Люстерец

       Назгур был зол. Мало того, что он был вынужден снять комнату в таверне, так ещё пришлось выслушивать недовольство селян. Левр сидел у лихорадившего Гведеона. Тот не приходил в себя.         — Симен! — пробормотал Икарей в забытье. Назгур прислушался. В бреду маг мог поведать хоть что-то. — Симен, — повторил он.         — Что он бормочет? — спросил Левр.         — Не знаю! — Голлдар солгал. Слово походило на имя, которое он слышал ранее. Назгур нахмурился, пытаясь вспомнить, где именно.         — Симен! — повторилось уже внятнее. Голлдара осенило. Он взял Гведеона за ледяную, несмотря на то, что хозяин таверны хорошенько разжёг очаг, руку.         — Я здесь. Всё хорошо! — внезапно прошептал Назгур. Левр от удивления вытаращил глаза. — Оставь. Подожди внизу. Я позову.        Лекарь не осмелился ослушаться. Назгур признал, насколько ему неприятно прикосновение шершавых пальцев. Гведеон сжал его руку неожиданно сильно.         — Симен, не оставляй меня! — бредил маг.        Голлдар вспомнил, где встречалось это имя. Симен Тухон — именно так звали одного из казнённых магов.        «Понятно. Был его любовником!» — догадался Назгур. Впервые он задумался над тем, сколько Гведеону лет. Маг оказался куда старше, чем он предполагал.        Симен Тухон и ещё четыре мага были казнены пятнадцать лет назад. Прятался лишь Икарей, судя по всему, отец Гведеона, но и он был пойман стараниями Тухона, единственного, кто высказал предположение, где мог затаиться шестой, последний, маг Четырёх Стихий.        Немолодых колдунов было всего двое. Остальные лишь не так давно освоили три стихии и, как выяснилось, одному из них удалось скрыться.         — Я никогда не оставлю тебя, Гведеон! — пробормотал Назгур. Маг разжал руку.         — Лжёшь, — прошептал он.        И открыл глаза.        Гведеон тяжело дышал. Перед глазами всё плыло. Он не понял, где находится, и смотрел в дощатый потолок. Голова болела.        Назгур отпустил руку. Икарей повернул голову и посмотрел на него.         — Попался… Снова… — прошептал он.         — Но пока жив, в отличие от твоего любовника Симена Тухона, — съязвил Назгур. — Даже жаль, что ты так мало провалялся без сознания. Бред бывает крайне полезным.        Гведеон бессильно смежил веки. Неяркий свет очага резал глаза. Сил, чтобы подняться, не было, хотя руки были развязаны, а в комнате, сдававшейся постояльцам, находились лишь он и Назгур.        Икарей облизал пересохшие губы. Хотелось пить, но он не осмелился просить.         — Да, Симен — мой любовник, не отрицаю, — прошептал маг. — Погиб от ваших рук.         — А ты не попытался вызволить любимого человека из наших цепких лап, — продолжал издеваться Назгур. — Даже отца.        Гведеон молчал. Он понял, что Назгур провоцирует его, пытаясь упрекнуть в трусости.         — Хорошая попытка, — прохрипел он. — Одобряю. Я сам бы лучше не придумал.        Сил не было, чтобы прочувствовать, что сталось с Арктаром. Не было даже на то, чтобы увидеть, что испытывал Назгур Голлдар. Тот понял, что маг больше ничего не скажет, и направился к двери, чтобы позвать верных людей.        Гведеон повернулся на бок и потянулся к столику, на котором стояла чашка с водой. Та, как назло, опрокинулась, и прозрачная жидкость растеклась по полу и исчезла в щелях. В который раз он проклял собственную беспомощность.        Стук падения отвлёк Голлдара, и он посмотрел на отчаявшегося мага, лишённого живительной влаги. На лбу Икарея выступил пот.         — Хочешь знать, что я видел? — отвлёк тот. — Да, Симена под солнечными лучами, но когда он взял меня за руку, от солнца пошло шесть лучей. Тогда-то я и… — Гведеон сглотнул. — Я понял, что это — не он.        