Лекарские байки.

(взгляд с другого ракурса) "В поисках приключений главную роль играет не голова". - Я вообще-то хотел поинтересоваться вашими достижениями. Драться ни с кем не надо. Можете расслабиться. Как же, как же, господа… и вы действительно думаете, что я поверю в ваши благие намерения? Может, Гарри и настолько доверчив, но мне-то уже приходилось сталкиваться с носителями «высшего блага». Больше не тянет. Осторожно посылаю ментальное «щупальце», невербально сотворив «Лигиллименс». Ну, надо же, мастер Раптор на самом деле верит собственным словам. Верлейн прячет глаза. Несмотря на всю доброжелательность и обманчивую открытость, у этого человека железобетонный блок. А вот оставленный мною напоследок Главный Аврор отвечает взглядом в упор. Издевается, гад. И вообще, Мордред их принёс! Нет, конечно, я не тешился надеждой, что мы сумеем продержаться и не обнаружить себя в течение всего курса лечения. Чудес в этой жизни не бывает. Вот только за те одиннадцать дней, что мы вдвоём провели в изоляции от всего Магического Мира, я, вопреки своей обычной осторожности, успел поверить, что с каждым днём хрупкая связь, установившаяся между нами, будет крепнуть, и может быть… В общем, как я уже говорил, Мордред их принёс! Ну, вот что им стоило заявиться на два дня позже? Тогда Гарри уже бы смог большую часть времени обходиться без повязки… и мне не пришлось бы соблюдать добровольно наложенную на себя епитимью воздержания. Вы скажете – это глупо? Бывший Упивающийся Смертью, человек, который убивал, участвовал в допросах (слава Мерлину, хоть от изнасилований судьба меня уберегла) и вообще не привык ограничивать себя в сексуальных пристрастиях, вдруг задумывается о чувствах, которые может вызвать у парня, даже ещё не ставшего его любовником. Может быть, это и глупо. Мои партнёры всегда получали удовольствие со мной в постели, а их чувства меня волновали мало. Но то было раньше… В этот раз всё было по-другому. Нет, дело было не в отсутствии влечения. Порой, особенно когда это зеленоглазое чудовище нарочно провоцировало меня, я с трудом удерживал под контролем собственное желание. Гарри тянуло ко мне, и ничего не стоило воспользоваться последствиями буйства гормонов только-только начавшего отходить от «военного синдрома» мальчишки. Я легко мог получить его тело. Пусть не навсегда, а лишь на время. Спасибо этому говнюку-Кингсли. Научил. Один раз обжёгшись с авроратским «донжуаном», парень слишком сильно ценил свою независимость, чтобы позволить себе принадлежать кому-то. Но мне этого было уже мало. Я хотел всего: заниматься с ним любовью, вместе разговаривать и смеяться, видеть радость в его глазах, каждый день слышать от него вопрос: «Как прошёл твой день?» Да даже просто засыпать в объятиях друг друга. С момента того приснопамятного скандала я больше не заглядывал на огонёк к старым знакомым и, что самое удивительное, меня и не тянуло это сделать. Как там говорил Драко? Я устал от суррогатов. И вот наконец-то у меня появилась возможность наладить отношения с тем, кто за последние девять месяцев стал очень дорогим для меня человеком. А тут незваные гости! Неудивительно, что я едва сдерживал желание проклясть их чем-нибудь позабористее, стереть память и выставить из своего жилища куда-нибудь в Марианскую впадину. И что самое поганое, мордредов Рейнольдс… да и его старинный приятель Верлейн всё это понимали и искренне наслаждались развернувшимся на их глазах спектаклем. А Раптор, дождавшись разрешения Гарри, развил бурную деятельность, проводя диагностику всеми доступными ему средствами. Поначалу на словно грубо вырубленном из камня лице старого динозавра читался откровенный скепсис вперемешку с большой долей здорового пессимизма, присущего всем колдомедикам. Но