«Все окна открыв, опустив занавески, Ты в зале роялю сказала: живи! Как легкие крылья во мраке и блеске, Задвигались руки твои». В. Набоков
Ваня слегка потянулся и перекатился на другую сторону кровати… Перекатился… Он вовремя не вспомнил, что это не кровать. Мужчина упал на толстый мохнатый ковёр с дивана. — Ёбано-насрано, — промычал Рудбой и вскочил на ноги. Ещё было раннее утро, на улице ещё даже не начало светать. Ваня нахмурился, укутался в плед и поплёлся в спальню. Рэпер встал в дверном проёме как вкопанный. «Какого хуя ты здесь забыла?!» Рудбой улыбнулся. Русые волосы были рассыпаны по чёрным подушкам. Одеяло такого же цвета обвивало подтянутое тело. Пианистка посапывала носом и что-то нервно мямлила. Её голоса было почти не слышно, но девушку явно что-то беспокоило. Ваня лениво зевнул и вальяжной походкой подошёл к кровати. Мужчина осторожно лёг на край кровати и расслабился. Шейные позвонки неприятно захрустели, чувствуя под собой любимый ортопедический матрас. Ваня сам не заметил, как вновь провалился в сон. Он проснулся вновь лишь в восемь утра, Рудбоя разбудила почти невесомая девичья рука на плече.***
Дворжак неуверенно семенила по длинному коридору консерватории. Она не помнила, почему проснулась в одной постели с Ваней, это ее очень беспокоило. Заместо того, чтобы настраиваться на прослушивание, она перекручивала в голове моменты: как чувствует под собственной рукой чьё-то мужское плечо, как в спешке покидает квартиру, как её засасывает промозглая питерская серость. Русоволосая остановилась около двери в малый зал. Вокруг группы профессоров из Москвы копошились здешние преподаватели и студенты. Дворжак нервно сглотнула и пошла дальше. В платье, что подарил Ваня, было приятно находиться. В нём Лера чувствовала себя принцессой. — Дворжак! — этот голос пианистка была готова узнать из тысячи других. — Да, Елена Ростиславовна, — пропустив группу студентов-второкурсников, спешащих на пары, русоволосая медленно развернулась и подошла к преподавателю. — Прекрасно выглядишь, должна я признать, — уголки губ строгой учительницы еле заметно дёрнулись вверх. — Спасибо, — разговор с преподавательницей ободрил юную пианистку, Лера расправила плечи и заметно повеселела. — Ну, хватит-хватит… Чего ты засветилась-то, как ёлка новогодняя? Готова? — женщина покачала головой. — Готова! — в такие моменты Лера была полностью в себе уверена, ей всегда не хватало лишь поддержки преподавателя. — Иди занимайся, чтоб сыграла мне, как миленькая! — Елена Ростиславовна положила в ладонь пианистки ключ от кабинета и не спеша направилась в малый зал. «Я сделаю это для вас».***
У здания консерватории было довольно людно. Чёрный джип припарковался прямо напротив главного входа. Рудбой принял из рук Жени свой рюкзак и поспешил покинуть машину. — Ты серьёзно? — Мирон нахмурился. — Я должен быть там, — отрезал Рудбой. — Ты ничего ей не должен! У нас хуева туча дел. И ты, блять, готов сломя голову бежать туда?! Давай кинем её, — Фёдоров любил возмущаться, скажу я вам. — В пизду иди. Давай кинем тебя? — Ваня сделал как можно больше радостное лицо и вылез из тачки, захлопывая за собой дверь. От такого удара содрогнулась вся машина. — Порчи, выпусти, — Муродшоева, сидевшая на заднем сиденье между Дарио и Мироном, попыталась толкнуть португальца к двери, чтоб тот вышел и выпустил её. — А ты куда?! — Мирона до дрожи в пальцах бесил этот тупой ажиотаж. — Хочу поддержать Леру, нельзя?! — Муродшоева дёрнулась, когда Мир попробовал схватить девушку за руку. — Женя, подъедите к половине седьмого к студии? Серёга и Эрик там будут уже, мы пока за продуктами погнали, — в отличии от ревнивого Фёдорова, Мамай просто хотел, чтоб в тур поехали все и везде успели. — Увидимся! — Женя не отбила «пять» Мирону, попрощавшись лишь с Дарио и Ильёй. «Ему пора научиться ладить с собственным эго».***
