***
Натрайту было горько. К концу дня уверенность, что у Арктара остались хоть какие-то чувства, исчезла. — Ну что, позабыл про тебя братец? — Терпр словно читал чужие мысли. — А как раскаивался, когда понадобилось плечо! — Брось, Арктару самому несладко! — Натрайт не смог не вступиться за младшего брата. — Иное дело, если бы ему поручили командование войсками, в чём я сильно сомневаюсь. Солей был сам не уверен в своих словах. Он, зная любовь Арктара только к себе самому, сомневался, что тот придёт на выручку. А уж поместья в любом случае ему не видать. Пререкания прервал подошедший тюремщик. — Солей, на выход. Голлдар хочет тебя видеть! — Что ещё ему понадобилось?! — недоумевал Натрайт. — Это не ко мне вопрос, а к нему, — огрызнулся воин. — Я всего лишь делаю свою работу. Солей вздохнул и с немалым трудом поднялся. Голова чесалась, и Натрайт надеялся, что в давно не мытых волосах не завелись вши. В который раз закралось подозрение, что Голлдар — не тот, за кого себя выдаёт. Он догадывался, что Назгур испытывал к нему весьма примитивное желание уложить в постель. Солей упорно гнал эти мысли, но жизненный опыт и отношения с мужчинами дали свои плоды, и он замечал, кто именно его хотел. Одно смущало, что Голлдар — не юнец, возможно, старше самого Натрайта. В таком возрасте наверняка бы разошлись слухи, а он не занял бы такую должность. «Хотя почему нет? В крепостях нет женщин!» — закралась в голову мысль. Натрайт шёл следом за тюремщиком и старался выбросить из головы ненужные мысли. Голлдар вполне мог попросить об услуге, несмотря на то, что Солей однажды отказал ему. Доносить на родного брата ему не хотелось. В главном зале воины были заняты распитием спиртного, чему он немало удивился, не зная, что они в это время поминают внезапно умершего герра Сефура. Назгур Голлдар уставился осоловелым взглядом на вошедших. — Я привёл его, — доложил тюремщик и вышел, оставив их наедине. Натрайт прошёлся по комнате и сел на стул. Состояние Назгура было очевидным. Взгляд и бутылка с наливкой, стоявшая на столе, выдала, чем он накануне занимался. — Ну, я слушаю! — Солей поджал губы. Военачальник попытался сесть ровно, рука скользнула по столу, и стеклянная бутылка упала и разбилась на мелкие осколки. — Проклятье! — выругался Голлдар. — Я только хотел предложить помянуть герра Сефура, — его язык слегка заплетался, — придётся… так… болтать. — Думаю, вам лучше протрезветь, потом болтать, — посоветовал Натрайт. — Да что ты несёшь?! — От неуклюжего взмаха рукой на пол полетел стакан. — Я трезв! — Незаметно, — парировал Солей. — Неужели, кроме меня, собутыльника не нашлось? — Поговори тут ещё! — Назгур поднялся из-за стола и подошёл к Натрайту. Тот снизу вверх уставился на Голлдара, догадываясь, зачем тот его позвал. «Вот так и выясняются пристрастия благородных Венценосных!» — усмехнулся он в бороду. Назгур уставился на до боли знакомые черты лица. Натрайт сжал губы. Голлдар отвернулся. У Эльгвара Фероха не было такой привычки. Солей терпеливо ждал, когда Голлдар наконец скажет то, зачем позвал. — Что мне с тобой делать, Солей? — спросил Назгур. — Тащить в Аскорею больше нет смысла, а убить на месте — рука не поднимется. — Натрайт молчал. — Отпустить тоже не могу. Так что же? — Написать грандмаршалу, доложить о том, что происходит, и ждать ответа. Я уже настроился умирать, так что… — Солей запнулся, когда Голлдар дотронулся до его волос. — Лечь и проспаться. Это в первую очередь. — Да я уже отравил гонца в Штурмвер, — ответил Назгур. — Пока этот старый хрыч получит письмо, пока своей дубовой головой сообразит, Нарсилион сгорит. — Ну вот. Значит, осталось