Мы закрываемся в восемь

Никогда у Северуса Снейпа не было того, что он действительно хотел. Впрочем, его желания тоже никогда не были совсем уж обычными. Например, в детстве он мечтал, что соседская рыжеволосая девочка влюбится в него, и они поженятся, когда вырастут. Но так ни разу с ней и не заговорил. Чуть постарше, когда отец начал особенно сильно пить и поднимать на них с матерью руку, он мечтал о звонке из полиции. Доброй ночи, простите за беспокойство, вашего мужа убили в пьяной драке. Его мать непременно залилась бы слезами, но сам он в душе наверняка бы ликовал. В школе он мечтал о покое, возможности пройти по коридору и не получить в лоб слюнявым бумажным шариком, или хотя бы пару недель не собирать свои вещи по двору под гогот одноклассников. Поступление в Кембридж не было его мечтой. Он просто хотел пробить себе дорогу на совершенно новый уровень, открыть мир, в котором есть что-то помимо нищеты и страха. В котором существует дружба, верность и взаимное уважение, где равенство меряется не кошельком, а знаниями, способностями. Но богатые, привлекательные и избалованные жизнью однокурсники придерживались несколько другого мнения. В их мире потомственных выпускников существовала строгая иерархия, и безымянный заморыш в неё никак не вписывался. Единственный человек, заметивший и выделивший его среди толпы, самое прекрасное увлечение и сильнейшее разочарование, Люциус Малфой, больше всего походил на того друга, о котором Снейп мечтал. Пока Северус не влюбился и сам же всё не испортил. И как ему могло прийти в голову, что наследник многомиллионной империи и титула лорда подарит ему хоть что-то, кроме сумасшедших студенческих выходок и презрительной ухмылки в ответ на его признание в пылких чувствах? Однако продолжить общение это недоразумение им нисколько не помешало. Потом он мечтал о карьере, которая чуть не была похоронена в стенах альма-матер. О свободе от необходимости разрываться на два лагеря и, наступая себе на горло, на протяжении многих лет тянуть навязанную спецслужбами лямку. Будто бы он действительно был заинтересован в благополучном исходе следствия. Да плевать ему было! Но оступись он хотя бы на одном из двух подиумов, его растерзали бы. И разве важно, какая именно из сторон? Ещё он когда-то хотел отношений дольше, чем на пару ночей. Семьи, которая будет его любить и где он будет нужен. Он дерзнул возжелать счастья. Некогда абстрактного, теперь уже конкретного. У этого счастья были зелёные глаза, непослушные чёрные вихры и большие планы на далёкое будущее, во многом созвучные с его собственными. Март в Лондоне – переменчивый месяц. В один год он тёплый и солнечный, в другой – снег с дождём и пробирающий до костей ледяной ветер. И только розам в Гайд-парке всё равно. Знай себе, цветут, словно и не холодно вовсе. – Надо было становиться художником. – Гарри льнул к Снейпу, удерживая зонтик, и без стеснения прижимался холодными обветренными губами к гладко выбритому подбородку. В восемь утра в парке почти никого не было. – Тогда я бы мог ловить мгновения, сохранять их. И не как фотографии, а гораздо ярче, глубже, показывая, какое всё на самом деле. – И какое же оно? – Яркое, тёплое, переполненное жизнью. Резкий порыв ветра чуть не вырвал зонтик, и Гарри ещё плотнее прижался к Северусу. – Симулянт. Тебе вовсе не так холодно. – Нет, не холодно. – А вот мне становится зябко. Пошли уже, скоро риелтор начнёт названивать и интересоваться, куда мы запропастились. – Сейчас пойдём. Мимо, громко шлёпая по лужам, пробежал стареющий спортсмен, озабоченный своим здоровьем. Гарри засмеялся. – Чего? – Да представил тебя, бегающего в парке по утрам. – Ну, всё. Хватит. Идём. Идея посмотреть квартиру, подходящую для них двоих, принадлежала Снейпу. Не то чтобы в старой им было тесно или неуютно, но Гарри предстояло учиться в магистратуре, а Северусу хотелось вернуться к исследовательской работе. Значит, нужно иметь под рукой чуть больше одного рабочего места. Трёхкомнатная квартира рядом с парком была первой, которую им предложили. Тёплая, уютная, она вызвала у Гарри такой восторг, что Северус готов был подписать документы сразу же. Однако под заселение она сдавалась лишь с мая, так что оставалось время лишний раз подумать. Но думать Снейпу больше не хотелось. Пожалуй, впервые в жизни ему хотелось не взвешивать за и против, а хватать, брать, пробовать, что-то менять. Впервые хотелось просто жить. Не то чтобы он хоть раз всерьёз задумывался о смерти, но никогда прежде мир не был таким желанным, что в него тянуло окунуться, захлебнуться. – А может, поедем летом на море? – На какое? – Да любое. Где тепло. – Я никуда не ездил дальше Брайтона. – И что нам мешает это исправить? Постепенно начинало казаться, что воображению не хватает пищи, лёгким не хватает воздуха. Что помимо серых лондонских улиц, можно очутиться под палящим солнцем Касабланки или в тенистых тропических зарослях Ангкор-Вата. Что пересечения с другими мирами, такими отличными от привычного и окружающего их мира, могут не пугать или раздражать, а увлекать и будоражить. Особенно если видеть их отражение в широко распахнутых глазах