Stories of the Citizens

Первое, что я почувствовал — холод. Дьявольский холод, пробиравший до самих костей. Он жег кожу, проникал внутрь меня, словно минуя легкие. Казалось, я могу и вовсе не дышать. А зачем? До этого я и не задумывался. Поэтому решил вдохнуть. Холодный воздух проник внутрь меня, немного отрезвив рассудок. Я широко распахнул глаза; все поле зрения занимала странная, сюрреалистическая белизна. Где я? И кто? Почему здесь так холодно? Ни на один из вопросов ответить я не мог. Сознание твердило только одно: Отсюда нужно убираться. Останусь здесь — замерзну насмерть. Вот только откуда выбираться? Из белизны? Я попытался вытянуть руку вперед, но она моментально уперлась в стену. Всего в паре сантиметров над, (или все же перед?), моим телом нависала непроглядная стена белизны. Тело моментально сковал страх. Где я? Почему здесь так мало места? И почему так холодно? Не знаю, может я страдал клаустрофобией, но находиться здесь больше ни капли не желал. Положив руки крест-накрест на груди, я глубоко вдохнул, надеясь, что это мой последний глоток этого холодного воздуха, и выбросил руки вперед. Белизна поддалась. Раскололась сотней белых стеклянных осколков и осыпалась на пол. Я упал вслед за ней, успев лишь выставить перед собой руки. Подумалось еще, что сейчас изрежу ладони в кровь… Но нет. Когда я открыл глаза, я действительно лежал на полу. Тело била крупная дрожь, казалось, что при каждом вдохе в моем теле сокращаются все мышцы. Но руки и ноги лежали спокойно. Лишь когда пелена сошла с глаз, я увидел это. Черные, блестящие в свете единственной лампы кисти, металлические пальцы, такое же предплечье, в котором отчетливо были видны отверстия с закрученными в него болтами. И так вплоть до плеча, где металл соединялся с поврежденной плотью. Подумать только, я с трудом признал собственные руки и ноги. Возможно, в другое время и в другом месте я бы должным образом подумал над этим фактом, но когда ты лежишь голым на холодном бетоне в помещении непонятного предназначения, то волнения о целостности собственного тела отходят на второй план. Как, впрочем, и мысли о возможном прошлом. Более насущным вопросом было: «Как отсюда, мать его, выбраться?» Я осмотрелся. Темное помещение с бетонными стенами, потолком и полом, освещалось лишь слабым светом, исходящим из «саркофага» из которого я только что выбрался. Из-под «саркофага» струился белый, то ли пар, то ли дым, а множество исходящих от него кабелей были, казалось бы, хаотично, разбросаны по стенам. Соединены с множеством мониторов и датчиков, на которых отчетливо были видны пулевые отверстия. Однако пара из них все еще продолжала работать. Факт занимательный, но не дающий абсолютно никакой информации. Лишь сейчас около входа я заметил странную фигуру. Человек? От одного предположения тело сковал страх. Фигура лежала на столе, словно часовой, (А что это был он я практически уверен), просто задремал. Лишь когда я приблизился, стало ясно, что сон его, похоже, вечный. Форменная кепка была аккуратно пробита в районе правого виска, а за левым, на бетонной стене, сияло размашистое бурое пятно. « В его смерти обвинят меня. Как в старых фильмах» — промелькнула мысль. Стоп, в каких фильмах? Я не мог вспомнить ни одного. К чему это было вообще?! Меня понемногу начинала охватывать паника, и лишь какими-то остатками рассудка я понимал, что этого допустить нельзя. А холод пробирал все сильнее. Пар, заполонивший уже весь пол, в момент выскочил за дверь, растекаясь по коридору. Пора и мне сделать то же самое. Твердо стоять на ногах пока не получалось, поэтому я опирался на стену, то хватаясь за нее руками, то просто привалившись плечом. Как только я вышел