***
Той роковой ночью Морриган услышала в ответ на своё предложение однозначный отказ. При этом, на удивление обоснованный – если бы Алистер погиб, убив Архидемона, Мирта с огромной скорбью посадила бы на трон бестию Анору. Если бы сама эльфийка умерла… Это бы касалось лишь её, и чувств её друзей. Не чего-то ещё. Доллийка просто исполняла свой долг. Не вникая в подробности ритуала, она вежливо сказала "нет" подруге из Диких Земель и отправила ту спать. Сама же девушка долго не ложилась накануне решающей битвы. Ей грезился чёрный дракон, врывающийся в хрупкое женское тело Серого Стража. Риордан, правда, накрутил. Нечего сказать! Вспомнились, вдруг, слова о Золотом городе… Вспомнился Зевран, который, кстати, сидел внизу, на первом этаже, на полу, около своей кровати. Он тоже не мог уснуть, предчувствуя беду. А Мирта Махариэль из Серых Стражей готовилась и к сражению с Архидемоном, и к смерти. Так, заодно. В приглушенном шуме страха эльфийка едва различала лица врагов, и приветственные, и прощальные, и одобряющие крики или шепоты друзей. И лязг оружия. Долгое прощание с возлюбленным растворилось в хаосе, оставив в душе неприятный осадок. Зевран верил, что Мирта шла за победой… И это было ложью. Но всё исчезло с новым сражением. Так, словно долийка вернулась в тот день, ворвалась опять в битву при Остагаре, дабы всё переиграть. Алистер, новый король Ферелдена, стоял на месте Кайлана. Она, Мирта, была для солдат Дунканом. Конечно, в росте она ему уступала… И в комплекции… и… и… И во всём уступала ныне покойному наставнику Серых Стражей. За Дункана! За победу! Нет. Всё было не так, как при Остагаре. Мирта не закрывала лицо руками, не цеплялась за руку Алистера. Верный Дар’Мисан, кривой эльфийский клинок, так легко на сей раз рассекал головы порождений тьмы. Драконья кость – особенный материал. Очень дорогой. Доспех был лёгким и удобным. На необычно благородном лице эльфийки пылал азарт перед битвой, искрилась в глазах жажда крови. Нет, нет. До момента последнего удара всё было так просто! Но вот, от огромной орды порождений тьмы остались лишь разрозненные кучки, да и те только на крыше. Архидемон, измученный беспрерывными атаками магов и лучников, был серьёзно ранен. Потеряв меч во время боя, Мирта озиралась по сторонам… Ну… Ну должно же… Вот! В теле гарлока, отрубленная голова которого валялась на каменном полу, торчал огромный двуручник из серого чугуна. Не по руке, конечно, железка, но и оставить не придётся. Трупам оружие без надобности, а вот героическая слава – это хоть что-то. За Долы! За друзей! За Дункана! За Серых Стражей! Мирта, выдернув из тела меч, рванулась вперёд. Она подскочила к Архидемону и со всей силы всадила ему оружие прямо в уродливую голову. Брызнул ослепительный свет, яркой вспышкой озаривший небо. Тяжёлый клинок словно застрял в отвратительной плоти… Но пугало не это. Мирта чувствовала в своей голове тысячи голосов, языков. Свет пронзил сердце, он въедался всё глубже, и глубже… Крепкие руки эльфийки выдернули клинок. Дыхание прервалось. Сердце остановилось. Подкосившиеся ноги мягко опустили девушку, привалили её к тлеющему телу Архидемона. Она закрыла глаза и умерла.***
Никто не мог приблизиться к телу Героини, как не пытался. Она была мертва, но верный мабари, Кромсай, огромный пёс с сильными челюстями и острыми зубами, не обращал на это особенного внимания. Каждого, кто хотел хотя бы притронуться к телу Мирты, ждала весьма неприятная встреча с псом. Он бросился и на Алистера, чуть не откусив ему руку, и на Зеврана. А кунари Стэн, когда прибыл на крышу, отдохнув, занял ту же позицию, что и мабари: «Тело никто никуда не понесёт». Сыграли достойный похороны, и скорбь Ферелдена продолжалась долгие три месяца. В честь Серого Стража возвели памятник на берегу моря. На этом настояли Зевран и Лилиана, близкое друзья эльфийки. В народе поговаривали, что ближе этих двоих к ней была лишь ведьма Морриган из Диких Земель Коркари, но она сразу после битвы исчезла.***