любимого человека. – О чём ты думаешь? Гарри сидел на подоконнике, закутавшись в плед, в длинных шерстяных носках и прихлёбывал чай. Выдернутый из размышлений неожиданным вопросом, он немного растеряно смотрел на Снейпа. – О том, что я ошибался. – И в чём же? – Мне казалось, что я должен каждую свободную минуту своей жизни тратить на учёбу или работу. Что новая жизнь и перспективы в каком-то бесконечном недостижимом завтра – это единственное, что сможет подарить радость, надежду, счастье. Я никогда не жил в «сегодня», а сейчас словно бы остановился и огляделся. – И что ты увидел? – Тебя, – прозвучало очень серьёзно. – И если у меня есть такое «здесь» и «сейчас», то я даже не знаю, чем ещё меня сможет приманить это «завтра». Не уверен, что я его хочу. – А я уверен, что хочешь. – Снейп встал рядом, и они долго смотрели, как падает мокрый мартовский снег и тает, едва коснувшись земли. Северус тоже был уверен, что хочет этого всего для Гарри: учёба, работа в интересном месте, возможности, перспективы. Но лишь до того момента, как эти перспективы не предстали во всей красе пасмурным пятничным утром. Они встали пораньше, чтобы спокойно собраться. Снейп готовил завтрак, Гарри ходил за утренней почтой. – Тебе снова приглашение от мистера Слизнорта. Куда это он так настойчиво тебя зазывает? – У них проходят различные мастер-классы, приглашает посетить. – Ты был хоть на одном? – Нет. – Почему? Вдруг что-то интересное. – Не сомневаюсь. Но перспектива выслушивать любезности Горация пересиливает. Если хочешь, можешь пойти вместо меня. М? Гарри? Настороженный тишиной, Снейп обернулся. Гарри сидел за столом, подтянув одну ногу к груди и упираясь о сидение стула пяткой. В его руках был белоснежный конверт с несколькими марками и печатью «Par Avion». – Первый ответ. Выключив плиту, Снейп подошёл ближе, вытирая руки полотенцем. Он даже не предполагал, что сам будет так волноваться. – А что, если там отказ? – Гарри поджал губы, и Снейп почувствовал глухое раздражение от этого беспочвенного пессимизма. – Значит, будем ждать оставшиеся ответы. Гарри кивнул и вскрыл конверт. Грубая желтоватая бумага письма, герб на верхнем колонтитуле. Снейп попытался рассмотреть, чей он, но издали не смог узнать. – Ты читать будешь? – Мне страшно, аж мутит. Может, ты? – И Гарри протянул письмо Снейпу. – Учиться я тоже за тебя буду? Хмыкнув, Гарри покачал головой и развернул письмо. – Уважаемый Мистер Поттер… Спасибо большое… Мы хотим вас поздравить… – Замолчав, Гарри практически носом уткнулся в бумажку, перескакивая взглядом со строчки на строчку. – Северус! – В голосе послышались панические нотки. – Они меня берут. Берут! – Поздравляю! – Не понимая, почему внутри всё не клокочет от радости, Снейп тем ни менее улыбнулся. – Куда? Радость сошла с лица Гарри. – Принстон. В студенческие годы Снейп нередко шёл на поводу у единственного друга и соглашался на различные авантюры. Один раз Люциус завалился к нему в комнату в общежитии и предложил покурить сальвии. Не то, чтобы ему сильно хотелось попробовать, но друг умел уговаривать. Они заперлись и… Даже спустя много лет Снейп с трудом мог вспомнить более страшную ночь в своей жизни. Он знал, что эффект от галлюциногенного средства заранее не предугадать, но совершенно не ожидал, что реальность расколется. Это напоминало разбитое зеркало: вместо комнаты вокруг – застывшая картинка, которая медленно, с хрустом покрылась трещинками и стала отваливаться кусками, осколками. А за ними – чернота, пугающая и шевелящаяся, полная голосов и звуков. С каждым новым отпадающим кусочком она становилась всё больше, а шепотки всё громче. Они обвиняли его, упрекали, смеялись над ним, и звали, звали… Это длилось не больше пары минут, но в его голове прошла полная отчаянья и ужаса вечность. Делиться впечатлениями он ни с кем не стал, успокаивая себя, что это был лишь эффект наркотика, который он больше не будет принимать, а значит, кошмар никогда не повторится. Оказалось, что он заблуждался. Мир может расколоться. И может с грохотом терять свои зеркальные осколки, оставляя только его и Гарри, растерянного и расстроенного, вскакивающего со стула и кидающегося вперёд. А за ним словно пропадает всё, возвращая черноту, но она тихая, а оттого ещё более жуткая и пугающая, потому что в ней нет ничего. Пустота. – Северус, – дрожащие ладони удерживали его лицо, заставляя смотреть в глаза. – Ты бледный как смерть. Господи, да что же это. Усадив Снейпа, Гарри налил чай. Мужчина наблюдал за ним, а чернота, немного поблёкшая, но никуда не девшаяся, считала удары его сердца. Тук-ток-тон-стон… – Принстон, – повторил он, беря в руки письмо и разглядывая двухцветный герб, под которым лентой змеился девиз. – Dei sub numine viget. Знаешь, как переводится? – Не-а, – Гарри нервно ходил туда-сюда, с тревогой поглядывая на Северуса. – И я не знаю. Что-то с процветанием связано… – Перестань! Не поеду я в Принстон. У меня ещё впереди четыре ответа. Выберем что-то более подходящее. Но ответа пришло только три. Три отказа. И в конце апреля вместо оплаты нового договора на аренду квартиры у Гайд-парка Северус Снейп купил один