«Стань со мной одним целым, Позволь дышать тобой, Я буду твоей гравитацией, Ты будь моим кислородом». Bring me the Horizon "Follow You".
— Ты спишь? — он открыл глаза. Она лежала рядом. Теперь девушка не боялась касаться его. И, похоже, больше не уходила. — Нет, — её голос перестал быть таким объёмным, своим горячим дыханием она будто жгла его кожу. — Сколько я... Он не договорил, ведь вдруг понял, что не знает, кто он, где находится и кто она такая. — Спал? Ты не спал, — она, кажется, усмехнулась. — О чём ты? — он нахмурился, протирая глаза. — Я не могу сказать тебе, кто ты. Но одно ты можешь знать, ты - заложник своего сознания, я - твой страж и, увы, единственный собеседник, — она отстранилась, будто никогда и не боялась, будто ей он был безразличен. Лера лежала на холодном и слегка подтаявшем снегу. Её полуоткрытые серо-голубые глаза были обращены в хмурое питерское небо. Где-то на заднем дворе были слышны обеспокоенные голоса учителей и учеников школы, их плачь, разговоры и крики. Дворжак было всё равно, она почти умерла. Не физически. Морально. Лера чувствовала, как обнажённую спину будто режет твёрдый спрессованный снег. Русые кудри были веером рассыпаны по земле. Пианистка не знала, когда в её жизни что-то пошло не так. Когда появился Ваня? Когда умерла её мать? Или когда она родилась? Девушка чувствовала, как все несчастья Петербурга, его грехи и демоны лезут к ней под кожу, заставляя корчиться от боли. В ушах дико звенело. Она помнила всё: звук равнодушно спущенного курка, свист пули и звон, засевший в её голове на чёрт знает какое время. Пошёл снег: лёгкие снежинки медленно кружились в воздухе, отпускались на улицы и крыши города, на её лицо и волосы. Лера прикрыла глаза, чувствуя, как время вокруг неё остановилось. В голове играла музыка, звучала любимая мамина песня. «Знаешь, где-то там, в дали, В светлом, серпантинном зале Молча встала Натали С удивлёнными глазами. В этой пляшущей толпе, В центре праздничного зала Будто свечка по тебе, Эта женщина стояла. Встала и белым-бела, Разом руки уронила. Значит, всё-таки была, Значит, всё-таки любила!» Дворжак всю свою сознательную жизнь горячо любила Пушкина. Она долгие вечера плакала над его биографиями, над книгами об истории любви Натальи Гончаровой и Александра Сергеевича. Лера хотела любить также страстно, как и они друг друга, только вот случай не подворачивался. Но сейчас всё это уже было неважным, Лере отчётливо казалось, что она потихоньку исчезает. — Капюшончик! — внезапно, она услышала знакомый голос. Серо-голубые глаза вновь распахнулись навстречу демонам пианистки. К ней бежал Евстигнеев и группа санитаров. Крылову всё ещё крутили руки, он жадно смотрел на распластавшуюся на снегу подругу. — Все в этой жизни возвращается бумерангом, и ты свое получишь. Не сомневайся, — прошипел Марк, обращаясь к, казалось, бессознательной девушки, но Крылов знал, что она его слышит. Парня увели вооружённые люди. Боевик закончился, занавес и титры. — Лера! — дыхание у Рудбоя сбилось ко всем чертям. Он упал около девушки на колени. Мужчина нежно положил её корпус себе на колени, сжимая девушку в объятьях. По худой щеке скатилась горячая слеза. «Не уходи. От меня. Ты мне нужна». Он сказал это в мыслях, стиснув зубы и зажмурившись. Северная птичка таяла у него на руках. — Я не уйду, — она будто слышала все его мысли. — Лерка... Врача! Нужен врач! — заголосил рэпер. — Не нужен никакой врач... Всё в порядке... Отделалась лёгким испугом, — Лера попыталась сделать вид, будто с ней всё в