Беременна от монстра под кроватью.

       Я проснулась на диване в комнате Рика и сначала не могла никак понять, как я тут оказалась. Когда Рэйчел забрала Билла к себе домой, мы с ним решили немного выпить, чтобы расслабиться и принять всё случившееся. Но, конечно же, немного не было немногим, поэтому мы на пару выдули бутылочку винца и полбутылочки виски. Первое, что пришло мне в голову после моего пробуждения — это то, что я забыла про Хэнка. Я обещала, что я ненадолго! Он там, наверное, с ума сходит, а я тут прохлаждаюсь. Так называемая бутылочка винца дала о себе знать в первые же минуты моего бодрствования. Я еле оторвала голову от подушки, чтобы хотя бы посмотреть на время. На часах была красивая цифра: 9:00. Я удивилась, как при том, что легли мы в четыре утра пьяные в хлам, я умудряюсь по пробуждению заставать такие красивые цифры… Прям чудо-человек. Но было бы не менее чУдно, если бы меня также красиво встретил мой домашний извращенец. А то ведь я приду сейчас и мне выскажут и выстучат всё, что обо мне думают, если не оторвут голову сразу. Поднявшись с дивана, я посмотрела на спящего рядом Рика. Он же вообще ни ухом, ни духом, что я проснулась, поэтому я подумала, что, если спохватится, то обязательно поднимется, посмотреть, жива ли я ещё, и не потеряет меня из виду. — Прости, Рик, но на кону моя голова… — и, тихонечко одевшись и обувшись, написав записку о своём местонахождении и взяв сумку, я вышла на лестничную клетку. Оглядываясь по сторонам и хорошенько прислушиваясь, дёргаясь от каждого шороха, я направилась к лифту, чтобы сократить свой путь до квартиры, в которой сейчас должен был завывать от скуки Хэнк. На каблуках до неё идти было самоубийством, потому что я чувствовала, что где-нибудь между этажами всё-таки встречу своего безликого друга, который ни за что не оставит без внимания мою любопытную персону. Сегодняшний сон говорил о том, что в своих выводах я была права, и чтобы эта тварь от меня отстала, нужно просто перестать бояться Хэнка, но как это сделать мне пока ещё в голову не пришло, потому что мне сегодня предстоит испытать на себе его гнев.       Поднявшись на свой этаж, я с трепетом и трясущимися руками посмотрела на дверь своей квартиры. Медлить было бесполезно. Как говорится, перед смертью не надышишься, поэтому собрав попу в горсть, я почти уверенным шагом направилась к ней навстречу. Оттуда на всю квартиру слышались завывания, похожие на вой тоскующей собаки. Иногда это завывание сменялось резким и громким рычанием и мне даже показалось, что он там не один. Я достала ключи и почувствовала, как меня кто-то взял за руку, не позволяя открыть дверь. Осмотревшись и никого не обнаружив, я сразу поняла, кто мешал мне зайти. — Пусти… Я всё равно рано или поздно избавлюсь от тебя, — зло прорычала я и, вырвав руку, попыталась вставить ключ в замочную скважину. Руки у меня дрожали, внутри всё перемешалось, страх не давал свободно мыслить. И вот я уже было попала в это злополучное отверстие, как вдруг мне влепили хорошую такую пощёчину. Челюсть пронзила резкая боль, затем щека, по которой меня ударили, постепенно начала неметь. В этом ударе была мужская сила, я чувствовала прикосновения Страха, который был у меня во сне. Рука была в перчатке, и ощущался он как мужчина во фраке. Он здесь, стоит рядом, прямо со мной. Так близко наяву мы были только, когда я впервые села ему на колени. Выждав несколько секунд, я посмотрела в сторону, откуда прилетела пощёчина. — И не стыдно тебе… Ударил беззащитную девушку… А ещё джентльмен… Надо же так упасть в моих глазах… — на глазах навернулись слёзы. Злость и