***
Арктар миновал казармы и свернул направо, куда вела маленькая дверь к отхожему месту, протопал мимо маленькой деревянной постройки. Он закашлялся, когда вдохнул морозный воздух. Старая болезнь дала о себе знать. Ноги утопали в снегу. К счастью, небо было безоблачным и полная луна освещала дорогу. Арктар с облегчением увидел силуэт большого здания. Он едва ли не бегом пошёл к кованой двери и толкнул её от себя. — Кому не спится? — раздался недовольный голос тюремщика. Знакомый кашель не оставил сомнений, кого именно принесло среди ночи. — Это ты, Солей? — Арктар не ответил. — Проходи, коль решил всё-таки оторвать зад и навестить родича. Он не спит… Он очень мало спит и почти ничего не ест. — Просто впусти меня! — Арктар мысленно поблагодарил Вьяль за то, что сегодня на часах был Нем Миик, немолодой воин Ордена Венценосных в заслуженной отставке. Некогда тот потерял правую руку и больше не мог сражаться. — Я-то впущу тебя, сынок, но ты… Твоему брату несладко, понимаешь? Вашего с ним отца больше нет… — Нем вздохнул. Он повозился с замком двери. К камерам вела довольно крутая лестница. Нем споткнулся и едва не упал. — Проклятая ступенька! — выругался он. — Когда же её починят, наконец?! От ступеньки отвалился камень. Арктар переступил через неё и молча продолжил путь по длинному коридору. — Миик красавчика привёл! — раздался женский крик. Заключённая просунула худую жилистую руку через прутья тюремной двери и схватила Арктара за плащ. Тот дёрнулся, словно женщина была больна. — Перва, прекрати! — осадил Нем и ударил её по руке. — Что с неё взять? Блажная! В кои-то веки я пожалел, что отменили казнь женщин! Ну и что с ней делать? Родные отказались от полоумной, вот и гниёт здесь да пытается юнцов желторотых совратить. У блажных желание-то ого-го! Нем пошёл дальше. Один из охранников вздрогнул и проснулся, когда он протопал мимо. Нем покачал головой, но не стал отчитывать нерадивого юнца. — Тьфу, отродье Всеединого! — зло плюнул он на кованую дверь с множеством цепей. Стерёгший её мужчина не спал. Он даже не прислонился к стене. — Вот из-за кого все беды! Сидел бы тихо в своём Люстере и носа не казал. Но нет же! Чинить бунт понадобилось! Единственная рука Нема дрогнула, и ключ не с первого раза попал в замочную скважину камеры. — Вот отродье! Его обезвредили, как сумели, но всё равно ухитряется издеваться! — выругался тюремщик, приложив несколько неприличных словечек. Замок поддался, и решётчатая дверь со скрипом открылась. — Ступай дальше. В башне свободно! Дальше тюремные камеры заканчивались, и тяжёлая дубовая дверь вела в башню крепости Штурмвера. Некогда на месте тюрьмы был храм Всеединого. Со временем он опустел, а жрецов казнили. Их кельи, куда не проникал свет, были переделаны под тюремные камеры. Единственное зарешеченное окно находилось в башне бывшего храма. Та служила для того, чтобы узников, совершивших жестокие преступления, заставить глядеть на пытки, дав понять, через какие муки предстояло пройти. — Сынок, к тебе брат пришёл! — услышал Арктар и снял со стены лампаду. Бездетный Нем всех молодых мужчин называл «сынок». Арктар знал о печальной судьбе тюремщика, потерявшего жену и единственного сына во время войны с Хаквиндом.***
