— Ты — полнейший псих. Даже мне до тебя далеко. «Бойцовский клуб».
— Мы приехали, подождите, сейчас я солдатиков позову, чтобы вас вынесли, — лекарь собралась уже выпрыгнуть из повозки в прохладный, сумрачный город, но я резко схватил её за руку, от чего она вздрогнула, а на щеке вылез румянец. — Нет, погодите, — хоть я, вроде как, пришёл в себя, но во рту было слишком сухо, поэтому голос мой был хриплый. — Где мы? — В Жюмо, — смущаясь, ответила девушка, потирая предплечье, за которое я её схватил. — Нельзя в Жюмо. Везите меня в мою часть, в Ла-Рошель… Мне надо к войскам. Лицо девушки изменилось со смущённо-милого, до дьявольски рассерженного. На лбу вспухли вены, а сама она побагровела. — Какой Ла-Рошель?! — закричала девушка так, что нас точно было слышно на улице. — Из вас столько картечи вытащили, что можно ею пару ядер забить! Да вас даже в Жюмо не хотели отправлять, так как думали, что вы просто не протяните! И теперь вы хотите снова отправиться туда?! Я не вижу тут логики, месье! Это глупо! Вы еле живой! Хватит сказки рассказывать. Девушка опустила голову, тяжело дыша. Судя по всему, такие вспышки гнева были не типичны для неё. — Сударыня, извольте. Если вы лекарь, то лечите. Это ваш долг. Я солдат, мой долг воевать. Позвольте мне его выполнить? С улицы послышался какой-то топот и спустя пару мгновений, в щёлку между брезентом пролезла чья-то голова. Не много квадратные формы лица, седые волосы с такой же седой бородкой, выдавали человека в возрасте. — Капитан Хатори? — заговорила голова. — Славненько… Спасибо, Луиза, можете идти. Лекарь поклонилась человеку и резво выскочила из повозки, открыв брезентовые «двери» повозки. Мы стояли возле какого-то особняка. На дворе были уже поздние сумерки, но различать лица можно было ещё без света. — Меня зовут барон Жан Ламарк, я начальник местного военного корпуса, — представился пожилой мужчина. — Я специально попросил доставить вас ко мне, едва узнал, что вы получили серьёзные раны в бою. Я быстро поставлю вас на ноги, но придётся отдохнуть в Жюмо. — Жюмо? Вы серьёзно? У нас Пьеро недобитый в Ла-Рошеле сидит. Если мы его сейчас не добьём, то это нам ещё доставит столько проблем! Вы в бою были? Нет? Так вот, знайте, что даже с тысячью, Пьеро остаётся Пьеро! Так что не глупите, дайте лошадь, я сам доберусь до Ла-Рошеля! — Юноша, — Ламарк зачесал свои седые волосы назад. — О каком Ла-Рошеле может идти речь? Как сказала госпожа Луиза, вам не стоит и думать о том, чтобы в ближайшие три месяца вернуться в бой. — Три месяца, — моё лицо скривилось от сильного удивления. — За эти три месяца вы успеете присягнуть Пьеро, когда он в столицу с войсками зайдёт! — Вы можете замолчать?! — уже взбесился начальник госпиталя. — Делайте, что вам говорят! — Ой, вы серьёзно? — я состроил саркастическую гримасу. — Хорошо, я тогда пешком пойду. Быстрый тычок пяткой в нос, отправил барона на землю. Схватившись за свой кровоточащий нос, Ламарк отправился в нокдаун, а я, тяжело дыша и вздыхая от боли, перевалился за бортик повозки, попутно удивляясь, количеству бинтов, намотанных вокруг моего тела. Забрав из повозки китель, который с меня сняли, нанося бинты на голый торс, и палаш, который отстегнули от пояса, кое-как ковыряя, я побрёл туда, где, по моему мнению, должен был находиться Ла-Рошель. — Куда вы?! — вскрикнула Луиза, поднимая с земли держащегося за нос барона. — В свой штаб! Спасибо, что подлечили меня! До свидания! — Держите его, — сорвавшись на визг, завопил Ламарк. — Не дайте ему уйти! Несколько человек из стражи, услышав призыв барона, кинулись ко мне. Одного я отправил в нокаут прямым джебом. Другой, замахиваясь древком пики для удара, попытался оглушить меня, но короткий удар ребром ладони в кадык отправил отдыхать и копейщика. А вот третий ударил меня плашмя мечом прямо в правый бок. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Некоторые раны раскрылись, бинты сразу же окрасились в тёмно красный цвет. Едва я успел упасть на колени, как нога третьего стражника врезалась прямо мне в нос, отправляя в нокдаун. — Стой! Стой, я тебе сказала! — пронзительный крик Луизы, который резал уши. Но стражник не обратил на неё внимания, его нога ещё раз прилетела мне в голову. — Стой! Ос Ва Холь АльВин! Послышался удивлённый вскрик, и я увидел, как в стражника влетел синий шар, который откинул его метров на десять. Упав на спину, боец проехал по земле ещё несколько метров и замер. Луиза сразу же подбежала ко мне. Прочитав какое-то незнакомое мне заклинание, она поднесла свой жезл к моим ранам. Кончик жезла засиял синим светом, а в тех местах, где раны снова открылись, я почувствовал приятное тепло. — Ну как же вы так… Теперь столько проблем будет… — девушка несколько раз всхлипнула. — Господин Ламарк не прощает такие выходки, это может стоить вам карьеры. Говорить не хотелось. Сил на то, чтобы что-то сказать, просто не осталось. Тело сковала боль. Я едва мог пошевелить хотя бы губами, про речь дело даже не заходило. — Так, Луиза… — утирая кровь с лица заговорил Ламарк. — Этого утырка в карцер, следи за тем, чтобы он не сдох. А я письмо Генриетте отправлю, пусть разжалует этого выскочку и в буфер отправит. Подбежало ещё несколько стражников. Две пары сильных рук подняли меня и потащили в какой-то подвал. Едва меня закинули в какую-то сырую клетку, как послышался звук запираемой на ключ двери и удаляющихся шагов. Отсидевшись с полчаса, я принялся осматривать помещение, в которое меня засунули. Это была просторная комната с одним маленьким окном, которое было зарешёчено, и каменным столбом посреди камеры. С противоположенной от меня стороны была большие решётчатые ворота, с дверью посередине. От ворот шёл небольшой коридор, который ввёл к лестнице наружу. Окно находилось на таком уровне, что я видел только ноги проходящих мимо людей. Ясно, меня засунули в какой-то подвал. Весело… Начались унылые часы моего заключения. Первые часа три, я занимался лишь тем, что слушал, как кто-то ходит на улице. Затем снаружи полился дождь, который перерос в страшный ливень. Настолько сильный, что вода из луж заливалась в мою камеру из расположенного под потолком окна. Забившись в дальний угол свой камеры, я начал молиться, чтобы дождь не залил к чертям всю мою камеру. Спустя около четырёх часов заключения, по моим подсчётам уже поздно ночью, послышалось, как кто-то спустился в «мой» подвал. Затем к двери в камеру подошла фигура в плащ-палатке и с большим тюком за спиной. Открыв дверь, фигура зашла в мою камеру и скинула капюшон. В темноте не было видно лица, но я каким-то шестым чувством понял, что это была именно лекарь Луиза. — Сир, — шёпотом начала девушка. — Вы не спите? — Нет, — достаточно громко ответил я. — Не стоит шептать, тут никого нет. — Сегодня холодно, так что я вам кое-что принесла, — продолжила девушка уже с обычной громкостью, по-детски хихикнув. Через пару мгновений она скинула свой тюк к моим ногам. Там оказался спальный мешок и несколько тёплых одеял. — Сегодня ночью холодно, так что укутайтесь. — А Ламарк не будет злиться на вас? — От чего, — я был уверен, что брови девушки поползли наверх. — От того, что вы мне помогаете, — спокойно пояснил я, попутно залезая в мешок и накрываясь одеялами. Как-никак, но было действительно холодно. — Он сам приказал мне не дать вам умереть, всё в порядке, вам не стоит волноваться. Отдыхайте. Дверь снова заперлась, и лекарь покинуло моё скромное помещение подвала. Я засыпал с детской улыбкой на губах, пусть я и был в полнейшем дерьме, но у меня была уютная и мягкая постель с тёплым одеялом. А что ещё для жизни надо?***
Утро, 25 сентября.