ненависть обуяли мной, но нужно было включить невинную овечку, чтоб не отхватить ещё. И это хорошо, что моя внутренняя актриса проснулась вовремя. Благо угадала, я плечом столкнула его с лестницы, потому что если нет, то вниз полетела бы я. Внутри всё бурлило, щека болела вместе с челюстью. Я уж подумала, что он мне её сломал, потому что говорить было больно. Выброс адреналина в кровь, заставил меня всё делать быстро и без промаха. Открыв дверь, я забежала в квартиру, где тут же заперлась и не намеревалась больше выходить оттуда, по крайней мере сегодня. Через несколько секунд я почувствовала, как он стал дёргать ручку. Кинув сумку на тумбочку, я прижалась спиной к двери и взявшись за щёку опустила голову. Слёзы на глазах были не поддельные. — Ублюдок… — всхлипнув, я осела на пол и замерла, прижимая руку к щеке. — А как больно-то…       Конечно же, я не почувствовала, как ко мне вышел мой злой сосед. Сначала я услышала недовольное рычание и фырканье, но они сразу стихли, как только он понял, что я плачу. (По крайней мере мне показалось, что он понял) Он опустился рядом со мной, обеспокоенно скуля и пытаясь убрать волосы с моего лица, чтобы разглядеть его. Его беспокойство чувствовалось за милю, но мне сейчас меньше всего хотелось с ним контактировать. Не появись он в моей жизни, не было бы и этого безликого урода… — Хэнк, уйди… — я отсела подальше от него и продолжила дрожащим от слёз голосом. — Да, действительно! Беззащитную девушку бить можно, пугать можно, мозги делать ей можно, а ей даже послать тебя нельзя! Зашибись! Молодец, настоящий мужчина! Ау…       Хэнк не понял, с чего бы у меня такая перемена в настроении, но заметив, что я плачу, он нахмурился и зарычал, мол «Что произошло-то? Вечно вы, женщины, так… Ревут, а не говорят, что ревут. А ты сиди и думай, что вот она ревёт!». Я не могла ему ничего рассказать сейчас нормально. Челюсть, на пару с головой, болела очень сильно. Встав на ноги, я хотела уже пойти в ванную и умыться, чтобы лечь и доспать, но мне преградили дорогу две тонкие, но сильные руки с когтями. С двух сторон от меня они касались двери, а Хэнк прижал меня к ней своим напором. Он рычал и пытался заглянуть мне в глаза, но каждый раз я увиливала и отворачивалась. — Хэнк! — наконец я посмотрела ему в глаза. По спине пробежались мурашки, а сердце снова забилось. Он это услышал и вновь нахмурился. На секунду мне показалось, что он сейчас меня закинет себе на плечо и понесёт в свою комнату, но всё было немного иначе. Он немного отошёл от меня, закинул себе на плечо и понёс в спальню. — Что ты делаешь?! — от неожиданности я пискнула и больно стиснула зубы, да так больно, что мои глаза чуть не попрощались со своими орбитами. В следующую секунду меня бросили на кровать, и я почувствовала, как Хэнк навис надо мной и перекрыл все пути отступления. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой в лапах большого и сильного мужика, который вот-вот меня изнасилует. Но всё было чуточку по-другому. Я уже не маленькая девочка, а Хэнк сильный, но далеко не большой. Тем более не мужик, а самец. — И…что ты хочешь?.. — я сглотнула, смотря ему в глаза и чувствуя, как у меня краснеют ушки. Взгляд у него был серьёзный и выжидающий. Монстр разглядывал мои черты лица и ссадину на щеке. Он заметил, что и челюсть у меня немного сдвинута и тихонько заскулив склонился и принюхался к ней. — Не надо… — запищала я, стараясь не раскрывать особо рта, чтобы не вызывать боли, но на него это не действовало, поэтому мои попытки его остановить были безуспешны. Одна его рука легла мне на талию. Сначала я почувствовала это, а затем его