Назгур застыл как вкопанный. Люстерец всеми силами старался показать своё превосходство даже будучи обессиленным.        И ему это удалось.        Назгур поднял кружку и налил воды из кувшина.         — Продолжай, — безразлично попросил он.         — Зачем? Ты и так всё понял, — прохрипел маг и принял кружку. — Я с самого начала знал, что ты хаквиндец-полукровка.        Гведеон приложился к чашке и стал жадно пить. «Знал. И молчал!» — недоумевал Назгур. Пленный маг даже не бросил тайну рождения Голлдару в лицо.         — Как погляжу, много знаешь, — огрызнулся Назгур, — но упрямишься.         — Ошибаешься. Мало, — Гведеон бессильно откинулся на подушку, — иначе бы вы меня не поймали. Я бы не искал тех, кого избрал Всеединый, чтобы возродить Совет. Я бы справился сам!        Назгур ничего не понял из бессвязной речи. Он боялся спугнуть мага, так кстати разговорившегося.         — Для этого ты нашёл Натрайта? Я-то голову сломал… Н-да, никогда бы не подумал, что он избран вашим Всеединым.        Гведеону стало значительно лучше всего лишь после одной кружки воды.         — Нет. Он — нет. Я ошибся, — прошептал он. — Поиски не так легки, как ты думаешь. Много времени уходит на то, чтобы узнать имена потомков почивших магов. Вплоть до…        Гведеон решил не упоминать, что именно он сам применял, чтобы выяснить, есть ли у будущего мага дар. Из Совета самозванцы, заявлявшие, что их далёкий предок был магом, как правило, не уходили никогда. Никто их больше не видел. Как назло, жаждущих любой ценой прийти к власти, не убывало, их даже не пугал страх смерти. Оттого Икарей предпочитал заниматься поисками сам, чтобы знать наверняка.         — А кто? Арктар? — спросил Назгур. Гведеон промолчал. — Значит, он. Ну да, с его-то бабкой неудивительно.         — Всё-таки раскопал. За что ты мне нравишься, так это за упорство, — произнёс Гведеон. — Да, я всегда ценил людей, идущих к своей цели любым путём. И наплевать, что при этом гибнут люди. Главное — потешить тщеславие. — Назгур вздрогнул. Ему показалось, что Гведеон повторил его слова, брошенные однажды в тюрьме. — Сколько твоих воинов погибло в Кальмае? А всё потому, что ты решил выслужиться.         — Это не одно и то же, — процедил Назгур.         — Я бы так не сказал. Вы, Венценосные, прикрываетесь словами о благе и милостью Всеотца. Мы же, падшие, отродья Всеединого, и всего лишь желающие вернуть то, что принадлежало нам, — великое зло.         — Что ты хочешь? Сравнить нас и заявить, что ничем не лучше? — Назгур усмехнулся. — Плохо получается.        Гведеон закрыл глаза и сделал вид, что уснул, досадуя на себя, что снова ошибся.        На мгновение ему показалось, что Назгур Голлдар готов выслушать не только то, что хотел.        Голлдар открыл двери. Левр тут же вошёл внутрь.         — Приглядывайте за ним, — распорядился военачальник и пошёл вниз, чтобы выпить кружку пива и успокоиться.        Назгур не находил себе места. В лагере было спокойно. Оба Солея сидели тихо в палатках и не предпринимали попыток побега. Многие бойцы не спали. Приходилось стеречь люстерцев. Те пытались перегрызть путы и выбраться на свободу любой ценой.        Не спалось и Ренну Сельвику. Тот сидел у костра.         — Ну и повезло же зачинщику, — съязвил Ренн. — Отдыхает в постельке, а мы только и делаем, что задницы морозим.        Голлдару порой не верилось, что Гведеон — зачинщик. Лихорадивший маг вызывал лишь жалость. Назгуру всегда колдуны казались сильными и невредимыми, но не болезненными людьми из плоти и крови.        «Их магия по здоровью ой как бьёт!» — догадался он, вспомнив частые носовые кровотечения. Кожа мага была всегда бледной, словно тот страдал малокровием. Назгур не удивился бы, если бы так оно и оказалось.         — Задерживаться не будем. Мне хочется поскорее покончить со всем этим, и если он сдохнет по дороге, так тому и быть, — пробормотал Голлдар. — Я уже ничего не хочу.         — Так-то так, но откуда взялись пожары? — спросил Сельвик. — Ты думаешь, всё прекратится, если он помрёт?         — Не знаю, — признался Назгур. — Я сам раздумывал о том, что сказал герр Сефур. Икарей не мог находиться так близко от города в то время. Если и мог, то что всё это значит? Он играет с нами?         — Может, есть тот, о ком мы ничего не знаем. С Икареем промахнулись. Вполне мог остаться ещё кто-то из Четырёхстихийных в живых. Да и… не все жрецы добровольно отказались от дара. Некоторые просто бежали. Одного Огненного хватит, чтобы чинить беды, — предположил Ренн. — Зная, что предводитель в наших лапах…        Назгур был растерян. Арктар мог покрывать любовника, но Голлдару хотелось верить ему.        Но поневоле всплывали воспоминания. Нарсилион, всё ещё не поднявшийся с колен от раны, нанесённой хаквиндцами, был вынужден бросить все силы на то, чтобы подавлять то и дело вспыхивавшие бунты.        Убедившись, что всё в порядке, Голлдар побрёл к таверне. Ему хотелось переночевать под крышей, даже бок о бок с опальным люстерцем. Он шёл не спеша. Долгожданное за все годы уединение нравилось ему, пусть и приходилось идти, запахнув плащ.        Мимо проехал всадник.         — Счастливо оставаться, герр Голлдар! — раздался знакомый голос. — А я… А я всё же человек вольный! — Назгур узнал голос Логана Свартея. — Раз в лесу всего лишь Еловой чудит, то так и быть, осяду там.         — Счастливо, — безразлично пробормотал Назгур и проводил взглядом лошадь с охотником на спине.        Поневоле всплыли в голове упрёки, брошенные Гведеоном. Маг нагло заявил, что Голлдар ничем не лучше его самого, что по вине Ордена гибнут люди. Назгур не собирался оправдываться и доказывать, насколько он хорош.        Голлдар остановился в раздумьях, поняв, что именно заставляет его идти. Он не испытывал отвращения к магу. Злость за то, что тот создаёт проблемы и чинит бунт, — это было.        Отвращение Назгур испытывал к Арктару Солею. И это немудрено: о жалкого двуличного предателя было тошно вытереть руки.        Он прошёл безлюдную улицу и остановился у дверей таверны. Беспородная собака, невесть откуда взявшаяся, подбежала к нему и понюхала обувь. Не учуяв ничего интересного, псина развернулась и пошла к порогу, надеясь, что кто-нибудь из посетителей вынесет кость и бросит ей.        Голлдар отворил дверь и вошёл внутрь. Стоявшая за прилавком Билья улыбнулась и заложила рыжую прядку за ухо. Назгур никак не подал вида, что ему понравились женские уловки. Девушка была хорошенькой, и он, возможно, позволил бы себе вольность, если бы не знал, что буквально сегодня с ней спал один из его людей.        Левр вздрогнул, когда в комнату вломился Назгур Голлдар.         — Опять жар, — доложил он.         — Бредил? — спросил Назгур.         — Да, но мы ничего не разобрали, — отчитался лекарь.         — Тогда ложись! — Назгур покосился на тюфяки, брошенные на пол, и снял плащ. — Спать охота. Внизу наш человек. Вторую половину ночи ты сменишь его, Крес. Остальные — решайте сами, кому спать. Осталось всего одно место.        Часовые переглянулись, но чтобы не злить военачальника спорами, затеяли детскую игру, которая решит, кому идти спать первым.         — Симен, — раздалось со стороны кровати. Назгур поднял голову. Ничего нового он не услышал. — Я не хочу… Ты должен… рядом, не отец. — Голлдар прислушался. — Ты не должен идти на смерть.        Назгур резко сел. «То есть, Симен Тухон знал, что погибнет?» — догадался он.        Больше Гведеон не бредил, и Голлдар улёгся и отвернулся к стене.