лечь в постель, — продолжил Натрайт. Голова Назгура кружилась, и он едва не упал на Солея. Тот толкнул его в грудь и постарался поставить в вертикальное положение. — Эй, полегче, Венценосный. Ты пьян, а я… Я не шлюха из борделя Штурмвера. — Натрайт встал. — Давай, обопрись на моё плечо. Ну же! Мои руки связаны. Голлдар послушно закинул руку на плечо Натрайта. Невольная близость и опьянение сделали своё дело. Ему хотелось опрокинуть Солея лицом вниз и отодрать, вспомнить, как это бывало с Ферохом. Но Натрайт — не Эльгвар, пусть даже и удивительно похож. Солей подвёл Назгура к кровати и осторожно опустил на неё. Тот лёг и закрыл глаза. — Эй, а сапоги? — Натрайт понял, что спросил глупость, и вздохнул, после встал и медленно, насколько позволяли кандалы на ногах, пошёл к двери и отворил её. Тюремщика на месте не оказалось. — Проклятье! — Хорошее воспитание не позволило Солею грязно выругаться, хотя он хотел. — Неужели он на самом деле рассчитывал провести со мной ночь? Назгур так и уснул, привалившись головой к стене. Натрайту ничего не осталось, кроме как уподобиться своим слугам и взяться за обувь. Он с немалым трудом стянул сапог. Второй дался ему куда легче. Голлдар даже не пошевелился, когда Натрайт закинул его ноги на кровать. Солей растерялся, не зная, что ему дальше делать. Разгуливать одному по крепости и натыкаться на воинов? Неизвестно, чего можно было ожидать от пьяных мужчин. Он вздохнул и решился. В кои-то веки выпала возможность провести ночь на кровати, пусть и в тесноте рядом с мертвецки пьяным Голлдаром. Натрайт потянулся к лампаде и задул её, после потеснил военачальника к стене и лёг с краю. После жёстких нар кровать Ордена казалась верхом блаженства. Назгур открыл глаза. К счастью, было темно, и свет не отдался в голове дикой болью. Его мутило. Он не сразу понял, отчего оказался придавленным к стене. Тогда попытался вспомнить, что произошло накануне. Голлдар сначала глядел, как тело Медана Сефура опустилось на дно ямы, по возвращению в крепость разыскал среди запасов спиртного вино, которое даже не помогло. Лишь наливка позволила забыться. Назгур вспомнил, когда в последний раз пил столь крепкое пойло. Оказалось — в Мерне. С Эльгваром Ферохом. «Проклятье!» — Голлдар припомнил всё, что было накануне. Он велел позвать Натрайта Солея просто для того, чтобы тот составил компанию. А теперь тот сопел под боком. Назгур понял, какие именно разговоры пойдут утром, резко сел и ощупал себя. Он уснул в чём был. Ворот рубахи даже не распахнулся. — Натрайт! — Голлдар дотронулся до руки Солея и потряс. Тот заворочался и недовольно замычал во сне. — Проснись, проклятье на мою голову! Натрайт, отвыкший от матраца, крепко спал, и Назгуру пришлось долго трясти за плечо. — Ну что такое? — сонно недовольно спросил тот. — Да проснись же! — Голлдар застонал и взялся за голову. Остатки сна покинули Солея окончательно. — Брось, не было ничего! — Натрайт всё понял. — Пёс, что должен был меня сторожить, ушёл, а я не осмелился звать кого-то… — Не было. Хорошо, — успокоился Голлдар и облегчённо вздохнул. Он слишком далеко зашёл накануне. Назгура мутило. Он поднялся и перелез через Солея. В кромешной темноте искать ведро не было смысла, и Голлдара вывернуло прямо на пол. — Что за дрянь ты пил? — обругал его Натрайт. Назгур ничего не ответил и перевёл дыхание. Ему стало значительно легче, разве что сильно хотелось сделать хоть маленький глоток воды. Вернулась и способность соображать. Он искренне не понимал, что делать с Натрайтом Солеем в столь неловком положении. — Сиди здесь и никуда не уходи, — велел он и пошёл в сторону двери. Раздался