порядке. Точнее, ей и вправду казалось, что всё в порядке. Дворжак настолько глубоко ушла в состояние шока, что перестала плакать и почувствовала жизненные силы, ибо не понимала, что же произошло. — Вам нужна помощь? Мы принесём носилки, — над ними склонился молодой врач скорой помощи. Евстигнеев вопросительно посмотрел на русоволосую, которая уже пыталась вставать на ноги. — Вань, не отдавай меня им, отвези меня домой... К тебе.... Я хочу домой, — прошептала пианистка, схватив рэпера за руку. «Домой...» — Я отвезу её домой. Не нужно, — Ваня покачал головой, пытаясь спровадить доктора. Пожав плечами, медработник ушёл. Рудбой встал на ноги и подал Лере руку. Девушка схватилась за его ладонь и поднялась в полный рост. — К нам домой, Лер, — попытался улыбнуться Евстигнеев. — Как вас зовут? — к парочке подошёл мужчина в погонах. — Лера. Лера Дворжак, — тихо произнесла русоволосая, пытаясь сообразить, что же произошло. — А вы? — нахмурился мужчина, видя, как рэпер прижимает непонимающую ничего Валерию к себе. — Иван Евстигнеев, — твёрдо ответил Рудбой. — Лера, почему вы подставили под угрозу свою жизнь, кем вам приходится этот Марк? — полицейский пытался узнать всю правду. — Мы... Кажется... Лучшие друзья... Мне плохо, — у русоволосой закружилась голова, перед глазами всё потемнело. — Вам нужен врач, — твёрдо сказал полицейский. — Нет... Вань.... Домой, — шептала пианистка, полностью отпираясь на Евстигнеева. — Не нужно, я отвезу её домой, — заверил мужчину Рудбой. — А вы ей кем приходитесь?! — нахмурился человек в погонах. — Друг. Лучший друг, — Евстигнеев попытался как можно на натуральнее улыбнуться. Мужчина поднял ослабевшую подругу над землёй, заставляя обхватить её свою шею. Дворжак моментально потеряла сознание. Евстигнеев чувствовал, держа её у себя на руках, как на душе становится спокойно. Ему будто вернули личный блок питания, а точнее его драгоценный цветок.***
Он занёс девушку в свою квартиру. Лера уже очнулась, но идти почти не могла. Шок от пережитого парализовал её сознание, тело и разум. — Я пойду, — Дворжаг хотела это сказать как можно уверенней, но получился жалкий писк. Она добилась того, чтобы Евстигнеев опустил её на пол. Пианистка глубоко вздохнула и сделала шаг. Она рухнула на пол, не имея не единого шанса дойти до спальни. Из глаз брызнули слёзы. Это были не капли обиды. Это был водопад горечи. Весь осадок от пережитого, ужас, страх и горе накрыли пианистку с головой. Она громко завыла, срываясь на хриплый крик. Девушка била по ламинату руками, металась из стороны в сторону, наполняя прихожую жалкими стонами. — Капюшончик, тише, слышишь? — Евстигнеев присел рядом с пианисткой на одно колена и поднял её лицо вверх за подбородок. — Оставь, — в её просьбе было столько боли, что Ваня даже не стал возражать, он быстро снял куртку и пропал в дверном проёме на кухню.***
Он целый час слушал душераздирающие всхлипы, вой и стоны за стеной, но сделать ничего не мог. Постепенно Лерина истерика прекратилась. Ваня вышел в коридор. Она сидела у стены, прижав колени покрепче к груди руками. Её глаза были заплаканными, губы и зубы стиснуты. Пианистка еле заметно покачивалась из стороны в сторону, почти не моргая, смотря на своё отражение в зеркальном шкафу. — Пойдём, — Рудбой глубоко вздохнул и поднял Дворжак с пола. Она практически без его помощи дошла до спальни и рухнула на кровать. — Пусть Мирон сдохнет, — зажмурив глаза, она достала из кармана в подоле чей-то телефон, обмотанный наушниками. — О чём ты? Что это? — Евстигнеев