Она никогда не изменится

Как же хорошо, что у одних людей есть другие — далекие, близкие, ненавистные, параллельные. Это прекрасно, ведь, когда нужна помощь с одними близкими людьми, можно обратиться к другим дорогим сердцу людям. Выговориться, найти вместе ответы или, к черту, запутаться окончательно. Поэтому именно сейчас Аму находилась в квартире Риммы и смаковала якисобу, делясь впечатлениями со своей подругой, а Икуто, как ни странно, находился в клубе, деля с Ичиро один стол — оба по-гопняцки сидели каждый на своей стороне — и говорили, о чем хотелось говорить, о чем так ласково шептала душа. Приходилось, конечно, множество деталей упускать. Обоим рассказчикам излишние подробности для лишних лиц казались разрушением некой целостности между друг другом. — Погоди, я вообще не понял, вы встречаетесь или нет? — Ичиро сидел, закинув руки за голову и облокотившись на качественно изрисованную стену. Именно качественно, ведь ни одного подтека не было, разводов тоже, все выполнялось для себя, а значит, на совесть. — Нет, — с другого конца города ответила Аму. Аму накрутила на вилку моток лапши и отправила ее в рот. Римма излучала ауру непонимания. Ее озадаченный взгляд подозрительно смотрел на Аму, для которой все, видимо, было куда проще. — Так, получается, вы друзья, которые позволяют друг другу целовать себя, — девушка положила голову на руку. — Ты олень? Суть не в этом, — Икуто облокотился затылком на изрисованную стену. Он не ожидал, что Ичиро заинтересует его излияние души, — просто я разрешаю ей делать то, что ей хочется. С собой. — Вот шлюха. — Личная и любящая шлюха, — поправил Икуто, показав стройный фак. На другой стороне ответ последовал другой, но с очень схожей сутью. — Давай сначала. Он тебя любит, — утвердительно сказала Римма. — Ага. — И она тебя, — прибавил к имеющемуся Ичиро. Парень опять кивнул. — Так почему вы не встречаетесь? — Римма отставила тарелку. — Ты ее видел? Она совсем ребенок, сама еще не знает, чего хочет, — Икуто посмотрел на него словно говоря: ну, ты ж сам знаешь, ну. — А ты когда это такой правильный стал, что сосаться можно, а встречаться нельзя? — Икуто передернуло от слова «сосаться». Это слово было неприменимо к тому, что происходило между этими двумя. С другой стороны города поступил ответ на похожий вопрос. — Ну, он просто терпеливый, наверное. Не знаю. Не хочет привыкать делать это намеренно? — у Аму сердце забилось чаще и она сама не понимала, нравится ей это или нет. — «Делать намеренно»? Ты про поцелуи? — Ага. — Тогда вы друзья? — Римма открыла холодильник, чтобы занять себя чем-нибудь. — Нет, — резко ответил Икуто, — определенно не друзья. — Но и не любовники, — от слова «любовники» Икуто опять перекосило. — Ну, — утвердительно кивнула девушка Римме. Аму уже начал надоедать этот разговор. — Тогда?.. — Мы… будущая пара, — сказал Икуто, — ну, пойми, официальные отношения сейчас некстати… Аму продолжала вещать Римме. — У него учеба в Париже, надо встать на ноги. А у меня школа, семья, — про клуб Аму еще умалчивала. — А он (она) понимает, какие отношения между вами? — оба интересующихся сейчас подпирали подбородки, складывая занятный пазл в своих головах. На этот вопрос допрашиваемые ответили, ни на секунду не задумавшись. — Ну, естественно, — Аму вспомнила, как покладисто Икуто не позволяет себе делать лишних движений, но при этом улыбается так кровожадно. Словно говоря, что будет месть. И даже в те минуты, когда она забралась к нему в комнату, когда Икуто прятал взгляд так сдержанно, когда заламывал себе пальцы, лишая их движения, Аму чувствовала, что все под его контролем, а ее воля имеет значимые границы. Ей не получалось ощущать себя двигателем ситуации под этим красноречивым собственническим взглядом. Кажется, любая провокация, даже, пусть она зайдет к нему в комнату в одном нижнем белье, он, скорее всего, внешне будет также непоколебим, не включая этого взгляда. — Определенно, — Икуто опять уложил голову на стену, смотря на одну из многочисленных надписей на противоположной стене. Перед Икуто встали ее полные уверенности глаза, которые знали, что он не посмеет ничего больше дозволенного. Не посмеет даже по собственному желанию коснуться губ, потому что крышу сносит! И он это знает, а она догадывается, или даже уверена в этом. «Все таки, знает», — Икуто вспомнил, как тихо она лежала, прижимая голову парня к своим ключицам. О, боже… — А ты не боишься, что ваши чувства от таких издержек потеряют свою силу, — Ичиро говорил с опытом первого в Токио ловеласа. — Ну, нет, — девушка отрицательно повертела головой. Аму покачалась на локтях, упертых в стол. Ее щеки слегка порозовели, и она почувствовала, легкое тепло, — Я уверена, он ждет не дождется, когда я стану совершеннолетней. — Охренеть, — интервьюеры с обеих сторон окончательно запутались. Обе комнаты погрузились в молчание. Допрашиваемые думали о чем-то своем, Ичиро захотелось накатить чего-нибудь крепкого, а Римма по рисункам разгребала кашу в голове.