Темнота… Словно ночь окутала. Босые ноги чувствовали под собой колючий камень. В воздухе пахло сыростью, как после дождя. Было прохладно. Чарующий голос пел песню на странном, очень старом языке. Возможно, на тевинтерском. Что-то о Золотом городе, о богах и о людях. Было сложно разобрать слова песни, но почему-то она казалась понятной, простой и знакомой. Последний куплет громко взорвался в сознании: «… Не верь глазам своим, ушам. Но более не верь ты слову, ибо то, что словом клеймено, то клеймено ложью. Но то, на чём клейма не вставлено, то словом сказанное родится истиной и силу обретёт, и дарует ключ от врат Золотого города». Сияло солнце. Зарывшись чешуйчатыми лапами в зеленый ковёр, над полем возвышался величественный и гордый дракон. Он был прекрасен. - Ты пел песню? – вопрос задался сам собой. - Нет, ты пела, - ответил дракон. Всё исчезло. Снова стало мокро и холодно. Тело ломило, как от многочисленных ушибов. Мирта открыла глаза. Впервые тогда Стэн о чём-то просил ферелденца. Но он просил, встав на одно колено перед Алистером, говорил о том, чтобы новоявленный король пожаловал ему крышу форта Драккон. Бывший Серый Страж был удивлён, но без проблем согласился. Кунари соорудил на крыше шалаш для себя и Кромсая, приносил туда еду. Ему пришлось продать рубин, добытый отрядом у одного из генералов Архидемона, и золотую вазу, и запасное оружие. Стэн старался распределить имеющиеся ресурсы так, чтобы их хватило на жизнь для него самого, и для пса. Но почему они остались? Тело Мирты было холодным. Однако, в душе воина, да и в собачьем сердце мабари, была надежда. Труп не тлел, рыжие волосы и ногти на руках отрастали. Вечерами, разжигая под навесом костёр, Стэн расчёсывал Мирту, а верный Кромсай ложился у её ног и сладко спал. Однажды, поздней осенью, в дождливый и пасмурный день Стэн, возвращаясь из города, услышал громкий радостный лай. Ему это показалось необычным, и кунари поспешил скорее подняться на крышу. Кромсай носился вокруг разрушенного шалаша, прыгал и вертелся. Одна из балок, три месяца надёжно удерживавшая хрупкий навес, переломилась пополам. Видно, пёс на неё прыгнул… И всё же, это было очень странно. Тяжко вздохнув, воин приблизился к собаке – Кромсай приветственно гавкунул и завилял хвостом. И тут, когда Стэн уже начал заново отстраивать своё жилище, отбросив в сторону сломанную балку, кое-что заставило его оцепенеть. - Что… я… Стэн? Что происходит? – раздался из-за спины слабый, хрипловатый голос. Кунари потряс головой – верно, у него начались галлюцинации от безделья. Но ведь только вчера тренировался! Совсем раскис на этой крыше… - Стэн! Пожалуйста, помоги встать, - знакомый голос. Резкий и слабый, но явно женский. Воин обернулся и удивлённо отшатнулся. Голова покойницы Мирты приподнялась, рука привычным жестом заправила за ухо прядь волос. Ноги не слушались, но всё же согнулись в коленях, повинуясь волевому усилию. Опираясь на мокрый камень, девушка села. Она протёрла глаза, озираясь по сторонам со спокойной растерянностью. Коснулась кончиками пальцев длинных волос. Выудив одну прядь, Мирта долго её рассматривала. Села чуть более уверенно, посмотрела на Стэна: - Что произошло? В смысле… Какого хрена я всё еще жива? – в глазах долийки кунари увидел зарождающийся страх. Она была готова к смерти. Но вот к иному исходу… - Не знаю. Я сам не ожидал, - честно признался воин. - Сколько прошло времени? - Три месяца. Без тени удивления Мирта нахмурилась и глубоко задумалась. В такие моменты она всегда закусывала указательный палец левой руки, морщила лоб и сильно горбилась. Стэн знал эти приметы. Как оказалось, он вообще слишком хорошо знал своего командира. Молчание длилось около часа. Забыв про дождь и пронизывающий осенний холод, и то, как воин пытался чинить странное сооружение, по-видимому, служившее ему жилищем, Мирта пыталась связать в голове всё произошедшее… На крыше форта Драккон свистел ветер. Мелкие камушки из-под ног перекатывались со стуком. По развалинам башен шуршала пыль вперемешку с каплями воды. Кромсай ежился, семеня вокруг Стэна. Пёс знал, что хозяйка хотела побыть одна. И кунари тоже. Так что оба они, как и положено верным друзьям, сохраняли видимость деятельности, тайно радуясь чудесному воскрешению эльфийки.***
Мирта спокойно поднялась на ноги. Не говоря ни слова, она начала помогать Стэну чинить шалаш. Лёгкая улыбка не сходила с её лица. К разговору о произошедшем друзья долгие дни выздоровления эльфийки не возвращались. Так пришла суровая ферелденская зима. Простой навес не защищал от холода и снега, и Мирта с помощью своих друзей по памяти соорудила некое подобие эльфийского аревеля. В нём, под толстым слоем шкур и ткани, было тепло и уютно, когда на дворе выла метель. Долийка никогда не покидала крыши, но помогала Стэну тем, что вырезала фигурки и украшения из дерева. К подвескам она плела яркие шнурки из своих волос. Кунари торговал ими на рынке. Люди подходили к лотку из праздного любопытства. Не всякий день встретишь такого