В фойе было довольно людно. Женя догнала разозлённого на Мирона Рудбоя уже в помещении. Они шли сквозь большую толпу, собравшуюся в фойе. На удивление Вани к нему никто не подходил за автографом, не визжал и не бежал с криками «это же ОХРА!» на опешившего рэпера. Люди изредка награждали Ваню неодобрительным взглядом, поправляя блестящие браслеты на запястьях или запонки на манжетах, в то время, как Ване оставалось только поправлять хипстерскую шапку на голове или постоянно крутить серьгу в ухе. — Да, Вань… В это общество ты не очень-то и вписываешься, — Муродшоева усмехнулась. На ней был серый свитер и чёрные джинсы, она очень смахивала на здешнюю студентку. — А че они все так вырядились?! Не президент же приезжает! — рэперу не нравились пренебрежительные взгляды окружающих. — Я слышала, что на эти прослушивания любят ходить снобы из центра. Много потом вкладываются в понравившихся детишек, которых оставляют в Питере. — Я херею… Ладно, пойдём, Леру найдём…***
Дворжак стояла в коридоре около двери, ведущей на сцену. Ладони у Леры совсем заледенели, не помогало даже то, что она почти весь день провела в варежках. В зал, который находился в конце коридора, постепенно заходили люди. Там были и пары почтенного возраста, которых студенты называли «кошельками», и преподаватели, и сами студенты преимущественно со второго по пятый курс. Пианистка ждала своих людей, которые придут и поддержат. Сзади на хрупкое плечо Дворжак легла тёплая девичья ладонь. — Ты готова? — Фух… Тета… Не пугай так! — Лера непроизвольно вздрогнула и повернулась лицом к подруге. — А откуда у нас такое царское платьице? — в голосе Алетты чувствовалась нота подозрительности. — Как случай подвернётся — расскажу. — Ну ладненько… Я тоже, видишь, принарядилась! Пойду в зал, сяду рядом с каким-нибудь милым студентиком… Ладненько, буду держать за тебя кулачки! Порви их! — Номмик очень крепко обняла Дворжак и направилась в зал, искусно виляя бёдрами. Лера усмехнулась и покачала головой. «Вертихвостка!» В конце коридора Дворжак увидела знакомый силуэт. Силуэт увидел Леру. Марк быстрым шагом пошёл девушке навстречу, пианистка разбежалась и повисла у друга на шее. — Ты пришёл! — Дворжак пищала от необъяснимого счастья. — Куда я мог деться?! — Крылов поддерживал Дворжак за талию на весы, разворачиваясь на 180 градусов. Когда парень опустил девушку на пол, ему открывался отличный вид на дверь, ведущую в малый зал, и на толпу, поспевающую туда просочиться. — Подожди… А где моё платье? — Марк нахмурился. — Оно мне не подошло. Твоё платье было на три размера больше меня, — русоволосая измученно вздохнула, в такой день ей совсем не хотелось выяснять отношения с лучшим другом. — А это чьё платье? Шлюха эта подарила?! — Крылов нахмурился ещё сильнее. — Нет. Перестань, Маркер! — Дворжак топнула ногой от нарастающей внутри злости. — А… Я по-о-онял, кто тебе это платье подарил! — Крылов начал саркастически смеяться. — Ты чего? — глаза у Дворжак потускнели от поведения лучшего друга. Русоволосая повернулась, рассматривая толпу людей, входящих в зал. В сторону друзей шёл Рудбой под руку с Женей. — Удачи, я верю в тебя, — Марк сказал это с такой злостью, что Лера тут же засомневалась в искренности его слов. Проходя по коридору, Марк якобы случайно плечом задел Евстигнеева. Ване пришлось пошатнуться, возвращая равновесие. Лера выдала эпичный фейспалм. — Чего это он? — Ваня нахмурился. — Забей! Спасибо, что пришли! — Дворжак улыбнулась во все тридцать два, пытаясь сохранять спокойствие перед выступлением. — Пришлось потягаться с раздутым эго Мирона, но мы успели. Будем болеть за тебя из