***
В офисе фотостудии, принадлежащей семье О, утром раздался звонок. Звонок, поднявший весь персонал на ноги. —К нам идёт крупная проверка! Если не понравимся комиссии, то прогорим – компании больше не будет! — ругался господин О на совет директоров. — Уж слишком важные люди придут! Всё должно пройти на высшем уровне, иначе, — он обвел взглядом всех присутствующих, — мы останемся без работы! —Не волнуйтесь, господин О. Лучше скажите, у них были особые пожелания? — спросил молодой парень, нервно перебирая листы бумаги перед собой. —Были и весьма странные, — задумался хозяин фотостудии. —Всё что им нужно — это чтобы Ли Хонбин проводил съемку. —И это всё?! А тематика, модели и вообще – цель съёмки? Нам же не с чем работать! — воскликнул парень в белом костюме. — Господин Чон настаивал только на этом, остальное он просил доверить фотографу. И нам тоже придётся довериться ему. Когда каждый получил указания к дальнейшей деятельности, работники студии принялись к подготовке зала и оборудования. Вся эта суета и беготня больше походила на разворошённый малолетним хулиганом муравейник, чем на работу слаженной команды. Съемка обещала быть долгой. Через полчаса в студии показался Хонбин… Лучше бы он не приходил. Лишь одним своим видом, этот красавец, мог заморозить чужое сердце. Сегодня омега был чернее тучи. И это в прямом и переносном смысле. Настроение Ли оставляло желать лучшего. Начальство забеспокоилось, что с таким настроем Бин может запороть съемку, но выслушав все распоряжения господина О, омега убедил директора, что сделает все на лучшем уровне. Никакого мандража или страха перед комиссией у Хонбина не было. Холодное спокойствие, так ему не свойственное, уверенность и полная отдача работе. С фотоаппаратом в руках Ли превращался в совершенно другого человека, не имеющего эмоций или проблем. Лишь тематика и стиль съёмки могли выдать переживания мастера, так как всегда были под стать настроению. Этим он и нравился руководству. К трёхэтажному зданию студии подъехал чёрный автомобиль S–класса. Из машины вышел молодой парень, одетый с иголочки, глаза с лёгким прищуром и тонкие губы дополняли его образ важного человека. Следом за ним из автомобиля вышли ещё несколько парней, но на его фоне они блекли. —Господин Чон, а мы Вас уже заждались, — произнёс один из встречающих. Гость смерил взглядом собеседника, а затем тихо спросил: —Всё уже готово? —Да, прошу, проходите, — после неловкой паузы комиссия вместе с советом директоров прошли внутрь здания. Оценивающий взгляд гостя скользил по простенькому, но уютному и забавному дизайну студии. Здесь не было вычурно – помпезно: в коридоре около ярко-жёлтой стены стояли фиолетовые диванчики, судя по внешнему виду очень мягкие и удобные; рядом находился игровой уголок с кучей безделушек для детей, ожидавших своих родителей; на противоположной стороне стена была абсолютно белая, увешанная кучей фотографий в полнейшем хаосе, но от этого её было намного интересней разглядывать, чем, если бы всё находилось в педантичном порядке. «Интересное дизайнерское решение»— отметил про себя гость. Чону нравилось в фотостудии господина О, люди здесь работали приветливые, отзывчивые и добрые, и судя по большинству снимков Ли, Хонбин был таким же, но увидев омегу, мужчина немного оторопел. Он не ожидал увидеть перед собой парня, рычащего на персонал, который мельтешил туда-сюда, но с серьёзным выражением лица и бесстрастными высказываниями в сторону омеги, позировавшему фотографу. Хонбин привлекал к себе внимание не меньше, чем модель, смотрящая в объектив его камеры. Господин Чон внимательно наблюдал за работой омеги, делая важные пометки в своём ежедневнике. Не дождавшись конца съемки, комиссия вместе с начальством поднялась наверх для проверки документации. Перебирая бессмысленную кипу бумаг, Чон отсутствовал в этой реальности. На самом деле, ему было плевать на документы, пусть этим занимаются остальные, все мысли были о Хонбине. До дрожи в коленках хотелось увидеть результаты фотосъемки. Сегодня Чона впервые за долгое время смогли удивить: во-первых, Хонбин оказался не таким, как парень представлял себе. По предыдущим фото, сделанным Бином, Ли должен был быть милым омежкой, хрупким, кротким и ранимым. А оказался дерзким, стервозным, строптивым и серьёзным. Во-вторых, его снимки были шикарны, глядя на них, господин Чон забыл, как дышать. Страх сковал его сердце, из души наружу поползли детские кошмары, сопровождаемые демонами настоящего. «Он идеально подходит»,— отметил про себя гость, покидая здание фотостудии. «Осталось лишь одно: встретиться с Ли и поговорить с ним с глазу на глаз».***
