Медовый месяц

- Наверное, прежде чем беспокоить вашего друга, лучше еще раз попробовать поговорить с духом, - предложила Анна. Штольман посмотрел на нее со смесью подозрения и какой-то обреченности. У него такой взгляд бывал все чаще, точно Яков Платоныч смирился уже с ее, Анны, непоседливостью, и ничего хорошего от нее не ждет. - Как, позволь узнать, Аня, ты собираешься это сделать? - Мне бы в номер попасть… - тут, сама того не желая, Анна посмотрела на Штольмана с надеждой. - Нет! - он даже руки поднял, защищаясь, и едва голос не повысил. - Нет! Ни в коем случае! - Ну, Яков Платоныч, - принялась увещевать Анна. - Может быть, я поговорю с духом, узнаю, что ему нужно, и на этом он успокоится и уйдет. И нам не придется тревожить вашего приятеля. И она прильнула к его локтю вполне сознательно. Положено же в конце концов молодому мужу исполнять маленькие капризы своей жены. Анна и улыбнулась кокетливо, что не произвело на Якова Платоныча особого впечатления. Насчет витья веревок он, конечно, приврал ради красного словца. - Можешь ты дать мне честное слово, что после разговора со своим духом успокоишься? - Конечно! - радостно согласилась Анна. - Богом поклясться? - уточнил Штольман. - Да вы, Яков Платоныч, мне кажется, и в Бога-то не верите. - А это не важно. Я его существования никогда не отрицал, - покачал головой Яков. - Идем, горе мое. - Горе? - усмехнулась Анна. Несмотря на сказанные слова, тон Якова был нежен и согрел ее. - Радость, - поправился Штольман. - Я хотел сказать — радость. Вернувшись в гостиницу, он оставил ее в коридоре возле злополучного номера, а сам поднялся в их новый и вернулся спустя несколько минут с небольшим футляром, из которого достал связку отмычек. Тут Анна могла бы заметить, что люди нормальные в медовый месяц с собой отмычки не берут, но сочла разумным промолчать. Пока Яков вскрывал замок, Анна оглядывала коридор, внутренне замирая при каждом постороннем шорохе. Что подумают люди — постояльцы или служители гостиницы — если застанут их в таком неловком виде? Стыдно будет, честное слово! - Не могли бы вы уже поторопиться, Яков Платоныч? - шепнула она. - Если нас здесь заметят… - Ты бы раньше об этом подумала, - ответил Яков, другую отмычку подобрал, и наконец-то замок отомкнул. - Быстрее! Номер их прежний пока никто не занял. Отломанная дверца шкафа стояла, прислоненная к стене — дожидалась мебельщика, который должен был произвести ремонт. Пользуясь случаем, окна открыли, чтобы проветрить комнаты, и по номеру гулял сквозняк. Тихо было и странно. - Приступай, радость моя, - Яков обвел номер рукой. - Все к твоим услугам. Анна села к столу, глаза прикрыла и попыталась сосредоточиться на вчерашнем видении. Это оказалось нелегко, потому что память и расшалившееся воображение постоянно подкидывали совершенно иные картинки, пусть и также имеющие ко вчерашнему дню, а главное, ночи, непосредственное отношение. - Ну что, - шепнул ей Яков на ухо. - Он здесь? - Яков Платоныч! Я не могу, когда на меня смотрят! Штольман усмехнулся, отошел к окну и сел на подоконник в обычной своей весьма небрежной манере. Из кармана достал колоду карт — с нею он, кажется, вообще никогда не расставался, и Анна все не решилась выспросить о причине такой привязанности к этой старой колоде. Пока Яков тасовал ее, глядя на улицу, Анна могла хоть немного сосредоточиться на призраке. - Дух, явившийся мне вчера, приди! Тихо. Далекие голоса. Шорох карт, напоминающий отдаленно стрекот стрекозиных крыл. - Дух, явившийся мне вчера, приди! Я призываю тебя! - Я бы уточнил, - встрял Яков, - дух, помешавший мне вчера. - Яков Платоныч! - возмутилась Анна. - Имейте хотя бы немного уважения! - Я, Анна Викторовна, признаю их существование, - рассмеялся