***

       Арктар постарался свернуться калачиком и улечься так, чтобы никому не мешать. Он боялся новых побоев. С предателями был один разговор — кулаками и ногами. Разбитая бровь саднила, а рёбра — болели.        Предательский кашель не вовремя стал душить Арктара.         — Проклятье! — выругался Твисд, охранявший Солея. — Мало с тебя? Сейчас добавлю! Элдигар, подмогни!        Беззубый Элдигар охотно принял предложение и выволок сопротивлявшегося Арктара из палатки. Воины небрежно швырнули пленника в снег и принялись избивать.        Солей закусил губу и закрыл глаза, но всё же не сдержал слёз. Бывшие соратники не собирались щадить его.         — Как думаешь, Элдигар, он спал с ним? — Твист прервался, чтобы задать этот вопрос.        Арктару передышки хватило. Голова кружилась, а земля будто покачивалась.         — Не жнаю. Наверное, — ответил Элдигар. — Давай шпросим!        Солей открыл глаза и увидел перед собой пару сапог.         — Ну так что, Арктар, понравилось зад подставлять? — спросил неугомонный Твисд. — А всё корчил из себя недотрогу. Тьфу!        Плевок угодил Солею в лицо, а возможности его стереть и наказать обидчика не представилось.        Но Арктару очень хотелось постоять за себя. Где-то в глубине души он чувствовал, что может это сделать.         — Проклятье! — выругался Твисд, когда упал на землю. Элдигар свалился лицом вниз и ответить не смог.        Раздался топот сапог.         — Что здесь происходит?! — Арктар узнал голос Эре. — Вы что, напились?!        Твисд поднялся и отряхнулся от снега и грязи.        Грязи?         — Ничего. Солея проучиваем, — ответил он.        Элдигар поднялся и первым делом проверил оставшиеся зубы, после, убедившись, что на этот раз ни одного не потерял, прошамкал:         — Шпась не даёт, жаража!        Эре покосился на комья земли, недоумевая, что произошло. Стояли морозы, и раскопать замёрзший грунт никто не мог.        «Что происходит, проклятье?!» — задал он себе мысленный вопрос.         — Ладно, тащите этого… Спать идите, хотя я не буду против, если невзначай прибьёте, — проворчал Эре вслух, после чего удалился.        Элдигар поднял рывком Солея, голова которого кружилась, а ноги заплетались при ходьбе.         — Эх, жаль, Арктар, что некому тебя на потеху отдать. Да и никто не станет порченый люстерцем товар пробовать. Тьфу! Трогать противно, а всё туда же! Стереги! — Твисд не упустил момент унизить Солея.         — Может, братсу отдась? — Элдигар расхохотался. — Они друг друга стояс!        От его слов Арктар дёрнулся. Воспоминания семилетней давности всплыли в памяти, но, к удивлению Солея, не было того ужасного чувства стыда и страха, что кто-нибудь узнает.        Всё вышло куда хуже. Арктар добровольно отдался опальному магу, сбежал, чем почти затянул на собственной шее петлю.        Осталось порадоваться, что ни у него, ни у Натрайта не осталось детей. Позор Солеев не скоро смоется с чужой памяти.        Твисд небрежно втолкнул в палатку Арктара. Тот упал лицом вниз, но даже не подумал пошевелиться, чтобы принять удобную позу. Его трясло, но не от холода и унижения. Он сам не мог понять, отчего появился озноб.        Вскоре охранники уснули. Их примеру последовал Солей и вскоре забылся тяжёлым сном.

***

       К утру Гведеон чувствовал себя прекрасно, будто и не было накануне лихорадки. Лишь лицо осталось бледным. Назгур Голлдар не стал испытывать судьбу и приказал связать руки.        Левр был растерян.         — Странно. Такая лихорадка так быстро не проходит, — заключил он.         — Тем лучше. Меньше возни по дороге, — вздохнул Голлдар. — Накиньте на него плащ. Не хватало только гнева местных люстерцев. Ноги оставьте свободными. Надеюсь, ты…         — Я давно вырос из мальчишеского возраста, чтобы делать глупости и бежать, — перебил Гведеон. — Что касается лихорадки, то такая, которая приключилась со мной, проходит довольно быстро. Это к болезни не имеет никакого отношения.         — Тогда что это было? — Левр развёл руками.         — Тебе многого не понять, мой мальчик, а болтать о некоторых своих особенностях нет желания, — ответил маг.         — Хватит. Позавтракали? Выдвигаемся. Времени нет на праздную болтовню, — прервал Назгур. — Пойдем!        Гведеон был на редкость послушен, чем немало удивил Голлдара. Именно эта безропотность настораживала. Как правило, такой приём использовали, чтобы усыпить бдительность.        