язык у себя на щеке…его вонючий язык у себя на щеке… Фууу… — Фу! Хэнк! Нет! А ну-ка прекрати! — я давай отпихивать от себя его морду. Оказывая влиятельное сопротивление, я не учла, что он тоже может его оказывать и просто так меня не пустит. — Хэнк, у тебя из пасти воняет… Я сейчас тоже благоухать начну… Уйди…       Продолжалось это не долго. Щека щипала и неприятно отдавала в голову, которая и так за эти несколько дней натерпелась. Хэнку не понравилось, что я начала ещё сильней брыкаться, поэтому он решил проблему тем, что просто навалился на меня всем своим весом. Как?! Почему он такой тяжёлый?! Откуда в нём вся эта тяжесть?! На эти вопросы я никогда не получу ответы, потому что Хэнк существует, как я поняла, в единственном экземпляре, поэтому никто не в силах мне дать его точную биологию происхождения. Никто кроме… Я совсем забыла, что должна была встретиться с Альбертом! Он должен был рассказать мне про ту женщину, которая принесла мне язык. Нужно позвонить ему, как только челюсть перестанет так сильно болеть.       Пока я там размышляла о своём, я совсем потеряла ход действий моего тяжёлого друга. Он прижал меня к кровати и дышал мне в лицо. Это я поняла, как только глаза начали слезиться, а дыхание спёрло от запаха. Мне как будто аммиака в нос сунули, но запах был намного хуже и отвратительней. — Хэнк… Я сейчас…умру… закрой пасть… — откинув голову назад я попыталась заглотить побольше свежего воздуха. Если бы только он знал, как мне этого не хватало… Одно радует, он понимал, что я ему говорила и дышать стал в сторону, но не перестал придавливать меня к кровати. — Ты меня раздавишь сейчас… Что тебе нужно?.. — прокряхтела я и посмотрела на него уже не чувствуя того странного чувства близости, оно будто стало привычным. Хэнк заурчал и снова лизнул мою щёку. Дёрнув головой, я нахмурилась и только хотела огрызнуться, как он своей когтистой лапой резко вправил мне челюсть на место. И сел на мне, довольный собой. Я была готова его убить… Расчленить! Сжечь на костре этого дуралея! — Хэнк… Ты идиот… — проскулила я еле-еле и отвернув голову взялась за щёку. А больно-то как. Взяв с соседнего места подушку, я запульнула её в соседа, который, не понимая, почему я вдруг взбесилась, убежал прочь из комнаты. Встав с кровати и захлопнув дверь в комнату, я заперлась в спальне, чтобы он не мог ко мне сегодня больше войти. Никогда не думала, что скажу это, но, господи… как я хочу на дачу… Там спокойно и тихо, нет никаких монстров и страхов. Да, нужно привести участок в порядок, да, меня там будут ждать бесконечные грядки и назойливые насекомые, но как потом будет приятно просто сидеть на подвесном диване во дворе перед маленькой лужайкой, где вечно бегают бабушкины котята и летают какие-нибудь бабочки, и ничего не делать, просто наслаждаться теплом и красотой садика перед небольшим двухэтажном домом. Ни шума машин, ни интернета, ни выхлопных газов — покой, тишина и свежий воздух. Благодать… Однако это всё будет только через год, когда закончится второй курс. А пока мне остаётся только терпеть и продолжать жить с тем, что мне подарила эта чудесная квартира.       Тихонько скуля и держась за щёку, я прилегла обратно на кровать, чтобы переждать эту ужасную боль. Потеря языка — это ещё тот случай, но, когда боль ещё и нарастающая, хочется всё бросить и закопать себя, чтобы никто не нашёл. Вспомнив свою философию о том, что любая боль рано или поздно проходит, я решила, что больше никогда не буду философствовать и отбросив гордость, встала и пошла на кухню за обезболивающим, а заодно и в туалет загляну, а то что-то винишко наружу рвётся.