билет из Лондона до Нью-Йорка. Хотел бы он сказать себе, что ничего не изменилось, но это было ложью. Изменилось абсолютно всё. Если ещё недавно впереди были годы вместе, то теперь – годы разлуки. Он знал, что Гарри подаёт документы в разные вузы, но почему-то был уверен, что его примут в Оксфорд, или на худой конец, в Сорбонну. И будет относительно рядом, а не за океаном. Тень предстоящего отъезда оставляла отпечаток, отравляя будни неизбежной перспективой. – Может, всё-таки… – Гарри, мы всё уже решили. – Но два года! Это же так долго. Что угодно может произойти. – Ты не уверен в себе? – Уверен! – Значит, во мне? – Конечно же, нет, Северус! – Тогда не вижу причин для беспокойства. И это оказалось так просто – отмахиваться от проблемы, быть взрослым и сильным. И ощущать, как жизнь по капле куда-то вновь утекает, просачивается в бездонное «никогда». Почему-то это пугало даже больше, чем гипотетическая возможность расставания не на время, а навсегда. Если быть полностью честным с собой, то отпустить Гарри было не трудно. Тем более что после вручения диплома они почти на три недели уехали в Шотландию и несколько пресытились обществом друг друга. Было трудно не потерять себя после его отъезда. Будучи человеком самодостаточным, Снейп и предположить не мог, что за какие-то полгода так увязнет в паутине из прикосновений, слов, взглядов, запахов, что потребность в близости превратится в необходимость, и он как заядлый наркоман будет перебиваться от дозы к дозе, от разговора до разговора. – Ты плохо выглядишь. – Посетителей летом в библиотеке было очень мало, и Сибиллу никто не отвлекал от возможности ходить за Северусом следом и сочувствовать. – Я могу поставить тебе иголки, они помогают. О том, куда именно он бы сам не отказался всадить ей иголки, Снейп старался держать при себе. Но если от Сибиллы хоть иногда можно было спрятаться в хранилище или за стойкой своей секции, то от себя спрятаться было негде. Читальный зал, в котором он провёл столько замечательных вечеров в обществе Поттера, казался фотографией из старого альбома. Дома осталось множество вещей, которые они покупали вместе или которые Гарри просто забыл, уезжая: ночная майка под подушкой, тапочки в прихожей, красно-золотая кружка, носок в корзине для белья. Мелочи словно расставляли сети, и его жалкие попытки отвлечься неизменно попадались, сознание не удавалось отчистить от образов и воспоминаний. Гарри, развалившийся в гостиной на диване с книгой и доедающий уже вторую упаковку голубики. Гарри, мокрый и счастливый, вылезший из холодного моря и с хохотом лезущий обниматься на глазах у всех. Гарри, с обгоревшим носом и лёгкими веснушками, свернувшийся под одеялом на гостиничной кровати и отказывающийся ехать к скалам. Замёрзший, радостный, сонный, улыбающийся, назойливый, нежный, страстный, шумный. – Я люблю тебя, Северус. Ты даже не представляешь, как сильно. Нет, он не представлял. – Мы всегда будем вместе. Обещаю, слышишь? Он слышал. К сожалению, он слышал каждое брошенное слово, обещание, и теперь цеплялся за них, словно утопающий, продлевая свою муку в ожидании чуда, спасения. Они, конечно, общались. Не каждый день, пятичасовая разница во времени всё-таки сказывалась, но достаточно часто. – Это какой-то беспросветный мрак, – стонал Гарри, уткнувшись лицом в клавиатуру и сверкая лохматой макушкой перед веб-камерой. – Они вообще знают, что такое – свободное время? Северус усмехнулся, вспоминая свои студенческие годы. – А ты спроси у них об этом. – Ага, и вылечу из-за проваленного экзамена? – Тогда не ной. – Угу. – У тебя решился вопрос с общежитием? Удалось переселиться в другой корпус? – Ага, мне помогли. – Кто? – Да тут парень один, однокурсник. У него отец, как оказалось, в попечительском совете. Он всё и устроил. – Быстро ты заводишь себе полезных друзей. – Один приятель за два месяца – это быстро, ты хочешь сказать? Один друг за всю жизнь, да и то – бывший, но говорить этого вслух Северус не стал. – Для меня – быстро. – Пф, тоже мне. Ты бы посмотрел на Драко! Стоит ему подойти, и пуф – любой словно всю жизнь его знал. – Подожди. Драко? – Ага, странное имечко, согласись? Так он ещё и лорд ко всему прочему. Умора. – Действительно. Умора. Знавал он одного человека, чьему сыну дали имя Драко. Причём вместе выбирали. Вот уж действительно – некоторых фортуна на руках носит, а об некоторых вытирает ноги. Однако Гарри, судя по всему, быстро просёк, что новое знакомство вызывает в Северусе не самый положительный отклик, и довольно быстро свёл на нет любые упоминания приятеля в их разговорах. – Ты приедешь? – переводил он разговор каждый раз, как только Снейп пытался вызнать что-либо помимо учебных будней. – Я ужасно скучаю. – Не могу. – Ещё скажи, что работа. – Работа. – Северус. Библиотека без тебя за неделю не развалится. Пожалуйста. – Допустим, приеду, и что я там буду делать? Смотреть, как ты утром уходишь на учёбу, а вечером приползаешь и заваливаешься спать? – Ну почему же сразу спать, – взгляд стал хитрым, а губы растянулись в довольной, кошачьей улыбке. – То есть ты предлагаешь мне приехать, чтобы удовлетворять тебя сексуально? А