Люстерец

       В казарме было тесно как никогда. Воины мирно спали, и никто не покинул крепость ради сомнительного удовольствия напиться в ближайшей таверне.        Утром не хотелось вылезать из-под одеял. Эре не выдержал и, взяв в руки котёл, заколотил черпаком. Чудовищный грохот, эхом отскакивавший от стен, был способен поднять даже мёртвого. Бойцы встали, недовольно ворча, но Эре Турриса никто не стал хаять.        Арктар зачерпнул ледяную воду из ведра и плеснул в лицо, чтобы хоть как-то взбодриться. Казалось, он один был рад, что покинет Штурмвер. Знать, что казнь родного брата состоится совсем скоро, не хотелось. Солей мысленно представил, как поносят горожане знатную, но втоптанную Натрайтом в грязь, фамилию, и поймал себя на том, что перестал представляться полным именем незнакомым людям, которым не было дела до его происхождения.         — Что вы застряли? Бегом завтракать, иначе отправитесь голодными! — прикрикнул Эре.        Угроза возымела действие. Воины, ругаясь и толкаясь, спешно оделись и гуськом пошли к выходу. В коридоре ладный строй сменился толчеей. Каждый хотел прийти первым и получить большую порцию завтрака. Арктар плёлся последним.        В большом обеденном зале было тепло и витал запах тушеного мяса. Толстяк Иреш давно стал частью Ордена. Арктар помнил его, когда только появился в крепости. За это время повар нисколько не изменился. Толстое румяное лицо лоснилось от жира, а передник прикрывал большой живот.        Солей вяло ковырялся в каше, надеясь выловить кусок мяса, как всегда, ему не везло, и пришлось глотать крупу. Хотелось сделать хоть глоток вина, чтобы хоть как-то согреться, но Назгур Голлдар запрещал употребление чего-либо крепче воды до и во время походов, поэтому пришлось довольствоваться холодной водой.        Арктар надеялся, что горло не разболится, иначе противный кашель не даст покоя.        После завтрака бойцы, собрав нехитрые пожитки и приведя себя в соответствующий вид, покинули казарму и выстроились во дворе, поглядывая на здание тюрьмы. Всем было любопытно взглянуть на загадочного мага, доставленного однажды ночью в крепость Ордена. Даже снегопад не был помехой.         — Все готовы? — Назгур Голлдар пересчитал бойцов. Все были на месте. На этот раз никто не проспал. — Выводите! — приказал он тюремщикам.         — Герр Голлдар, всё же я не понимаю, для чего тащить его в Люстер, — проворчал Эре. — Можно же здесь…         — Чтобы другим было неповадно. Думаешь, люстерцы успокоятся? А так притихнут, увидев казнь собственными глазами, — пояснил Назгур, плотнее запахивая плащ.         — То-то и оно, что помехи на пути наверняка будут, — спорил Эре Туррис. — Думаете, повстанцы неподвижно будут стоять и глазеть, как сносят голову их главарю?         — Увы, ты прав, но нет ничего, с чем мы не справлялись, — пояснил Голлдар. — Да и… маг теперь ни на что не способен, — он усмехнулся, — стоило всего лишь перекрыть его способности, как он превратился в обычного слабака.        Разговоры прекратились. Из здания тюрьмы вывели человека. Бойцы толкали друг друга, пытаясь в зимнем рассвете разглядеть того, кто не позволял Ордену мирно пожить, подговаривал людей на бунт, добивался, чтобы Люстер отделился от Нарсилиона.        Голову незнакомца прикрыли капюшоном. Тень падала на лицо, пряча лоб и глаза. Можно было рассмотреть небольшую аккуратную бородку и гадать, где и когда пленник успел привести себя в порядок. Впрочем, удивляться было нечему, узникам дозволялись любые пожелания перед смертью.        Арктар подивился аккуратности пленного мага. Тёмно-зелёный плащ был подбит лисьим, точь-в-точь в тон бороде, мехом.        «Рыжий!» — догадался Солей, но, как бы ему ни было любопытно, но поневоле пришлось переключиться на другое.        