Утро королевы Тристейна сегодня началось очень даже поздно. Агнес разбудила свою госпожу в девять утра, дав поспать после вчерашних переживаний. Из-за прихода новости о победе войск Богарне под Тарбом и начала осады Ла-Рошеля, королева не могла уснуть почти всю ночь, лишь под утро, забывшись полусном. После утреннего туалета, королева принялась завтракать в своём кабинете. Хоть для этих целей в дворце была столовая, но в военное время юная Генриетта не покидала своего кабинета. Когда трапеза была закончена и королева, вместе с Агнес, принялась пить чай, в кабинет монарха вошёл гонец, с письмом от начальника военного госпиталя в Жюмо, достаточно хорошего лекаря, барона Ламарка. Попросив передать письмо, Её Величество отставила в сторону чай и раскрыла письмо. Глаза королевы бегали по строкам письма. Выражение её лица было сосредоточено, но всё равно выражало ступор и непонимание ситуацией. Агнес внимательно посмотрела на свою королеву, прежде, чем спросить. — Ваше Величество, плохие новости? — Да нет, вроде, — сомневаясь, ответила Генриетта. — Прочитай, что-то я ничего не поняла. Агнес взяла письмо в руки и принялась внимательно его читать: «Ваше Величество, довожу до вашего сведения, что 24 сентября в госпиталь прибыл капитан Акиро Хатори, который устроил дебош, избил двух охранников и сломал мне нос. Нижайше прошу вас принять меры в отношении этого наглого хама, порочащего звание офицера.Жан Ламарк»
— Эм… — протянула Агнес. — И чего тут непонятно? — Чего там Хатори забыл, в Жюмо, — спокойно ответила Генриетта. — Без понятия, — развела руками девушка-рыцарь. — Он разве не у Ла-Рошеля должен быть? В ответ Агнес поднялась с кресла и подошла к рабочему столу королевы. Чуть порывшись, она достала из полки стола жёлтый лист бумаги. С минуту задержавшись на нём взглядом, Агнес убрала его на место и вернулась к своей госпоже. — Ага, корпус Хатори у Ла-Рошеля… Может, ранен он? Вот и увезли в госпиталь? — рыцарь заглянула прямо в лицо королеве, сильно жалея, что решили произнести эти слова. Но реакция Генриетты удивила даже видавшую виды мушкетёра. — Да нет, бред какой-то. Если бы он там раненый был, то не избивал бы стражу и барона, — Генриетта, не меняя будничного выражения лица, спокойно отпила чая из чашки. — Может кого-то из его офицеров увезли? — А вот это уже ближе к реальности, — хлопнув себя по коленям, поднялась с дивана Генриетта. — Собирайся, прокатимся до Жюмо, посмотрим, что там да как, да и визит вежливости раненым нужно нанести. Агнес ловко козырнула и удалилась подготовить экипаж, оставив Генриетту одну. Губы молодой королевы расплылись в улыбке — поездка обещала быть интересной. К тому же, лишний раз увидеть капитана было бы не плохо. При мысли о нём, на щеках Генриетты выступил румянец, который она сразу же попыталась спрятать и ушла переодеваться в дорожное платье.***
Что-то резко выбило меня из сна. А в следующую секунду рвота вперемешку с кровью, заставили меня согнуться в три погибели и блевать в углу своей камеры. Затем ещё один позыв. И ещё. Я никак не мог понять, что со мной происходит. Хорошо, что успел из спальника выскочить и к углу подбежать. Вскоре из всей рвотной массы осталась только кровь, а позывы стали скручивать меня так, что я упал на колени и положил голову на холодный каменный пол, будучи не в силах хоть как-то поднять голову. Спустя десять минут по телу прошёл озноб, настолько сильный, что мне казалось, будто меня голым выгнали на мороз и облили ведром ледяной воды. На подгибающихся ногах я дошёл до своего спального мешка и заскочил в него как можно быстрее, к ознобу добавилась жуткая головная боль. Было холодно, но лоб горел так, что казалось, ещё секунда и на нём можно будет калить ядра. Боль сжимала голову, словно в тисках, дыхание перехватило. Самое ужасное в этом было то, что я даже понятия не имел, почему мне было настолько плохо. Закутавшись в одеяло, я лежал глядя в потолок не в силах даже стонать. Вскоре, со стороны коридора послышалась возня, и через пару минут кто-то завозился ключом в замке моей камеры. А ещё через секунду, в камере послышался мелодичный и ласковый голос лекаря Луизы. — Капитан? Доброе утро, пора завтракать, — на