К городу

Считаешь на пальцах: пять дней, пять долгих дней, что ещё тебе нужно?.. Устаёшь под вечер, сил нет ходить по улицам и смотреть на дома, гудят ноги... Но не думаешь никогда: хочу обратно. Не хочешь. Не умеешь обратно хотеть. И когда тонкий билет, зажатый страницами паспорта, приводит тебя на вокзал — глотаешь слёзы на белой скамейке. Вещи стоят у ног; и зачем они, эти вещи, для чего они, если самое главное — сердце — никогда с собой не забрать?.. Пять дней, пять долгих дней — но всегда оказывается мало, всегда нужно ещё и ещё, и целой жизни не хватит — да и нет её, как ни крути, почти треть уже минула, две трети осталось. Разве две трети — это целое, а не жалкая часть?.. Считаешь на пальцах, глядишь на часы: меньше часа назад распрощались — сквозь сжатые губы, полуприкрытые веки, тихое-тихое, едва слышимое дыхание... Меньше часа назад — а уже и представить не можешь, как теперь без него жить. Будто и не было пяти этих дней. Пока были — тянулись вечностью, а как минули — будто пять минут от станции до станции повидаться успели, не больше. Мало ли что говорит память. Что она, память, смыслит?.. Жадное сердце твердит, что пяти дней вам обоим мало — друг на друга наглядеться, друг другу нарадоваться, в тысячный раз на ухо повторить: люблю-не-могу. Жадное сердце, как всегда, право. И чёрный чай в кружке плещется кровью — из растерзанного в который уж раз сердца. Одного на двоих.