Сердце Арктара ушло в пятки. Он был единственным, кто желал убраться прочь от Штурмвера, чтобы не думать о том, что брат находится в тюрьме, и вернуться, когда того предадут казни. Но, увы, это было не суждено.        Тюремщики вывели Натрайта Солея. Тот стоял, опустив голову, руки были связаны, а на плечах болтался меховой плащ.         — О нет, — прошептал Арктар побелевшими губами, краем глаза заметив, как люстерец поднял голову и стал озираться.         — Фью, вот это неожиданность! — присвистнул Дек Намен.        — Герр Голлдар, вы уверены, что нужно тащить Солея? Как бы проблем не возникло! — предположил Эре.        Назгур не стал уточнять, кого из Солеев тот имел в виду и ответил:         — Насчёт этого не беспокойся, Эре.        Назгур знал, что братья, мягко говоря, не ладят. По красноречивому сочувственному взгляду Арктар понял, что военачальник знает больше, чем говорит.        Он почувствовал на себе взгляд брата и отвернулся. Смотреть на Натрайта не было ни сил, ни желания, и поэтому переключился на того, из-за кого всё началось. Покрасневшие от мороза руки люстерца были закованы в наручи, которые поблёскивали синим свечением на утреннем солнце, а ноги связали так, чтобы тот мог идти, но не бежать.        Маг поднял руки и поправил капюшон, чтобы открыть взор. Множество воинов в кольчугах, украшенных короной, о чём-то переговаривались. Пленник искал одного среди толпы — того, кто приходил прошлой ночью к Натрайту Солею.        Того, у кого с Натрайтом — одна кровь.        Люстерец чувствовал, что он здесь, среди толпы.        Арктару стало неуютно, он отвернулся, не ожидая, что у пленного мага такой взгляд, колючий, словно тот смотрел насквозь. Вреда люстерец причинить не мог, но находиться рядом с ним было неприятно. Арктар отошёл.         — Стой! — позвал Назгур Голлдар. Молодой человек подошёл к нему. — Понимаю твои чувства, но таков приказ грандмаршала — казнить всех, кто замешан в тёмных делишках мага.         — Мне всё равно, даже если поручат снести Натрайту голову, — перебил Арктар.         — Нет, до такого не дойдёт! — Голлдар засмеялся. — Но вот незадача: никто не желает присматривать за пленниками. Пришлось самому решать, кому поручить это довольно простое, но не почётное дело. Твоего брата я поручил Конну Хатту.        Арктар понял всё. Конн Хатт, один из молодых бойцов, достигший совершеннолетия и недавно появившийся в отряде Назгура Голлдара, однажды напился и проигрался в кости. Иного выхода, кроме как заложить собственный меч, выкованный кузнецом Ордена Венценосных, он не нашёл.        Солей догадывался, зачем герр Голлдар его позвал. И его это удручало.         — За тобой — Гведеон Икарей, — пояснил военачальник. — Не думаю, что эта задача более сложная, чем чистка нужников. Твоя задача — присматривать за ним, чтобы этот ублюдок не попытался сбежать. Наручи снять невозможно, но кто его знает…         — Будет сделано, герр Голлдар, — со вздохом ответил подчиненный. Задача ему и правда казалась простой. Он терпеть не мог уборку неприятных вонючих мест. Впрочем, никто её не любил.        Арктар впервые услышал имя пленного мага. «Гведеон Икарей… Знатная фамилия!» — догадался он.        Солею понравилось имя, звучное, величественное, какое дают только уроженцам Люстера.        Он, наконец, осмелился и подошёл к пленнику, чтобы рассмотреть как следует. Тучи рассеялись, и солнце осветило двор цитадели Ордена. Солей пристально всмотрелся в лицо люстерца. Тот в свою очередь уставился на него с не меньшим любопытством.        Не показалось. Теперь Икарей отчётливо чувствовал кровь, такую же, как у Натрайта Солея. Не осталось сомнений, что стоявший перед ним молодой воин — брат того, кто помог, причём родной, не единокровный.        «Всё же дураки они!» — подумалось люстерцу.        