Медовый месяц

Руки столкнулись над кофейником, пальцы переплелись на мгновение, а потом Анна чуть смутилась, и, отдернув руку, принялась деловито намазывать масло на булочку. В смущении своем она была особенно очаровательна, и Яков взгляд отвести не мог. Впрочем, давно уже не мог. И как всегда расплылся в довольной, счастливой улыбке, глядя на свою молодую деловитую жену. Подвинув стул ближе, он взял ее руку, лежащую на столе, и принялся нежно поглаживать ладонь, провел по тонкому ободку венчального кольца. Утро было чудесное с самого пробуждения, и Анна с упоением наслаждалась всего четверть часа назад поцелуями, а теперь вот слегка краснела, думая о чем-то своем. Яков надеялся, что о нем. - Я все никак не могу понять, что мне хотел рассказать дух… А, ну конечно, о духах. Яков убрал руку, налил себе кофе и откинулся на спинку стула, старательно соблюдая между собой и Аней некоторое расстояние. Молодая его весьма пылкая супруга машинально потянулась к нему, но быстро выпрямилась и сделала вид, что больше занята своим завтраком. Яков подцепил щипцами кусок сахара, бросил в кофе и принялся размешивать задумчиво, то и дело бросая взгляды на жену. Анна водила пальцами по скатерти, так и звала к этой руке прикоснуться, барабанила нетерпеливо. Ну уж нет. Духи так духи. - Можно поговорить с ротмистром, - Яков потянулся за булочкой, руки их снова столкнулись, и пришлось свою быстро отдернуть. Анна на это немного обиделась, чуть вздернула нос и принялась вторую булочку маслом намазывать с особенной жестокостью, так что крошки посыпались на скатерть. - Получается, что Шиловский в самом деле проигрался и повесился. Отчего он тогда мне надоедает? - Нам, - поправил Яков. - Нет, мне все меньше верится, что это было самоубийство. - А вам, Яков Платоныч, что подсказывает подобную мысль? - поинтересовалась Анна, подпирая щеку рукой. Она, встав с постели, не стала делать прическу, только собрала волосы на затылке, и несколько прядей, выскользнув из-под гребня, щекотали гладкую щеку. - Интуиция, Анна Викторовна, которая есть дочь опыта, - Яков быстро подхватил пряди и заправил их за ухо жены. - В любом случае, с ротмистром стоит поговорить. Закончив завтрак и одевшись для прогулки, супруги Штольман покинули гостиницу. Было солнечно, необычайно ярко, и казалось, отмытый ночным дождем город искрился точно ограненный алмаз. В дверях Анна замешкалась, открывая парасоль, а Яков между тем заприметил плотников. Они выглядели вполне заурядно: средних лет, в рабочей одежде. Один нес ящик с инструментами, а второй — уровень и отвес. И в то же время, было в них что-то подозрительное. Видать, это заговорила та самая интуиция. Что делать плотникам ночью, когда стук молотков может перебудить всех постояльцев на этаже? Почему так срочно понадобился ремонт в комнате? Дверь на комод можно было приладить без особых хлопот, ничего столь уж серьезного с ней Яков не сделал. А вот рама окна была сломана, так сказать, от души. И — нарочно, это Яков мог понять и при беглом осмотре. Вывод? - Яков, - позвала Анна, касаясь его запястья. - Эти двое в чем-то замешаны? - Возможно, - кивнул Яков, предлагая ей локоть. - Вообще-то странно, что они ночью затеяли ремонт, - заметила Анна. - Странно, дорогая моя, что они столько возились в комнате, ничего не сделав, - ответил Яков. - Сколько времени они провели там? Больше часа, несомненно, а ни шкаф, ни окно починены так и не были. - Ковер был скатан, - задумчиво кивнула Анна. - А еще… Опилки! У меня под ногами были опилки! Анна оглянулась на гостиницу. Яков развернул ее к себе, не позволяя немедленно броситься назад и заново влезть в чужой, наверняка запертый номер. - Вывод, моя дорогая, таков: в 15 номере что-то ищут. Связано это с нашим покойником или нет — неизвестно. Поэтому сейчас мы идем и говорим с Голубицким. И хочу напомнить тебе, Аня, что здесь у меня нет никаких прав и полномочий. Поэтому, умоляю, давай мы будем благоразумны! Анна согласно кивнула, но едва ли благоразумия ее хватило бы надолго. Впрочем, говорить с ротмистром Голубицким она предоставила Якову, чему тот был несказанно рад. Ему с первого мгновения не понравились те взгляды, которые этот молодчик кидал на Анну. И хотя в Анне Яков давно уже был уверен, убежден в ее честности и чистоте, именно эта чистота иногда и подводила. Анна