—Бесит! Бесит! Бесит! — ругался Бин, идя по безлюдной улице, — Настроение сегодня было и так выше некуда! Так ещё и Кен со своей выходкой! Вообще страх потерял! — продолжил свою тираду омега. Несмотря на то, что Хонбин был зол, на самом деле ему было страшно. Джехван, конечно, своенравный мальчишка, но раньше он никогда не вел себя так мерзко по отношению к омеге. Бину впервые пришлось поднять руку на собственного сына, но не сделай он этого, кто знает, что случилось бы тогда? В душе скребли кошки, сердце ныло, а мозг требовал утопиться в алкоголе. В заднем кармане брюк зазвонил телефон, заставляя омегу вздрогнуть от неожиданности. «Номер незнакомый», — подумал Ли и взял трубку. — Алло, — неуверенно произнёс Хонбин. —Здравствуйте, господин Ли, меня зовут Чон Тэгун, могли бы вы уделить мне немного времени этим вечером? — голос в трубке был тихим, мягким и приятным. — С превеликим удовольствием. Могу, прямо сейчас встретиться с Вами. —Отлично, тогда жду Вас в кафе, адрес которого уже отправил Вам смс. До скорой встречи, — ответил мужчина и положил трубку. Соглашаясь на встречу с незнакомцем, омега даже не задумывался: откуда у парня его номер телефона, откуда он знает его имя, зачем хочет встретиться, и вообще, может этот человек – маньяк? На всё было пофиг, лишь бы забить голову и не думать о произошедшем. Но как бы Хонбин не старался, мыслями он всё равно возвращался домой к злому Кену, крепко сжимающему его запястье. «На руке останутся синяки… Чем он только думал? Неужели, какая-то потаскуха насолила ему, и Кен не придумал ничего лучше, чем отыграться на мне? Или я просто попал под горячую руку? Эх… Фиг пойми эту молодёжь … То не появляется сутками дома, то срывается на меня… Видимо, Джехвану всё же нужен был отец, жёсткая рука альфы, а то разбаловал его своей омежьей любовью… Может я чем-то разозлил его? Но чем? Точно… Этот мелкий засранец шипел сквозь зубы лишь один и тот же вопрос: «Кто здесь был?». Так в том то и дело, что дома был только я и… Хёк! Точно! Я и забыл… Но неужели Кен не смог узнать запах своего друга? Он с ним времени проводит больше, чем со мной! Или нет…Что с ним вообще происходит? Может мой сын связался с плохой компанией? Но Хан в любом случае не дал бы такому случиться. Что ни говори, а Кен прислушивается к его мнению. Не понимаю… В последнее время он странно себя ведет: часто подвисает в своих мыслях, избегает меня, обманывает… Раньше мы могли поговорить по душам, посмотреть вместе фильм, сидя на диване с вкусным попкорном и содовой, а теперь… Теперь он даже прикоснуться к себе не дает! Дёргается как ошпаренный! Можно подумать, я заразный какой-то…»— думал Ли, не спеша идя в сторону указанного адреса. «Всё равно ничего не понимаю… Неважно как много я думаю, до меня всё равно не доходит… Почему?»— затем Бин продолжил вслух. — Эх, Хакён, мне тебя так не хватает. Видимо, я был для Джехвана плохим папой и не смог нормально воспитать… Я честно старался сделать его таким же хорошим, как ты, но в итоге, Кен напоминает меня. Ну, да, это логично, ведь это я его папа, а не ты… Очень жаль, Хакён, что Джехван не твой, но я люблю его и считаю частичкой нас двоих… Наверно, звучит странно, но я правда верю, что незримо ты всегда рядом и если бы ты был сейчас здесь, с нами, то любил нашего мальчика не меньше меня… Ещё раз прости, из меня вышел непутевый родитель… Остаток дороги Хонбин провёл в тишине. Перед глазами показалась красивая неоновая вывеска на шведском «Vikingar». Оказавшись внутри, челюсть Бина встретилась с полом и знатно познакомилась. Всё было так необычно: на стенах висели шкуры животных и различное средневековое оружие; вместо