каменный пол поставили какую-ту металлическую кастрюлю. — Капитан? Пора вставать, капитан, — Луиза подошла к моей лежанке и хотела уже толкнуть пару раз, но увидела ужасную картину. Мои глаза закатились наверх, а изо рта вытекала пена. Девушка сразу же сдёрнула с меня одеяло и схватила руку, та дрожала как осиновый лист. Следующим действием она, нисколько не стесняясь, приподняла меня и стащила с меня мой мундир. Все намотанные бинты насквозь пропитались кровью, испачкав белоснежный белый мундир лекаря. — Мать моя женщина… — Луиза то открывала рот, то закрывала его, словно рыба. — Стража!!! Стража! — голос девушки можно было слышать, наверное, на Луне. Загрохотала кольчуга и через мгновение в проёме предстал стражник. — Быстро, неси сюда воды, как можно больше. А ещё дров и камней, очаг сделать! Чего стоишь, неси быстрее! — Эм… — стражник смущённо пожал плечами, переваливаясь с ноги на ногу. — Так не положено… Луиза мгновенно вытащила с пояса жезл и направила его в сторону стражника. — Я тебе дам не положено, не уложишься в две минуты, раздавлю твою голову, а после, заставляю псов её сожрать!!! Ты меня понял?! — сглотнув, стражник кивнул. — Ну, так бегом! Стражник, поскользнувшись на мокром полу, умчался на выход, выполнять поручение мага. А сама Луиза принялась меня осматривать. Два её мягких пальца коснулись моей шеи, приятно остужая кожу. Чуть подержав пальцы у моей сонной артерии, девушка цыкнула и поднесла ко мне жезл. Произнеся заклинание, девушка коснулась жезлом моего лба. Боль чуть-чуть отступила, а веки, наконец-то смогли опуститься, отправив меня в такой желанный и сладкий сон. Через пять минут в камеру, как ошпаренный влетел стражник, поставив на пол двадцатилитровый кувшин и принадлежности для возведения очага вместе с дровами. Скинув всё это рядом с Луизой, солдат упал на колени с криком: — Не убивай, пожалуйста! Меня задержал офицер охраны, пожалуйста, не убивай! — Пошёл вон! — крик девушки сопровождался не сильным заклинанием, которое выкинуло тело стражника из камеры. Руки лекаря ловко выложили очаг из камней. Заложив туда уголь и дрова, девушка с помощью магии зажгла его и поставила на огонь кувшин с водой. Затем из одного подсумка на поясе, девушка извлекла небольшую тряпку, смочив её водой, лекарь положила кусок ткани на голову раненому капитану, протерев от пота лоб. Подождав, пока вода нагреется, Луиза смочила ещё одну тряпку водой и аккуратно, не тря, а прикладывая мокрую ткань к ранам офицера, прочистила раненый бок офицера. Достав из подсумка целый рой различных баночек и мазей, девушка принялась их смешивать и наносить на глубокие раны юноши. Среди баночек и тюбиков лежала маленькая деревянная коробочка. Открыв крышку, лекарь достала оттуда какой-то зелёный листочек неизвестного растения. Приметив рану по глубже, девушка глубоко вздохнула… Пальцы Луизы ловко вскрыли рану, которая сразу же залила кровью белоснежную юбку и колени девушки. Засунув два пальца с листочком в рану, лекарь аккуратно извлекла назад пальцы, оставив загадочный объект внутри офицера. Затем следовало прочтение какого-то заклинания и рана начала затягиваться. Выдохнув, девушка утёрла пот со лба рукавом мундира. Луиза осмотрела свои дрожащие руки. Опасность миновала… Сложив весь свой инвентарь обратно в подсумок, девушка аккуратно протёрла тело офицера от крови и примостила его голову себе на колени, изредка меня тряпку на голове и вытирая сочащийся из него пот. Иногда приходилось удерживать капитана, в моменты, когда его тело начинало судорожно брыкаться. Спустя несколько часов офицер наконец-то успокоился и спокойно засопел. Луиза печально улыбнулась и, откинув голову, заснула, держа на коленях голову измученного офицера. Не прошло и двух часов, как Луиза проснулась от возни в районе ног. Открыв глаза, девушка с ужасом увидела, что капитан дёргается во сне, будто его ударили током, а изо рта, точками, выходит пена. Лекарь сразу же подхватила жезл и прочитала заклинание, а затем, снова полезла в подсумок, достав оттуда мешок с каким-то красным порошком. Но тут её отвлёк звук отпираемой входной двери, а ещё через мгновение, у двери камеры появились несколько незнакомых девушке силуэтов…***
