Героиня второго плана

Тсуна поёрзала, поудобнее устраиваясь на пятках, и на секунду закрыла глаза. Пришло время действовать — теперь всё будет иначе. — С этого момента вы все повышены до оядзи. Вы доказали свою верность оябуну, и поэтому освобождаетесь от службы. Вы можете выбрать — остаться рядом со мной, вернуться в Италию к Хибари-доно, или выбрать любой уголок Японии, отправиться туда и создать собственную семью. Мой последний приказ — выбрать последнее. Ваша служба не будет забыта — я дам вам любую сумму, информацию или поддержку, а семьи, которые вы создадите, навсегда войдут в состав совета, и будут стоять выше тех, кто присоединится к нам. Разумеется, мы не можем допустить полной независимости, поэтому они будут считаться частью Хибари-гуми — но мы не будем вмешиваться во внутренние дела клана без особой нужды. Теперь вы сами по себе — но помните, как всё начиналось, и идите вперёд с гордо поднятой головой, храня верность нашим идеям. Она чувствовала, что какая-то её часть не хочет принимать то, что происходит здесь. Что парни, с которыми они через столько прошли, действительно навсегда покинут её поместье, и будут сами строить свою жизнь. Что здесь и сейчас их дороги окончательно расходятся, и каждый из них отправится своим путём. Суровый мужчина со шрамом на переносице нерешительно откашлялся, как будто они снова были в Намимори, и он хотел уточнить, кто дежурит на этот раз. — Значит, мы больше не часть Семьи? Вы прогоняете нас, Хибари-сан? Тсуна мягко улыбнулась. — Конечно нет. Узы, что возникли между нами, никогда не исчезнут, и двери моего дома всегда открыты для каждого из вас — но сейчас Хибари-гуми нужен не рис, а свежие ростки. Мы собираемся стать самой великой Семьёй Японии — для этого нужны союзники. Мы не сможем возвыситься без поддержки других кланов, не выстоим в одиночку — и кому, как не вам, прикрывать наши спины? Кому, как не вам, я могу доверить нашу страну? Кто, кроме вас, сможет удержать префектуры, пока я буду воевать в Токио? Боги и демоны, как же они выросли. Как возмужали, как раздались в плечах. Каждый — настоящий генерал, умеющий выигрывать сражения. Каждый за что-то бился и что-то потерял. И они прошли через это — вместе. — Мы навсегда останемся одной Семьёй. Саке, что мы распили, связало нас сильнее крови. И каждая Семья, которую вы создадите, будет и моей Семьёй. И каждый город, что вы захватите, будет городом Хибари-гуми. И каждый год мы будем собираться вместе, чтобы разделить печали и радости, и все мы будем помогать друг другу, и я буду прислушиваться к вам, а вы будете прислушиваться ко мне.  Это — не конец нашего пути. Это — величайшее начало.  Суровые взгляды, прямые спины. Низкий поклон, слаженное «ос!» — их последнее «ос!» в полном составе. Прощайте, школьные хулиганы, прощай, Дисциплинарный Комитет. Прощайте те, кто помнил юную Саваду Тсунаеши, визжащую по поводу и без. Прощайте, парни, танцевавшие на её свадьбе. Прощайте — братья, рухнувшие с ней на самый низ, прощайте — верные соратники, не отступавшие от цели. Прощайте — те, кому она всегда подставит спину. Прощайте — те, кто останутся в её сердце до самого конца. Прощайте. Когда комната опустела, в ней остались только Тсуна, первогодка и близнецы. Она часто заморгала, стирая слёзы, и вопросительно уставилась на них. — Вы ведь не думали, что мы уйдём, Хибари-сан? — Серьёзно, как вы вообще справитесь одна? — Не волнуйтесь, мы с братом прекрасно справимся и без Семей — ну, или обзаведёмся ими гораздо позднее. Уже после того, как Хибари-гуми захватит Японию. — Или не обзаведёмся — кто-то же должен следить за всем, пока вы будете вынашивать ребёнка? — И ещё — Кумо уже пошёл покупать билет на самолёт, чтобы прикрывать спину Хибари-сану. С ним несколько наших бойцов — лучшие из лучших, заткнут за пояс любого из ЦЕДЕФ. Там давно пора обновить офицерский состав. — А Кумо вы и сами знаете — на такого парня можно что угодно оставить.  — Так что не волнуйтесь, уж что-что, а место Хибари-сана в Вонголе мы удержим, это как пить дать.  — И остальные тоже вернутся по первому зову — мы уже договорились, что у каждой Семьи обязательно должен быть вертолёт. И связь будем держать каждый месяц. Нет, каждую неделю — или даже каждый день. — Так что не волнуйтесь, Хибари-сан. Справимся. Под конец их сбивчивой речи Тсуна, не скрываясь, плакала. Совершенно некрасиво хлюпала носом, сморкалась в платок и думала о том, насколько сильно она будет скучать. Первогодка смущённо откашлялся. — Я тоже останусь, Хибари-сан. Если позволите, то прямо здесь — но лучше, наверное, переехать в Токио. У меня уже есть несколько планов, так что, если позволите, буду заведовать всем легальным бизнесом Хибари-гуми. Без личной выгоды и на правах казначея, конечно. Позвольте вам помочь, Хибари-сан — даже вам одной будет тяжело справиться. Тсуна, конечно же, кивнула. Так вот какое оно — начало.