зала! — Муродшоева сжала кисть Вани, а потом взяла в свою руку ладонь Леры, которая была спрятана в варежке. — Я смотрю, платье тебе нравится? — Ваня пытался найти в осторожном взгляде Леры способ, как можно было бы загладить неудобный момент с утра, когда она проснулась с ним в одной постели. — Очень, спасибо, — пианистка скромно улыбнулась. — Ладно, мы пойдём в зал, настраивайся! — Муродшоева обняла пианистку крепче всех за прошедший час. Женя пошла сама по себе к заветной двери. Ваня смотрел на Леру около тридцати секунд, девушка прятала взгляд. — Удачи, Капюшончик, — Ваня прошептал это, обняв девушку. Его горячие губы коснулись её горячей щеки. Ваня пошёл вслед за Муродшоевой, а у Леры, казалось, подкосились ноги.***
Зал был выполнен в светлых тонах. Потолки были выше трёх метров, стены украшали искусные вензеля, искусственные колонны и портреты людей, не известных ни Ване, ни Жене. Потолок был украшен величественными фресками. На невысокой сцене стоял красивейший чёрный рояль, за которым на стене, под потолком, возвышался каскад труб величественного органа. Хоть зал и именовался «малым», у Евстигнеева не поворачивался язык назвать его таковым. — Они просто в провинциальных клубах не были, вот там действительно «малые» залы, — шепнул рэпер менеджеру и сам себе усмехнулся. Женька толкнула Ваню локтём в бок.***
На сцену чередой заходили и возвращались молодые девушки и парни. Кто-то, выходя, искренне радовался проделанной работе. Кто-то злился сам на себя и уходил прочь из коридора, расталкивая других ребят, кто-то выбегал якобы со вселенским позором и в слезах. Дворжак потихоньку падала духом, то ли от волнения, то ли от страха. — Дворжак! Тебя объявили! Не смей опозориться, — преподаватель толкнула девушку на сцену и мысленно перекрестила воспитанницу. Девушка просеменила к середине сцены, сжимая в правой руке носовой платок. Молодая преподавательница консерватории начала объявлять программу русоволосой пианистки. Пока женщина проделывала этот ритуал, Лера в спешке рассматривая лица в зале. Из кучи студентов, преподавателей и Питерских снобов, Дворжак выделила Марка, Тету, Ваню и Женю. Все четверо сидели в разных сторонах зала. Вдруг, сердце пианистки бешено заколотилось, руки начали неестественно дрожать. В центре зала сидела её первая учительница по фортепиано. Женщина благодарно смотрела на выросшую ученицу. «Спасибо, Лерочка! Сыграй для меня!» Девушка поклонилась и медленно подошла к инструменту. Подкрутив банкетку, Дворжак села за рояль и лёгким движением руки прошлась по клавиатуре платком. «Давай, выручай, друг». Лера страстно любила этот инструмент. Она верила в то, что они — одно целое. Тонкие руки легли на клавиатуру. И под девичьими пальцами из воздуха начала рождаться музыка. Любовью к своему делу и выстраданной техникой Дворжак творила искусство на любимой сцене. Ваня впервые видел, как Лера играет. Сердце его впервые замерло. Так у Леры всё получалось легко и просто, словно по волшебству. Руки её двигались, как крылья. А музыка лилась благодатным водопадом. Аккорды трогали струны души, пассажи кружили голову, синкопы и пунктиры делали музыку интереснее и вкуснее. Пианистка убрала руки с инструмента, прождала несколько секунд и встала на ноги, захватив свой платок. Русоволосая снова вышла на край сцены, снова вгляделась в лица друзей, улыбнулась в ответ благодарной учительнице и поклонилась хмурым московским профессорам. Дворжак ушла в ту же дверь, откуда вышла на сцену. Много стали поздравлять Леру с удачной игрой. Девушка заметила улыбающуюся Елену Ростиславовну. Ноги стали ватными, голова пошла кругом, в глазах потемнело. — Держите её! Лера?! Ты слышишь меня?! В кабинет её мой! Медика позовите! — тихо отозвалось в голове у девушке.