днём сидеть дома и ждать, когда же ты явишься, чтобы исполнить свою миссию? – Умеешь ты всё вывернуть! Нельзя же так. – Я не приеду посреди семестра. – Значит, на рождественские праздники? – Лучше ты приезжай. Я куплю тебе билет. – Дожить бы… – Доживёшь. А вот в себе Северус порой не был уверен. Было безумно тяжело жить так, как он жил последние годы. Он задыхался в опустевшей квартире, сходил с ума в библиотечном архиве, изнывая от бездействия. Время тянулось, как жвачка, и ничего не происходило. Тоска по Гарри сводила с ума, и единственное, чем он мог себя отвлечь – это редактурой банальных, избитых, дурных статей. Как вообще он мог быть удовлетворён скучной, однообразной рутиной, превращающей его мозг в бесполезное суфле? Нужно было что-то менять. Он не мог себе позволить превратиться в зацикленного, стареющего и жалкого в своей влюблённости человека, на которого без сочувствия и не взглянешь. И тогда он сделал первое, что пришло в голову – принял приглашение Горация Слизнорта на тренинг по, как это ни странно, инфографике. – Северус! Мой дорогой друг, – примерно так начали сбываться его худшие опасения, слоило переступить порог уважаемой и достаточно известной Лондонской школы экономики. – Сколько лет, сколько лет я потратил на то, чтобы выманить тебя из… где ты там сейчас трудишься? Неудобных вопросов было много, и каждый из них, словно скальпель, проходился по самооценке и вскрывал зарубцевавшиеся амбиции. У него были связи? Да, они сохранились ещё с тех времён, когда перейти ему дорогу считалось дерзостью, а получить положительный отзыв на работу – достойной похвалой. Но с тех пор он не сделал ни шагу вперёд, затаптывая уже вспаханное поле. И никто не был в этом виноват, кроме него самого. Чтобы как-то развеяться, собрать себя, он продолжил ходить на тренинги и мастер-классы, а потом принял предложение провести уже свои. Благо преподавательского опыта за плечами было предостаточно, а в темах его не особенно ограничивали. – Тебе предложили что? – Похоже, Гарри больше него радовался некоторым переменам. – Не нужно ничего преувеличивать. Я не первый раз буду составлять методическое пособие. – Всё равно здорово! Это было действительно так. За работой дни начали сменяться быстрее, а мысли удавалось направить в более конструктивное русло, чем бесконечное прокручивание одних и тех же событий, разговоров. Забив своё время максимальным количеством дел, он словно подбрасывал угля в несущийся паровоз. Октябрь, ноябрь. С приближением долгожданных праздников звонки по Скайпу становились всё короче, поскольку Гарри был занят сессией, а у Снейпа приближался срок сдачи в редактуру пособия. Разговоры – всё бессодержательней. «Скучаю… скучаю…» – заезженная пластинка, и в какой-то момент Северус поймал себя на мысли: а вдруг это самовнушение? Что, если Гарри таким образом пытается убедить не его, а себя. Почти пять месяцев – достаточный срок, чтобы многое переоценить, пересмотреть. В аэропорт он ехал с тяжёлым сердцем, полным вернувшихся тревог, и встретил не менее настороженного юношу, который поздоровался, но не приблизился, чтобы обнять. – Всё в порядке? – спросил он, спускаясь в метро. – Да. Конечно. Путь из Хитроу не близкий, и почти час они сидели плечом к плечу, сложив руки на коленях и рассматривая пассажиров. А когда места напротив освобождались, они ловили взгляды друг друга в оконном отражении и быстро опускали глаза, словно чужаки. Было ужасно неловко. Такая долгожданная встреча и столь неожиданная дистанция. Причём Снейп не мог винить в ней Гарри, ведь и сам был отчасти повинен. Гарри изменился, это чувствовалось. Внешне всё осталось как прежде, даже парка на нём была всё та же, но теперь он словно распрямился, скинул невидимый груз и начал глубже, свободнее дышать. И в этой метаморфозе Снейп узнавал себя. Кембриджский студент, обретший некоторую определённость и почву под ногами – да, именно освободившимся и вольным он ощущал себя. Именно таким выглядел Гарри. Это настораживало. В дом они входили по-прежнему в молчании. Сняли верхнюю одежду. Замерли, присматриваясь друг к другу. – Ты меня пугаешь, – улыбнулся отнюдь не напуганный Гарри. – Чего ты боишься? – Разного. Например, что я сделаю так... – Гарри потянулся вперёд, обнимая мужчину за талию. – Потом так... – Губы коснулись щеки. – А ты даже не… Договорить Снейп ему не дал. Первое прикосновение, почти невинное, некогда привычное, пробудило покрывшийся корочкой надуманных страхов жар. От второго помутился разум, и вот Северус уже прижимал юношу к входной двери, целуя, кусая, напористо врываясь в его рот, пытаясь в безумном порыве компенсировать весь свой голод. Гарри от неожиданности засмеялся, но очень быстро смех превратился в стон. Громкий, беззастенчивый. Он отвечал, уступая первенство, подстраиваясь, не навязывая. Вон он, берите. Подставляя шею, выгибаясь навстречу, он что-то бормотал, но едва связно. Пытаясь плотнее прижаться пахом, он закинул ногу на талию Снейпу и, потеряв равновесие, начал сползать. Рука зацепилась за дверную ручку и… Два голоса в унисон закричали от неожиданности, когда дверь распахнулась, и они вывалились