Арктар поймал взгляд знакомых серых глаз, и некоторое время братья смотрели друг на друга. Натрайт — обречённо, Арктар — со злостью. Ни один, ни второй не могли вымолвить ни слова. — Не буду вам мешать! — Нем громыхнул цепью, прицепив вбитый в стену крюк, вышел и закрыл дверь. — Прости, Арктар, но осторожность не помешает. — Заскрежетал ключ. — Позовёшь, когда решишь уйти. Я буду неподалёку. Арктар закрыл окошко и задвинул засов. Повисла тишина. Он не желал садиться на скамью рядом с братом. — Ну здравствуй, — Натрайт ехидно усмехнулся, — братишка! — последнее слово брошено отнюдь не приветливо. — Признаюсь, не ждал, что ты придёшь. — Я сам не ожидал, — не остался в долгу Арктар. — Не буду лукавить: я не хотел тебя видеть. — Не удивлён. Младший брат, обиженный старшим! — Натрайт отвернулся. — Несчастный мальчишка. — Я не ссориться пришёл! — Арктар сглотнул. — Я… — он не мог подобрать нужные слова, чтобы объяснить, зачем решил появиться в жизни брата. Признаться, что захотел взглянуть на него, униженного, закованного в кандалы? Долгие дни, проведённые в тюремной камере, не пошли на пользу Натрайту Солею. Лицо осунулось, под глазами пролегли тени. Давно немытые тёмные волосы повисли неаккуратными сальными прядями, неопрятная борода отнюдь не украшала лицо. Дорогую тёплую одежду оставили, но сейчас она была грязной, местами — изорванной. — Просто соскучился, братишка? — Натрайт усмехнулся. — Думаешь, поверю в это? — Я никогда не считал тебя дураком, — парировал Арктар, — но… очень хотел знать: зачем? — А ты как думаешь? Наш с тобой папенька ничего, кроме долгов, не оставил. Приставы ясно дали понять, когда мне следует убраться из поместья! А ты… — Натрайт презрительно скривился. — Я написал тебе, что отец при смерти, но ты… ты даже на погребение не приехал! — Я не получил письмо, к тому же меня не было в то время в Штурмвере. — Но хотя бы приехать и почтить память мог, когда узнал! Он ведь вспоминал тебя! «Не мог!» — Арктар спорить не стал. Видеться с братом было выше его сил. Даже сейчас руки предательски подрагивали, а к горлу подступал ком. — Я совершенно не хотел тебя видеть. Отца ведь уже не вернуть. К тому же я знал, что что-то произойдёт, что ты не остановишься и будешь дальше втаптывать доброе имя Солеев в грязь! — на этих словах он запнулся и укорил себя за то, что поддался чувствам. — Теперь ещё и помощь этому проклятому люстерцу. Неужели ты не видел иного выхода, кроме как продаться прихвостню Всеединого?! — Представь себе, нет! Очень много я бы отдал за то, чтобы посмотреть, что ты будешь делать, когда меня не станет! — Натрайт истерически засмеялся. — Что ж, Арктар, ты почти получил то, что хотел. Поместье практически в твоих лапах. Долги — тоже. Поздравляю! — Я к этому не стремился. — Стремился или нет, не имеет значения. Меня казнят, и поместье — твоё. Если не отберут до того, как вздёрнут на виселице! — Натрайт отвернулся и уставился в стену. Арктар Солей не сводил с него глаз. Он привык к казармам Ордена Венценосных, вставать с рассветом и бежать на построение. Как управлять делами — понятия не имел. Трудно сказать, кто вбил брату в голову иное, это не имело значения. Вот-вот Арктар останется один. Сердце защемило. Он не появлялся дома долгих семь лет, но с нетерпением ждал короткое письмо от отца и с рвением садился писать ответ. Теперь же не будет радости от прочитанных сухих строчек. — Зачем пришёл? — Натрайт тряхнул головой. — Давай, скажи мне, беспомощному, закованному в кандалы! Отпор-то я не сумею дать! Можешь даже избить. Теперь и это в твоих силах! — Натрайт! — оборвал его Арктар. Сердце колотилось. Не верилось, что брат, тот, кого он боялся и с кем избегал встречи, сейчас настолько жалок. — Ты хотел знать? Хорошо! Мы с тобой никогда не ладили, а сейчас тем более нет смысла мириться, потому что ты перешёл границы. Надо мной посмеивались. Ко мне лезли с нехорошими намерениями, но, невзирая на всё это, я гордился, что Солей. Сейчас, проклятье, мне стыдно представиться полным именем незнакомым людям, потому что, оказывается, ты прятал этого проклятого люстерца. Боги, за что