просто не видела, когда мужчины питают к ней страсть и задумывают что-то дурное. И сам Яков, помнится, изрядно настрадался из-за этой ее блаженной слепоты, когда Аня, ничуть не сомневаясь, врывалась к нему в любое время суток, за руку его хватала, в объятья кидалась доверчиво. Ее непосредственность играла злую шутку, заставляя заподозрить в этой чистой, в чем-то немного наивной провинциалке распутницу. Ротмистр, с которым столкнулись на променаде, не был удостоен даже улыбкой. Анна прикрылась зонтом от солнца, и смотрела только на Якова, не сводя задумчивого взгляда с его губ. Хотелось бы думать, что размышляет она сейчас о ночном их приключении и о том, что стоит его повторить, но Яков был готов голову позакладывать, что в действительности Анну сейчас занимают духи. Ротмистр заметил их еще издалека, помахал рукой приветственно, а подойдя ближе не замедлил глазами обшарить анину фигурку, которой удивительно шло голубое платье, отделанное чуть желтоватым кружевом. Анна крепче обхватила локоть Якова и неохотно подала руку для поцелуя. - Господа! Какая приятная встреча! - ротмистр поцеловал анину руку, задержав ее в своей почти на минуту дольше, чем это дозволено. - Господин… - Штольман Яков Платоныч, - сухо представился Яков. - Верно, верно, - кивнул ротмистр. - Анна Викторовна, Яков Платоныч. Какое приятное знакомство! Городок у нас тихий, новых людей, тем более интересных, не так уж много, и дружбу особенно водить не с кем. А вы здесь, стало быть… - Проездом, - ответил Яков холодно. - Право, жалко, - покачал головой Голубицин. - Этому городу не хватает лиц свежих, умных и оригинальных. - Благодарю, - улыбнулась Анна. - Нам и в родном хватает хлопот. А скажите-ка… - Федор Петрович, - подсказал ротмистр с улыбкой, не прекращая при этом поглядывать на Анну. - Скажите, Федор Петрович, вы ведь знали Шиловского. Того, кто в «Олимпии» повесился? - О, - ротмистр широко улыбнулся. - Вижу, вас заинтересовала эта наша местная легенда? Хотите вызвать его дух? - Нет, - покачал головой Яков. - Признаться, мы хотим от него избавиться. Голубицкий глянул на него удивленно. - Это, простите, в каком смысле? - В том самом — кивнул Яков. - Дух этого вашего Шиловского не дает моей жене покоя. - Как это на него похоже, - кивнул, откровенно потешаясь, Голубицкий. - Неприятный был человек, хотя о покойнике так говорить и не принято. Скупой страшно. И скажу вам по секрету, недолюбливал хорошеньких женщин. Анна весьма красноречиво погладила запястье Якова, скользнула пальцами по его ладони, крепко сжала руку. Ротмистр вынужден был наконец отступить, поняв, что молодой даме не слишком-то приятно его общество. - Ведь это вы все у него выиграли, - сказала Анна, стискивая руку Якова. Пальцы ее были холодны. - Вы допустили его самоубийство и то, что сестра его прозябает теперь в ужасной нищете. Ротмистр дрогнул. Яков, чей опыт позволял отменно читать по лицам, ни секунды не сомневался: дух не соврал, именно Голубицкому он проиграл все свое состояние, приданое сестры, фактически жизнь свою и честь. Ротмистр отвел взгляд, прокашлялся и сказал тоном обманчиво беспечным: - Это вам в гостинице сплетники напели, Анна Викторовна? Не верьте. Им бы только языками чесать. - Это сказал мне Шиловский, - ответила Анна, сильнее стискивая руку Якова. - На последнем коне он пытался сжульничать, но в последнюю минуту одумался и проиграл все, что у него было. Деньги, ценности, девять расписок на имущество. Своего любимого коня. Ездите вы сейчас на Буяне, Федор Петрович? По мере того, как Анна перечисляла немалый выигрыш, ротмистр все больше бледнел. В какое-то мгновение Якову даже показалось, что он бросится сейчас на Анну. Яков перехватил трость поудобнее, готовый в любую минуту задвинуть жену к себе за спину и встать на ее защиту. Но Голубицкий, хоть и сравнялся по цвету с воротником собственной сорочки, взял себя в руки и, отступившись, разжал кулаки. На лице его заиграли желваки. - Что ж, Анна Викторовна, - проговорил он тихо. - Да. Вы правы. Я выиграл все у этого проклятого Шиловского. Я обыграл его честно. Я наказал его за… за все. И… Голубицкий лоб потер, жест вышел нервный. - Шиловский не сказал вам, что тем же вечером я назначил ему встречу в том самом номере и вернул все до последней монеты? И когда я уходил в десять, он был жив и богат.