***
В предрассветный час, когда в мутной тяжелой дымке проступили первые проблески серого утра, эльф очнулся на каменном полу, возле саркофага, со спущенными штанами. Первым делом ощупал все еще сильно маслянистый пах. С сожалением подумал, что, кажется, ничего не изменилось. Хотя винить в этом Орден Тирналианских Некромантов было не совсем уместно, ибо, задремав посредине действа, Ауберон так и не сумел закончить ритуал. Эльф сел и, протянув руку, взял с крышки портрет Цири. Пригорюнился. Очнулся от тяжелых раздумий только тогда, когда белый солнечный луч пролез в проем под дверью и в нем суетливо заиграли пылинки. Король медленно встал, поправил одежду и, оставив все магические принадлежности лежать на саркофаге, но все так же не выпуская портрета из руки, побрел на выход. «Да ну ее, эту некромантию. Приду домой, приму ванну и попробую, как раньше — утром, по старинке».Мертвец (Ауберон)
25 марта 2017 г. в 15:56
Нарушив скребущим душу скрипом безлунную ночную темноту, дверь в склеп медленно отворилась. Первым внутрь заглянул тусклый, мерцающий ядовитым зеленым светом магический фонарь. За ним в узкий дверной проем протиснулся седовласый и красивый, статного вида эльф. Во второй его руке мерно покачивался черный бархатный мешок.
Едва лишь успев переступить подгнивший порог, он тут же споткнулся об отвалившийся от полуразрушенной стены камень. «D’yable!» Вздрогнул, испугавшись причиненного им же шума. Прислушался.
Света магического фонаря хватало лишь на то, чтобы разглядеть пространство не более, чем в метре от себя. Это одновременно пугало и успокаивало: страх пред неизвестным и нежелание видеть то, чего видеть, возможно, не стоит, уравновешивали друг друга.
Уже внимательно смотря себе под ноги, эльф двинулся в глубь помещения. Там, у противоположной стены, укрытый, как одеялом, пылью веков на постаменте покоился древний саркофаг.
— Хм, — эльф провел изящной белой рукой по полустертой надписи, — хорошо, что раньше низко делали: вместо стола будет.
Поставив фонарь на крышку, положил рядом и мешок; путаясь в завязках, трясущимися от волнения пальцами развязал его и вывалил содержимое наружу: без надписи на обложке фолиант, склянки с вазелином, розовым и гвоздичным маслами, единорожье копыто, кладбищенская пыль и миниатюрный портрет пепельноволосой девушки в позолоченной рамке. Открыл книгу в нужном месте и, щурясь, пробежался глазами по строкам.
— Что ж оно так мелко написано-то? Я ж не вижу нихрена. Так. Вот оно: «Вставай, проклятьем заклейменный, или как оживить мертвеца». Ага. Смешать ингредиенты для получения мази: 8/10 вазелина и по 1/10 розового и гвоздичного масел. Ладно, это просто… Ну, может, гвоздичного перелил. Черт, оно щипать, наверное, будет. А и ладно: приду домой — помоюсь. Так-с, что тут дальше. «Мазь наносится на лоб, щеки, область сердца и на ладонях обеих рук». Ну, это, я думаю лишнее… Или намазать на всякий случай? Да, лучше перестраховаться… А теперь самое главное.
Тяжело вздохнув, эльф пододвинул мешок ближе к себе, на самый край крышки саркофага, расстегнул штаны, достал своего «мертвеца» и бережно уложил его на ткань. Окунул пальцы в пахучую мазь и обработал ей причинное место.
— Ох, холодит-то как. Но чего не сделаешь для спасения своего народа… и репутации. Что там дальше? «Совершить ритуал должно сидя верхом на трупе». Чего-чего? Не, ну этого я никак не могу исполнить. Может, Эредин как-то и мог бы. Значит, это мы пропускаем. «Подъем мертвых из захоронений, которым более чем триста лет практически невозможен. Для этого нужны массовые человеческие жертвы». Ну, все не настолько плохо. «Далее, сосредоточившись на желаемом, визуализируйте его что есть силы и взывайте к милости предков от заката до рассвета текущего дня». Матерь единорожья! Это мне до утра со спущенными штанами стоять и голосить заклинание?! Еще и на яйца натекло, а у меня они чувствительные и к холоду не привыкшие. «О, Великая Богиня, услышь мою мольбу! Верни мне утраченное, то, что смерть несвоевременно украла у меня!» Хм. Вот прямо так и говорить? Ладно, не будем спорить с наукой.