Гведеон усмехнулся, поняв ход мыслей. Капюшон навис едва ли не на глаза, и было трудно разобрать дорогу. Маг смотрел на сапоги шедшего впереди воина, пару раз споткнулся и едва не упал.         — Хорошего вам дня! — раздался приятный женский голос. Билья проводила глазами воинов.         — И вам всего доброго! — ответил Назгур Голлдар. — Где отец-то?         — Уехал в Магерту по делам. Приходится одной между таверной и детьми разрываться! — Билья надула губки.        Назгур не обратил на женскую уловку никакого внимания. Денег осталось не так много, чтобы одаривать ими женщин.        Утро выдалось морозным как никогда ранее. Багряное солнце встало над Шумой, и снег отсвечивал красным.         — Хм, недобрый признак, — прокомментировал Гведеон вслух. — То-то меня лихорадка одолела.        Назгур прислушался. В последнее время он был готов верить кому угодно, лишь бы выяснить, что происходит.         — Поясни! — потребовал он.        Маг обернулся и поднял голову. Капюшон свалился с рыжеволосой головы.         — Говорю, некому огонь сдерживать, поэтому не сердитесь, Венценосные. Скоро по Нарсилиону будут вспыхивать пожары. Всё же огонь взял верх, — пояснил он. — Объяснять это долго, а помочь, увы, я больше ничем не смогу. Так что придётся вам набраться терпения и спасать свои шкуры! — Гведеон улыбнулся. — Это меня даже радует. Вы бездумно поступили, и за это расплачиваетесь.        Назгур ничего не понимал. Ему хотелось врезать зарвавшемуся пленнику, повалить на землю и избить. Всё что угодно, лишь бы тот перестал показывать своё превосходство.         — Тогда ступай, — приказал Голлдар и натянул на голову мага капюшон. Тот ссутулился и пошёл за Левром.        Гведеон улыбнулся. Назгур был в смятении, маг чувствовал готовность принять то, что он скажет.        «Хотя стоит ли? Всё равно я бесполезен!» — решил он.        Но остался ещё Арктар Солей, готовый вот-вот пробудиться и принять дар одной из стихий. Какой именно, этого не понимал даже сам Гведеон.        Главное, чтобы появилась такая возможность.        Арктар оглянулся и посмотрел на Гведеона. Тот поймал взгляд серых глаз.        Солею хотелось обвинить любовника во всех бедах, но он не мог. Не получалось.         — Полезай, Солей! — прикрикнул Конн Хатт.         — К этому отребью? — возразил Арктар, когда увидел, что дальнейший путь предстоит проделать с люстерцами.         — Ха, а чем ты лучше? Они хоть своего вожака не предавали! — Хатт хохотнул и толкнул Солея в спину.         — Эти — нет, но спроси у герра Голлдара, скольких он простил и сохранил жизнь за то, чтобы они выдали места, где прячутся их же сородичи. А ведь получается, они тоже предатели, но почему-то заслужили жизнь, — озвучил Арктар мысль. Люстерцы с немалым интересом прислушались к его речи.         — Полезай! — прикрикнул Хатт. — Или швырнём тебя, как куль с зерном!        Арктар безропотно полез в повозку. Удалось это с немалым трудом из-за связанных ног, но просить о помощи не позволили остатки гордости. Конн влез за ним, после — воин-арбалетчик, один из людей Сельвика. В повозку не могло вместиться много людей, и оружие дальнего боя вполне могло прервать жизнь, если кому-то придёт в голову сбежать.        Было тесно. Арктару пришлось поджать ноги. От верёвок конечности затекли, но он не пошевелился, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Однажды верёвка лопнула, а тело до сих пор болело от побоев, хотя Арктар не пытался бежать, но был избит.        Солей отвернулся, чувствуя, что по щеке вот-вот предательски покатится слеза.        «Где Натрайт?» — мелькнула мысль.        За всё время так и не удалось хоть парой слов перекинуться с братом. Солеев держали далеко друг от друга.        Сейчас Натрайт находился куда ближе, чем ночью. Всего лишь через повозку. Арктар не мог сказать, откуда у него такая уверенность. Он чувствовал того, кто с ним одной крови.        Солей отвернулся и ни на кого не смотрел. Он не хотел натыкаться на презрительные взгляды бывших соратников. Никто наверняка не пожелает слушать жалкие оправдания.        «Интересно, как бы они себя повели, окажись на моём месте?» — задал мысленный вопрос Арктар и посмотрел на тихо переговаривавшихся арбалетчика и Конна Хатта. Если в верности первого Солей не сомневался, то Хатт наверняка предпочёл бы жизнь верности.        