Или нет? Гведеон чувствовал тогда, в тюрьме, жгучую ненависть — настолько сильную, что кровь прилила к вискам и отдавалась пульсирующей болью.        Арктар был несколько разочарован. Он сам не знал, кого ожидал увидеть, но не думал, что у мага окажется обыкновенное лицо, какое встречалось у рыжеволосых людей. Обычно бледное, оно легко покрывалось румянцем от мороза, жары или переполнявших душу эмоций. Белёсые ресницы делали невыразительными и блёклыми серо-голубые глаза, а невысокий рост и довольно худощавое телосложение не добавляли изящества в облик. Единственное, что привлекало взгляд — губы, по-девичьи пухлые, красиво очерченные.        Арктар поймал себя на том, что рассматривает губы люстерца. Он отвёл взгляд, припомнив шуточки соратников. Те не раз подтрунивали над теми, кто заглядывал едва ли не в рот, упрекая в желании поцеловать. Очевидно, и Гведеон Икарей понял взгляд Солея по-своему и усмехнулся. Он не сомневался, что порой воины скрашивали друг другу одиночество, хотя сами же порицали подобные отношения. Женщин в крепости не было, и ласки выпадали слишком редко.        Гведеон сжал кулаки, пытаясь сосредоточиться и пристальнее взглянуть на Арктара, чтобы убедиться в собственной правоте. Запястья словно обожгло огнём, и он прекратил бесплодные попытки влезть в чужую душу.         — Пора! — скомандовал Назгур Голлдар.         — Ступай! — В спину Гведеона упёрлось остриё меча. Ноги были связаны. О побеге даже мечтать было невозможно. Путы мешали, а ступни в изящных, не подходивших для суровой зимы Нарсилиона, сапогах замёрзли. Икарей в который раз почувствовал, как низко он пал, превратившись в обычного преступника.        Деваться было некуда. Гведеон, окружённый со всех сторон воинами Ордена, поплёлся, едва переставляя ноги. Он осмотрелся по сторонам. Двор крепости был унылым, заваленным снегом. Несколько воинов лопатами разгребали сугробы, расчищая дорогу.        Миновав цитадель, отряд вышел к большим железным воротам.         — Открывайте! — велел Назгур Голлдар. Охранники не посмели ослушаться, и заледеневшие врата с натужным скрипом отворились.        Воины один за другим вывели из конюшни лошадей и мулов, взваливая на животных груз.         — Хорошо кому-то, — проворчал Дек Намен. — Поедут в повозках, словно король в карете! — кивнул он в сторону пленников.        Арктар взглянул на вороного жеребца и погладил гладкую, ещё вчера вычищенную, шкуру. Конь ответил довольным ржанием. Он застоялся в конюшне, и предстоявшая «прогулка» немало порадовала его.        Солей вздохнул, вспомнив, как столкнулся с насмешками, когда купил прекрасного жеребца за награду. Молодой породистый Найт, как он назвал лошадь, сразу ему понравился, что было немудрено. Хаквиндские лошади по праву считались самыми лучшими и конь не разочаровал. Быстроногий, он легко преодолевал большие расстояния. Длинная чёрная, точь-в-точь в тон волос хозяина, грива развевалась на бегу.        Арктар принялся седлать коня.         — Ты верхом собрался? — поинтересовался Эре.         — Ну… Да! — ответил Солей. Вышло неуверенно. Он вздохнул. Отчаянно хотелось сделать хоть один круг.         — Забыл приказ герра Голлдара? — Эре хмыкнул. — В повозке поедешь вместе с этим… — он не смог подобрать мало-мальски приличное слово, чтобы назвать им Гведеона Икарея. — Да не волнуйся ты так. Кто-нибудь потом сменит. Ребята-то порой чудят. Вот и будет наказание.        Арктар вздохнул и, погладив роскошную лошадиную гриву, повёл Найта к повозке, куда накануне втолкнули Гведеона Икарея. Он искренне надеялся, что Натрайт находиться рядом не будет. Путешествовать вместе с опальным братом — невыносимо.         — Опускайте мост! — раздался приказ Назгура Голлдара. — Всем занять свои места!        Арктар привязал поводья к повозке и некоторое время переминался с ноги на ногу.        