за дверь, усталость навалилась на меня огромным свинцовым плащом. Руки и ноги теперь чувствовались тем же чем я их, и представил — тяжеленным металлическим грузом, который зачем-то спаяли с моим телом. Двигаться становилось все труднее, и каждый шаг вызывал мимолетный приступ тошноты вместе с кругами перед глазами. Так… не падать… не падать, держать равновесие. Почему-то мне казалось, что если я сейчас упаду, то уже не смогу встать. Нужно идти вперед. Но куда? Я, наконец, сумел поднять голову. Я стоял посреди длинного коридора с множеством дверей. За спиной была моя — открытая. В обоих концах этой слепой кишки были повороты, направляющие идущего, в одну и ту же сторону. Отлично, и куда мне нужно? «Если тебе все равно куда попасть, то тебе все равно куда идти» — услужливо подсказал голос в голове. Чьи это слова? Без понятия, но, похоже, в моём положении стоило привыкнуть к тому, что остатки моего сознания сами подсказывают мне что делать. Значит, пойдем по правилу буравчика. Стоп, какого к черту буравчика? Сложно — не понимать собственных мыслей. Это пугает, и в тот же момент, неимоверно раздражает. И, похоже, лишь на раздражении и злости я продолжал двигаться вперед. Впереди, за поворотом, с тихим шипением открылась дверь, освещая пространство коридора. На стене заплясали причудливые тени, смутно похожие на человеческие. Отлично, люди… Может хоть они объяснят мне, что происходит? Как оказалось — нет. Из-за поворота вывалился человек. Его лицо скрывал причудливый серый противогаз, а тело было упаковано в столь же скучно-серую массивную броню. За матовыми стеклами респиратора не было видно глаз, но дружелюбным он мне, почему-то, не казался. Кажется, этому способствовал ствол винтовки, направленный на меня. — Kontakton! — внезапно крикнул он. Я оттолкнулся от стены, пытаясь устоять на ногах, и вовремя. Огненный пунктир прошелся по бетону, вырывая из него небольшие куски. В меня брызнули осколки, сотней стальных клещей разрывая кожу. Времени думать не было, поэтому я кулем рухнул на рядом стоящую дверь. Тонкий металл и ржавые петли не выдержали стальной ноши, и я таки смог попасть внутрь. С громогласным грохотом дверь, а вместе с ней и я, распластались на кафеле. Судя по всему, это была раздевалка, или что-то вроде. Вдоль стен, и посреди помещения, расположились ряды одинаковых металлических шкафов. Я вновь поднялся на ноги, в этот раз почти без труда. Какого чёрта?! Кто эти люди? За что меня хотят убить? Что такого я натворил? Кто я, чёрт побери?! Вопросы всплывали в голове с поразительной быстротой, но, ни на один я не мог просто так найти ответа. В коридоре послышались тихие переговоры на непонятном мне языке. Луч света упал на дверь, с которой я сюда попал. Всё это я наблюдал уже сквозь прорези в дверце одного из шкафов. Вот, в проходе вновь заплясали тени. В помещение, грохоча сапогами по кафелю, вошёл солдат. Похоже, тот самый, что стрелял в меня. Или не он? Сомнения вызывал второй, точно такой же, зашедший за ним. Они ощупывали взглядами всё помещение, а дульная линия становилась, казалось бы, почти материальной, особенно когда проходила по дверце «моего» шкафа. Вслед за боевыми близнецами вошло еще двое. Человек в похожей броне, выделявшейся лишь оранжевыми вставками. Его оружие было чуть более скудным, и вовсе висело за спиной. В руках он держал причудливое устройство, похожее на кинокамеру. Этой камерой он «снимал» поочередно каждый шкаф. За этой процессией наблюдал четвертый. На нем не было брони, а респиратор не закрывал глаза, поэтому в полумраке я мог различить его взгляд. Он ждал, словно охотник, которому загонщики скоро должны пригнать волка. И становиться этим волком мне до жути