в коридор, прямо на лестничный пролёт между квартирами. – Цел? – не до конца осознавая произошедшее, спросил Северус. Но ответить Гарри уже не мог. Задыхаясь, он начал хохотать, даже не пытаясь подняться и не позволяя этого сделать Снейпу. – Вставай, сейчас соседи выбегут. – И пусть, – с трудом простонал Гарри, захлёбываясь очередным весьма заразительным приступом смеха. Долго же ему потом припоминала этот день чопорная соседка мисс Фигг. На целую неделю Снейп позволил себе забыть, как это – просыпаться каждый день без Гарри. Он упивался близостью, вседозволенностью. Если раньше показать излишнюю привязанность было боязно, то теперь сдержанность отправилась в краткосрочный отпуск, и Снейп не мог остановить себя, прикасаясь, обнимая, целуя. – Вот всегда бы так, – шептал измотанный Гарри, раскинувшись морской звездой на постели и не находя в себе сил даже натянуть простыню на обнажённое тело. Весь первый день они не вспоминали, что в этом мире есть что-то помимо спальни и их двоих. – Тебе бы быстро надоело. – Не-е-ет. Не надоело бы, – и фыркнул, посмеиваясь. – Хочу ещё, но просто не могу. Хотя… – Даже не думай. В один из праздничных дней Гарри всё-таки сбежал, очень хотел встретиться с друзьями, которые грозились завалиться к ним в гости, если тот не соизволит дотащить до них свою задницу. В остальном – это были каникулы для двоих, наполненные радостью, лёгкостью и огромными надеждами. Опьянённый открытостью любовника, Гарри вёл себя как нализавшийся валерьянки кот: ластился, постоянно путался под ногами, ходил следом и говорил, говорил. Он рассказывал о преподавателях, предметах, курсах, семинарах. О подработке, которую нашёл в небольшом консалтинговом агентстве. Об общежитии, новых знакомых, забавных случаях, но всячески старался обходить тему своего, как оказалось, соседа по комнате. – Вы хорошо общаетесь? – Снейп не смог пересилить своего любопытства. – Да, конечно. – Гарри почему-то немного приуныл. – Он с родителями поехал в Канаду кататься на лыжах. Звал меня тоже, но я сказал, что у меня другие планы. – Жалеешь, что не поехал? – Жалею, – совершенно честно ответил Гарри. – Может, стоило? Я бы не возражал, раз тебе этого хотелось. – Северус, – в голосе Гарри звучала досада, – мне хотелось поехать, очень. Там такие горы, такие леса. Драко показывал фотографии. Но мне хотелось поехать туда с тобой. – Я не катаюсь на лыжах. – Его отец тоже не катается. Думаю, вы нашли бы общий язык и придумали, чем себя развлечь, пока мы пытаемся переломать себе ноги на склоне. Найти общий язык с Люциусом было легко. Его с детства таскали по всевозможным занятиям, курсам, и более разносторонне образованного человека трудно было себе представить. Он мог поддержать беседу практически на любую тему, от истории искусств до последних колебаний на бирже, вот только общество Снейпа его вряд ли обрадует. Они расстались, оказавшись по разную сторону баррикад, и выбирались из проблем разными путями, кто как мог, и не помогали друг другу. Умалчивая о том, что знаком с Малфоем, Северус не раз задумывался, что наступает на старые грабли. Призрак давней ссоры маячил на задворках сознания, но без явной необходимости рассказывать об их с Люциусом отношениях не хотелось. Тем более что Гарри через полтора года вернётся обратно, и всё обязательно забудется. После праздников осознать, что Гарри снова уехал, удалось не сразу. Даже зная, что квартира снова пуста, Северус чувствовал разочарование, возвращаясь вечером и не находя ничего, кроме стылого воздуха и тишины. А в феврале Гарри сообщил, что съезжает из общежития. – Здесь шумно, постоянно куча народа. После одиннадцати не пускают. Неудобно очень. Мы решили снять квартиру. – Вы? – Да, я и Драко. Зато теперь тебе будет, куда приехать. Может, летом? Или в мае, когда мы почти не будем ходить на занятия. Я постараюсь сдать всё заранее. Но приезжать Снейп не хотел категорически. Он не мог отделаться от ощущения, что, пока он здесь, пока он не видит мира, в котором находится Поттер, этого мира и не существует. Почти виртуальная реальность, просматривающаяся за плечами Гарри сквозь веб-камеру. А раз её не существует, то Гарри не сможет там остаться и обязательно вернётся. Пусть на это потребуется ещё полтора года. Но снимать квартиру? Нашёл тоже, с кем. Примерно в это же время он завёл себе аккаунт на Фейсбуке. Нет, Гарри об этом говорить он не стал. Как воришка, он прокрался на его страницу в поиске дополнительных окошек и ключей, чтобы понять, насколько всё серьёзно и засасывает ли новая жизнь Поттера так сильно, как это казалось на расстоянии. Однако, помимо основной фотографии и нескольких невнятных постов, он ничего не нашёл. Взгляд зацепился за вкладку «Друзья». Среди сорока пяти человек он с лёгкостью выцепил знакомое имя, и вот тут понеслось. Драко, в отличие от друга, не стеснялся выставлять свою жизнь напоказ. Красивый, холёный, с наглой улыбкой, он вывешивал по несколько фотографий каждый день. Вот он в казино с друзьями, вот – спит на учебнике в библиотеке, вот – на фоне своего белого мустанга-кабриолета. А вот он тычет мороженым в щёку Гарри. Вот его мустанг несётся