грохот. Ещё не до конца протрезвевший Назгур наткнулся на прикроватный столик, и кувшин с драгоценной водой опрокинулся. Голлдар постарался не думать о столь мелкой неприятности и покинул покои. В казарме стоял запах перегара. Воины, которым выдалась возможность напиться, сделали это со всей щедростью души. Эре спал, поджав ноги. Назгур, поискав глазами его светловолосую голову, подошёл и дотронулся до плеча. Туррис, резко разбуженный, вскочил, словно подорванный. — Что… А, герр Голлдар, это вы! — Эре узнал военачальника, несмотря на неяркий свет догоравшего огня в очаге. — Случилось что? — Случилось. — Туррис поморщился, когда Голлдар обдал его крепким перегаром. Сам он не пил накануне. — Глупость сотворил, а теперь не знаю, как выпутаться. Идём. Эре неохотно вылез из-под тёплого одеяла. Холод каменного пола пронзил ступни, завёрнутые в портянки. Он ногой нашарил сапог и сунул ногу, одновременно потянувшись за плащом, висевшим на спинке кровати. — Я готов! — Туррис решил не возиться с кольчугой, рассчитав, что раз Назгур без неё, значит, ничего серьёзного не произошло. Голлдар повёл его наверх, ёжась от холодного сквозняка. Холод помог ему слегка протрезветь, и он шёл куда увереннее. В коридоре Эре резко развернулся. — Что случилось? — Эхо гулко повторило его слова. — Натрайт Солей случился, — без обиняков ответил Назгур. — Я был пьян, а он… Он очень похож на Эльгвара, — признался он. — Ничего не было, но без слухов, боюсь, не обойдётся. — Герр Голлдар! — Эре вздохнул. — Мало вам было осуждения грандмаршала, когда какой-то болтун растрепал всё, что было в Кальмае? Вы бы заняли его пост, тем более он собирался подать в отставку. Ему около семидесяти, как-никак! Но вы… Вы собственными руками подрываете репутацию не только себе, но и нам всем. Благодарите всех тех, кто отнекивался, когда посыпались ненужные вопросы. — Эре, я за помощью пришёл, а не выслушивать проповеди. И так знаю, что сглупил. Выкручиваться нужно. — Где он? — уточнил Эре. — В моих покоях. Следует как-то увести его, — предложил Голлдар. — Я думал, что с ним делать. С одной стороны, он — лишний ненужный груз, с другой — убивать его нет смысла, тем более, что его треклятого братца мы вынуждены оставить в живых. Натрайт — куда меньшее зло, чем Арктар. — Отпустить? — внезапно предложил Эре. — Зачем нам кормить лишний рот? Натрайт теперь — никто. Всегда можно сказать, что он погиб. Не думаю, что у него хватит мозгов объявиться в Штурмвере. А если и хватит, то… Друзей у него, насколько я знаю, нет. Поместья — тоже. Ему некуда идти! Да и наверняка он среди зимы подохнет сам, так что даже руки пачкать не придётся. Назгуру эта мысль не показалась слишком дикой. Помимо этого он желал избавиться от Натрайта, чтобы тот не напоминал ему о прошлом. — В другое время бы отругал тебя, Эре, за подобные мысли, но сейчас… — Голлдар развернулся и повёл Турриса в свои покои. Натрайт мирно спал. Эре взял его за ноги и стянул на пол. Тот резко проснулся. — Что здесь… — слабо воспротивился Солей. — Что-что? Доброе имя герру Голлдару портишь, — парировал Туррис. — Но… Ничего не было. Да и как я… такой? — Натрайт сел на полу. — Сам-то подумай! — Да верю я, но остальным рты не заткнуть, — вздохнул Эре. — Теперь слушай: мы задавали тебе вопросы. Сначала герр Голлдар беседовал, а после я присоединился. Понял? — Понял, — ответил Солей, — не маленький, тем более, ваш тюремщик дал маху и покинул пост. — Проклятье! — Туррис взялся за голову. — Но тем лучше. По крайней мере, болтать не будет. Я в тюрьму. Пусть приходит и забирает. Эре с неожиданной для него самого скоростью вырвал факел из рук Голлдара