Люстерец

       Назгур Голлдар отвернулся от таращившего на него глаза Натрайта. Неопрятный, обросший, тот слишком сильно походил на Эльгвара Фероха.         — Ну и зачем ты меня пригласил? — бесцеремонно поинтересовался Солей.        Голлдар повернулся к нему. Голос был другим, не тем, какой хотелось бы услышать. Назгур понимал, что сводные братья схожи только внешне. Изнеженный аристократ, коим являлся Натрайт, крайне редко держал в руках оружие, если вообще держал. Его руки обветрились от мороза, кожа потрескалась, но не было сухих мозолей на ладонях, отличавших простых горожан от воинов.         — Поясню так, чтобы было понятно, — начал Голлдар и уставился в окно на пролетавшую птицу. Он был готов глядеть на что угодно, лишь бы не в лицо с до боли знакомыми чертами. — Появились проблемы, из-за которых мы вынуждены прийти к согласию с Икареем.         — Вот и славно! — Натрайт опустил голову. — Но какое отношение это имеет ко мне?         — Поясню! — Назгур поднял палец вверх. — Мне нужен человек, который близок с ним.         — Он никогда не был моим любовником! — Солей усмехнулся и тряхнул головой, откидывая упавшую на лицо сальную прядь. Нехитрый жест усилил сходство с Эльгваром, отчего Назгуру и вовсе стало не по себе. — Ну и понятия же у вас, правильных до безобразия людей. Я не животное и на голый член не бросаюсь.         — Не об этом была речь. Не перебивай. Так я кратко смогу объяснить, что от тебя требуется! — Назгур пригладил бороду и продолжил: — Я всего лишь хотел бы знать, если он что-то замыслит — то, что противоречит интересам…        Солей сжал губы.         — Понятно. Ищешь доносчика, — он ухмыльнулся и покачал головой, — жалкого, ни на что не способного мужеложца, лишившегося всего, который как нельзя лучше подходит для шпионажа. Ты меня ни с кем не перепутал?        «Перепутал!» — мысленно ответил Голлдар. Натрайт терпеливо дожидался ответа и молчал.         — Не знаю, что мне с тобой делать, — признался вслух Назгур. — Вас должны были казнить вместе с Икареем. Увы, мы вынуждены повременить с этим. Держать тебя в неволе больше нет смысла.        Натрайт бессильно закрыл глаза. В то время как свобода протягивала к нему руки, он не желал её.         — Хочешь сказать, что готов отпустить меня? Хорошо, допустим, я соглашусь. Когда всё закончится, ко мне вернётся поместье? Нет! Увы, я ничего не умею, а родных у меня, кроме Арктара, нет. Так что прости. Если хочешь — убей меня хоть сейчас. — Голлдар был разочарован. «Эльгвар не сдался бы!» — промелькнула мысль. — Да и… — Солей задумался и замолчал. Подобрав нужные слова, продолжил: — Всё же я не смог бы. Даже ради поместья.        Сейчас, именно в этот момент, Натрайт как никогда походил на сводного брата. Эльгвар бы тоже не смог. В этом Назгур как никто другой был уверен.        Всё только ухудшилось. Голлдару не хотелось, чтобы Солей погиб. Тот упрямился, чуя приближение смерти.         — Я тоже не родился с мечом в руке, — зачем-то пояснил Назгур. Натрайт не ответил на это. От него не укрылась тоска в глазах Голлдара. — Ты — меньшее зло во всей этой неразберихе. Если уж мы не можем казнить Икарея, то почему ты должен болтаться на виселице? Не Арктар, а именно ты!        Натрайт не понимал такое сочувствие. Назгур Голлдар, чёрствый сухарь, как он мысленно окрестил его, отчего-то воспылал жалостью и не желал, чтобы он погиб.        Почему?        Натрайт не мог понять, как и то, откуда взялась щемящая тоска в глазах Назгура. Хотелось взять его за плечи, хорошенько встряхнуть и расспросить. Увы, этого он позволить себе не мог и с нетерпением ждал, когда его вернут в тюрьму.        В дверь постучались. Солей с облегчением вздохнул. Находиться наедине с Голлдаром было неуютно.        Дверь открылась. Эре, поняв, что не дождался приглашения, застыл на пороге.         — Входи, коль пришёл! — разозлился Голлдар. — Что в лазарете?         — Всё по-прежнему. Но главное, что нашим людям не стало хуже! — Туррис покосился на Натрайта Солея, гадая, что могло понадобиться военачальнику от заключённого. — Я, похоже, не вовремя.         — Эре! — Назгур разозлился. — Раз пришёл, значит, у тебя что-то есть. Выкладывай!         — Это всё! — Туррис развёл руками.         — Раз всё, то займись делом, — сделал замечание Голлдар. Эре снова покосился на Натрайта. Назгур понял намёк и подошёл к двери. — Уведите Солея!        