Медовый месяц

Яков имел возможность в течении достаточно долгого времени наблюдать за четой Мироновых, и мог с уверенностью сказать, что Виктор Иванович свою супругу нежно любит. Помехой семейному счастью может стать только несовпадение интересов, когда не о чем поговорить долгими зимними вечерами. Впрочем, очевидно, когда страсть утихла, ее сменила не привычка, а нежность, и теперь к Марии Тимофеевне Миронов относился с теплой иронией. Для всего прочего взращена была Анна. Яков очень хорошо помнил их первую, случайную еще встречу. Он, мельком оглядевший город, пока ехал на пролетке от вокзала до гостиницы, и записавший в места милые, но скучные, вдруг обнаружил, что Затонск умеет удивлять. Даже в Петербурге шанс попасть под колеса велосипеда ничтожно мал, а уж на то, что управляться с аппаратом будет хорошенькая барышня… Чай не Лондон. Сейчас Аня — его Аня, во всех смыслах его — сидела напротив и уплетала завтрак со здоровым аппетитом молодой счастливой женщины. Хотелось неожиданного, прежде Якову не свойственного: щеку рукой подпереть и смотреть на нее влюбленно. И кто бы, однако, подумал, что на пути к его, Якова, семейному счастью встанут призраки! И недоразумения вставали меж ними, и ревность — оправданная и неоправданная — но только призраки грозили разрушить зародившийся союз. А между тем, слизывая с пальцев варенье, клубничное, Аня была очаровательна. И тем более очаровательна, что не кокетничала, не пыталась соблазнить его (тут ей еще учиться и учиться женскому кокетству), а удивительно была естественна. Это и привлекло в ней Якова в первую очередь. Не красота — он повидал немало красивых женщин, а естественность, подкупающая простота, а еще — необычайная живость ума. То, как она врывалась в кабинет его, на место преступления, в саму его жизнь, было одновременно раздражающе и возбуждающе. До того доходило, что Яков, точно кот жирную мышь в зубах, приносил и к ногам Анны Викторовны укладывал очередное преступление и разгадку. Впрочем, у него была еще малая надежда, что после свадьбы Аня перестанет вмешиваться в опасные дела и вести собственное расследование. Но нет, чтобы взять тут дела под контроль, надо было, кажется, не жениться на Анне, а на службу ее принимать. Тогда ей пришлось бы, по крайней мере, повиноваться приказам. Аня была тиха и задумчива. - Ты ведь не о призраке думаешь? - спросил Яков с глупой надеждой. - Странное это было явление… - покачала головой Анна. - Странное? Я бы, честное слово, другое определение подобрал, - не сдержал ворчание Яков. - Несвоевременное. Досадное. - Простите, Яков Платоныч, - тихо сказала Аня и взгляд отвела. - Нет. Я не прав. Яков встал, подвинул стул ближе и рядом сел, взял ее за руку. Он зарок дал, что обо всем будет с ней говорить откровенно и честно, а если обидел — извиняться тотчас же. Усмирит вспыльчивый свой нрав. На службе ведь смиряет? А Анна важнее службы. Яков поднес к губам руку, пахнущую клубничным вареньем, и поцеловал нежно, к щеке своей прижал. - Поезд только завтра вечером. День сегодня чудесный, и отчего бы не прогуляться? Аня живо улыбнулась. Глаза ее загорелись. - Конечно! И куда же, Яков Платоныч? По имени, без отчества, без невольной нотки уважения она звала его редко, а Яков не торопил. Да и до сих пор ему было поперек горла то «Милый Якоб». Он снова поцеловал руку, раскрытую ладонь, теплое запястье, наслаждаясь близостью. Тем, что Аня — вся его, и ничья более. Яков не свыкся еще за сутки с этой мыслью, с тем, что может обнять и поцеловать ее, не оглядываясь на правила приличия. Оттого не хотелось выпускать эту руку хотя бы до тех пор, пока он не привыкнет. Погода