Карета остановилась возле особняка, где располагался военный госпиталь в Жюмо. Люди, находившееся на площади, удивлённо раскрыли рты — не каждый день увидишь королевский экипаж, запряжённый единорогами. С места лакея спрыгнула Агнес, открыв Генриетте две кареты. Та изящно вышла на улицу, внимательно осматривая окрестности. Не простояли девушки и минуты, как к ним подбежал дежурный офицер подлетел к карете, поспешно отдавая воинское приветствие. — Дежурный офицер Дернье! Чем могу быть полезен? — по виду не совсем молодого офицера было понятно, что королеву живьём он видит первый раз. — Ламарк… — сквозь зубы, но мягко проговорила Генриетта. — Где Ламарк? — Ваше Величество, за ним уже убежал гонец! Может, вы хотите чаю? — Нет, не стоит… Ещё через пять минут у кареты появился немного кругловатый силуэт Ламарка, утирая свой сияющий лоб платком и постоянно извиваясь перед королевой. — Ну и где ваш «штрафник», — королева с вызовом посмотрела на начальника госпиталя. — Он в подвале особняка, в камере сидит… — А он оттуда ещё не смылся? — улыбаясь, Агнес аккуратно прошептала эти слова на ухо королеве, но так, чтобы Ламарк это услышал. — Вряд ли, госпожа шевалье, — ответил Жан, ехидно улыбаясь Агнес. — Ладно, — оборвала перепалку Генриетта. — Ведите меня к этому «залётчику»… Хоть Ламарк и был удивлён, но противиться словам королевы он не стал. Проведя пару по коридорам особняка, он вывел их в подвал, где приказал стражнику отворить дверь. Затем группа спустилась по лестнице и через секунду стояла у двери в камеру. Происходившее в камере шокировало королеву. В спальном мешке дёргалось какое-то тело, пуская пену изо рта и что-то бормоча в бреду. Это тело держала молодая, лет семнадцать с виду девушка, каштановая коса которой была запачкана густой красной кровью. Когда же она подняла своё лицо, чтобы осмотреть гостей, её мягкие черты лица были искажены бессонницей, а само лицо было забрызгано чей-то кровью. Девушка спокойно засыпала какой-то порошок в рот дёргавшемуся телу, и когда-то успокоилось, аккуратно положила его голову на мешок и встала. — Ваше Величество? — удивлённо проронила девушка. Стражник отпёр дверь в камеру и Генриетта прошла внутрь. Только когда девушка встала в полный рост, королева смогла заметить, что мундир лекаря армии был полностью замазан кровью. Юбка и рукава кителя полностью пропитались ей. Даже колени девушки были красными от крови. — Это и есть капитан Хатори…. — дрожа, проронила Генриетта, показывая на успокоившиеся тело на лежанке. — Д-да… — до Ламарка только дошло, что что-то идёт не так. — Уважаемая, — Генриетта обратилась к стоящей перед ней девушке. — Доложите, пожалуйста, как так получилось? — Капитан получил тяжёлые ранения в битве под Тарбом. Приказом генерала Богарне его, вместе с остальными тяжелоранеными было приказано вывезти в Жюмо. В ходе поездки он очнулся и пришёл в себя. А едва мы приехали, капитан попросил вернуть его в расположение его частей, — голос девушки дрожал и сбивался. Было видно, что она долго не спала и не ела несколько суток. — Я ему запретила, поясняя это его ранами. Тогда он решил, что пойдёт пешком. Ударил мешавшего ему господина Ламарка и покинул повозку, направившись в Ла-Рошель. Господин Ламарк приказал стражникам избить капитана и кинуть его в карцер. Капитан смог справиться с двумя стражниками, но третий ударил мечом по ранам, заставив его кровоточить, а потом подлетели ещё несколько стражников, избивая офицера уже на земле. Девушка тяжело дышала и нервничала, глядя на Генриетту. У той же миловидное лицо исказилось гримасой невероятной ненависти и гнева. — Почему он в таком состоянии? — продолжила Генриетта. — По моим предположениям, у капитана Хатори заражение крови, полученное в ходе избиения. В открытые раны попали грязь и песок с улицы. К тому же у него жар, ему двое суток пришлось провести в этом карцере. И тут Генриетта сломалась. Не как королева, а как девушка. Прокричав, она ударила пощёчину дрожащему от страха Ламарку, от чего тот повалился на каменный пол камеры и отполз в угол, прикрывая лицо руками. Агнес вовремя подхватила свою королеву и оттащила её от горе-начальника. Чуть