нахмурился. — Телефон. Бывшего... Моего лучшего друга. Когда его уводили, он выпал, а мой подол его накрыл, потому я и подняла, — пояснила неподвижная пианистка. — Что с Мироном не так? — Ваня скрестил руки на груди. — Там в плейлисте только одна песня. Oxxxymiron "Последний звонок". Сам понимаешь, что это значит, или тебе объяснить?! — в некогда почти прозрачном голосе силу приобретал корешок зла. Откуда-то у пианистки появились силы самостоятельно и очень быстро встать с кровати. В её жилах текла чистая злость. Пианистка сильно стиснула зубы, сжала испачканные кровью и грязью руки в кулаки и пошла прочь из комнаты мимо Евстигнеева. Дворжак лично хотела придушить Мирона. Сейчас ей нужно было найти виноватого. — А ну стой, — скомандовал мужчина и схватил уходящую Леру за руку. Он умело потянул её руку на себя, пианистка поддалась и уже через половину секунды была крепко прижата к сильному мужскому телу. Его тёплые руки бесстыдно легли девушке на талию и очень быстро опустились ниже. Искра, буря, безумие - как говорится. Все её проблемы ушли на второй план, остался только он. Она непроизвольно подалась вперёд, а Ваня беспардонно склонился и впился в сухие губы требовательным, жадным поцелуем. Он всегда знал, что ему бывает мало. Но он никогда не чувствовал такого. Эта девушка будила в нём заточённых в клетках демонов. Евстигнеев пытался напиться ей, насытиьтся, но всё никак не получалось. Его язык беспрепятственно скользнул ей в рот, проходя по линии белых зубов, почти закручивая её язык в узел, ударяясь о нёбо. К чёрту преграды, мораль и закон! Он хочет её. Всё остальное неважно. «Я всё равно попаду в ад». Рудбой сделал шаг вперёд, потом ещё один и ещё, пока Дворжак не упёрлась ягодицами в стол. Ваня и не думал разрывать столь страстный поцелуй. Ему нравился чертовски солёный привкус её губ, запах её волос. Мужчина, не отрываясь от девственных губ, слегка наклонился и одним движением руки смёл все вещи со стола на пол. Книги, ручки, тетради и листки разлетелись по всей комнате. «Будем считать, что на столе удобней». Ваня положил руки на тонкую талию и одним удачным движением посадил уже разгорячённую девушку на стол. Она, поддаваясь его ядовитым прикосновениям, обхватила торс мужчины. Русоволосая подцепила ловкими пальчиками края его футболки и резко потянула вверх. Её внутренняя демоническая жилка заводила Рудбоя больше и больше. Серо-голубые глаза вспыхнули всепожирающим пламенем, когда она увидела оголённый торс Евстигнеева. Заросли татуировок с полностью забитых рук переходили на его прекрасное тело. Внимание привлекали разные оттенки и рисунки, вшитые в тонкую кожу, под которой соблазнительно перекатывались мышцы. Ваня резко придвинул дрожащую от возбуждения пианистку к себе, заставляя сильнее согнуть у него за спиной скрещенные ноги. Мужчина громко рыкнул от переливающегося через край возбуждения. Дворжак широко распахнула глаза, через тонкую ткань своего платья и его джинс она чувствовала возбуждённый половой орган. На пару секунд в светлых глазках сверкнули огоньки сомнения и страха. Он будет... первым. Евстигнеев, наслаждаясь желанным поцелуем, завёл руку за девичью спину и одним умелым движением расстегнул молнию платья. Извиваясь под демоническими прикосновениями, Лера сама не заметила, как осталась в одних трусиках. Рэпер много раз отблагодарил платье, которое не позволяло носить бюстгальтер. Русоволосая на время смогла обуздать внезапно вспыхнувшую страсть и смущённо опустила глаза. Новые ощущения были слишком непривычны. Он понял, он всё