Пленник чувствовал смятение. Молодой человек снаружи не желал находиться рядом с ним.        «А ведь как хорош!» — Гведеон Икарей улыбнулся.        Тонкие черты лица Арктара Солея нисколько не походили на грубоватую мужественную красоту Натрайта.        Арктар сжал руки в кулаки. Несмотря на подбитые мехом перчатки, он чувствовал неприятный холод и покалывание кончиков пальцев. Солей глубоко вдохнул морозный воздух и тут же закашлялся, а когда приступ прекратился, откинул полог и влез в повозку. После уселся на мягких шкурах.        Арктар не без облегчения отметил, что они с пленником были одни.        В повозке, запряжённой мулами, было тесно от многочисленного груза, и пришлось сесть, соприкасаясь плечом к плечу.        Ему стало неуютно от пристального взгляда.         — Перестань на меня таращиться! — сделал он замечание. Пленник словно не услышал приказ и продолжал смотреть на Солея, чувствуя смятение и… страх.        Повозка тронулась. Арктар устроился удобнее. Вытянуть длинные ноги не удалось, и пришлось их поджать. Он сел, обхватив колени руками.        Пленника же словно ничто не волновало. Он продолжал сидеть в одной позе и смотреть на Арктара. Тот даже не пытался заговорить и сделал вид, будто маг ему безразличен.        Гведеон с немалым трудом поднял спутанные цепью руки и откинул капюшон, открывая взор. Арктар лениво взглянул на него и, не приметив ничего предосудительного в его действиях, отвернулся. Выпрыгнуть из повозки на полном ходу со связанными ногами мог только глупец. Икарей не походил на дурака.        Страх исчез, и наступила безмятежность. Воин сидел и о чём-то думал, не желая заговаривать с пленником.        «Нужно попытаться, пока его не обуревают эмоции!» — решил Гведеон, гадая, насколько оковы поглощают его силу.        Для того, чтобы вызвать такие эмоции, как гнев, не требовалось прилагать много усилий.         — Да что ты на меня всё время пялишься?! — вспылил Арктар.        Получилось. Значит, по силе и другое.        Молодой человек притих. Пленник смотрел на него и улыбался. Красивые губы искривились в улыбке.         — Для начала хотелось бы знать имя того, с кем предстоит провести не один день пути, — произнёс Гведеон Икарей.        Арктар почувствовал, как гнев начал отступать. Желания болтать с пленником не было, но он не привык быть невежливым.         — Арктар, — представился он. — Не думаю, что это хоть как-нибудь поможет в твоём положении.        «Солей!» — додумал Гведеон, не произнося фамилию вслух, чтобы не давать понять, что ему известно об нём куда больше, чем тот думает. Имя не подходило воину, слишком резкое, величественное, куда более звучное, чем «Натрайт».         — Не поможет, но так или иначе придётся к тебе обращаться, — парировал Гведеон. — Я живой человек с некоторыми потребностями.        Арктар не сразу смог придумать ответ. Он не ожидал, что у пленника окажется такой голос, грудной, бархатный и очень приятный на слух.         — Разберёмся, — коротко ответил он и отвернулся, дав понять, что продолжать беседу не намерен.        Гведеон упорно смотрел на Солея, пытаясь понять, что тот чувствует. Как назло, это сделать не удалось. «Времени много на отдых!» — решил Икарей, пытаясь понять, откуда в не таком уж юном, судя по виду, бывавшем в переделках воине, взялся страх. Ничего путного в голову не шло.        Арктар привык к тому, что пленник всё время смотрит на него, и перестал обращать внимание. Гведеон Икарей поглядывал на молодого бойца, гадая, как поступить. В его голове вертелась одна задумка, к тому же брат Натрайта был хорош собой.        Гведеон улыбнулся собственным мыслям. Он не рассчитывал, что Всеединый, чьим слугой он был, преподнесёт такой подарок.        