У Арктара начался кашель. Конн посмотрел на него и отвернулся. Солея ему не было жаль. Арктар же согнулся едва ли не вдвое. Из носа полилась кровь от натуги.         — Да успокойте вы его! — крикнул один из люстерцев. — Дохлый какой-то, а ещё и Венценосный.        Арктара стало трясти, зато кашель стих. Он не мог прийти в себя от странного сна, только что увиденного, хотя казалось, что и вовсе не впадал в забытьё.        «Сон!» — всё же решил Солей, когда вспомнил, что из арбалета умеет стрелять разве что во сне, а в ребёнка не сумел бы выпустить болт.        Арктар поднял руки и вытер нос.         — Такое ощущение, что маг тебе дурную заразу занёс! — Конн Хатт расхохотался. — От которой кровь из носа... — он нехорошо обозвал Арктара.        Солею было горько, но он делал вид, что ему всё равно. Оправдываться не имело смысла. Стоило хотя бы гордо держать голову подобно брату.        Трудностей по пути не возникло к великой радости Назгура Голлдара. Он наслаждался безветренным солнечным днём. Снегопада не случилось, лишь морозный воздух щипал щёки.        Голлдар любил такую зимнюю погоду. Он слушал, как хрустит снег под лошадиными копытами и надеялся к вечеру попасть в крепость Магерты. Конюх, заявив, что запасы сена невелики, отказался снабдить воинов.        Но всё же Назгур был настороже. Прекрасная гладкая дорога настораживала. Порой именно на такой появлялось неожиданное препятствие, неприятное и болезненное.        Пока ничто не предвещало беды, и он постарался отвлечься от невесёлых мыслей.        «Хотя… Один из моих людей — предатель, происходит невесть что. Куда уж хуже?» — задумался Голлдар.        За мыслями он не сразу заметил всадников вдали.         — Всем быть настороже! — распорядился он.         — Не думаю, что нам грозит опасность, — отозвался Сельвик. — Магерта уже недалеко. Скорее всего, это наши. Судя по всему, откуда-то со стороны Виспы. Это городок за холмами.        Отряд вдалеке свернул в сторону.         — Рядом? — удивился Голлдар. — Я рассчитывал прибыть хотя бы к вечеру.         — Нет, обогнём вон те холмы… — Сельвик указал рукой. — И окажемся в крепости. Сама Магерта чуть дальше! — Ренн понял причину смятения. — Так мы и не обедали даже. Уже полдень давно миновал, а мы и по нужде не отлучались. Пленные-то небось в штаны…        Назгуру было всё равно, что сталось с пленниками. Ему отчаянно хотелось оказаться хоть на одну ночь под защитой крепких стен.        Отряд, шедший, по словам Сельвика, из Виспы, удалялся. Вскоре люди Голлдара подъехали к холму и свернули. Назгур присмотрелся и увидел большую крепость, в которой вскоре исчезли воины.        Осталось совсем чуть-чуть, и Голлдар окажется под крышей; хоть и не в Штурмвере, но среди своих же соратников. Ренну же хотелось погнать коня вперёд и выяснить, кто же у него родился — сын или дочь. Увы, он не смел так поступить, а терпение было на пределе.        Крепость оказалась куда огромнее, чем показалось издали. Назгур остановился. Ренн Сельвик и его люди вышли вперёд и заговорили с часовыми. Узнав Сельвика, те взялись за лебёдки, и мост с грохотом опустился.        Со скрипом поднялись железные врата, и вскоре отряды оказались на большом дворе.         — Расходитесь! — Ренн Сельвик отпустил людей и передал удила конюху, после умчался в одном ему известном направлении.        Назгур Голлдар спешился, Эре последовал его примеру. Осталось только дождаться приказа Медана Сефура.        Ждать пришлось недолго. Счастливый Ренн передал радушное предложение Медана Сефура.         — Большинство разъехались, так что места хватает, — доложил Сельвик с таким лицом, будто эта новость — лучшая, что он узнал.        Назгур молча глядел вслед пленным, которых уводили в сторону тюрьмы. Сердце ёкнуло, когда один из конвоиров толкнул Арктара Солея в грудь так, что тот не удержался на ногах и упал на четвереньки.        Он отвернулся.         — Что ты так сияешь? — поинтересовался Эре. — Будто не у герра Сефура бывал, а у девицы красоты невиданной!        Ренн улыбнулся и пояснил:         — Когда я уезжал, то оставил в Магерте беременную жену. Она со дня на день должна была родить. Так вот! У меня сын появился на свет!        Сельвик рассмеялся, Эре похлопал его по плечу.         — Ну поздравляю. Главное, чтобы рос достойным человеком, — произнёс уже ни в чём не уверенный Назгур Голлдар.