчас нет. Но они в Палермо, квартира не так далеко, а там у неё стратегический запас на все случаи жизни. Хибари замер, словно раздумывая, как ему поступить, а потом медленно развернулся к ней. Тсуна подошла ещё ближе, встала слева — если он развернётся, она окажется за его плечом.  — Зверёк… Улыбка. Лучезарная, яркая, от неё немного болят губы. — Мне сообщить Капотти, что задание выполнено? Видишь, Кёя-кун? Она в порядке. Никаких истерик, страха, отвращения к заляпанной рубашке, трупам и стальным глазам. Она выдержала. Увидела то, что должно было отвратить, и не отвернулась. Всё хорошо. Всё так, как и должно быть.  Так что не пытайся спасти её от себя самого, ладно? Тяжёлый выдох. Расстояние сокращается, он подходит и утыкается ей в шею. Наваливается, перенося тяжесть своего тела на её плечи — Тсуна стоит, мысленно благодаря Фонга за его силовые упражнения и стремление сделать её физически сильнее. Кажется, её Кёя давно не был таким расслабленным и опустошённым, но ей без разницы — Ашура вернулся в свои сады. А что она? Она отстирает окровавленное одеяние и будет терпеливо светить бумажным фонариком. Хотя, конечно, немного боязно — боги, как и демоны, нечасто доверяют кому-то свою слабость. — Ух. Мне следовало ожидать этого, да? Что однажды ты доберёшься до моей работы. Тряска усиливается, от запаха начинает подташнивать — Тсуна делает всё, чтобы остаться спокойной и безмятежной. — Я всё ещё ваша секретарша и Левая Рука, Кё-сан. Хотите, сдам отчёты?  Он всё ещё стоит, уткнувшись в её шею, зажав тонфа в кулаках. Его фиолетовая рубашка тёмно-бордовая, и чужая кровь медленно пропитывает её одежду, стекает по коже, пачкает волосы — каким-то невозможным образом делает их единым целым. Невероятно — такое возможно даже без Пламени. Она видит, знает, что Кё-сану очень хочется согласиться на её предложение. Сбросить ненавистную бумажную работу, оставить ей формальные вопросы, разделить обязанности — пустить её в свою жизнь, сделать частью мрачного, кровавого безумия. Один отчёт по вырезанным людям неизменно повлечёт за собой другие, и всё будет как раньше, когда он избивал школьников, а она терпеливо стояла с подносом и разбиралась с полицией. Как во времена Комитета, когда «загрызу до смерти» ещё было угрозой, а не обещанием, когда они не были втянуты в интриги сицилийской Мафии, когда они жили в своё удовольствие и были счастливыми. Один шаг, Кё-сан — шаг, после которого она навсегда встанет за его левым плечом. Это ведь не так страшно, верно? А Хибари-гуми, как и раньше, подхватит их дополнительный секретариат. Кёя отстранился и вздохнул. Спрятал тонфа, сунул руку в карман, отдал ей небольшой жёсткий диск. — Заказ не от Капотти, они лишь разрешили использовать свою территорию. Здесь всё, что нужно Вонгольскому Облаку. Задание выполнено успешно, жертв больше, чем нужно, но он знал, кого отправлял. Образец дома, в сейфе. Вернёмся, покажу. И Зверёк… Выстрел. Пригнуться, вытащить пистолеты, выстрелить в ответ — тело работает быстрее, чем мозг. Их двое, в костюмах — недобитки? Последние выжившие? Они явно не соображают — они напуганы участью остальных, не могут думать и понять, что сейчас надо бежать, а не защищаться. Что же, шанса у них не будет — она застрелила обоих, а потом дала ещё один залп, чтобы наверняка. Эх, опять полезла, куда не просят, и Кё-сан… Кё-сан? Лежит. На асфальте, лицом в кровь и грязь, сражённый предательской пулей в спину. Подбежать, рухнуть рядом — дышит. Хрипит, кровь выходит толчками — непонятно откуда, она шарит ладонями по спине и прижимает изо всех сил, понимая, что этого недостаточно.  Боги и демоны, как же так? Как же… Нет. Не сейчас. Он жив — сначала спасти, страдать потом. И ненавидеть себя за то, что не увидела это — тоже. И за то, что пришла, что начала успокаивать, что из-за неё Кёя ослабил бдительность в месте, где делать этого было нельзя, за то… Не сейчас. Повернуть вероятность, чтобы выжил? Нет, у неё нет Пламени. Скорая? Нельзя, слишком много трупов, и она не знает, как далеко тянется это изломанное море. Сама она не справится — значит, нужно найти того, кто сможет помочь. Телефон, где же телефон… Паника подкатывала. Периодически закручивалась где-то у горла, пыталась прорваться, захлестнуть с головой. Тсуна сопротивлялась изо всех сил, уговаривая себя потерпеть. Сначала Кё-сан, потом истерика — надо продержаться ещё чуть-чуть. Вот сейчас Сай или Рей возьмёт трубку. Номер недоступен? Ах да, они же с Варией. Занзас? Недоступен. Такеши? Недоступен. Сасагава? Недоступен. Гокудера, Хром… Мигель? Недоступен. Ни один из её контактов недоступен. Паника опять подкатила к самому горлу, пошла выше, затуманила разум, исказила мир вокруг. Тсуна завыла, вцепилась себе в волосы, прокусила губу — что угодно, чтобы вернуть контроль, вернуться в реальность и спасти Кё-сана. Думай — твой телефон не работает. А его? Трубка спрятана в нагрудном кармане — дешёвая, одноразовая, с тремя контактами в памяти. Она уже здесь, Вонгольское Облако не заслуживает доверия. Остаётся только он — Тсуна не колеблется, когда выбирает номер и подносит трубку к уху, со страхом вслушиваясь в гудки. А потом — резко выдыхает и обессиленно падает на мужа, когда на том конце раздаётся недовольный голос Дино Каваллоне.