День выдался удачным. Снег поблёскивал на солнце, мороз щипал лица. Назгур потёр покрасневший кончик носа. Дорогу в Люстер он хорошо знал — настолько, что до смерти надоело постоянно смотреть на однообразный пейзаж, меняющийся в разные времена года, дышать испарениями многочисленных болот и постоянно испытывать страх заболеть малярией.         — Эре! — позвал Назгур. Тот откликнулся. — О цинхоне не забыл?         — Так зима же, герр Голлдар, — ответил тот. — Комаров нет.         — Дурак! — Голлдар покачал головой. — Почему всё я должен помнить? Ещё неизвестно, во что выльется казнь и сколько времени мы там проторчим. Вполне возможно, до лета.         — Ладно. Спрошу у Левра. Цинхона — его забота, — успокоил подчиненный. Сам он сомневался, что у молодого лекаря найдётся такая редкость, растущая только на Ольсейских островах, что находились южнее Нарсилиона. Люстерцы же, частенько страдавшие малярией, ухитрялись раздобыть цинхону, а от них уже перепадало и Ордену Венценосных.        Назгур уставился на дорогу. Белый снег слепил глаза, и приходилось щуриться. К счастью, не было ветра.        Застоявшиеся лошади с удовольствием переставляли ноги, и отряд быстро обогнул крепкую каменную стену Штурмвера. Высокие шпили башен венчали город.        Навстречу тянулась вереница крестьян. Сегодня был торговый день, и многочисленные повозки направлялись в Штурмвер. Ремесленники не упускали случай продать то, что создали, и получить за это прибыль.         — Славных вам деяний, Венценосные! — раздалось приветствие дородного мускулистого мужчины, судя по виду, кузнеца. От огня жаровни его лицо было постоянно красным, да и рукояти мечей, торчавшие из-под покрывала повозки, говорили о его занятии.         — И тебе доброго дня, — не остался в долгу герр Голлдар.        Толпа крестьян из окрестных деревень с любопытством поглядывала на вооружённый до зубов отряд, гадая, куда на этот раз понесло Венценосных. Иные недолюбливали «бездельников», которым перепадала часть оброка, а порой — и честь дочерей и сестёр, но помалкивали и побаивались воинов, которые оружие носили отнюдь не для того, чтобы покрасоваться перед девицами.        Отряд благополучно объехал обоз, и лошади куда более споро пошли. Назгур обернулся, когда какой-то человек в меховой шапке, из-под которой свисали каштановые неопрятные пряди, прошёл мимо. Неизвестный охотник ненадолго остановился и поправил тюк на спине пегого коня, набитый шкурами убитых им животных.        Как бы Назгуру ни хотелось обратного, но он ошибся. Охотник оказался не тем, кого он хотел бы увидеть и крепко пожать руку при встрече.        Бросив последний раз взгляд на родной Штурмвер, Назгур Голлдар отвернулся и стал смотреть вперёд. Предстоял не один день пути до Люстера.        Пологой равнине, казалось, не было конца. Дорога пролегала между полями, засеянными озимыми растениями. В небо тянулись клубы дыма, валившие из труб домов деревни, видневшейся вдали. Солнце клонилось к раннему зимнему закату.         — Привал! — распорядился Голлдар и слез с лошади. — До леса бы дотянуть до захода солнца. Неизвестно, что нас ждёт ночью.        Назгур не доверял зимнему солнцу. Ночью могла подняться метель, а стаи голодных волков не всегда легко отпугнуть. Вдобавок животные предпочитали лёгкую добычу и нередко наведывались в многочисленные окрестные деревни, задирая скот. Лошади наверняка привлекут внимание хищников.        Все спешились. Из повозки вышел Конн Хатт.         — Герр Голлдар, Солею невмоготу, — доложил он. — Отлить желает!         — Ты что, не знаешь, что делать? — огрызнулся Эре. — Выведи! Не хватало, чтобы он обмочился!         — И член подержи!        