понял. Иван Евстигнеев сейчас первый. — Тише... Ты прекрасна, Капюшончик, — Ваня попытался сказать это как можно нежнее. Но демоны внутри уже были на пределе своих возможностей. В серо-голубой палитре снова вспыхнул полюбившийся рэперу огонёк. Рудбой несколько раз вдохнул воздух, которого в данный момент было так мало, и медленно расстегнул ширинку. Из его брюк словно гигантский змей появился на свет возбуждённый пульсирующий член. — Он тебя больше не отпустит, — усмехаясь, подметил Ваня. Мужчина намочил слюной два своих пальца, отодвинул тонкую ткань уже слишком мокрых трусиков и для большей уверенности провёл рукой по самому интимному месту каждой девушки. Дворжак содрогнулась от непривычный ощущений и закусила губу до крови. С губ сорвался предательский и очень громкий стон. Евстигнеев прижался к разгорячённым половым губам возбуждённой головкой члена. Пианистка немедленно начала сводить ноги, чувствуя себя крайне незащищённой. — Обними меня крепче за шею, будет больно, но не настолько, чтобы лишаться из-за этого последующего удовольствия, — он шептал это девушке на ухо, буквально доводя до исступления. Лера, пища то ли от возбуждения, то ли от страха, осторожно обхватила дорожащими руками шею мужчины и прижалась всем телом к горячему торсу Евстигнеева. Ване чертовски нравилось чувствовать прикосновения её груди. Мужчина одной рукой прижал Капюшончик к себе, второй отодвинул ткань трусиков. Рудбой начал медленно проникать членом в разгорячённое лоно девушки, заставляя корчиться пианистку от боли и от сладкого исступления одновременно. Почувствовав перед собой тонкую преграду, мужчина сделал один резкий толчок. Лера закричала очень громко, царапая тонкими пальцами мужскую шею. Девушка старалась отогнать боль слезами и визгами, что получилось довольно удачно. По внутренней стороне бедра потекла струйка вязкой горячей крови. Ваня сделал пару неуверенных толчков, принося Дворжак умопомрачительные ощущения. За волной боли почти мнгновенно пришла волна неземного наслаждения. Евстигнеев зарычал от звенящего в ушах возбуждения. У мужчины сорвало крышу. Рудбой резко схватил пианистку за бёдра, поднимая её над столом и опуская осторожно на пол. От неожиданности Лера вскрикнула, стараясь сохранить равновесие. Рэпер жёстко развернул опешившую русоволосую девушку к себе спиной и резко наклонил Дворжак, прижимая тело до низа живота к столу. Евстигнеев, увы, преследуя только удовлетворение своих потребностей, с размаху вошёл в горячее девичье лоно. Пианистка громко закричала от неожиданных болевых и в тоже время блаженных ощущений. Евстигнеев грубо схватил русые волосы в охапку и в один оборот намотал их вокруг ладони. Жестоко потянув на себя её волосы, Рудбой начал быстро двигаться, чувствуя своё абсолютное доминирование. Лера, ощущая, как сильно тянут за локоны, прогнулась в спине как кошка, слыша хруст собственных позвонков. Ваня двигался очень быстро, толком не думая ни о последствиях, ни о боли, которую испытывала Дворжак. Пианистка громко стонала, заполняя криками квартиру. С шеи в ямку её ключицы стекла капелька пота. После нескольких десятков толчков, Валерия сдалась. Волна оргазма с головой накрыла обоих.***
Рудбой открыл глаза вместе с редким питерским солнцем, нагло пробравшимся в уютную спальню. В мужских объятьях мирно сопела Лера. Она была особенно красивой теперь в его глазах. «Ты убил в ней ангела, потерял последний шанс на искупление. Катись в ад». — Нет, он бы не убил тебя. Я бы не отпустил, — прошептал Ваня, крепче обнимая юную пианистку.