Люстерец

      В таверне было пусто, зато снаружи то и дело доносились смех и крики веселившихся селян. Ничто не помешало празднику.         — Ну, за новый виток жизни, — произнёс тост Назгур Голлдар. Сефур не выразил больше желания пить, но поднял кружку с пивом.         — Да, жаль, не завершили начатое. Надеюсь, Коло Нови сделает оборот в нашу сторону, — устало произнёс Медан. — Хоть что-то прояснилось, хотя, герр Голлдар, мне хочется спустить с вас штаны и отходить ремнём, как нашкодившего мальчишку. Поздно вы спохватились и вспомнили, что Дифф Лекорд — дедушка этого паренька. Помню я его ещё довольно молодым. Проклятье! Вот уж не знал, что у него есть семья! Он всегда был чудным.         — Это верно. Я сам никогда бы не подумал, если бы Арктар не рассказал, — устало произнёс Голлдар и поставил кружку на стол. — Но я не придал этому значения. Лекорд-то — чистокровный нарсилионец. Разве что книжный червь, копался постоянно, разнюхивал о магах Совета.         — Да, но… Докопался однажды. — Назгур удивлённо вытаращился на Сефура. Тот усмехнулся и продолжил: — Ходили слухи о его связи с магичкой-люстеркой. У них, отродий Всеединого, ведь неважно, какого пола колдун. О бабке Арктар не рассказывал?         — Нет, — ответил Голлдар. — Можно расспросить его брата.         — Тогда что мы сидим? Пойдём! — Медан встал и бросил несколько монет на стол, после оглянулся. Его люди заигрывали с сельскими красотками. — Ладно. Пусть развлекаются, пока молодые.        Назгуру было всё равно. Осталось лишь удивляться, как Медану Сефуру удавалось поддерживать порядок среди подчинённых. Он встал и, взяв плащ, вышел вслед за ним.        Натрайту Солею не спалось. Он нашёлся у одного из костров, сидящий в раздумьях. Хотелось подумать хоть о чём-то, о дальнейшей жизни, но в голове была пустота.        «Проклятье! Выпить бы!» — пожелал Натрайт. Хотелось сделать глоток горячительного не в честь праздника, но чтобы забыться. Ему было наплевать на Коло Нови, он не знал, что будет делать, если останется жив.        В ночь Кола Нови желания сбываются. Это Солей понял, когда Назгур Голлдар протянул ему бутылку с пивом.         — Глотни. Праздник, как-никак! — Военачальник был довольно пьян и плюхнулся на землю рядом с ним. Натрайт не стал отказываться от угощения и сделал большой глоток. «Нет, всё же я слишком пьян!» — осознал Назгур. Ему снова показалось, что перед ним — его друг. Неопрятный Натрайт Солей походил на своего единокровного брата как никогда раньше.         — С чего такая щедрость? — Натрайт усмехнулся и вернул бутылку.        Даже полуулыбка была похожа на ехидную усмешку Эльгвара Фероха.         — Ладно. Просто дело есть! — Голлдар отвернулся и уставился на костёр, устыдившись пьяного желания завалить Солея в снег и просто-напросто грубо отодрать. — Расскажи о бабушке, — без обиняков потребовал он.        Натрайт был немало удивлён. Мало кто интересовался его семьёй.         — Что рассказывать? Сварливая старая карга. Отец говорил, ей не нравилось, кого он выбрал в невесты, поэтому ни мать, ни нас с Арктаром она не жаловала. В конце концов папа купил ей небольшой домик в Штурмвере и каждый месяц давал деньги. Признаюсь, мы с Арктаром вздохнули с облегчением, когда она съехала. — От Назгура не укрылось, как Солей упомянул брата. «Мы с Арктаром» прозвучало так, будто братья были двумя частями одного целого.         — Жаль, что она такая, но… — Голлдар сглотнул, — я хочу знать о твоей бабке по линии матери.        Натрайт был немало удивлён.         — Хм, может, объяснишь, Голлдар?        Назгур вздохнул. Он знал, что Натрайт заупрямится и не пожелает ответить на его вопросы без разумных доводов.         — Мы с герром Сефуром задались вопросом, зачем Икарею понадобился твой брат. Ничего путного в голову не пришло и не пришло бы вовсе, если бы Арктар однажды не поведал о Диффе Лекорде. Сефур упомянул, что за учёным водился грешок. Насколько я помню, с магичкой связался.         — Да, она стала его женой, — неожиданно охотно ответил Натрайт. — Выбрала семью и отказалась от дара. Но рассказать нечего. Она родила только дочь, мою мать, и умерла от родильной горячки. Это всё, что я о ней знаю.        Назгур, пошатываясь, встал, кляня себя за то, что упустил такие важные мелочи. Всё встало на свои места, в том числе и нелюбовь бабушки по отцовской линии. Никто не желал примешивать люстерскую кровь к нарсилионской. Голлдар вспомнил, как его отцу пришлось переехать в Штурмвер, где Голлдаров никто не знал. Женитьба на хаквиндке прошла тайно. Разнокровные браки порицались. Именно поэтому Назгур понимал чувства Натрайта.        Он удалился, чтобы доложить новости Медану Сефуру. Натрайт Солей сжал горлышко бутылки, кляня себя, что выпитое спиртное развязало язык, так как предпочитал не упоминать, что в его жилах течёт и люстерская кровь. Это понял только Гведеон, но маг дал клятву молчать. Даже любимому мужчине Натрайт не доверился до конца так, как Назгуру Голлдару. Солей не ожидал найти в его взгляде понимание.        Натрайт отставил бутылку. Он не был даже пьян, но алкоголь сделал своё дело. На мгновение ему показалось, что Голлдар желает его, но тут же отмёл эти мысли. За Назгуром ничего подобного не водилось, насколько ему было известно.        «Кто его знает? За Арктаром тоже ничего подобного не водилось, но всё же влюбился в мужика!» — подумалось Натрайту.        Одна лишь разница была: Назгур Голлдар — не желторотый юнец, а зрелый мужчина. Арктар же так и остался мальчишкой, которого всю жизнь знал Натрайт Солей.

***

        — Ну, с праздником! — Гведеон поднял кружку и сделал глоток вина. Для целого отряда одной бутылки было очень мало, и пришлось по очереди отпивать.        Арктар принял из рук Икарея посуду.         — С праздником, — со вздохом поддакнул Солей и пригубил вино. После передал кружку Рамину. Тот заметно колебался. Прикасаться к посуде, из которой только что отпил Венценосный, было противно.        Арктару стало не по себе. Он чувствовал пренебрежение Самму, и от этого было некомфортно. «Я ведь не сделал ему ничего плохого!» — огорчился Солей.        Укол совести не позволил смениться негодованию злостью. Он вспомнил, как недолюбливал соратников только за то, что они не знатного происхождения, пусть даже и бастарды. Высокомерие сыграло немалую роль, что Солей так и не обзавёлся друзьями, готовыми защищать его шкуру. Арктар не мог сказать, что ему было от этого плохо, но презрение Рамина Самму больно задело его.        Рамин невзлюбил Солея просто так.        Арктар не любил Коло Нови. Праздник становился днём примирения. Приходилось, стиснув зубы, обнимать Натрайта и давать лживые обещания, что никогда больше братья не будут ссориться. Обещание сбылось. Братьям теперь не было нужды попрекать друг друга. Одного из них больше нет в живых.        Арктар поднялся и побрёл к палатке. Хотелось упасть на шкуры и, свернувшись калачиком, забыться тяжёлым сном. Голова болела.         — Я обещал остальное рассказать, — раздался голос Гведеона. Арктар не пошевелился. — Я знаю, что не спишь. — Солей повернулся и лёг на спину. Маг наклонился и поцеловал его в сомкнутые прохладные губы. — Жаль, что не получилось в прошлый раз. Ты не был готов.         — К чему? — поинтересовался тот.         — К сегодняшнему, — ответил Гведеон. — О том, как я попал в Совет, ты знаешь. Моим учителем стал отец. Не то чтобы я полюбил его, но решил сменить фамилию. Доходили слухи, что Орден принялся выживать жрецов из городов и сёл, а моя мать — простая беззащитная женщина. Я не хотел, чтобы она была убита только за то, что родила меня.        Гведеон помнил первые и единственные, но отнюдь не отцовские, объятия, за которыми последовала ужасная боль в спине. Иного пути не было, и Икарей-старший только так мог переместить сына на верхние этажи башни.         — Какую стихию ты выбрал? — полюбопытствовал Арктар.         — Не я выбирал. Меня стихия выбирает, но ты подумай и ответь, что именно я первым делом изучал, находясь в Аскорее. — Солей наморщил лоб. Гведеон улыбнулся, но подсказывать не стал. «Он должен сам справиться!» — решил он.         — Воду? — догадался Арктар.         — Вот видишь — всё просто, — подтвердил маг.         — Но… — Солею не давал покоя один вопрос: почему маги не избавились от болот — порождения малярии.         — Мы не вмешиваемся в то, что создано не нами, — ответил Икарей на молчаливый вопрос. — В болотах много обитателей. Губить их ради того, чтобы навеки избавиться от малярии? Нет, это не наши заповеди. Признаюсь, я со временем понял это. — Руки Гведеона затряслись, когда он вспомнил очередной приступ лихорадки. — Покинуть башню я мог одним путём — сброситься с балкона. Перемещаться, минуя двери, к тому времени не научился. Отец обучил меня, когда я всё осознал. Тогда и желание пропало — менять что-либо в свою пользу.        Первым делом Гведеон прогулялся в саду и жадно вдыхал не затхлый воздух башни Совета, но аромат цветов. Он чувствовал на себе чужой взгляд, но не видел того, кто за ним наблюдал.        Молодой маг чувствовал присутствие постороннего человека, даже когда принимал ванну. Это его не на шутку смущало. Рыжий неказистый Гведеон не был красавцем.         — Продолжай, — попросил Арктар и сел.         — Когда я освоил Воду, пришёл черёд для остальных стихий. Мой отец говорил, что больше двух осилить не смогу, мол, слаб. Я выбрал воздух, — продолжил Гведеон. — Научился вызывать ветер и дождь. Вместе они могут принести ужасные разрушения. Когда и Воздушная наука оказалась мне под силу, получил вторую, голубую, татуировку. Но на этом — всё. Отец настаивал, чтобы я осел в храме Аскореи. Я не хотел.         — Но как…         — Пришёл на помощь другой наставник. Он уверил меня, что нужно переступить через слабость, что нужно хотя бы попытаться. Я так и сделал, и Земля едва не угробила меня, когда разверзлась. Я ещё не мог совладать с тремя стихиями и подняться в воздух. Каждое последующее обучение давалось с куда большим трудом.        Гведеон снова замолчал, не желая рассказывать об ещё одном наставнике, своём любовнике в прошлом. Он не любил вспоминать ссоры с отцом. Молодой маг не знал, что именно породило неприязнь между двумя магами Четырёх Стихий, но помнил, как Симен Тухон однажды появился во время принятия ванны. Гведеон не на шутку испугался, и поток ветра унёсся в сторону нежеланного гостя. Тот воздел руки и поглотил поток стихии. После поблагодарил ученика.        Хотя Симен Тухон был ещё довольно молодым мужчиной, но его волосы рано поседели, отчего маг казался куда старше, чем казалось на первый взгляд.         — А четвёртая, Огонь? — несмело поинтересовался Арктар.         — Её изучил я сам, когда… — Гведеон сглотнул, — все погибли. И татуировку дополнил тоже я. Самому себе причинять боль куда тяжелее. Симен, мой учитель, верил в меня и оставил место для четвёртого круга.        Икарею не терпелось начать основной рассказ. Он хотел сменить тему, пока Арктар не почувствовал, что Симен Тухон — не только учитель, но и любовник. Гведеон любил наставника, тот же не отвечал на чувства и пользовался телом ученика так, как хотел. Икарей помнил до сих пор тот постыдный момент, когда его отец появился словно из ниоткуда и увидел сына, лежащим на кровати с раскинутыми в порыве страсти ногами.        Арктар откинулся на шкуры. Голос Гведеона даже не дрогнул, но жгучая ревность охватила Солея. Он чувствовал, что между Тухоном и Икареем были не просто дружеские отношения, но куда более близкие. Более того, Арктар понял, что Гведеон любил.         — Я устал, — пожаловался Солей. — Голова болит.        Гведеон поджал губы, досадуя, что так и не смог сдержать эмоции. Арктар ничуть не лгал. Его голова на самом деле болела.