мне всё это? Арктар схватился за голову. — Я! Я! Я! — передразнил Натрайт. — Ты говоришь, как плохо тебе. Да, я получил большие деньги, рассчитался с частью долгов, оттянул время. А ты… Ты всегда жалел только себя. Ты завидовал тому, что всё достанется мне как старшему. Проклятье! Да ты даже тому, что я куда больше похож на отца, завидовал! Мне, думаешь, сладко пришлось, когда ты постоянно докладывал о моих огрехах папеньке? А когда не без твоей помощи погиб любимый человек, думаешь, мне не было больно?.. — Хватит! — Арктар закрыл уши руками. — Нет, ты слушай! Я думал, как тебя проучить — и я угадал, верно? — Арктар несмело убрал руки, но не ответил. — Жалел, что не додумался до такого раньше. Хочешь знать, что я чувствовал? — Нет! — Арктар повернулся и, отодвинув засов и открыв окошко, крикнул: — Нем, открой дверь! Ответа на просьбу не последовало. — А я скажу! — продолжил Натрайт. Арктар снова задвинул засов, не желая, чтобы посторонние люди узнали о его прошлом. — Мне не хотелось к тебе прикасаться, но то чувство, когда я, исчадие разврата и порока, как меня называл отец, сумел сделать так, чтобы ты мог понять, что ничем не лучше меня, не передать словами. Ты, жалкий, униженный, умолял прекратить и в кои-то веки назвал меня братом. — Арктар бессильно прислонился к двери. Нем явно куда-то унесло, как назло, именно сейчас. — О, я знал, что ты ничего не скажешь отцу, будешь лгать, выворачиваться, чтобы он не узнал, что его «чистый» младший сын перестал быть таким. Несмотря на то, что я такой, отец не перестал любить меня и просто-напросто не поверил бы, что я положил глаз на родного брата. Натрайт замолчал, когда Арктар отворил окошко и снова позвал тюремщика. Тот, наконец, откликнулся, и вскоре заскрежетал ключ. Покидая камеру, Арктар бросил напоследок: — Как же я ненавижу тебя! — Не думаю, что ты этими словами сделал мне плохо. Хуже, чем сейчас, быть не может, — обречённо ответил Натрайт. Арктар поймал взгляд Нема Миика, удивлённый, и, не оборачиваясь, вышел. Он, дожидаясь тюремщика, бессильно прислонился к двери соседней камеры, за которой находился опальный люстерец. Между лопатками закололо. Арктар почувствовал себя уставшим настолько сильно, будто целый день скакал на лошади с оружием наперевес. Для него было предпочтительнее второе, чем первое. Он до сих пор так и не научился скрывать чувства.***
Нем не жалел дров. — Оставайся здесь, сынок! — предложил он. — Кровать есть, а мне на посту спать нельзя. Не завидую беднягам снаружи. Но что ж поделать? Герр Голлдар, он такой! — Арктар и принял из его руки кружку с подогретым вином. — Пей. И так кашляешь без остановки. И ложись. Кровать свободна. Я всё равно глаз не сомкну. Арктар охотно принял приглашение. Его кровать наверняка заняли, зато не придётся терпеть лютый холод. От вина в голове зашумело, и он, сняв сапоги, улёгся и укрылся плащом.***
Кого-то не хватало. Назгур прошёлся, окидывая взглядом каждого из своих подчинённых. Снег валил хлопьями, холодный ветер задувал прямо в лицо, и приходилось щуриться. — Где Солей? Все молчали. Назгур вздохнул. Воины не выдавали, куда подевался один из них. Назгур собрался повторить вопрос, когда хруст снега прервал его. — Нехорошо, Арктар. Подаёшь дурной пример, — упрекнул он. — Простите, герр Голлдар. Больше не повторится! — Солей встал в строй. «Да когда, наконец, до этих сосунков дойдёт, что одними извинениями и обещаниями не отделаются!» — разозлился он. — Завтрашняя уборка нужника на тебе, Солей! — Дек Намен хихикнул. — Намен, я не разрешал болтать, — оборвал Назгур. Смех резко прекратился. — Завтра отхожими местами будут заниматься другие, но есть способ тебя наказать. Намен, просветишь Солея о приказе. Я не собираюсь повторяться. — Будет сделано, герр Голлдар! — Вольно! Всем разойтись и готовиться к сборам. Завтра до рассвета мы отбываем. Эре, присматривай за ними. Чтобы все утром были на месте! — Будет сделано, герр Голлдар, — пообещал Эре Туррис, правая рука Назгура.***