***

— Заходи, — донесся стервозный голос из-за двери. Почему-то в обращении с другими работниками Елизавета позволяла себе разговаривать нормальным тоном, но этот случай был исключительным. Мужчина, дождавшись, когда Шуу выйдет из кабинета, и проводив его взглядом, захлопнул за собой дверь. — А тебе не кажется, что ты заигралась? — мужчина направил руки в карманы и выжидающе смотрел на девушку взаимно неприятным от присутствия друг друга взглядом. И ни один из присутствующих не догадывался, что взгляд напротив стоящего в большей степени притворный. — Это ты заигрался в панк-рокера, — в ответ кинула девушка, явно намекая на многочисленный пирсинг и ирокез. Ее раздраженный взгляд накинул к настроению Ичиро десять баллов, не меньше, и парень улыбнулся, всем видом это показывая. Руки начальницы, скрещенные на груди, покрытые плотной тканью смокинга, напоминали их первую встречу. Такое себе впечатление у них осталось после того дня, но другого выбора, кроме как работать вместе, нет, — Не лезь, он — моя забота, лучше с девчонкой своей разберись. Мужчина решил сделать вид, что пропустил мимо ушей «свою девчонку», и сейчас, подойдя к открытому окну без разрешения начальницы, закурил. — С ней все немного усложнилось, — его взгляд через окно выходил на поблескивающее от солнца здание через дорогу, — ее суженный вернулся. — В чем проблема? Можно действовать через него, — кажется, девушка совсем не понимала, чем было вызвано замешательство. Причем взгляд ее действительно выражал какое-то граничащее с удивлением превосходство. Как будто говоря: «Тебе даже такие вещи надо объяснять?» На этот взгляд у Ичиро не было желания даже немного поагриться. — Не могу, — собеседник замешкался. Кажется, сочащийся от сигареты дым совсем его не успокаивал. Девушку даже удивили такие его внутренние терзания, наверное, ей казалось, что такое поведение для парня было противоестественным. Слишком уж он холоден, и за столько времени сотрудничества из чувств показывал лишь холодность и презрение по отношению к начальнице. Он все еще мялся. — Он мой лучший друг. Девушка сначала подняла брови так, что еще чуть-чуть, и можно было увидеть, что твориться под веками ее глаз. А потом она засмеялась, фонтан позитивных эмоций читался у нее на лице. «Редчайший момент. Пятнистая гиена особыми звуками призывает самцов, — неудачной сам для себя пошутил Ичиро, но даже не усмехнулся. Момент действительно был редчайший, потому что на его памяти она впервые смеялась, да еще и так взахлеб, подтирая с глаз черные от туши слезинки. — Видимо, я действительно смешон». Когда девушка немного отдышалась, Ичиро затушил свою сигарету о навороченную пепельницу. Оба теперь могли нормально обговорить нынешние обстоятельствах. Русоволосая еще чувствовала недавний смех где-то в легких, но взяла себя в руки. В голос вернулась прежняя неприязнь, травящая слух, а с лица не сходила кривая улыбка. По-лисьи скалились зубы, ей до сих пор казалось бредовым, что парню могут быть знакомы чувства вроде дружеской привязанности. А в душе, глубоко настолько, что никакие психологи бы не заподозрили, девушка чувствовала свое лицемерие. — Кто тебе сказал, что ты можешь действовать, основываясь на собственных предпочтениях? — она говорила серьезно, глядя слегка исподлобья. — А на чем мне основываться, у меня даже точного приказа не было. — На тебя возложена огромная ответственность, — она говорила твердым сосредоточенным голосом, повысив его, но не срываясь на крик. Улыбка никогда не мешала