подёргавшись, Генриетта, тяжело дыша, всё же успокоилась. — Господин Ламарк, — в голосе королевы появилась сталь, которой никто ещё никогда от неё не слышал. — Как так вышло то… Уважаемая, — Генриетта обратилась к лекарю. — Где вещи капитана? Не подадите их мне? Луиза подошла к стене, где были сложены вещи капитана. Подхватив плащ, она только сейчас заметила, что на нём был знак отличия шевалье, прикреплённый как застёжка на горло. Лекарь с почтением передала плащ королева, а та швырнула его в дрожащего в углу Ламарка. Тот, увидев знаки шевалье на плаща капитана, завыл. — Я не знал! Не знал! Вещи в повозке были, он без кителя и плаща выскочил, — начальник уже рыдал. — Госпожа, не подадите ли мундир капитана? — автором этой реплики уже была Агнес. — Да-да, я хотела бы его видеть, — поддержала рыцаря королева. — Он весь в крови, не думаю, что вам стоит марать свои руки… — Луиза замешкалась, но уверенный взгляд Генриетты говорил о том, что такие мелочи её не волнуют. Девушка взяла чёрный, не обычный для офицеров Тристейна, мундир. Весь изорванный и испачканный в крови он больше походил на обноски нищего, чем на мундир шевалье. Передав его Генриетте, Луиза вернулась к раненому офицеру. Генриетта осмотрела мундир, словно ища на нём что-то глазами, а потом, дёрнув головой так, будто что-то вспомнила, принялась смотреть по внутренним карманам. Удовлетворительно кивнув головой, королева извлекла наружу сверкающий орден и подошла к Ламарку. Присев на корточки, она показал его дрожащему начальнику. — Не-е-е-ет! Я не видел этого! Я не знал, — Жан упал на колени. Вид ордена Основателя 1-й степени поверг в ужас барона. — Вы хотите сказать, что если бы знали о заслугах капитана, то вели бы себя по-другому? — с призрением спросила Генриетта. — Д-да! Точно! — Ламарк опустился на четвереньки, пытаясь подняться. — Как ты, гнилой пёс, — гнев отступил на второй план. Душу королевы захлестнула ярость. Тихая такая, которая гложет изнутри. — Можешь ставить себя выше тех, кто отдаёт свои жизни на поле боя?! Смотреть на барона было слишком противно. Рыдая, он пытался отползти как можно дальше, понимая, что ему будет за его проступок. Кто же мог подумать, что какой-то жалкий капитан окажется шевалье?.. За этой перепалкой спокойно наблюдала Луиза, которая вообще не могла понять, что происходит. Капитана ей принесли в повозку какие-то кавалеристы, всего измазанного в крови и грязи. Узнать в нём обладателя высшей государственной награды было невозможно. — Агнес, — с холодной яростью произнесла Генриетта. — Барона Ламарка арестовать, за саботаж. На время расследования поместить в королевскую тюрьму, в одиночную камеру. Кормить тем, чем кормите моих собак. — Есть, — козырнула Агнес. — Господина Хатори во дворец, натерпелся он тут… — голос Генриетты вдруг потерял свою жёсткость и задрожал. — Госпожа, — обратилась королева к лекарю. — Прошу меня простить, но могу ли я узнать ваше имя? — Меня зовут Луиза, — замешкалась девушка. — Луиза Идо. — Хорошо, Луиза… Вы сможете поставить капитана на ноги? — Если будут нужные лекарства, то можно и заражение крови вылечить. Но вряд ли я справлюсь с этим одна, магии просто может не хватить… — Хорошо, о лекарствах и магах не беспокойтесь. Я хочу, чтобы вы поехали со мной и поставили Хатори на ноги? — Я с радостью приму эту честь, — радостно выпалила девушка. Генриетта прикинула в уме, где находилось поместье Идо. Где-то на отшибе страны, на южной границе. Семейство мелкотравчатых дворян. Но видя, как чётко и быстро работала Луиза, Генриетта решила помочь девушке в продвижении по служебной лестнице. Через несколько лет она может стать лекарем мирового уровня… Под дулами мушкетов из подвала вышел арестованный Ламарк. За ним должны были прислать специальный тюремный экипаж. Капитана же вынесли на носилках и погрузили в карету королевы. Агнес заняла места извозчика, а Генриетта и Луиза сели в экипаж. Без эскорта, экипаж, запряжённый единорогами, тронулся в сторону Тристании. После этого дня ходило множество слухов, но самым популярным среди них была правда, хотя всё же не много приукрашенная. Но слухи долго не живут, учитывая то, что сейчас шла война, и у людей было полно других забот.