и побежал в подвал, где находилась тюрьма. Часовые вздрогнули, когда Туррис прошёл мимо них. Тот спустился и постучался в массивную железную дверь. Грохот мог бы поднять даже мертвеца. Тюремщики отнюдь не были такими, и вскоре на той стороне раздался звук шагов. Дверь со скрипом отворилась. — Чего тебе? — невежливо спросил весьма бодрого вида тюремщик. — Кто отводил пленника герру Голлдару? — поинтересовался Туррис. — Э-э-э… Каст! — вспомнил охранник. — Сейчас позову. Он закрыл дверь на засов, к немалому удивлению Эре. Вскоре раздались шаги, и дверь снова открылась. Каст не спал. — Я слушаю, — зло сказал он. — Какого отродья ты покинул пленного? — немедленно перешёл Туррис. — Нам надоело дожидаться! Тюремщик опешил. — Прошу прощения, но герр Голлдар сам отпустил. Он заявил, что пленник ему нужен на всю ночь. — А то ты не заметил, в каком он состоянии?! — Эре не лукавил. Он на самом деле рассердился. — Теперь приходи и забирай этого треклятого Солея! Каст присмотрелся к Туррису и потянул носом. Запаха перегара не было. «Хм, тогда что же они делали до глубокой ночи?» — мысленно спросил себя тюремщик, не решаясь задавать этот вопрос самому Эре. Он закрыл дверь и пошёл наверх, к покоям Голлдара. В коридорах было пусто. Без Медана Сефура порядок растерялся, и Каст нахмурился. «Дуралеи!» — обругал он сослуживцев. Солей тихо сидел на кровати. Назгур Голлдар подпёр подбородок рукой и о чём-то задумался, когда вошёл Эре. — Забирай! — Туррис кивнул в сторону Натрайта. Тот сам встал и последовал за Кастом. — Да и… Есть чем похмелиться? Герру Голлдару дурно. Да и мне не мешало бы. — Если и есть, то я об этом не знаю, — огрызнулся тюремщик. — Скорее всего, всё выпили. В покоях было нечем дышать от перегара. Эре же не походил на того, кто вчера напивался. Зато Голлдару было дурно. Каст бросил взгляд на пленника и, не приметив ничего необычного, повёл назад, в тюрьму.***
Сельвику было не до скорби. Его люди, маявшиеся от головной боли, ворчали, но ничего поделать не могли. Назгуру не терпелось покинуть крепость, несмотря на плохое самочувствие. Его подчинённые были куда более неизбирательны в словах и бранились, но ничего поделать не могли. Да и самому Голлдару было несладко. — У Магерты расстанемся, — предложил Ренн. Он едва мог разговаривать. — Только, надеюсь, этот треклятый сможет… — Не смогу, — вмешался подошедший Гведеон. — Увы. Пока на мне наручи — ничего не выйдет. Вымытые накануне рыжие волосы поблёскивали в неярком свете, лившемся из окна. — Но как-то же их можно снять! — возразил Сельвик. — Увы… — простонал Назгур. — Увы, — вторил ему маг. — Арктар же принял Земную силу, но на него не стоит рассчитывать. Он — новорождённый младенец, и дальше той ямы, в которой закопали вашего герра, пойти не может. — Что же тогда делать? — вздохнул Сельвик. — Обругал бы я, что следовало раньше об этом думать, но смысла нет, — ответил маг. — Так что остаётся вам быть настороже и гасить пожары, пока я хотя бы не доберусь до Аскореи. Только в Башне Совета смогу помочь. Не ранее. Лицо Гведеона излучало восторг, на щеках появился румянец, да и вид люстерца стал куда более здоровым. Ему не терпелось покинуть крепость и наконец-то попасть на родину. У Назгура же, напротив, лицо было нездоровым. Тёмные круги пролегли под глазами, но ему не меньше хотелось уехать. — Одна только просьба будет — не чуди! — его слова походили скорее на требование, чем на приказ. — Это само собой разумеется! — Икарей ухмыльнулся и удалился. Ренн переглянулся с Голлдаром. — Всё же мне кажется, не стоило давать ему много воли. Икарей — как спящий вулкан. Неизвестно, когда