***

       Жители Шумы с облегчением вздохнули, когда Венценосные, наконец, покинули село. Голлдар покосился на охотника. Тот не выказывал недовольствия, когда Назгур принял решение взять его с собой. Логан Свартей отплатил Ордену за постель и еду чем смог, хотя ещё больше запутал следы.         — Говорю, там кто-то был, и отряд не такой уж маленький, — напирал Свартей. — В доме осталась свежая зола в очаге, а под снегом — кострища и объедки.        Голлдар был озадачен. Медан Сефур же пребывал в прекрасном расположении духа.         — Что ж, возможно, вы правы, герр Голлдар. Стоит нагрянуть в Манферу. Сельвик! — позвал Сефур. Его правая рука тут же откликнулся. — Манфера — за тобой. Стоит побеседовать с местными жителями. Я займусь Магертой и оставлю вам часть своих людей. Ренн хорошо знает своё дело.         — Я уже понял. Всё же надеюсь, делить отряды не придётся, — вздохнул Назгур.         — Поступайте как знаете, герр Голлдар, — посоветовал Сефур. — Вы не юнец желторотый, и не мне вас учить. Да, о Кальмае я наслышан. Признаюсь, сам бы на такое не решился. Отдаю должное вашей отваге!        С этими словами Медан протянул руку. Назгур пожал её и влез на коня.        Логан уверенно вёл отряд вперед, к тому месту, откуда, по его мнению, удалились неизвестные, находившиеся в лесу. Путь лежал через поле, усыпанное толстым слоем снега. Лошади шли бодро. Застоявшиеся в конюшне, они охотно тронулись в путь.        Ренн Сельвик хмурился. Больше всего ему хотелось быть дома, в Магерте, рядом с женой, которая со дня на день должна родить первенца. Сельвику осталось надеяться, что роды пройдут хорошо, и по его возвращению мать и дитя будут чувствовать себя прекрасно.        Лошадиные копыта безжалостно потоптали озимые растения, высаженные жителями Шумы. Поле вскоре сменилось редким кустарником, вскоре — и зелёными ветвистыми елями.         — Расходимся и ищем хоть какие-нибудь следы! — распорядился Назгур Голлдар.        Логана трясло. Он не хотел идти в лес, где однажды едва не свалился в яму. В сопровождении двоих воинов, он всё же удалился. Одна из елей привлекла его внимание большими лапами и толстым стволом. Свартей подошёл к дереву, приподнял тяжёлую ветку и заглянул под неё. Грязный свёрток привлёк его внимание.         — Сто там? — поинтересовался беззубый воин и, увидев содержимое свёртка, хохотнул. — Каким нузно бысь дураком, стобы разбасывасся едой?        Его напарнику было всё равно, что завёрнуто в ткань. Он уставился на заросли кустов.         — А-а-а… — выдавил из себя воин. Он не сразу пришёл в себя. — Там…        Логан посмотрел в указанном направлении и, швырнув свёрток на землю, вскинул лук. Кусок мяса звучно шмякнулся.        Кусты словно ожили. Ветви раздвинулись. Логан понял, почему не заметил странное существо. Оно поросло ветками, хотя походило на человека.         — Проклятье, уходим! — Свартей отступил назад. Бойцы Ордена же, счёв его трусом, вытащили мечи и набросились на чудовище. Беззубый воин, ойкнув, покатился по земле. — Уходим, кому говорю! Не испытывайте нити Вьяли на прочность!        Второй боец помог подняться упавшему, и втроем они бросились прочь из леса. Никто не пустился за ними в погоню.        У опушки мужчины отдышались. У одного из воинов изо рта текла кровь.         — Что это было? — спросил молодой боец. Его соратник зажал рот рукой. Эре бросился к воинам.         — Что ещё произошло? — зло спросил Туррис.         — Тварюга на нас выскочила, вот что! Элдигар небось последние зубы потерял.        Сам Элдигар ответить не мог. Он сплюнул кровь и, сунув пальцы в рот, достал зуб и швырнул его на землю.         — Я говорил дуракам, чтобы бежали. Нет, им вздумалось ввязаться в бой. Теперь к лесу не подойти близко, — вмешался Логан. — Я-то гадал, что за магия завелась здесь. Всё просто — Еловой хозяйничает.        Он понял, откуда взялось желание — броситься в яму. Хозяин леса не привечал незваных гостей, не почтивших его и не оставивших хоть какое-то подношение в виде пищи.         — То есть, неизвестные спокойно жили с Еловым бок о бок, — съехидничал Эре. — Он их не тронул.         — Они подношения оставляли, вот и не трогал, — огрызнулся Свартей. — Я-то нашёл одно под елью. Оставили, когда уходили, в знак почтения. А я посягнул, выходит. — Логан вздохнул. В этом лесу ему теперь нельзя было появляться. — Проклятье, в Люстере-то они не водятся. Маги постарались, чтобы детища Всеотца не посягали на леса Аскореи. Вот я и подзабыл малость, что Еловые встречаются иногда.        Эре, вопреки всему, слова охотника немало порадовали. Он убежал, чтобы доложить Назгуру Голлдару о том, что найдены следы повстанцев.

***

       Рамин приостановил лошадь и вгляделся вдаль. Ему не показалось. Отряд всадников шёл навстречу.         — Проклятье! — выругался Самму. — Всевеликий, что делать?         — Пока не знаем, кто это, продолжать путь, — ответил Гведеон. Лошадь переступила с ноги на ногу, отчего он едва не свалился в снег. Икарей никогда не был хорошим наездником. Он ещё крепче прижался к Арктару. — Прикрой корону, — адресовал он Солею, — пока не выясним, кто это.        Рамину не нравилась затея, но иной дороги, кроме той, что пролегала между холмами, не было.        Неизвестные были настроены отнюдь не мирно. Стрела не долетела до Рамина и упала у копыт его коня. Перепуганное животное встало на дыбы, и Самму едва удержался в седле.         — К оружию! — Рамин развернул лошадь и пропустил вперёд лучников. Те, недолго думая, начали стрельбу.        В одного из мечников угодила стрела. Кожаная куртка не сумела защитить тело, и древко прошло навылет. Всадник рухнул с лошади.         — Всевеликий, назад! — скомандовал Рамин.        Арктар не привык прятаться. Ему было всё равно, что позади него сидит беззащитный Гведеон. Он достал меч.        Ещё несколько человек пали от стрел. Неизвестные головорезы же не торопились приблизиться. К счастью, их доспехи оказались похуже, чем у людей Рамина Самму, а отряд — менее многочисленный.         — Мугна, Гаре, ваш черёд! — скомандовал Рамин. — Мы прикроем!        Мечники нахмурились, но не решились ослушаться. Они не любили Самму за то, что тот рисковал людьми. На холмах могли прятаться головорезы.         — Не стоит. Никого нет больше, — вмешался Гведеон. — Разбойники весьма неумными оказались и не учли, что с нами связываться — не одно и то же, что грабить караваны торговцев.         — Я бы проверил, — возразил Рамин.         — Говорю, не стоит, — настаивал маг. — Рамин, не забывай, что ты за мной пошёл, но отнюдь не наоборот.        Самму стиснул зубы. Он не привык подчиняться.         — Вперёд, говорю! — Рамин упрямо настаивал. Мечники стояли на месте. Они предпочли послушаться мага.         — Ладно, но впереди пойдём мы, — потребовал Гведеон. — Остальные — за нами.        Солей тронул поводья и уверенно повёл коня. Рамин вздохнул, но деваться было некуда.         — За мной! — скомандовал он.        Ошибки не было. По неопрятному виду напавших на отряд было видно, чем те промышляли. Рамин презрительно скривился, глядя на кое-как наспех сшитую одежду из шкур.         — Отлично. Лошади нам пригодятся. Хм, неплохие! — Самму погладил серого в чёрных яблоках коня по холке.         — Ограбили кого-то недавно, — сделал вывод Мугна, которому недавно был адресован приказ. — Это, похоже, главарь шайки. — Он пнул тело, чья дорогая одежда нелепо смотрелась с обросшим татуированным лицом. Стрела угодила главарю в шею, и тот смотрел пустым взглядом в небо.        Мугна с деловитым видом обыскал тело и снял с пояса увесистый кошелёк, после открыл поясную сумку и вынул небольшой мешочек.         — Дай сюда, — потребовал Рамин и заглянул внутрь полотняного мешочка. — Похоже, что ограбили богатого купца. — Самму вынул золотую цепочку.        Раздался хрип. Один из разбойников очнулся. Гаре не дал возможности ему жить и пробил сердце мечом.         — Вот и зря, — пожурил Гведеон. — Следовало бы расспросить его.         — Что расспрашивать? — фыркнул Рамин. — И так всё понятно.        Гведеон не стал спорить и закрыл глаза.        Он слышал где-то вдалеке учащённое сердцебиение и чувствовал чужой страх.        Маг осмотрелся, пытаясь понять, откуда идут ощущения.         — Арктар, идём, — решил он. Самму, занятый обыском тел, не обратил никакого внимания на отлучку двоих людей.        Маг уверенно взобрался на холм. Арктар Солей заметно отставал и вёл коня под уздцы. Он не задавал лишних вопросов. Находиться в компании людей Рамина Самму ему не хотелось.         — Где же ты? — спросил маг скорее у себя.        Арктар посмотрел в сторону кустов.        Он чувствовал на себе чужой умоляющий взгляд.        Солей отпустил удила и бросился в заросли кустов, среди которых затесалось одинокое дерево. Он оказался прав. Молодой человек, одетый в разбойничью шубу, был привязан к стволу.         — Здесь! — позвал Арктар. Гведеон немедленно откликнулся.        Солей не стал его дожидаться и перерезал верёвки. Незнакомец с немалым трудом встал и развязал рот. Арктар некоторое время всматривался в его лицо, оказавшееся молодым с женственными чертами.         — Я думал, вы… убьёте… — парень шмыгнул носом.         — Ты бы этого хотел, — решил Гведеон. Молодой человек не ответил. — Так-так, молодой купец, недавно освоивший торговое дело, но не умеющий постоять за себя. Что же вы, юнцы, торопитесь браться за то, что вам не под силу?        Солей вспомнил, как разыгрывал молодого сына богатого торговца. Парень напомнил ему себя самого. Даже волосы были чёрные, как у него, разве что рост куда ниже, а глаза — карие.        Но молодой купец не мечен короной. Солей знал бы.         — Ну а как ещё освоить? — возразил парень. — Мне отец говорил…         — Дурак твой отец, — перебил Гведеон. — Впрочем, пора прекращать глупые разговоры. Имя! — потребовал он.         — Сирн Трис, — ответил тот.         — Откуда и куда путь держал?         — Из Седра в Магерту, — ответил Трис. — Точнее, в поместье отца, оно близ Манферы. Мне всего ничего осталось, но… — он едва не расплакался.         — Манфера, хм… — Гведеон нахмурился. — На люстерца ты не похож.         — Я не люстерец, — подтвердил Сирн.        Гведеон задумался, после взглянул на Арктара.         — Ступай за нами. — Трис не пошевелился. — Ну же, самое страшное — позади, мой мальчик.        Арктара покоробило от того, как маг назвал паренька. Ещё недавно в порыве нежности Гведеон так обращался к нему самому.        Икарей пошёл вниз. Сирн Трис, несмело потоптавшись, побрёл следом за неожиданным спасителем и замер, завидев отряд вооружённых людей. Те не походили на воинов Ордена, на разбойников — тоже.         — Этот ещё откуда взялся? — вместо приветствия выпалил Рамин.         — Он — жертва разбойников, молодой купец из Манферы, — отозвался Гведеон. — Это его ограбили и перебили охрану.         — Все… — Рамин запнулся, завидев недобрый взгляд Гведеона.         — Пожалуй, стоит доставить его домой. Парень обещал не задавать лишних вопросов и помалкивать, если кто-то спросит, что произошло. Правильно я говорю? — последний вопрос был задан Сирну.        Тот с нескрываемым любопытством таращился на бородатых воинов в железных кольчугах. Среди них выделялся высокий мужчина, вызволивший его, и рыжеволосый, одетый в дорогую, но поношенную одежду.        «Кто же вы такие?» — мысленно спросил Трис, но кивнул в знак согласия и произнёс вслух:         — Мой отец тоже будет молчать. Я его единственный сын!        Гведеон чувствовал страх, но лжи не было. Парень был до смерти напуган.         — Как знаете, но я бы прирезал его от проблем подальше, — проворчал Рамин.         — Ты прав. Я знаю, — ответил Гведеон.        Отряд стал рассаживаться по коням. Сирн колебался, но всё же влез на лошадь, отобранную у разбойников. У него не было иного выбора. Пешком пришлось бы идти немало миль, а по снегу он добрался бы домой в лучшем случае завтра.        Смеркалось.        Сирн так и не понял, почему отряд предпочёл путешествовать через лес, объезжая Манферу.        «Неладное что-то!» — решил он, но с лишними расспросами не лез. Главное — его спасли. Трис надеялся, что не попал из огня в полымя, и воины не окажутся очередной разбойничьей шайкой, которой вздумается стребовать выкуп с отца.        Сирн понимал, что выкуп — меньшее зло, которое могло случиться. Он с содроганием вспомнил грязные прикосновения разбойников и чей-то вонючий рот, приложившийся к его губам. Мороз спас от позора. Редко видевшие женскую ласку головорезы оставили в живых молодого торговца, чтобы затащить в логово и как следует потешиться.         — Есть здесь кто, Всевеликий? — поинтересовался Рамин, позабыв, что при посторонних Гведеона так называть не следует. Тот зло взглянул на него.         — Как везде в Нарсилионе, — раздражённо ответил маг. — Так что доставай хлеб.        Сирна затрясло. Люстерский говор и обращение дали понять, кем являлся его неожиданный спаситель. Но как бы то ни было, маг отнёсся к нему с добротой, вызвался доставить домой.        Рамин сунул кусок хлеба под ель и что-то негромко пробормотал под нос.         — Где ваше поместье? — поинтересовался Гведеон, приглядываясь к Трису.         — За лесом начинаются наши угодья, — уклончиво ответил тот. — Манфера принадлежит моему отцу, — зачем-то добавил он.        Гведеону хотелось проучить Рамина. Ему стало дурно от нахлынувшей смеси чувств. Трис был заметно растерян.