Героиня второго плана

Долетели быстро — настолько, насколько вообще можно назвать быстрым одиннадцатичасовой перелёт из одной страны в другую. В Токио пришлось немного задержаться, чтобы удостовериться, что состояние Кё-сана стабильное, но довольно скоро Хибари-гуми в полном составе погрузились на поезд и покатили домой. Чем ближе был Намимори, тем сильнее волновались парни. Они как будто не могли усидеть на месте — вскакивали, носились туда-сюда, голосили и мешали пассажирам. Тут и там вспыхивали драки — парни были на нервах, и одного неловкого жеста от названных братьев хватало, чтобы разжечь скандал. К счастью, Хибари-гуми дрались исключительно между собой, так что проблем с остальными пассажирами не возникло. Хотя на них косились, конечно, но не ругались, и то хорошо. Когда до Намимори оставалось меньше четырёх станций, Тсуна встала со своего места и шагнула в проход. В вагоне тут же повисла мёртвая тишина — парни даже дышать боялись, будто зная, что она собирается сказать в этот момент. Хотя, почему «будто»? Её объявление лишь формальность, которую надо проговорить. — Кхм. Итак, мы приближаемся к Намимори, ребята. Деньги у всех есть? Телефоны? Документы? Отлично. Мы уже обсуждали это, но я повторю — Хибари-гуми отпускает вас на две недели. Кто решит задержаться дольше, свяжитесь со мной или с близнецами, что-нибудь придумаем. В принципе, любые возникающие ситуации решайте через нас. Поняли? Тогда жду всех через две недели по указанному адресу, парни. Добро пожаловать домой. Радостный вой десяток глоток был ей ответом. Тсуна тихо вернулась на своё место, испытывая дикое желание подпереть рукой подбородок и по-матерински вздохнуть. Парни стали теми, кем и были — обычными мальчишками, которые вернулись домой. Они уже обсуждали, как будут заниматься своими мальчишескими делами — купят новую мангу, будут прятаться от маминого гнева, заглянут в самую любимую кафешку, если она не успела закрыться. И Тсуна не могла не радоваться, когда смотрела на них. — Нам стоило вернуться хотя бы ради этого. Тсуна дёрнулась, переводя взгляд на расслабленного Кё-сана. Глава Хибари-гуми тихо хмыкнул. — Эти травоядные счастливы, Зверёк. А когда травоядные счастливы, в Семье царит мир. Хибари-сан вылупилась на своего мужа, потеряв дар речи. Кё-сан дёрнулся и немного смутился. — Да, я учитываю подобные моменты. Я же оябун, в конце концов. Не чередуй я наказания с поощрениями, Дисциплинарный Комитет развалился бы задолго до твоего появления. Ты, конечно, взяла на себя эту бесполезную обязанность, но это не значит, что я не могу поднять боевой дух своих людей. Тсуна нерешительно кивнула, понимая, что сказать ей решительно нечего. Такие моменты всегда выбивали её из колеи — слишком странно выглядел Кё-сан, когда был нормальным человеком. Когда поезд остановился, парни вылетели из него первыми. Наплевали на субординацию, на то, что надо помочь Боссам с багажом, даже на то, что надо нормально попрощаться — в этот раз ни Тсуна, ни Кё-сан не собирались их винить. — Вы сможете идти, или мне кого-нибудь позвать? Хибари-доно взял предложенную Тсуной трость и тяжело встал. — Нет, нормально. Идти тоже могу. Прогуляемся. И ведь действительно пошёл — медленно, слегка пошатываясь, но без обезболивающих и на своих двоих. Тсуна осторожно двинулась следом, готовая ловить Кёю, если что-то пойдёт не так. Чемоданы также были на ней, но их удалось расположить так, чтобы высвободить целую руку. — Обопрётесь на меня? В этот раз Кё-сан не стал отказываться. Вышел из поезда, подождал, пока Тсуна вытащит вещи, и осторожно подхватил её под локоть — должно быть, пытался не опираться слишком сильно, но раны давали о себе знать. Так они и брели, медленно рассекая людской поток, нарушая технику безопасности — по-хорошему, нужно было придержать хотя бы часть парней, оставив их в качестве охраны. Раненый глава Хибари-гуми, поддерживаемый безоружной женой — идеальная мишень для итальянских врагов. Тсуна малодушно отмахнулась от этой мысли, чувствуя, что стальная клетка, в которую она, оказывается, была закована уже демоны знает сколько времени, начинает ослабевать, и она тоже становится обычной девушкой, а не никому не верящей мафиозо. Сколько же она держала себя в этих тисках? Два года, кажется. По меньшей мере два года. Как странно — прошло всего два года, а кажется, что она не была в Намимори вечность. Идёт по с детства знакомым улочкам, смотрит на ничуть не изменившиеся столбы и витрины, а чувство такое, будто и не была здесь никогда. И кажется — вот она, родина, дом, в который так хотелось вернуться… Только нет ощущения, что вернулись. И вообще — кажется, что всё не по-настоящему. В какой-то момент Кёя свернул, и они оказались перед аккуратным домиком в спальном квартале — Хибари-доно вытащил ключи, и Тсуна осторожно открыла калитку. Вот оно, место, которое должно было стать её домом — на столе лежит немного пожелтевшее письмо и несколько квитанций, видимо, счета за университет. Тихо, спокойно, уютно — пыльно, статично, видно, что здесь никто не живёт. Ещё один перевалочный пункт, временная остановка, где они переждут — их настоящий дом будет под Токио, он ещё не достроен. Это усталость и шок, наверное. Тсуна слишком вымотана последними событиями, чтобы в полной мере прочувствовать, что они наконец-то дома. — Зверёк… Хибари-сан подняла взгляд на посерьезневшего Кё-сана, отвлекаясь от перетаскивания их чемоданов. Глава Хибари-гуми осторожно сел в кресло и скрестил руки на груди, кивая в сторону входной двери. — Это всё подождёт. И я знаю, что у вас всё не так просто, но твоя мать всё ещё живёт здесь. Можешь зайти к ней, если хочешь. Со мной ничего не случится за несколько часов. Тсуна замерла, чувствуя, как боль начинает пульсировать в её груди. Кажется, она всё-таки скучала — несмотря на отношения с матерью, на то, что той не было рядом, что они не общались давным-давно, что Тсуна украла её драгоценности, чтобы уехать следом за Кёей и сжечь мосты… Столько всего произошло за эти два года. Столько изменилось, а она несколько раз становилась совершенно другим человеком. Она узнала правду, добровольно стала частью Мафии, активно участвовала в заговоре против брата и родного отца, вышла замуж, убила нескольких людей и даже начала управлять собственной маленькой Семьёй. Она сделала столько всего — а Савада Нана всё это время была здесь, ждала своего мужа, занималась повседневными делами и ни о чём не подозревала. Для неё ничего не изменилось — разве что к блуждающему мужу добавилась такая же блуждающая дочь. Наверное, если Тсуна сейчас заявится на порог, мама не удивится. Порадуется, накроет на стол, нальёт чаю и будет болтать, не пытаясь узнать, где всё это время пропадала её дочь. И потом, когда Тсуна уйдёт, не попрощавшись, Нана не расстроится. Более того — она не будет задавать вопросы, когда её дочь появится дома в следующий раз. Тсуна видела это тысячу раз — такова была Савада Нана. Тсуна тихо выдохнула, отгоняя выступившие слёзы. Чего это с ней? Казалось бы, всё уже быльём поросло, а чувство, будто режут по живому. Ну да ладно — сейчас она начнёт уборку, отвлечётся, и всё пройдёт. По крайней мере, раньше всегда срабатывало. — Нет, Кё-сан. Не хочу.