подносов у официантов были щиты, а тарелки в заведении заменялись большим куском дерева. Атмосфера, царившая в «Vikingar», заставляла почувствовать себя не в двадцать первом веке, а в средневековье, когда миром правила нажива и желание. Казалось, что в любой момент сюда могут ворваться настоящие викинги, чтобы отпраздновать свой удачный морской поход от Винланда до Биарлин. В омеге сразу проснулся фотограф: захотелось устроить фотосессию в таком стиле, а желательно – прямо здесь. Хонбин мог бы вечно восхищаться дизайном кафе, если бы его взгляд не наткнулся на молодого мужчину в дорогой чёрной рубашке, сейчас выглядящим очень нелепо среди всего этого скандинавского изыска. — Вы, наверное, Чон Тэгун? — мило улыбнувшись, поинтересовался Бин, положив руку на плечо незнакомца. —Он самый, — молодой человек улыбнулся в ответ и предложил гостю присесть за стол. Ли удобно устроился напротив нового знакомого и, пока Чон Тэгун беседовал с официантом, пытаясь выяснить съедобно ли «Яйца дракона» и «Плачь принцессы», принялся рассматривать парня. Перед собой Хонбин видел успешного омегу с широкими плечами, тонкими запястьями и длинными, изысканными пальцами…. «Ему бы на пианино играть с такими пальцами» – пронеслось в голове Ли. Красные волосы идеально уложены, чёрная рубашка расстегнута на пару пуговиц. На лице практически нет косметики, да и не нужна она Тэгуну — он и без этого красив: слегка раскосые глаза с некой хитринкой в уверенном взгляде, тонкие губы и белоснежная кожа. А тихий бархатный голос действовал успокаивающе и располагал к общению. Ли понравился этот омега, от которого веяло сладким запахом ванили, но который никак не мог определиться с заказом, поэтому, решив взять быка за рога, Бин произнёс: —Молодой человек, принесите нам самое популярное блюдо, — подмигнув официанту, добавил, – и две кружки медовухи. —Как скажите, — улыбнулся альфа, принимая заказ, – приятного вечера! —Ловко Вы с ним, господин Ли, — обратился Тэгун к Хонбину. — Просто парень явно заинтересовался парочкой привлекательных личностей и не прочь задержаться у нашего столика, – улыбнулся Ли. – Давай лучше на «ты»? И, зови меня просто Бин, а то чувствую себя старым, как жвачка под школьной партой. —Тогда для тебя Тэгун или просто Лео, — подхватил идею омеги собеседник. —А почему Лео? – удивился Хонбин. —Долгая история, не думаю, что Вам будет… Тебе будет интересно. —Вечер долгий, так что я весь во внимании, Лео, — подперев рукой щёку и слегка наклонив голову, сказал Ли. —Если быть кратким, то меня так называют на работе. Лео произошло от слова хамеЛЕОн. Знаю, звучит странно, но я и сам не понял, как это прозвище привязалось ко мне. Мои коллеги считают, что я как хамелеон умею приспосабливаться к любой ситуации в зависимости от условий. Ну и моё настроение может смениться за минуту огромное количество раз, не давая шанса подстроиться под меня… Как-то так… — почему-то засмущался Чон.– А если быть честным до конца, то это прозвище со мной ещё со школьных времён, из-за того что моё лицо очень быстро краснело, а затем резко могло смениться бледностью. Кто-то из коллег прознал про это, возможно я даже сам рассказал, и Лео стал частью нового коллектива, но уже в иной интерпретации. —Хахаха… А это забавно! Мне нравится! — рассмеялся Хонбин, лучезарно улыбаясь. Нравился ему этот Лео, в глубине души омега понял, что они смогут поладить и даже, возможно, стать неплохими друзьями. На столе перед омегами появились две здоровые кружки из глины, внутри которых находилась тёплая ароматная жидкость — медовуха; в «тарелках» лежали гренки, выложенные в аккуратный колодец и посыпанные стружкой сыра; перед каждым опустилось блюдо вкусной говядины с гарниром. —Вау, какая прелесть! — не сдержал восторга Бин. — Нужно срочно это сфотографировать! – пропел омега и достал мобильный. Не удержавшись, Ли быстро пересел поближе к Тэгуну и запечатлел себя вместе с ним. Чон растерялся от такой выходки нового знакомого. —Ну же, Лео, улыбнись. Пожалуйста, для меня, — мило упрашивал Хонбин. Омега не мог сопротивляться напору собеседника и несмело улыбнулся. Запечатлев сие чудо, Бин, довольный