по какой-то пустыне, а Гарри стоит, раскинув руки и смеётся, запрокинув голову. Новая съёмная квартира, совместная попойка в общежитии, и даже видео, как они с Поттером дерутся на шпагах в спортивном зале и Драко, конечно же, побеждает. – А у тебя что нового? – Мне предложили вести курс в Лондонской школе экономики. – И ты…? – И я согласился. Наверное, ещё месяц назад на любезное предложение Горация он бы ответил отказом. Но теперь, не сомневаясь, что новая работа сожрёт абсолютно всё свободное время, он видел в этом самый верный и надёжный выход из омута, в который снова начал падать. К тому же любезный профессор Слизнорт, несомненно из лучших побуждений, выделил ему помощника, пишущего на кафедре докторскую. – Сможешь переложить часть обязанностей по проверке работ, проведению факультативов. Останется больше времени для собственной исследовательской работы. В этом было здравое зерно, пришлось согласиться. – Мистер Снейп? – округлившимися от удивления глазами на него смотрела племянница Нарциссы Малфой. – Добрый день. Вот так сюрприз. – Действительно, сюрприз. Приятный ли, Северус понял лишь спустя время. Он знал Дору Тонкс, когда та была ещё школьницей. Снейп нередко принимал приглашения Нарциссы приехать на выходные к ним за город, где Дора также нередко гостила. С Драко ей делать было нечего, семилетняя разница в возрасте лишала их общих интересов, а сюсюкать с карапузом Дора не любила. Зато ей очень полюбилось общество Снейпа. Любознательная и своевольная, она поначалу его сторонилась, а потом с нетерпением ждала каждого визита. Они много разговаривали, иногда играли в шахматы. Как-то ездили на выходные в Брайтон большой компанией. Но отношения между Нарциссой и матерью Доры по какой-то причине испортились, и девочка пропала из виду. – Мне дали ассистента, – признался он при следующем разговоре Поттеру. – И как он? – Это племянница старых знакомых. Неожиданно. – Да, представляю твоё лицо. Ты сразу такой строгий, когда удивляешься. Она тебя испугалась? – Есть немного. – Сдержать усмешку не получилось. – Но ты доволен? – Пожалуй, да. Мы раньше хорошо понимали друг друга, поймём и теперь. Только, – он поморщился, – у неё настоящая катастрофа с волосами. – Что, хуже, чем у меня? – Они фиолетовые! Как при этом можно воспринимать её всерьёз? Оказалось, что можно. Девушка, несмотря на вспышки громкого смеха и некоторую торопливость в словах и жестах, была далеко не глупа и очень трудолюбива. Почти неделю они провели бок о бок, составляя учебный план и разделяя обязанности, и таким сотрудничеством Снейп остался более чем удовлетворён. Чего нельзя было сказать о других сферах его жизни. К марту они сделали набор на тестовый курс для тех, кому это могло бы быть интересно, чтобы обкатать программу. Примерно в это же время Гарри нашёл более серьёзную работу. Его приняли в крупное рекламное агентство на стажировку в отдел финансов. – Инвестиционная аналитика? Ты серьёзно? – Да ладно, это же здорово! Работа в крутом офисе, куча бонусов, высокая зарплата. – Ты пока ни слова не сказал о самой работе. Ты хоть понимаешь, куда лезешь? – Не занудствуй. Что мешает мне просто попробовать? Вдруг пойдёт. Станет тошно – буду искать другое место. – И потеряешь время. – И подзаработаю. Скатаемся куда-нибудь. Ты был хоть раз в Италии? – Ты переводишь тему. – Как ты думаешь, почему? Наверное, потому что иногда он был слишком жестким в отстаивании своего мнения? Или слишком беспокоился о глупом мальчишке, который наверняка шёл на поводу у более искушённого друга? Как бы то ни было, с приближением лета отношения у них начали постепенно накаляться. Снейп честно высказывался, как раньше, а вот Гарри начал сердиться, срываться. Потом, конечно, он обрывал телефон звонками и сообщениями, извиняясь, но осадок от каждой такой беседы оставался. – Северус, вас что-то тревожит? Как ни странно, Дора стала своего рода отдушиной. Внимательная, позитивная, она очень чутко ловила перепады настроения и старалась сглаживать острые углы. Когда он был зол, старалась не показываться на глаза и забирать его дневные занятия, чтобы студенты не разбежались. Когда уставал, звала обедать или прогуляться, хотя он почти всегда отказывался. С ней было удивительно легко. – Я иногда скучаю по нашим партиям в шахматы. Потом я даже ходила в клуб, чтобы улучшить свои навыки, но меня оттуда быстро выгнали. – Плохо играла? – Сломала доску о голову оппонента. – И ты предлагаешь мне с тобой сыграть? После этой истории? – А что вы улыбаетесь? Конечно, предлагаю. Их совместный курс, как ни странно, имел большой успех. При первоначальном наборе в десять человек к концу семестра на их занятия стало ходить постоянно практически сорок. Слизнорт пробил финансирование, и курс вписали в программу на следующий год как один из вариантов по выбору. Это был успех. Не очень большой, но волнующий и ободряющий. Появилось ощущение, что он снова встаёт на ноги, что ему снова есть за что себя уважать. Всё было замечательно. Кроме одного. – Северус! – Гарри был бледен и расстроен. – Я не смогу приехать летом. – Почему? – Я прошёл испытательный срок, меня берут в штат. Я