Она никогда не изменится

— Тебе делать нечего? Чего сразу домой не пошла? — Икуто хоть и пытался выглядеть не слишком запыхавшимся, у него плохо получалось, учитывая, что куртка была небрежно расстегнута, волосы взлохмачены, а руки слегка тряслись то ли от усталости, то ли от волнения. — Думаешь, если я тебя одну пустил, значит, можешь хоть до вечера шататься где попало?! Аму даже слегка осела от неожиданного «наезда». То есть она обязана приходить, когда Икуто приспичит?! Возмущение приобрело такую силу, что она и не заметила, как юноша понял, что погорячился. — Прости, я не читаю мысли! — Аму говорила без обиды в голосе, но слегка повысив тон. Это была вовсе не обида. Скорее что-то вроде выброса усталости и физической боли, налетом осевшей на сердце. Итак день не из лучших, да еще и мужик этот, еще и Икуто ни за что «наехал». — Ты, помнится, не ограничивал моего времени, а я не обещала, что сломя голову обратно понесусь! Икуто укорено выдохнул; ссориться с Аму ему совершенно не хотелось ни сейчас, ни когда-либо еще. Но Аму была явно слегка подавлена: ее куртка замаралась побелкой, как будто бы она усердно вытирала ею стены, брови были недовольно и устало сдвинуты к переносице — увидев все это, Икуто решил не говорить ни слова. Еще когда они находились в его комнате, он понял, за чем Аму надо в магазин, а на биологии ему рассказывали — это процесс не из приятных. Так что, решив не кидать в печку дров, Икуто щелкнул Аму по носу и направился к метро без сомнения, что Аму пойдет за ним. Юноша решил не мелочиться и пара села в вагоне метро до ближайшей остановки к дому. Аму села около парня и поджала плечи, гипнотизируя пол вагона. Обычно ей не приходится ездить на метро, да и не хочется. В Японии намного теснее, и где, кто, и кого тронул не разберешь. А тут можно посидеть и насладиться спокойствием, или даже упасть на плечо любимого человека и задремать, чего Аму не могла сделать, пока не поговорит с ним нормально. — Прости, — Аму сказало это слегка одеревенело, но Икуто почувствовал, что не один жалеет о своих случайно сказанных словах, — я не хотела грубить, просто ты так неожиданно начал на меня кричать, даже не зная, почему я сразу не пришла домой, и я… — Аму сделала паузу, потому что чувствовала, насколько все это сентиментально: до непривычности. Она чувствовала, что Икуто с самого начала ее речи изучающе оглядывает ее, и, поддавшись желанию контакта взглядов, заглядывает в его томные очи, — ты волновался? Она смотрела, не прикидываясь умалишенно-милой, то есть не строила бровки-домики, не надувала губ, как бывает иногда. Она была серьёзна и ожидала ответа. По ней было видно, что каким бы ни был ответ, она не будет разочарована, а точнее, она уверена, что ответ не будет разочаровывающим. Взгляд Икуто беспристрастно отвечает на этот вопрос. Направленный сверху вниз взгляд имеет силу, вызывающую дрожь в коленях. Этот же прищур, родной и добрый, говорящий: «Сама же знаешь, чего спрашиваешь?». Это выражение разбавилось усмешкой, а после Икуто покачал головой, слегка пряча глаза под челкой. — Так, куда ж тебя занесло после магазина-то? — Икуто уперся затылком в окно вагона. Аму обратила внимание на его плечи, оглядела руки. Не особо напряжен, но и не расслаблен. С чувством полного контроля. Аму захотелось закинуть ноги на сидение и устроить в позе лотоса, но приличие не позволяло ей сидеть в такой позе в общественном месте. Поэтому она закинула ногу на ногу и облокотилась на локоть. Рассказала она все по порядку, а когда речь зашла о ее побеге слушатель негромко посмеялся в сжатый кулак. Ему не казались ее выходки удивительными, что ж, нужно отдать парню должное — многие ее поступки осчастливили его. Просто он был безумно влюблен в ее глупость, которая имеет свойства отваги, и в смелость — это была прямая реакция без права на возвращение в первоначальное вещество. Поэтому ему сейчас так жадно хотелось прижать девчонку к себе, засмущать, заставить девичьи губы дрожать. Икуто уверен: подобная выходка вынудила бы ее избить его грудь, может, даже голову, борясь с ответными чувствами, да и дали же обещание — в Париже забыть о подобном. Но что-то подсказывало, что длительность этого ограничения может перерасти до окончания школы Аму, или вовсе до совершеннолетия. Но ничего не попишешь. Подверженный всем этим мыслям, Икуто положил руку на волосы девочки и нещадно взлохматил.

РОV Аму.