собой, успокоился и принялся за дегустацию местной кухни. За время трапезы Тэгун расслабился, благодаря немалому количеству алкоголя, который они распивали на пару с охмелевшим Ли, и милой улыбке Хонбина. Никогда ещё Бин не встречал такую родственную душу, как Чон. Омеги быстро нашли общий язык, им было комфортно в обществе друг друга. Бин без конца трещал и рассказывал про свою жизнь, Лео же, в свою очередь, внимательно слушал, периодически вставляя свои реплики. Но не подумайте, что только Ли делился своими переживаниями. Нет. Оба омеги успели узнать друг о друге настолько много, что казалось, общались они не один вечер, а целую вечность. После ужина, парням не хотелось покидать общество друг друга, поэтому они отправились в бар, находящийся недалеко от «Vikingar».***
Домой Хонбин вернулся пьяный и счастливый. Сегодня вечером произошло столько хорошего: Лео предложил ему стать личным фотографом какой-то там, набирающей популярность личности, что собственно и было основной причиной звонка и, как оказалось, вообще приезда комиссии в студию; Бин хорошо провёл время в обществе Тэгуна, впервые, с тех пор, как у него появился Кен, расслабился и приобрел в лице этого успешного омеги друга. Поэтому Хонбин забыл о плохом. Он больше не злился на сына за непонятную выходку, списав всё на переходный возраст альфы. Возвращение блудного омеги домой не осталось незамеченным. Выйдя из душа и переодевшись в домашние штаны и футболку, Кен думал, как объясниться с папой и попросить у старшего прощения. Ведь всё это время, пока Хонбина не было дома, альфа не находил места, изводя себя неопределенностью. С одной стороны ему хотелось догнать папу и вернуть домой или хотя бы позвонить и узнать, что с омегой всё в порядке, а с другой Джехван понимал, что ему и Бину нужно всё хорошо обдумать и перебеситься в одиночестве, а потом уже спокойно поговорить и всё выяснить. Хотя Кен до сих пор понятия не имел, почему себя так повел и как это объяснить папе. Омега нашёлся на кухне, весьма в двоякой позе, от чего по телу Кена пробежало стадо мурашек. Альфа остановился в дверях, не зная, куда себя деть и как вообще реагировать на соблазнительную фигуру омеги, так эротично выставившего свою аппетитную попку, обтянутую тканью чёрных кожаных узких брюк. Джехван сглотнул. Член дернулся от легкого, пока, возбуждения. Хонбин был так увлечён поиском муки на нижних полках кухонного гарнитура, что не сразу почувствовал родной запах мандаринов, исходивший от любимого сына. —Джехвани, милый, ты не помнишь, где у нас мука? — промурлыкал старший Ли, выпрямляясь, и, улыбнувшись, посмотрел на альфу. —Какая мука? Ты уже сто лет ничего не пёк, поэтому её нет. «Я тут перед ним извиниться собирался, думал, что и разговаривать со мной не станет от обиды, а он мне про муку, это шутка такая? Или разнос ждет меня впереди? », — нахмурился младший Ли. —Правда? Жалко, — расстроился омега, но тут же начал снова улыбаться. — Тогда я приготовлю лазанью и, возможно, ещё какой-нибудь салатик, сладкий мой. Судя по поведению старшего и нехилому такому перегару, альфа догадался, что его папочка знатно выпил, а пьяный омега плюс кухня равно… А Джехван и не знает, потому что впервые видит родителя в таком состоянии и сейчас его папочка выглядит очень милым. Лёгкий румянец, ямочки на щеках от лучезарной улыбки, блестящие глаза, лисий взгляд и сексуальное тело. Такого Хонбина нужно срочно запретить, иначе Кен точно умрет от переизбытка чувств, вызванных старшим Ли. —Что ты встал как не родной? Садись за стол, котёнок, сейчас папочка тебя накормит. Ты ведь хочешь есть? — невинно спросил Хонбин, уже что-то нарезая. Ну, как можно отказать такому милашке? Если бы сейчас Бин попросил кого-нибудь убить или украсть корону королевы Елизаветы, Кен бы согласился, не думая, просто чтобы взглянуть на такого милого папу ещё раз. Потому как здравый смысл покинул альфу с того момента, когда он вошёл в кухню. Сдавшись уговорам пьяного омеги, ответил: —Конечно! Я очень сильно проголодался. «Сексуально и морально» — в голове дополнил альфа, пытаясь справиться с лёгким возбуждением, которое до сих пор не отпустило его. —Банан