не хотелось. «Камера» начала издавать тихие щелчки, и чем ближе она приближалась ко мне, тем чаше и громче трещала, разрывая сознание на маленькие кусочки, подстегивая его плетью в ожидании неизбежного. Мысленно я приготовился уже ко всему, исключая, разве что, чудесное спасение. Мне хотелось раствориться, перестать существовать, но тело отчаянно этому противилось, все сильнее напрягая синтетические мышцы. Глаза командира выдали довольную ухмылку, скрывшуюся под респиратором. Два, а затем три ствола скрестились на двери, освещая ее фонарями. Человек, державший камеру, медленно протянул руку к шкафу. Влажно хрустнул старый замок, дверь рывком распахнулась. Но внутри никого не было. Фонари освещали пустой шкаф. Хотя нет, не пустой. На старой вешалке покоился длиннополый чёрный мундир, от тычка автоматом упавший на пол. Они не понимали, что произошло. И я ничего не понимал. Срез ствола смотрел прямо мне в лицо, а солдаты переглядывались между собой, словно не замечая меня. Но я не видел собственных рук. Я тоже не мог найти себя. Воспоминание огненной стрелой ожгло голову. Я вдруг почувствовал, что это уже было когда-то. Вспомнил эти ощущения. Вспомнил… что должен делать… Лезвия тихо щёлкнули, покидая предплечья, и я, оттолкнувшись лопатками от стены, двинулся вперед. Время растянулось, а я, вновь, лишь наблюдал за тем, что творится. Вот, горло одного из солдат обагрилось, окропляя кровью, казалось бы, пустое место, постепенно обретающее очертания человеческого тела. Плечом я врезался в туловище второго, заставив его пошатнуться. Прямоугольный клинок, обагренный кровью, с щелчком двинул обратно. Продолжая оборот, я ударил второго автоматчика локтем. Лезвие без труда вспороло броню, и торчало уже из его спины. Уже бездыханное тело завалилось на землю, а я, продолжая движение, выбросил вперед левую руку, словно в попытке достать до третьего, отшатнувшегося «оператора». Мои руки уже обрели форму, и я отчётливо видел, как разделилось напополам предплечье, как двинулся вперед клинок, входя ровно промеж глаз респиратора. Влажный хруст ознаменовал конец схватки. Я почувствовал, как моё тело снова тяжелеет, как кровь тяжелым грузом ложится на плечи. Но это еще был не конец… Сухо щёлкнул предохранитель пистолета. Прямо передо мной стоял капитан, уже, однако, лишившийся отряда. Трясущимися руками в толстых перчатках он судорожно жал на спуск, но пистолет, раз за разом сухо щёлкал, водя линией ствола у меня перед лицом. Очевидно, не досланный патрон. Я с трудом поднялся, в один широкий шаг, оказавшись рядом с ним. В его глазах, не скрытых стеклами, я видел человека. Но мог ли я назвать это человеком? Так много вопросов, и так мало ответов… Тихий щелчок не был слышен, его задавил угасающий крик. Лишь звук падающих капель теперь окружал меня. Тяжелых, густых, красных капель. Вместе с которыми на кафельный пол утекала чья-то жизнь. Мундир из шкафа оказался цел, и даже чист, как и остальная форма. Я не спеша прошёл в другой край раздевалки, проходя мимо, движимый странной надеждой, дёрнул кран душевой. Стук капель стал громче, отчётливее, зашумела вода. Впервые я почувствовал, что могу больше не думать. Холодные капли очищали тело и разум, избавляя меня от нужды думать о чём то. Все забывалось, словно это был плохой сон. Однако, лишь до того момента, пока я не открывал глаза. Рукавом я протер старое зеркало. В нем я увидел высокого, широкоплечего человека, с длинными, белыми, как снег, волосами. Я видел человека, не имевшего ничего общего с этим плохим сном. И я ушел, шагая твёрдо. Я знал, куда иду. Я знал, что мне нужно. У меня, впервые, в этой новой жизни, появилась цель. Я должен узнать, кто этот человек.