Вот и настал настал день, ради которого Икуто с Аму и приехали во Францию. Свадьба была назначена на воистину чудный день: погода обещала до вечера оставаться солнечной, а гости были в чудном настроении. Замутили все празднество в каком-то ресторане, название которого я, конечно же, не выговорю, да и не надо мне. О церемонии даже вспоминать не хочется. Впрочем, это мне не зачем, ведь произошло все как и всегда, как и у всех людей. Те же взволнованные и умиленные охи-вздохи, идеально прочитанная речь, которую даже банальной не назовешь, потому что она сама собой разумеющаяся. И, наконец, одобренный двумя сторонами, волнующий поцелуй. Сайка, полностью уверенная, что когда-нибудь станет моей свекровью (как и все остальные члены семьи), буквально впихивала меня в это платье — я его надеть хотела только перед церемонией — прикрикивая, если я сутулюсь. В придачу заставила намазюкать на ногти лак, похожий на половую краску, да еще и цвета Патрика из «Спанч Боба». А все, что было намазюкано на моем лице я словно ощущала. Казалось, стоит мне прижаться к чему-нибудь, так от лица автопортрет отпечатается. И вот, героев сегодняшнего дня, виновников торжества заваливают выкриками с пожеланиями и упреками о том, что раньше надо было свадебку играть. Да дайте же вы им друг другом насладиться, как будто в зоопарк пришли! Ну, я-то свою лепту еще самая первая внесла, так что не за чем еще и мне во все это лезть. Хотя… — Знаете, — громко проговорила я, пробившись в толпу около молодоженов, — Икуто себе места не находил. И вообще сам всю свадьбу организовал. — благо, большая часть гостей состояла из родственников, то есть говорила на японском, поэтому многие меня поняли и стали искать бедную жертву глазами (прости, Икуто), вспомнив, что паренек-то еще не женат и девушки не имеется. Ужас! «Надо направить на путь истинный,» — читалось в глазах некоторых гостей. А сам Икуто не расслаблялся даже на празднестве, но так как он организатор, официанты умудрялись дергать его в любое время: кто-то говорит тост, персоналу нужно разрешение на фейерверк, Икуто разговаривает с родственниками — кто-от лезет уточнять о лимузине. Так что лучше не буду его отвлекать. Кинутая всеми, обреченная на коротание вечера в одиночку, я выхватила один бокал с подноса, пролетающего мимо, официанта и покинула душное помещение, полное шума, веселья и гогота. Я, несомненно, рада счастью молодоженов, но там, среди всех «своих» мне делать нечего. А на балконе свежо и свет не давит. — Ну, и ладно, — я смотрю на сад, окружающий отель, через шампанское и стенки бокала. Растянув губы в широкой улыбке, пародируя Чеширского Кота, я собираюсь уже удариться в безудержное веселье, — я - сама себе компания! — Оуоуоу, — спешно приближающийся голос, настолько знаком мне, что от неожиданности я чуть ли не опрокидываю стройную стекляшку за изящные перильца, обрекая бокал на скорую кончину. На голос оборачиваться не спешу, скорее бы поверила, что это глюк, чем в то, что брат приехал в такую даль просто так. Эх, это, видимо, меня совесть мучает, Шуу бы не хотел, чтобы я напивалась и создавала проблемы, — Детям противопоказано! Ты чего одна? С которылым поссорились что ли? Как он Икуто назвал? После этих слов он, красавчик хоть куда, в идеально сидящем смокинге, выхватывает у меня бокал и оценивающе нюхает. После чего ухмыляется и парой глотков осушает емкость. Был бы плохой алкоголь — не пил бы. Одобрено Шуу. Почему-то я не удивлена его появлению. Видимо, из-за того, что знаю: если братику что-то взбредет в голову, от этого уже не отвертишься. — Ты что, решил преодолеть десять тысяч километров, только чтобы посмотреть на меня? Соскучился что ли? — поставив локти на перила, спросила я, язвительно изогнув бровь. — Тоска по тебе возникла, — он выпятил нижнюю губу и поджал бровки, — но не у меня, а у одной любезной особы, — не пойми откуда выбежала Ами. Видимо, под «любезной особой» он имел ввиду вечно взвинченную, создающую проблемы и бесящую меня сестричку. Она явно рада меня видеть, потому что сразу же, как заметила, схватила меня, впечатавшись личиком в мое платье. — Оу… — простонала я, спускаясь на корточки. Прижалась к ней, бережно сжимая в своих объятиях, в ответ я почувствовала трепетное движение ее рук кольцом вокруг шеи, — малышка, я безумно скучала! — в такие моменты, на свою голову, я становлюсь слишком болтлива и откровенна. Потом, чувствую, аукнется. После ухода родителей у Ами какое-то время была только я. Шуу она попросту боялась — какой-то неизвестный заявляется и называется братом, здесь любой в ее-то годы воздержится от доверия к такой неоднозначной личности. Она переживает, что однажды и я покину ее, а она останется одна, отрешенная ото всех. Ну не удается мне ей вдолбить, что я себя в обиду не дам, а если и дам, то выжить без меня она сможет. Пф. Когда я говорю с ней о втором варианте развития событий, она смотрит на меня как на поехавшую на всю свою седую голову старуху. Мы-таки отлипли друг от друга, а когда я подняла свой взгляд, встретилась с уже знакомым мне мальчишкой. Но вот увидеть его, когда-то встретившегося на лавочке в Токио со своей неразделенной любовью, я никоим образом не ожидала.