— Ну, выполняй приказ, — раздражённо произнёс Арктар, нагнав Дека Намена. — Что происходит? Тот резко остановился. — Не на морозе же болтать. Пойдем! Хотя… — Дек захохотал, — могу и здесь, если расскажешь, куда ходил ночью. Только не корми баснями, что у девицы был. Никто не поверит. Настроение и без того злого Арктара ухудшилось. «Здорово же ты погубил честь Солеев, Натрайт!» — мысленно упрекнул он брата. — Ладно, пойдем, — процедил он. Они пересекли двор, заставленный засыпанными снегом тренировочными манекенами. Даже в лютый мороз герр Голлдар заставлял подчинённых оттачивать боевые навыки. Сейчас же бездушные чучела сиротливо стояли у стены.***
В казарме было ничуть не теплее, чем во дворе, разве что пронизывающий ветер не задувал снег прямо в лицо. Ни Арктар, ни Дек не сняли плащи. — Что на этот раз затеял грандмаршал? — уточнил Арктар. Пускаться в путь по такому холоду ему не хотелось, впрочем, как и находиться в Штурмвере, в то время как его брат был совсем рядом, отделённый всего лишь стеной. — Приказ был — доставить люстерца на родину и там предать казни, — бойко ответил Дек. — И, конечно, это дело поручено герру Голлдару! Ладно, его в своё время понесло не в ту сторону, но почему мы должны страдать? — Просто кое-кому следовало держать язык за зубами! — Арктар тяжело вздохнул. Он не оправдывал военачальника, но и не порицал. — Действия герра Голлдара не принесли никому вреда. Дек усмехнулся и вытер тёкшую из носа юшку. — Ну ладно, — протянул он, прищурившись так, что на простоватом, лишённом всякого изящества, лице, пролегли морщины. — О главном я тебе сказал. Герр Голлдар приказал собирать барахло и отдохнуть как следует. Он удалился. Арктар не сомневался, что Дек уйдёт в город, чтобы навестить местных девиц лёгкого поведения. Глуповатый, он пользовался спросом у женщин и сам любил их ласки. Оставалось догадываться, что те нашли в не блещущем ни красотой, ни умом, ни воспитанием воине. Арктар, оставшись без собеседника, занялся делом и, заглянув в сундук, стал рыться в нехитрых пожитках, гадая, что следует взять с собой. Рука наткнулась на что-то твёрдое. Арктар нащупал небольшой предмет и вытащил на свет маленькое зеркальце в инкрустированной серебром оправе — вещь, неуместную и дорогую в крепости Ордена Венценосных. Арктар отодвинул зажим, откинул крышку и заглянул в него. Кусочек стекла откололся, а серебро местами почернело. Да и вид плохо выбритого подбородка удручал. Потеряв то зеркальце, которое всё время носил, Солей пытался научиться бриться, не глядя на отражение. Было трудно, и он не раз ранил лицо. Это зеркало когда-то было подарено Натрайтом Солеем. Тот насмехался над тягой младшего смотреть на собственное отражение и на совершеннолетие подарил дорогой кусок стекла. Арктар невзлюбил подарок едва ли не сразу, но иного зеркала у него не осталось. Ему долго пришлось довольствоваться этим, пока он не накопил достаточно денег на другое, попроще, ныне навеки утерянное. Подарок Натрайта мирно покоился в сундуке. К счастью, бойцы не знали цену странного предмета, да и его вид был отнюдь не изящным, а воровство в Ордене не сходило с рук, оттого зеркальце несколько лет пролежало в сундуке. Арктар вздохнул и взглянул на давно потухший очаг. Ему предстояло согреть воды, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. В первую очередь — побриться.