Тюремщик встрепенулся. Натрайт поднялся со стула и охотно пошёл к выходу. Находиться в обществе Назгура Голлдара было не по себе. Солей не мог понять причину странного поведения. Если бы Голлдар был хотя бы в возрасте Арктара, Натрайт наверняка решил бы, что он влюблён, но трудно было представить, что человек, занявший довольно высокую должность, потерял голову от заключённого.        Когда дверь за Солеем закрылась, Эре начал разговор:         — Простите, но я не хотел… — он замялся и оглянулся на дверь, — при Солее о его брате болтать.         — Об Арктаре? — удивился Назгур. — А что с ним не так?         — Заперся в чулане и никого не впускает, а этот треклятый маг не хочет объяснить, что произошло.        Назгур сжал губы.         — Проклятье, я что, нянька для Арктара?! — разозлился он. — Зачем ты беспокоишь меня, Эре?! Разберись как-нибудь!        Туррис отпрянул. Нянькой Арктару ему хотелось быть меньше всего, а общение с Гведеоном и вовсе было выше его сил.         — Есть, герр Голлдар! — Эре почтительно склонил голову, после развернулся и вышел.        Натрайт не мог быстро идти, вдобавок из головы не выходили мысли о поведении Назгура Голлдара. Взгляды, жесты — всё говорило о том, что тому неуютно находиться рядом с ним.        Натрайт постарался отогнать нелепые догадки и заняться созерцанием унылых каменных, лишённых всяческого изящества, стен крепости, когда его нагнал Эре.         — Стойте. Мне нужно поговорить с Солеем, — эти слова Туррис адресовал тюремщику. Тот пожал плечами.         — Вы уж разберитесь с ним, наконец. Будто мне заняться нечем, только таскать его с собой! — недовольно проворчал тот.         — Ладно. Ступай. Я приведу его, — пообещал Эре и повернулся к стоявшему в замешательстве Натрайту. — Следуй за мной.        Солею надоело таскаться за Венценосными. Он привык к одиночеству давно, когда потерял большую часть друзей. Лишь отец, безумно любивший старшего сына, хоть как-то скрашивал тоску.        Но и его Натрайт потерял навсегда.        Он привык быть рядом с отцом, беспомощным после разбившего тело паралича. Выручали крестьянки местных деревень, за мизерную плату проводившие с Солеем-старшим дни и ночи. Натрайт же разрывался между делами в поместье и отцом, искал деньги, чтобы нанять лекаря. Несколько раз посещала мысль написать Арктару, попросить о помощи, но гордость долго не позволяла это сделать.        Натрайт всё же переступил через себя и написал брату, когда отец впервые за долгое время заплакал оттого, что младшего сына нет рядом.        Но ответа от Арктара не было.        Натрайт клял брата на все лады за то, что разногласия между ними отразились на ни в чём не повинном отце.        «Я не получил письмо!» — вспомнились слова Арктара.        Лгал?        Раньше Натрайт был уверен, что это так. Теперь уже нет.         — Ну, что встал? Идём! — Эре не питал злости к Солею. Тот послушно пошёл за ним, гадая, что могло понадобиться Венценосным.        В казарме, как ни странно, было пусто. Эре надеялся, что его люди занялись делом. К счастью, до Магерты был неблизкий путь, и соваться в местный бордель зимой — сомнительное удовольствие.        Натрайт, не дожидаясь приглашения, сел на первую попавшуюся кровать.         — Ну, я слушаю, — раздражённо начал он разговор.        Эре перекосило от того, что Солей вёл себя даже в таком положении, будто находился у себя в поместье, а не в тюрьме.         — Я позвал тебя для того, чтобы ты поговорил с братом, — без обиняков начал Туррис. — Он чудит.        Натрайт усмехнулся.         — Узнаю Арктара. Он всегда чудит. С самого детства.         — Не знаю, что на него нашло, но он заперся в чулане и не желает выходить, — продолжил Эре. — Этот треклятый маг сам пришёл за помощью.         — И здесь ты ничего нового не сказал. Эта привычка у Арктара с детства. Посидит, поноет и откроет дверь, — парировал Натрайт. — Если ты заметил, он слишком любит самого себя. Соответственно, и жалеет только себя.         — Я заметил! — Туррис вздохнул.         — Вот и славно. Он выйдет. В конце концов, ему приспичит по нужде. Просто не стоит обращать внимания! — Солей покачал головой и усмехнулся. — Если тебя так волнует Арктар, то подожди некоторое время. А я хочу назад, в камеру.        Эре ничего не оставалось. Тёрки с Арктаром ему самому были не по душе, а Натрайт Солей упорно отказывался помочь. Он встал и приказал тому следовать за ним.