Конн не понял, кто это сказал, и густо покраснел, отчего все громко расхохотались. Он влез обратно. Из повозки некоторое время доносилась возня, и, в конце концов, из неё прямо в сугроб вывалился Натрайт. Конн спрыгнул и, взяв того за шиворот, поставил на ноги и подтолкнул, дав понять, куда следует идти.         — Герр Голлдар, будет лучше, если его кто-нибудь сменит. Юнец-то неопытен ещё! — предложил Эре.         — Пить во время караула опыта хватило, — проворчал Назгур. — Но ты прав. Хатт будет стоять на часах ночью.        Все притихли, гадая, кому предстоит провести ночь в палатке рядом с Натрайтом Солеем. Связанный по рукам и ногам пленник не мог причинить вреда, но нарываться на издёвки, зная предпочтения брата Арктара, не хотелось никому.         — Где Арктар? — спросил военачальник.         — Я здесь, — отозвался тот, высунув голову из повозки. — Пока пленник ведёт себя тихо, — доложил он.        Назгур не был удивлён. Из молчаливого мага он не сумел выбить ни слова. Икарей не промолвил ни звука, когда пыточных дел мастер пытался добиться хоть самых незначимых сведений.        Будто не чувствовал боли.         — Что, и потребностей у него нет? — спросил Эре.         — Не жаловался, — ответил Солей.         — Всё равно выведи, — приказал Назгур Голлдар. — Если он решил околеть до того, как мы доставим его, то ничего не выйдет.         — Будет сделано, — невесело ответил Арктар и скрылся.        Ему меньше всего хотелось возиться с пленником. Гведеон дремал, откинувшись на шкурах. Арктар толкнул его в бок.         — Поднимайся, — приказал он. Пленник пошевелился и потёр замёрзшие пальцы. Желание хоть как-то размяться привело в хорошее, насколько это было возможно, расположение духа. Солей развязал ноги Гведеона так, чтобы тот мог идти, но не бежать и, достав меч, приставил остриё к спине. — Выходи из повозки.        Икарей, скрючившись в три погибели, пошёл. Арктар двинулся за ним. У выхода маг встал.         — Ну, в чём дело? — спросил Арктар.         — Высоко, — пожаловался Икарей, глядя на связанные ноги.         — Отойди! — Арктар отодвинул пленника и попытался обойти. Вылезть ему не удалось. Зацепившись за неудачно поставленную ногу мага, Солей не удержался и, выронив оружие, кулем свалился в снег. В последний момент он успел зацепиться за одежду Икарея, увлекая за собой.        Сугроб смягчил падение, но молодой человек не ожидал, что пленник окажется тяжёлым. Дыхание перехватило. Хохот воинов неприятно отозвался в ушах.        Арктар открыл глаза и, столкнув с себя Икарея, вскочил на ноги, неожиданно быстро. Сердце колотилось. Даже в такой короткий миг Солей сумел почувствовать, как рыжие волосы щекотали лицо, а тёплое дыхание обдавало лицо.        Гведеон изо всех сил старался подняться. Попытки были безуспешными, но нужно было это сделать, пока одежда не пропиталась сыростью.        Икарей снова почувствовал страх, не свой, чужой. Сейчас он ощущался особо остро, отчего голова кружилась, а в висках пульсировала кровь.        Кто-то из воинов взял мага под руки и поставил на ноги. Гведеон не сразу пришёл в себя. Он чувствовал, как струйка крови течёт по верхней губе. Красные капельки упали в снег.         — Нос расквасил, что ли? — раздался обеспокоенный голос. Лекарь Ордена Венценосных заботился обо всех. Даже о преступниках.         — Ничего. Не помрёт, — огрызнулся Эре.        Арктар сунул руку под полог повозки и нащупал рукоять верного меча. Сам он хотел, чтобы Икарей продолжал мирно спать.        Кровь застыла на морозе. Гведеону хотелось стереть струйку, но Арктар, ткнув мечом в спину, дал понять, куда следует идти. Икарей поплёлся, едва переставляя ноги, насколько позволяли путы. Снег набился в некогда изящные короткие сапоги, и ногам было зябко.        Гведеон раньше не мог помыслить, что когда-нибудь будет испытывать такой холод. Он всегда мог согреться, даже когда оставался без одежды.        