ей в полной мере показывать свою власть. — А при этом даже точных указаний нет. Что за задание? Следить за ребенком и тем более... — парень остановился на полуслове. Раньше такого в его поведении не замечалось. Девушка забросила ногу на ногу и раскинула руки по спинке темного диванчика. Мужчина продолжал стоять у окна. Девушка сама понимала, что все это на деле звучит абсурдно. Задание формулировалось на документах, как «добыть срочной важности артефакт посредством использования Хинамори Аму. Оградить носителя от возможных конкурентов предприятия». Большего на бумагах почти (кроме многих не помогающих пунктов) не писалось из-за чрезвычайной важности и, в следствии, скрытности. Оба согласны — дело не сахар, да и вообще бред какой-то. — Если хочешь отхватить побольше от наследства моего отца — делай то, что-то тебя требуется, — на самом деле, это мало бы повлияло на мотивацию парня. Здесь, в этом кабинете, его держат отнюдь не деньги, а подписанные когда-то бумаги. Ичиро забил на недовольство начальницы и выдвинул повод упрекнуть ее. — Так что там, — кивнул он и дернул бровью, — на счет нашего общего друга. Дама фыркнула в сторону. — Он вообще не причастен к этому делу. — Нет, он сплавил от нас своих предков, — Ичиро ощущал, как начинает закипать. — Да, он знает что-то, но недостаточно, чтобы что-то заподозрить насчет сестры, — убедительно выговорила девушка. Кажется, она начала ощущать что-то вроде подступающего раздражения, потому что голос теперь напоминал легкое шипение, — тем более, он просто ничем не может помешать, даже зная что-нибудь. — Повторюсь, ему хватило смелости пойти против нас, еще когда он отправил своего старика в заграницу. — Какая разница, если, в общем, это оказалось только на руку нам. — Действительно, какая разница от здравого смысла, если ты все равно прикроешь этого… — под конец рычащая реплика коллеги поутихла. Его до сих пор колотит от злости — девушка в наглую продолжает скрывать от Босса, что спит с братом цели, да еще и от Ичиро чего-то требует! После исчезновения столь осведомленной персоны, как отец семейства Хинамори, Ичиро предполагал, что Елизавета хотя бы попытается добыть информацию у этого розовоголового. Черт, ведь его причастность к делу очевидна! — Мы потратили два года на все это не из-за Шуу, — девушка сжала ладони в кулаки, впечатываясь ногтями в нежную кожу. Она чувствовала свою вину, которую даже с подставленным ко лбу «Магнумом»* не признает. Парень приблизился достаточно, чтобы взгляд, направленный в глаза девушки, попадал еще и в душу. Его безэмоциональное лицо не было чуждо собеседнице, вечная холодность в общении с ней — традиция. Был бы другой случай, девушка бы задумалась, со всеми ли он такой или только с коллегами? Только с теми, кто замешан в это беспощадное месиво? — Бинго! Конечно, не из-за него, а из-за твоих. Долбанных. К нему. Чувств. Четко выговоренные сквозь сжатые зубы слова резали слух. Глаза прошлись невидимым лезвием где-то около диафрагмы. Холодность его глаз сменилась презрением, и, оторвав черные очи от нее, парень медленно направился к выходу. Взгляд девушки замер на том месте, где в последний раз мелькнули черные вороньи глаза, полные давящей силы, и она осталась сидеть под звук удаляющихся шагов. Начальнице есть, что сказать, но девушка промолчит. Посетило чувство, словно на голову вылили ведро холодной воды, в которой плавали мелкие осколочки стекла. Унизительно и больно, но не как от стекла в коже, а как от пощечины. Дверь закрылась.