***

       Медан Сефур не находил себе места. Он не сразу понял, к чему привёл очередной пожар. Ренн Сельвик теребил пальцы, жалея, что всё выложил прямо в лоб.         — Элана, нет, не может быть! А Филипп! Он же кроха совсем! — На глазах Сефура появились слёзы. Он пожалел, что в этот миг не был с родными рядом. От вести о гибели дочери и внука в Магерте сердце сжалось. За грудиной появилась жгучая боль.         — Герр Сефур! — обеспокоился Ренн. — Лекаря! Сюда!         — Не стоит! — Медан пошарил по столу в поисках вожделенной склянки и убрал руку, не найдя её. — Только… — Сефур побледнел и откинулся на спинку стула, после стал жадно хватать ртом воздух. — Жжёт! — прохрипел он и завалился на бок.        Ренн Сельвик едва успел подхватить бездыханное тело и ровно усадить. Голова Медана была откинута назад, глаза и рот — широко открыты.         — Простите, герр Сефур, — прошептал Ренн и почтительно склонил голову. — Вы были лучшим полководцем из тех, кого я знал.        Медан не мог ответить. Одно утешало Сельвика — его военачальник умер быстро и долго не мучился.        Дверь открылась, и вошёл лекарь Ордена.         — Я… Ваше счастье, что я был рядом… — он не закончил речь и, увидев герра Сефура, понял, что даже то, что он находился совсем близко, не помогло. Осталось только осмотреть тело и убедиться, что Медана Сефура уже не спасти.        Ренну было не по себе, но он по-иному приносить вести просто-напросто не умел и предпочитал всё выкладывать прямо в лоб. К тому же в пожаре едва не погибли его жена и крохотный, недавно родившийся, сынишка. Страх за родных заставлял беспокоиться куда сильнее, чем за чужих людей, пусть даже дочери такого уважаемого человека, как герр Сефур. К счастью, жену и сына согласился приютить старший брат Ренна Сельвика в поместье.        Ренн расстелил плащ на полу кабинета и, приподняв Медана Сефура, уложил на пол и опустил веки. Кабинет заполнился людьми.         — Что ещё, проклятье, произошло?! — раздался гневный возглас Назгура Голлдара. Тот осёкся, когда всё понял. — Нет, только этого…        Повисла тишина. Все застыли, точно каменные статуи, отдавая последнее почтение молчанием герру Сефуру.         — Жаль. Он так хотел в Этрей, — нарушил тишину Ренн Сельвик. — Увы, Нийя решила иначе и забрала душу к себе. Ладно. От бездействия толку никогда не было. Займёмся погребением.         — Помощь нужна? Мои люди сделают всё, что в наших силах, — предложил Голлдар.         — Любая помощь нужна, — согласился Ренн. — В первую очередь нужно постараться выкопать могилу.        Назгур сомневался, что зимой это возможно, но перечить не стал. Он огляделся и поискал глазами Эре. Того не было, и Голлдар, вздохнув, стал отдавать распоряжения сам.