купца, да ещё и с товарами эльфийской работы. Это приносило доход, и жители крыши форта Драккон ни в чём не нуждались. К концу третьего зимнего месяца драккониса, Стэн купил Мирте новые доспехи из чернёной кожи и починил свой шлем у Вейда за полцены, по знакомству. За чешую Архидемона, с которой долийка соскоблила скверну, оружейник заплатил огромную сумму. Работая на рынке, кунари поздно возвращался «домой». Да, шалаш стал ему домом, Мирта и Кромсай – семьёй. Всё реже Стэн вспоминал родные края. О возвращении он и не думал. У последователей Кун не было ничего из этого, только долг. Обязанности. И жизнь. Впервые воину стало этого недостаточно, он хотел большего. Того, в чём теперь он походил на ферелденцев – его ждала подле домашнего очага красивая женщина, пёс ласково тёрся у ног. Они вместе ложились спать. Одно, что не разделяли постели, и мабари всегда, даже ночью, оставался рядом с хозяйкой. Как-то раз Мирта проснулась посреди ночи и вышла под открытое небо. Было ясно. Звёзды редкими искорками блестели в тёмно-синей высоте. Стэн вышел из аравеля следом за девушкой. - Красивые… Я ухожу, как сойдёт снег, - говорила Мирта, глядя на небо. - Куда ты пойдёшь? – Стэн всё и всегда понимал. Настоящий друг. - В Дикие Земли Коркари, потом в Круг Магов, возможно… К долийцам? Или в Тевинтер… - С какой целью? - Стэн, говоря откровенно… Я должна была умереть тогда, в битве. Но почему-то осталась жива. Я видела сон. Дракона. Возможно, это был один из Древних богов Тевинтера. Я… Я теперь вроде как архидемон. И с этим надо что-то делать, а что – я не знаю. Умирать нельзя – тогда душа дракона найдёт новое пристанище. Мне нужна информация, - эльфийка опустила взгляд и смотрела вниз, с крыши, опираясь руками о край. - Я с тобой до конца, - кунари развернул подругу лицом к себе и их глаза встретились совершенно случайно. Иначе, маленькой Мирте пришлось бы очень сильно запрокинуть голову. Воину она даже до плеча не доставала. Массивная ладонь пригладила пышные волосы, и вдруг Стэн сжал эльфийку в объятиях. Порывисто, крепко и сильно, словно никогда не отпустит. Была десятая ночь первого весеннего месяца. Погода стояла холодная, влажная. Обещающая скорое потепление. На крыше форта Драккон нудно выл на убывающую луну мабари по кличке Кромсай. Постоянные обитатели, они же служащие форта, люто ненавидели пса в такие моменты, но подняться боялись. Мирта положила голову на грудь Стэну. С ним она почувствовала, что всё в мире просто и безопасно. С ним она была, как за толстой и высокой стеной неприступной крепости. И спасение мира осталось позади, и грядущие поиски казались менее страшными. Кунари резко разжал руки и ушел с крыши. А эльфийка рассмеялась. Стеснительный добряк Стэн – в этом был весь он. Этой ночью Мирте хорошо спалось.***
Они отправились тайной дорогой через эльфинаж и закоулки Торгового квартала, и дальше, лесом, вдоль главного тракта. Пусть крыша форта и принадлежала Стэну, эльфийка и кунари взяли с собой всё, кроме самого временного жилища. Что не смогли унести – продали на рынке. Уходили медленно, со знанием дела. Навсегда. Конечной целью первого этапа странствия был назначен Остагар, разрушенный когда-то порождениями тьмы почти до основания. По городу уже давно ходили слухи о группе наёмников, освободивших древнюю крепость и помогавших королевским войскам устроить там форпост, как раньше. До Мора. Друзья планировали закупить там еды и прочих необходимых вещей для отправки в Дикие Земли Коркари. От идеи навестить долийские кланы Мирта скрепя сердце отказалась. В Бресилиане её знал в лицо каждый второй эльф, но никто из знакомых не должен был понять, что героиня Ферелдена жива. Слишком много вопросов и подозрений. Весна тем годом выдалась солнечная и теплая. Идти было легко и приятно. Стараниями короля Алистера на дороге почти не осталось бандитов – большинство из них теперь гонялось за наградами за освобождение ферелденских деревень от порождений тьмы. Указом, все трофеи доставались «освободителям» и дополнялись щедрыми выплатами из королевской казны. Молодой правитель не скупился на поощрение в освобождении страны от остатков Мора. Те редкие, мелкие шайки, что попадались путникам около деревень и в лесу, тряслись от ужаса при виде великана кунари с боевым псом. В Мирте, после того, как она отрастила волосы, а татуировки с лица загадочным образом исчезли, уже никто не узнал бы прежнего Серого Стража, Героиню Ферелдена. Она стала простой эльфийкой, и это друзьям было на руку.