Арктар отвёл взгляд, увидев возвращавшегося Хатта. Тот остановился.         — Ступай! — Конн толкнул Натрайта Солея.        Арктар сделал вид, будто не замечает брата и вообще не знаком с ним. Тот вздохнул и понуро поплёлся.        От Гведеона не укрылось показное равнодушие, сдобренное порцией ненависти к тому, кто был с Арктаром одной крови. Натрайт Солей ни словом не обмолвился, что у него есть брат.        «Иначе я бы подумал, стоит ли с ним связываться!» — догадался Икарей. Пусть между Солеями была целая пропасть, но он всегда был осторожен.        Гведеон устыдился самого себя, решив, что слишком хорош для глупых ошибок. Именно это его почти погубило, а всё исправить было трудно.         — Стой! — приказал Арктар Солей.        Гведеон всё понял и с немалым усердием, насколько позволяли путы, стал возиться с завязками серых штанов. Арктар хотел отвернуться, чтобы не глазеть на постыдное — на то, как пленник справляет нужду, но ослушаться приказа он не смел и терпеливо ждал. Икарей же не испытывал никакого смущения и лишь хмыкнул, заметив смятение молодого воина.         — Всеединый, такого, как ты, я впервые встречаю, — не преминул съязвить маг. Арктар опешил.         — Какого — такого? — уточнил он.         — Того, кого смущает вид оголённого достоинства.        Гведеон ожидал выпада на столь прямолинейное заявление, сравнение с обрубком, но Арктар был хорошо воспитан для грубоватой речи, которую употребляли простые воины.         — Отвернись! — вместо ответа потребовал Солей. Гведеон хмыкнул, но просьбу исполнил и стал смотреть в другую сторону. Икарей не успел даже полюбоваться полётом птицы, как Арктар закончил справлять нужду. — Пошли!        Маг охотно последовал приказу. Он замёрз, а спутанные конечности не позволили как следует размять ноги. Хотелось сесть и свернуться калачиком. И чувствовать Арктара Солея, насколько позволяли наручи. Хотя бы занять тянущееся время, развлекаясь выяснением того, что сокрыто в глубине чужой души.        О Натрайте Солее Икарей знал всё. О его брате — ничего.        Не заметив в толпе Натрайта, Арктар облегчённо вздохнул и, приняв из рук Эре свёрток, приказал пленнику двигаться к повозке. Икарей самостоятельно влезть не смог, и Солею ничего не осталось, кроме как взобраться и, держа за предплечья, втащить пленника внутрь. Капюшон спал с головы, и рыжие волосы полыхнули золотом на солнце.        Икарей без понуканий занял своё место. Арктар сел рядом. Твёрдый наплечник больно давил на плечо мага, и тот попытался отодвинуться.        Солей развернул тряпицу и посмотрел на раздавленные галеты и куски мяса. Ему хотелось есть, но неаппетитная пища привела в уныние. Арктар со вздохом взял солонину и протянул один кусок Икарею.         — Хм! — хмыкнул тот. — Всегда поражался с вас, Венценосных! — он тихо засмеялся. — Вы откармливаете пленников, а после убиваете, будто свиней перед Колом Нови. Не легче ли убить сразу?         — Зачем? — Арктар посмотрел на пленника. Его взгляд был настолько колючим, что в этот миг он напомнил Натрайта. Несмотря на отчуждение, у братьев всё же было что-то общее помимо одной крови. — Чтобы твои сородичи сочли, будто ты жив и прячешься? Я не думаю, что они остановятся. Поймав тебя и казнив у всех на виду, мы дадим понять, что подавление бунта было невинной забавой по сравнению с тем, на что мы способны.        Гведеон слушал и не отводил взгляд. Арктар отвернулся, поняв, что маг куда старше, чем показалось сначала. В уголках серо-голубых глаз пролегли морщинки. Икарей был ровесником его брата, если не старше.        Арктар держал солонину. Гведеон же, решив, что не стоит отказываться от крох, взял её двумя руками. Неяркий синий свет наручей резанул глаза, отчего навернулись слёзы и появилась резь в глазах. Но Икарей упрямо решил поддерживать в себе силы.