будешь? — неожиданно спросил Бин. —Нет, папочка, я подожду, когда ты кончишь, — улыбнулся Кен. —Мы не кончаем, мы заканчиваем, котик, — с сарказмом ответил омега в присущей ему манере. Спустя пару секунд, Джехван проклял себя за то, что не отобрал, этот чёртов банан из рук Хонбина. Омега аккуратно лизнул кончик фрукта, а затем медленно погрузил его в полость своего горячего рта, обхватывая банан пухлыми губами. Такая картина слишком эротична для мозга подростка. К тому же подростка, у которого никак не получается с омегами. Своими действиями, Бин запустил необратимый механизм бурной фантазии Кена. Перед глазами мираж, в котором омега медленно опускается на колени между ног Джехвана, запуская свои холодные пальцы под резинку домашних спортивок и нижнего белья, освобождая возбужденную плоть. Медленно дует на головку и слегка теребит уздечку язычком, пробуя на вкус член альфы… Зажмурив глаза и встряхнув головой, Джехван прогнал наваждение, глубоко вдыхая воздух, но в штанах всё равно стало тесно. Лицо покраснело. Альфе было стыдно за свои пошлые мысли в отношении омеги, но он ничего не мог поделать с ними. —Сынок, тебе плохо? — обеспокоенно спросил Бин, увидев покрасневшее лицо альфы. —Может температура? —Нет! Нет! Нет! — занервничал младший Ли, — Со мной всё хорошо, не бери в голову… Кен не успел договорить, как пухлые губы омеги приблизились к его лбу, а Хонбин слегка присел на колени сына, чтобы всё-таки проверить температуру. В нос ударил запах кофе, оседающий на кончик языка горьковатым привкусом. Мозг подкинул новые постельные сцены: Кен впивается в эти сладкие губы страстным поцелуем, терзает их, кусает и посасывает, наслаждаясь близостью. Омега издает сладкие стоны, ласкающие слух подростка, пока руки младшего срывают с папы водолазку, оставляя в одних кожаных брюках, так эротично подчеркивающих округлости Бина. От таких мыслей кровь в венах закипела, а температура тела молодого альфы подскочила на несколько градусов. Ещё этот естественный запах омеги… Он такой сладкий и крепкий одновременно, но в то же время невыносимо мучительный. —Малыш, да ты весь горишь! — испугался Хонбин, — Может, приляжешь? А я пока тебе лекарство найду. — Не надо, папочка! Я лучше просто немного полежу, и всё пройдёт! — выдал Кен и пулей убежал в свою спальню. Уже наверху альфа смог спокойно вздохнуть, не ощущая на языке терпкого аромата кофе и жарких прикосновений родителя. Но стоило альфе расслабиться, как на пороге его комнаты появился обеспокоенный Хонбин. Он всячески уговаривал сына лечь с ним, но Кен сопротивлялся, как мог, осознавая, что в таком состоянии близость папы уничтожит его самообладание. Джехван просто может натворить глупостей, о которых потом пожалеет, он в этом уверен. —А если тебе станет хуже? Или температура ещё выше поднимется? — не отставал Бин. – Может врача вызвать? — Пап! Я уже взрослый, мне не пять лет. Если мне станет хуже, я позову тебя. Договорились? —Хорошо. Но если будет хуже, я сплю с тобой и точка, – сказал омега и покинул комнату сына. Как только шаги за дверью утихли, Джехван быстро убежал в душ, снимать болезненное напряжение. Возбуждение достигло своего апогея, поэтому проведя пару раз рукой по члену, альфа довёл себя до экстаза, бурно кончая на стенки душа. Простояв какое-то время под потоками холодной воды, Джехван вышел из душа. Уже лежа на кровати и играя в скучную игру на мобильном, Кен услышал довольный визг омеги. Решив проверить, не показалось ли ему, альфа спустился вниз. На кухне Джехван увидел довольного, как кот объевшийся сметаной, папу. —Вот это мужчина! Всё, я влюбился! — мурлыкал Бин. — В кого это ты там влюбился? — обиженно, с толикой ревности спросил Джехван, доставая бутылку воды из холодильника. —Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался старший Ли. –Нормально, — буркнул Кен, — Не переводи тему, так кто похитил сердце моего любимого папочки? —Сегодня мне предложили стать личным фотографом этого шикарного альфы. Правда, он секси? — спросил омега, пальцем указав на экран ноутбука. От увиденного Джехван выронил бутылку воды и поперхнулся. Откашлявшись, альфа воскликнул: —Рави?!