смогу получить первый отпуск только в сентябре, но там опять начнётся учёба, и... Не знаю. – Понятно. – Приезжай. Пожалуйста, приезжай. На неделю, на месяц, хоть на всё лето. Я сниму квартиру, какую захочешь. Хоть в Нью-Йорке. Программа у вас откатана, всё утверждено. Тебя там ничего не держит. – Гарри, мы это уже обсуждали. – Но обстоятельства другие! – Обстоятельства всё те же. – Я тебя не понимаю. – Может, как раз в этом проблема? – Если ты просто не хочешь, так и скажи. И он сказал, поскольку действительно не хотел. Не так, не на таких условиях. К тому же, визит в США наверняка не обошёлся бы без повторного знакомства с Малфоями, и кто его знает, во что это могло вылиться. Чтобы не сидеть без дела, он согласился работать в летней школе для иностранных студентов. Разговоры с Гарри стали совсем редкими, раз в неделю, а то и в две. Поттер явно был сильно обижен, хотя и не признавал этого. Драко продолжал выкладывать фотографии. Вот они на выходные скатались в Сан-Франциско, вот на яхте в Майями. Гарри тоже регулярно на них мелькал – загорелый, счастливый, всегда улыбка до ушей. И только на одной фотографии он был другим. Судя по всему, Драко застал во время регаты один из их разговоров по Скайпу. Фотография была сделана через стекло, окно каюты выходило на палубу. Гарри сидел на койке с ноутбуком, лицо на тёмном фоне подсвечено от компьютерного экрана, брови сведены, губа закушена. Можно представить, что он смотрит очень грустный фильм, однако подпись уверяла в обратном. «Ох уж эти вечные тёрки с тайным поклонником». Тайный поклонник? Получается, он никому про Снейпа не говорил? Почему? Он что, его стесняется? Ещё и Дора уехала в Эдинбург к матери на всё лето дописывать научную работу. Он успел к ней привыкнуть и, честно говоря, немного скучал по её весёлому, немного вздорному характеру, по громкому смеху, лёгкости общения, когда не нужно было никому и ничего объяснять, пробиваться через обстоятельства. – Давай я приеду на выходные. Хоть завтра куплю билет и прилечу. Вылечу в пятницу и… – И будешь здесь днём в субботу. Обратно в воскресенье утром. – Именно! – А смысл? – Смысл? – Да, какой смысл лететь на одну ночь? Гарри долго на него смотрел, не мигая. Снейпу даже показалось, что картинка подвисла. Но потом юноша протёр блестящие глаза ладонями и покачал головой. – Что же ты с нами делаешь, Северус? Ничего он с ними не делал. Начался новый семестр. Вернулась Дора с огромными планами по усовершенствованию курса на следующий год, который они не без удовольствия разобрали по косточкам. – Я так рада, что мы работаем вместе! – Она вся светилась. Он тоже был рад. – Хорошая девушка, что скажешь? – как-то за пинтой выдал ему Гораций, когда Северус имел неосторожность согласиться составить ему компанию в пятницу после работы. – Хорошая. Далеко пойдёт. – Ты ей нравишься. Видел, как она на тебя смотрит? – Не придумывай. – Ага. И незамужняя. Сперва Северус даже не сообразил, к чему это замечание, но потом подавился, сообразив. Его что, собрались женить? – Подумай сам. Тебе уже за сорок, ей скоро будет двадцать восемь. Самый правильный возраст, чтобы остепениться, завести семью. Детишки там, а? Выпили, нагородили, вот разговор ещё долго не шёл у Снейпа из головы. Он ведь хотел семью. Точнее, он почти обрёл её в лице Гарри, но это было нечто совсем другое. Гарри молод, амбициозен. Какое у них совместное будущее? Северус хотел детей, несмотря на воспоминания о собственном детстве. Понятно, что можно усыновить, или прибегнуть к услугам суррогатной матери, но сейчас, если подумать, у него появлялся реальный шанс свернуть на иной путь. Жена, дети, традиционная семья с традиционными ценностями. Он даже начал присматриваться к Доре, стал подмечать её улыбки, взгляды. Девушка даже волосы перекрасила в более спокойный рыжий цвет. Беспокоила только одна маленькая деталь – он не любил её. Она ему нравилась, очень, и уважение было. Наверное, со временем этого могло стать достаточно, чтобы построить нечто прочное и долговечное. Однако сердце разрывалось от другого, яркого, глубокого и мучительно болезненного. – Если ничего не изменится, я просто не доживу до Рождества. Я каждый день думаю о том, чтобы бросить учёбу, работу, и вырваться отсюда. – Ты должен доучиться. – Я почти возненавидел Америку. – Почему? – Тут нет тебя. – Зато есть Драко. Слова слетели раньше, чем он успел их остановить. – Драко? При чём тут… Так это из-за него ты отказываешься ехать? – Нет. – Ты что, ревнуешь? – Нет! – Мадам громко возмущается. Снейп отключился. Опять, опять вместо бесед какие-то дурацкие, никому ненужные ссоры. Сколько можно-то? После таких разговоров он всегда вспоминал о временах до Принстона. Ведь тоже было сложно, были проблемы, но другие, внешние. С ними было гораздо легче справляться, поскольку они были вместе, рядом. Теперь же они тянули непонятно что, непонятно как. Отношения сыпались, гнили изнутри, и всё чаще вставал вопрос – а оно вообще надо? Стоит ли оно всё бесконечных ожиданий, ссор, обид, оправданий. Казалось, что любовь просто не способна пережить такое. Но каждый раз при мысли об окончательном разрыве