***

       Как и предрекал Натрайт Солей, Арктар всё же не выдержал и вышел из чулана. За полдня его лицо осунулось, глаза покраснели, а под ними пролегли тени. Стало понятно, что он плакал.         — Ну наконец-то! — Гведеон, подпиравший стену, облегчённо выдохнул. — Я уж боялся, что что-нибудь с собой сделаешь. — Арктар не ответил ничего и молча пошёл по коридору. — Эй, может, хватит вести себя, как отрок?        Солей резко развернулся, так, что Икарей врезался в него.         — Проклятье, мне можно выйти по нужде или нет?!         — Выходи, но не глупи, мой мальчик, прошу! — Гведеон вздохнул и вошёл в чулан. — Дурачина! — он сел на кровать и взялся за голову.        Маг чувствовал смерть.         — Неожиданно. Здравствуй, Нийя, сестрица Владыки, — пробормотал маг. — Кого же ты забрала-то?        Ответ было дать некому. Гведеон взял кувшин со стола и плеснул воду на руки. После умылся и стал дожидаться Арктара.        Время в ожидании тянулось мучительно долго. Гведеон успокоился, когда услышал тяжёлые шаги сапог в коридоре. Дверь открылась.         — Наконец-то, — произнёс маг.         — Там… — Арктар почему-то указал на дверь, — военачальник этой крепости умер, — продолжил он и сел рядом с любовником. — Меня… Эре просит помочь. Не знаю, почему именно тебя, но просит.         — Вот кого забрала Нийя, — догадался Икарей. — Чего именно он хочет?         — Сегодня мороз сильный как никогда. Хотят яму выкопать, но… Будто это нам удастся! — Арктар фыркнул. — Земля словно камень.        Гведеон задумался.         — Наивный! — тихонько засмеялся он. — Отличная идея. Только в таком виде замёрзнем насмерть. Это не по нужде на короткое время во двор выйти. Плащи нужны.         — Что… — Арктар так и не задал вопрос. Гведеон вскочил и вышел за дверь. Он знал, где искать Эре.        Солей молча поплёлся следом.        Коридор был скудно освещён. Арктар поёжился. В рубашке ему было холодно. Гведеон же бодро двигался и вскоре свернул в проём, куда вела лестница в главный зал.        Главный зал был полон. Эре нашёлся там, где предполагал маг.         — Неужели можете помочь? — удивился Туррис. — Прекрасно! — он вздохнул. — Не думал, что буду просить помощи…         — Не время для разногласий, Эре. Чем раньше мы разберёмся с тем, что творится, тем меньше будем терять людей, — устало произнёс Назгур Голлдар.         — Отдайте наши плащи и покажите место. После попрошу удалиться и оставить нас с Арктаром, — без обиняков потребовал Гведеон. — Для вашей же безопасности. Напрасные жертвы ведь ни к чему. Так?         — Ещё чего? — фыркнул Туррис.         — Эре, делай так, как он сказал, — вмешался Назгур.         — Будет сделано, герр Голлдар! — недовольно произнёс Туррис. — Пойдём. Я отдам ваше барахло. Кирасу, Арктар, прости, но не получишь. Ты не достоин её носить.        Солей закусил губу, но у него не было настроения, чтобы пререкаться, поэтому он без слов послушно двинулся за уже бывшим соратником.        Арктар зябко кутался в плащ. Мороз к вечеру усилился. Он с тоской посмотрел на множество манекенов, стоявших во дворе. В одной из мишеней остался кусок стрелы.        Жгучая тоска сдавила сердце. Солей вспомнил ту, прежнюю, жизнь, к которой дорога уже была закрыта.        «В кого я превратился? В чудовище?» — размышлял он. Наивно было бы надеяться на то, что Голлдар забудет, простит, и Арктар вернётся к обязанностям, зачастую унылым и скучным, однообразным изо дня в день. Порой он жалел, что не погиб, но уйти из жизни духа не хватало.        Охранники у ворот покосились на странных прохожих, но не возражали, и створки распахнулись. Мост был опущен, и все вышли за высокие каменные стены крепости. Арктар оглянулся на прибежище Ордена. Корона на воротах поблёскивала в неярком свете факелов, уже ставшая ему чуждой.        Пришлось проделать неблизкий путь по снегу, когда небольшой отряд вышел к огороженному небольшим дощатым забором кладбищу. Именно здесь, за стенами крепости, хоронили умерших Венценосных, погибших не в бою.        Арктар не чувствовал ног, а ладони согревал своим дыханием.         — Всё. Здесь вы останьтесь, — велел Гведеон Венценосным. — Далее мы сами.         — Но… — возразил один из воинов.         — Пусть идут. Всё равно не сбегут, — распорядился Эре. «А если и сбегут — невелика потеря!» — мысленно съехидничал он.        Маг толкнул деревянную калитку. Та замёрзла и не поддавалась. Пришлось некоторое время её расшатывать, чтобы, наконец, войти на небольшое (что было неудивительно. Большинство воинов погибали в бою) кладбище.         — Глупая затея — разбить кладбище у крепости, — произнёс Гведеон, чтобы хоть как-то отвлечься от мороза, из-за которого зуб на зуб не попадал.         — Что? — спросил Арктар.         — Говорю, ольсейцы-то балуются некромантией. Это сейчас они себя тихо ведут, но кто знает, что им стукнет в голову завтра? — Икарея передёрнуло. Сам он никогда не опускался до того, чтобы практиковать столь примитивное магическое мастерство, как поднимать тела убитых. — Вздумают учинить войну, а неживые-то почти неуязвимы. Они уже умерли один раз. Они не испытывают боли. Отличное оружие, если учесть, что Нарсилион погряз в крови за последние столетия. — Арктару было не по себе от таких рассказов. Раздался треск, отчего Солей вздрогнул и выронил факел. Тот зашипел и погас. — Разиня, — обругал его Гведеон. Из кустов выскочил заяц-беляк и умчался прочь. — Вот тебе и нежить. Нечего бояться.        Арктару не стало легче. Больше всего он боялся неизвестности. Гведеон же чувствовал себя бодро, у него будто открылось второе дыхание, и он уверенно шёл среди могил в поисках свободного куска земли.        Выложенные каменьями могилы с вбитыми в землю мечами и привинченными на них табличками с именами вскоре закончились, и путники вышли на пустырь. Гведеон передал факел Арктару и сел прямо в снег и стал шарить по земле. Руки заледенели, и маг проклял собственную беспомощность, не позволявшую согреться в лютый мороз.         — Садись, — приказал он.         — В снег? — удивился Арктар.         — Ты скамью видишь? — разозлился маг. — Куда же ещё? Или так боишься за собственные яйца? — Глаза Икарея зло сверкнули в неярком свете факела. Арктар, потоптавшись с ноги на ногу, всё же решился и, расправив полы плаща, чтобы не намочить штаны, опустился на землю. — Дай факел и бери меня за руку!        Арктар послушался и крепко сжал руку мага. Тот поморщился, когда сильные пальцы сдавили его запястье. Солей закрыл глаза. Его сердце бешено колотилось. Он не знал, чего ожидать.        Казалось, время течёт медленно, тягуче, будто вовсе остановилось. Виски сдавило. Арктар сморщился от резкой пульсирующей головной боли.         — Ну же, соберись! — Гведеонов голос прозвучал словно где-то вдалеке, а рука, которой держался Арктар за любовника, будто приросла к запястью.        Солей не чувствовал холода. От мороза не коченела рука, а земля словно стала ласковой и мягкой. Он взял почву в руки и слепил ком.        Будто не было рядом Гведеона, лишь правую руку словно что-то держало.        Арктар понял, что может сделать всё что угодно, попросить, но не требовать подчинения. Он почувствовал, как мягкая земля проваливается, а он — парит.        Болезненный удар в поясницу привёл Солея в чувство. Он лежал в яме, откуда-то сверху посыпались на лицо комья земли. Арктар пошевелился, пытаясь принять удобное положение, чтобы встать.         — Получилось, — раздался сверху спокойный голос Гведеона. Маг потянул носом. — Хотя иначе и быть не могло.        Солей далеко не сразу понял, о чём шла речь и как оказался в яме. Он повернулся на бок и поджал ноги, после с немалым трудом, насколько позволяла теснота ямы, выпрямился во весь рост и схватился за края. К его удивлению, земля оказалась мягкой.         — Дай руку! — попросил Солей. Гведеон протянул руку — другую, не ту, за которую держался Арктар. Тот схватился за неё обеими руками и, помогая себе ногами, всё же выбрался наверх.        Факел погас, и в неярком свете луны можно было различить лица — перепачканное чернозёмом лицо Солея, и кровью — Гведеона.        Маг встал и отряхнулся.         — Получилось, — он улыбнулся.         — К-как? — Арктар всё ещё не верил в произошедшее. Всё казалось ему сном. — Уже? — разочарованно протянул он.         — А чего ты ожидал? — Гведеон развернулся и побрёл прочь, стараясь в темноте обходить могилы. Солею пришлось едва ли не бежать за ним.         — Я ожидал заклинаний, — признался он.         — Хм. Здравствуйте, бабушкины сказки про злых колдунов, — съязвил маг. — Арктар, порой ты ведёшь себя, будто дитя малое, а не взрослый мужчина. — Он остановился и повернулся к любовнику лицом. — Ты что, правда решил, что такое количество слов можно запомнить и хотя бы раз не запутаться?         — Тогда что произошло? — потребовал ответа Солей.        Гведеон развернулся и продолжил путь. С одной стороны, он понимал любопытство Арктара, с другой — времени на ответы не было.        Солей последовал за ним, надеясь, что свободное время всё же выдастся, и маг ответит на его вопросы.        Выход удалось найти удивительно быстро. Тому немало поспособствовали воины, с факелами стоявшие у калитки.         — Ну? — задал короткий вопрос Эре.         — Всё готово, — пояснил Гведеон. Туррис удивлённо посмотрел на перепачканные землёй лица уже бывших пленных, но лишних вопросов не задавал. — Мы больше не нужны. Если не возражаешь, мы пойдём.         — Да, конечно. Морни проводит вас. Да, и не забудьте доложить Ренну, что всё готово.        Гведеону было всё равно, кто такой Морни. Все воины Ордена Венценосных были для него на одно лицо. Вышеупомянутый боец отделился от толпы и последовал в крепость.