в самом деле располагала к прогулкам, и на улицах — особенно на набережной — было немало праздных людей. Яков и не помнил, когда в последний раз был у него отпуск и возможность запросто пройтись, щурясь на солнце, степенно отвечая на кивки и поклоны встречных. И день был еще лучше оттого, что Аня шла рядом, опираясь на его руку. Ей все было в новинку, она нечасто покидала родной Затонск, и Яков с удовольствием глядел на вроде бы привычный мир восторженными ее глазами. Если подумать, они впервые просто прогуливались рука об руку. Обычно поводом для променадов была загадка, или уже раскрытое убийство. Впрочем, никакое счастье не длится вечно. Когда они дошли до конца набережной, до смотровой площадки, откуда открывался великолепный вид на реку, Анна вновь сделалась задумчива. Она, облокотившись на балюстраду, смотрела вдаль, а ветер трепал выбившиеся из-под шляпы локоны. Яков взял ее за руку, провел пальцами по ладони, затянутой в тонкую летнюю перчатку, и вздохнул: - Рассказывай. Анна очаровательно улыбнулась: мол, о чем это вы, Яков Платоныч? - О духе рассказывай. Анна вложила руку в его ладонь, сплетая пальцы. - Он как-то с комнатой связан, только там мне явился. - А в другом месте ты, конечно же, уже попробовала его вызвать, - обреченно вздохнул Яков. - Когда только успела? Щеки Анны залил румянец. - Вы спали, и я решила попытаться… - А вот я, пока ты спала, любовался тобой, Аннушка, - с усмешкой укорил Яков. - Умилялись, наверное, и думали: «Ах, когда она спит, ни забот с ней, ни хлопот», - фыркнула Анна. Яков привлек ее к себе и поцеловал в висок. - Хорошо, понял. Что с призраком, нарушающим наш покой в такой прекрасный момент? - Он хочет чего-то. Что-то удерживает его на земле, - Анна крепче сжала руку Якова. - Его либо убили, либо он с собой покончил, а дело еще не разрешилось. - И ты хочешь раскрыть его, - кивнул Яков. - Какое, право, счастье, что мы не в Затонске. Это из тамошнего следователя ты веревки вила. - Так уж и веревки, Яков Платоныч, - лукаво усмехнулась Анна. - О да, - Яков вернул ей улыбку. - Канатной Мануфактуре Зайцева на зависть и посрамление. Взяв Анну за локоть, Яков усадил ее на стоящую неподалеку скамейку, и сам сел. Близко, имея теперь законную возможность касаться ее в любой момент, руку ее брать, соприкасаться коленями, ощущать аромат ее волос и тонкий запах духов: ландышевый, очень свежий, весенний. Яков был бы совершенно счастлив, если бы не этот проклятый дух. - Послушай меня, Аня. Здесь не Затонск, и даже не Петербург, где у меня хватает связей. Здесь я совершенно бессилен. И не можем же мы явиться в местное Управление и начать разговоры о призраке в гостинице! Я сам до конца не верю, а там и подавно нас сочтут или шарлатанами, или сумасшедшими. Разочарование в анином взгляде Яков, пожалуй, еще пережил бы. Ведь было уже такое. Но вот этот взгляд его пугал почти до беспамятства. Так Аня выглядела, задумав очередную авантюру, из которой спасти ее удавалось, порой, лишь чудом. Где-то в идеальном мире Яков попросил бы ее остановиться, прекратить, но мир тот, горний, где Анна слушалась его и в опасные дела не вмешивалась, существовал только в фантазиях. И Яков сдался. - Хорошо. Хорошо. Здесь, помнится, служит следователем мой приятель. Мы лет десять не виделись, но, думаю, он нас выслушает. Если ты, по своему обыкновению, сможешь сочинить подходящую историю. И правдоподобную. Без призраков. Поцелуй, которым наградила его Аня, был пылок, и сладок, и то ли возмутил, а то ли умилил прогуливающихся мимо пожилых дам. Словом, кабы не призраки, счастью Якова не было бы предела. А так, он был просто счастлив.