пробудится, — произнёс Сельвик. — Поверь, я сам тому не рад, — оправдался Назгур. — Чтобы что-то получить, следует немало дать взамен. Порой — и жизнь тоже. Ренн возражать не стал. Терять время на ненужные споры было лишним. На морозе Назгуру стало куда легче. Он обернулся и взглянул на крепость. Внутреннее чутьё подсказывало, что Голлдар здесь находится в последний раз. Эре распекал нерадивых пьяниц. Воинам было нелегко, и один из них предложил заглянуть на постоялый двор, чтобы «поправить пошатнувшееся здоровье». — Это пусть герр Голлдар решает, — сдался Туррис. — Ну, что скажете? — последний вопрос был адресован военачальнику. Тот, несмотря на плохое самочувствие, не собирался потакать подчинённым. — Нет. Поедем прямо в Люстер, — объявил он под всеобщие недовольные возгласы. В этот день было куда теплее, чем в предыдущие. Осталось надеяться, что оттепель не наступит. Не хотелось быть заляпанным с ног до головы оттаявшей грязью, что щедро поднимали лошадиные копыта. Все с грустью покосились на стены Магерты. Ренн пожал руку Голлдару и, забрав подчинённых, ускакал прочь. — Прощай, друг, — тихо произнёс Голлдар. — Герр Сельвик, — уточнил он. — Эта должность подходит тебе как никому. Проклятое чутьё снова дало о себе знать. «Да что может произойти?» — мысленно задал себе вопрос Назгур. Могло случиться всё. Самое лучшее — лишение должности, худшее — гибель. — Хорошо кому-то! — провозгласил Эре. — Едут в повозках, и снег им нипочём! — он вспомнил, кого не хватало помимо гонца, отправленного с вестью в Штурмвер. — Где Солей? — В повозке с магом, — ответил Назгур. — Я не об Арктаре. — А-а-а! — Назгуру хотелось позабыть о постыдной ночи. Пусть ничего не произошло, но подозрительные шепотки то и дело звучали ещё в крепости. — Остался в тюрьме. Ренн вызвался решить, что с ним делать. Скорее всего, наказание смягчится, и Солей пойдёт на каторгу. Я не возражал. — Тем лучше, — усмехнулся Эре. Ход его мыслей был понятен только ему самому. Несмотря ни на что, он ценил герра Голлдара и не стремился убрать его с должности. — Иначе… Зачем нам кормить лишний рот? Назгур всё понял. Его помощник опасался, что всё зайдёт куда дальше, чем там, в Кальмае. Сначала Голлдар спутался с дезертиром, а после — с осуждённым на смертную казнь преступником. Назгур вспомнил, каких трудов ему стоило объявить Эльгвара Фероха погибшим. К счастью, тот больше не появлялся в Мерне. «Или всё-таки сменил имя!» — пришла на ум догадка. «Не сменил!» — вещало чутьё. Эльгвар Ферох не был трусом и своё имя любил. Назгур сделал то, что ему было привычным. Он уставился вперёд, на дорогу. И в будущее, каким бы оно ни должно было стать. Небо затянули сизые тучи, но снегопада не было. — Если препятствий не будет, то через день-два мы будем в Люстере, — произнёс Голлдар. — Наше счастье, что Аскорея находится у границы. Эре вздохнул с облегчением. Ему не терпелось попасть домой. «Нужно бы жениться, в конце концов!» — мелькнула мысль, а заодно — и злорадство. У его единственного двоюродного брата долго не было детей. Туррис ничего не слышал даже о бастардах, хотя и не исключал возможность женитьбы на бесплодной девице. Эре понимал, что происки дяди не должны отражаться на его сыне, но ничего с собой не мог поделать. Он сухо общался с Орли Туррисом, кузеном, и во время последнего визита в поместье не мог не заметить, что сын Орли ничуть не похож на отца. Эре усмехнулся. Пусть у него не было ни единого шанса получить дядино — а заодно и часть своего — наследства, но мысль, что однажды всё получит ублюдок невесть чьей крови, грела душу. Вьяль спутала нити так, что каждый в итоге получал по заслугам.