***

       Тело Медана Сефура было обмыто. Верный меч покоился в его руках. Ренн Сельвик выслушал доклад Морни и с облегчением вздохнул, что похороны не придётся откладывать на завтра.         — Что ж, лёгкого вам пути в Нийяз, герр Сефур, — произнёс Ренн последние слова и почтительно склонил голову.        Все последовали его примеру. Назгур Голлдар нетерпеливо топтался с ноги на ногу, желая, чтобы всё поскорее закончилось. Не то чтобы ему было наплевать на человека, ставшего едва ли не другом, но он не любил терять тех, с кем был знаком. Хотелось поскорее выбросить из памяти тех, кого уже нет.        Увы, это удавалось нескоро.        Медана Сефура уложили на носилки. Ренн в последний раз взглянул на уважаемого им человека и укрыл лицо покрывалом. Сельвик знал, что вскоре ему придётся нелегко, вдобавок Сефур словно предчувствовал скорую кончину и тщательно наставлял свою правую руку. Ренну ещё предстоит принять новую должность и взять на себя командование. Сельвик, как ни странно, никогда не тяготел к этому.        Но у него получалось.         — Вперёд. Не будем заставлять Нийю дожидаться, — велел он и взялся за носилки.        Большие двери отворились, и Морни повёл воинов по дороге к кладбищу, где всех дожидался Эре с воинами.        Сильному Ренну было не привыкать к тяжестям, но герр Сефур словно окаменел, отчего казалось, будто тело стало весить втрое больше. Поручить кому-то тривиальную задачу Сельвик не мог. Он слишком уважал Медана и не мог не отдать последнюю дань почтения.        Ренн не чувствовал рук, когда наконец отряд подошёл к кладбищу. Эре отворил калитку, и все побрели через могилы.         — Аж жутко стало, когда я это увидел, — доложил Туррис. — Без лопат, зимой… Нет, всё же хорошо, что нас там не было, когда…         — Тихо. Потом, Эре, — безжалостно оборвал Назгур.        Туррис молча пошёл впереди. Вскоре удалось достичь ямы.        Сельвик и воин, что помогал нести носилки, положили их на землю. Ренн заглянул в яму, гадая, как лучше уложить успевшего закоченеть Сефура. К счастью, яма получилась достаточно широкой, а Медан был невысоким.        К носилкам были привязаны верёвки, и тело опустили в яму.        То, что случилось после, никто не ожидал. Бросать комья земли не пришлось. Края ямы обвалились так, что стоявшие неподалёку воины едва успели отскочить.        Ренн первым отошёл от испуга и, взяв в руки меч, накануне забранный у Медана, воткнул в землю и водрузил сверху шлем.         — Ну вот и всё. Лёгкого вам пути по тропам Нийяза, герр Сефур! — произнёс он прощальные слова.        Осталось только вырезать табличку с именем, но это предстояло сделать после. Больше всего Ренну Сельвику хотелось напиться и на короткое время забыть о том, что произошло.        Голлдар был собран как никогда ранее. Ему хотелось поскорее покинуть крепость Магерты навсегда. Ещё больше не терпелось вернуться в Штурмвер, хотя он знал, что его наверняка не погладят по голове.        «Да будь он проклят, Икарей этот!» — отправил мысленное послание Назгур, дожидаясь, когда Ренн в конце концов отойдёт от могилы.