Штольман. - А уж уважение мое нужно заслужить. - Яков Платоныч, - сокрушенно покачала головой Анна. Штольман хоть и доверял ее словам о призраках, кажется, больше верил самой Анне, а не существованию горнего мира, населенного духами. Анне это было одновременно и приятно, и досадно. И тем более досадно, что Яков ни на минуту не прекращал подтрунивать над духами, и они, создания весьма обидчивые, не желали, кажется, являться в его присутствии. Анна покачала головой. - Дух, явившийся мне вчера, приди! Заскрежетал ключ в замке. Штольман в один прыжок соскочил с подоконника, сгреб Анну в охапку и запихнул под стол. Большой, круглый, на четырех изогнутых ножках, он был накрыт длинной ковровой скатертью с кружевным подзором. Довольно вульгарное, если подумать, украшение. Зато под ним оказалось уютно, точно в восточном шатре, и особенно уютно в объятьях Якова. Анна спрятала лицо у него на груди. Сердце колотилось, как безумное, и должно быть, вошедшие слышали этот стук. Шаги были осторожны, неуверенны. - Ну же, Зинаида! Пошли со мной! - жарко проговорил молодой, звонкий голос. - Я же страсть, как боюсь! - Вот уж глупости! - вторая была постарше, говорила степенно и насмешливо. - Насочиняли всякого, натешились, а ты — дура — всему веришь. - Не скажи, Зинаида, - младшая понизила голос до загадочного многозначительного шепота. - Я Егоровне доверяю, она женщина солидная и врать не станет. - Горничные, - шепнул Яков, губами касаясь анниного уха, и словно невзначай мочку прихватил. Анна кивнула. - И господа-то, важные, столичные, вчера из этого номера съехали, - продолжила горничная. - Шкаф им, видите ли, не по вкусу пришелся. А я тебе так скажу. Призрак их выжил. - Ну вот сколько тебе лет, Алёнка? - вздохнула старшая. - Призрак. Чей? - Ну того, который повесился. - Свежо предание, - расхохоталась Зинаида. - Сколько уж лет прошло? Четыре года, не меньше. И что-то о призраке этом заговорили только сейчас. Раньше-то он где был? - Ну… может он за своей возлюбленной следовал? - предположила Алёнка, не тратя время на раздумия. - Он же от несчастной любви умер. А теперь она… замуж вышла. - От несчастной любви? - фыркнула старшая горничная. - Проигрался он в пух. Всё в карты продул! Даже револьвер, говорят, и тот заложил. Только веревка ему и осталась. - От несчастной любви! - отрезала Аленка, натура, очевидно, куда более романтично настроенная. По всему было видно, что спорить горничные могут не один час, и все это время придется супругам Штольманам провести под столом. Анна не то чтобы возражала, в объятьях мужа ей было удивительно спокойно, и чувство уверенности и безопасности не покидало ее ни на миг. За то время, что они были знакомы, Яков прочно у нее был связан с покоем и надежностью. И все же, неловко было. А если горничные решат скатерть поднять? Конфуз выйдет. Яков мягко отстранил Анну и, приподняв край скатерти, бросил на ковер прямо под ноги горничных, карту. Женщины взвизгнули и бросились наутек. Штольман схватил Анну за руку и потащил за собой в коридор. Наверх они взбежали, так и держась за руки, запыхавшись одновременно от быстрого бега, ощущения погони и душащего их смеха. К двери привалились рядом, пытаясь выравнять дыхание. - Что… что их так напугало? - выдавила Анна. Яков колоду изучил и расхохотался, уже не скрываясь. - Дама! Пиковая! Теперь уже и Анна не сдержала звонкий, счастливый смех, лицо на груди у Якова спрятала, ощущая удивительное совершенно чувство близости. До чего же это было прекрасно, смеяться с ним вместе, пусть и над такой нелепостью. - А все же, Яков Платоныч, вы должны признать, что дух этот существует, - отсмеявшись сказала она. Штольман с сожалением изучил осиротевшую без зловещей дамы колоду и пожал плечами.