становилось и того хуже. Надо было что-то менять, принимать какое-то решение. Гарри там, он – здесь, в Лондоне, и на расстоянии они точно ни к чему не придут. Перелёт на выходные? Издевательство. Гарри слишком устанет, чтобы адекватно всё обсудить. Да и стратегия отказа от второй реальности казалась уже глупой и надуманной. Если Гарри в Америке что-то удерживало, Снейп должен был увидеть это воочию, а не по рассказам. – Я приеду. – Ты – что? – Приеду к тебе на Рождество. Сегодня же возьму билеты. – Но это же только через два месяца. – И что? Или у тебя другие планы? – Нет, у меня были планы приехать к тебе. – Переиграем? Гарри кивнул и закрыл лицо руками. Даже через искажение веб-камеры было видно, как трясутся его плечи, а когда он отнял ладони и вытер текущий нос, глаза были мокрыми и красными. – Я… так боялся, что это всё. Боялся, что мы уже… Голос подвёл, и Гарри замолчал, жмурясь и отворачиваясь от камеры. – Я сейчас. Гарри отошёл от компьютера, оставив Снейпа переваривать полученную информацию и от всей души себя презирать. Никогда прежде он не видел, чтобы Гарри плакал. Но после этого ситуация немного выправилась. Гарри снова начал чаще звонить, постоянно улыбался и планировал предстоящую поездку. Несколько дней в Нью-Йорке, потом в Принстон, показать университет, потом можно и на побережье. У Северуса тоже словно упал груз с души. Работа пошла легче, коллеги стали замечать, что он стал мягче, не таким язвительным. Только Дора расстраивалась, что они меньше проводят времени вместе. А самым приятным в этом всём было то, что сомнения отступили. Радость от предстоящей встречи, возможность снова прикоснуться, обнять – это не могло быть подделкой. Эхом? Да, возможно, но тогда отголоском живого, сильного, настоящего чувства. Такое без следа не проходит. И в день вылета он был абсолютно уверен в том, что всё делает правильно. Вещи собраны, через час должно было приехать такси. Он ответил на последнее письмо и уже собрался отключить компьютер, как что-то дернуло его зайти на Фейсбук. На удивление страница Гарри была не пуста. Там висело видео, на котором он был отмечен. Включив звук, Снейп запустил ролик. То ли бар, то ли гостиная общежития. Снимали в достаточно тёмном помещении, полном пьющих и веселящихся людей. – Давай, щас начнётся, – пробасил незнакомый голос, судя по всему, не очень трезвого молодого человека. – Снимай, Нотт. – Да снимаю, снимаю. Заиграла музыка. Резкая, громкая, на удивление знакомая. Последний месяц её крутили по всем радиостанциям, иногда в магазинах. Кроме динамичности, она ничем особенным и не отличалась, а стонущий женский вокал был Снейпу просто неприятен. Нетвёрдой рукой фокус камеры перевели на центр комнаты, где стоял стол, на который несколько человек с хохотом заталкивали не особенно сопротивляющегося молодого человека. Высокий, светловолосый, он распрямился, опрокинул в себя протянутую стопку и начал танцевать. «Он знает, что красив», – мелькнула мысль. Так можно двигаться, только если осознаёшь, что на тебя смотрят и восхищаются. Таким же был его отец в юности. Люциус обожал танцевать, особенно когда на него смотрели. Он сводил с ума, возбуждал даже самыми простыми движениями. Сын перенял это же оружие. Высмотрев кого-то в толпе, юноша присел на корточки, что-то прокричал, и на стол помогли подняться второму. Одного с ним роста, черноволосый, лохматый. Даже если бы там вообще не было света, Снейп, кажется, его всё равно узнал бы. Гарри сперва мотал головой и руками, отказываясь танцевать, но Драко что-то заговорил ему на ухо и Гарри согнулся пополам от смеха. Потом распрямился и тоже начал танцевать. Не так умело, но очень неплохо. Внезапно сквозь грохот музыки и хохот до сознания Снейпа достучались слова песни. I don't want to blink, I can't close my eyes These are the best years of our lives Они вдвоём, Драко и Гарри, надрывая горло и в ущерб танцу, прыгали и кричали, повторяя эти слова. I don't wanna to sleep while I'm alive I don't wanna miss a thing tonight! Гарри продолжал ещё танцевать, подпевая дальше, а вот Драко остановился. Он несколько секунд смотрел на Гарри, потом резким движением притянул его к себе и впился в губы поцелуем. Гарри замахал руками, потеряв равновесие, и под хохот и улюлюканье присутствующих они оба повалились со стола в толпу. Камера метнулась вниз. Видео прекратилось. Северус остался сидеть в полной темноте, слушая, как в ушах грохочет сердце, а расползающаяся в груди боль мешает дышать. В голове стало пусто-пусто, ни единой мысли, кроме повторяющихся прилипчивых слов песни. Через сколько времени он встал из-за компьютера он сказать не решался. Но раз такси не успело подъехать, значит, прошло меньше часа. Он отзвонил в фирму и отменил заказ. Потом набрал другой номер. – Дора, добрый день. Нет, ничего не случилось. Я хотел спросить, уезжаешь ли ты на праздники? Нет? Я подумал, что мы могли бы как-нибудь встретиться на неделе, сыграть в шахматы. Услышав радостное согласие, Снейп захлопнул крышку ноутбука, на мониторе которого так и осталась открытая страница Фейсбука с видео, под которым Северус Снейп не забыл поставить «Like».