по мере того как в ответ на наведённые им чары аура Гарри отзывалась устойчивым зеленовато-голубым свечением, настроение Главного Колдомедика плавно поднималось с уровня, приближавшегося к абсолютному нулю, до положительной отметки. Переходя к высшему уровню проверки состояния нервной системы, он мурлыкал уже что-то вроде «трум-пум-пум». Сразу предупреждаю, для того, кто не сталкивался ранее с певческими способностями нашего Шефа, это могло быть шоком. Ухо Раптору оттоптал даже не медведь, а мамонт, причём в тёмные доисторические времена. Гарри, который после ранения воспринимал окружающий мир в основном с помощью слуха, обоняния и осязания, морщился, но терпел. Я делал вид, что мне, как обычно, всё равнофигственно*. Оскар наблюдал с заметным интересом, но свои впечатления держал при себе. А Шеф Аврората, кривившийся от каждой фальшивой ноты, выведенной старым другом-соперником, и ничего не понимавший в колдомедицине, терпеливо ждал, но только до того момента, когда Верлейн с Раптором начали обмениваться фразами на медицинском жаргоне, в котором даже я не всё понимал, хоть наши профессии и были во многом схожи. Пару минут послушав зубодробительные перлы, Рейнольдс решительно отлепился от стены, которую подпирал в течение всего обследования, и пока ещё вежливо поинтересовался: - А если перевести на английский? - А-а? – две пары горящих фанатичным огнём глаз непонимающе обратились в его сторону. - Так, понятно. Не соблаговолит ли кто-нибудь из моих высокомудрых (клянусь, в этом безобидном слове явственно слышался непечатный подтекст) собеседников, объяснить мне-необразованному, что вы обнаружили, или я так и буду тут гриб изображать? Это ведь, между прочим, и мой сотрудник. - Которого твой Шеклболт едва не угробил! – не преминул наступить на «больную мозоль» Раптор. – Вот не хотел же я отпускать парня в полевую колдомедицину, и как в воду смотрел. Лучше бы целитель Поттер постоянно работал в госпитале. Ну, да ничего, завтра же подпишу приказ о его переводе к нам… Никто из них, увлечённых спором, не заметил, как напрягся Гарри, как заходили под кожей желваки, а щёки окрасил румянец гнева. Сколько раз я раньше наблюдал за этим, предвкушая, что дерзкий мальчишка либо сорвётся на бесполезную ругань, либо замкнётся в себе, пряча под маской мнимого спокойствия бушующий в душе ураган. Тогда мне не приходило в голову, что парень поступает так, потому что боится выпустить из-под контроля собственную Силу. Я думал, что он всего лишь мямля и истерик, не способный нормально отстаивать своё мнение, но последние девять месяцев полностью перевернули моё представление о нём. А для этих двоих он был лишь сосунком, обязанным безропотно подчиняться их приказам, и былая сдержанность Гарри сейчас сыграла с ним злую шутку. Видя боль, промелькнувшую на родном лице, я непроизвольно шагнул к нему, подсознательно стараясь защитить, но опоздал. С губ юноши уже слетели слова: - Я не припомню, мастер Раптор, чтобы просил вас о переводе, - резкий ледяной тон, которым это было сказано, ничем не напоминал обычно мягкую речь молодого целителя. - Но, Гарри… - Мастер Раптор, вы уж определитесь, как будете ко мне обращаться. А то меня от ваших переходов с «мистера Поттера» на «Гарри – мой юный друг» в пот кидает. И, к вашему сведению, я ушёл из Аврората только ради работы полевым колдомедиком, и становиться очередным Вильямсом не имею ни малейшего намерения. Меня полевая колдомедицина вполне устраивает. - Ну, наконец-то я слышу речь настоящего аврора! А то всё «будьте добры», да «не могли бы вы». Свои решения надо отстаивать, а будешь выпрашивать – получишь отказ. Людей надо ставить перед фактом, - Рейнольдс, довольный, что его вечного оппонента лишили дара речи, радостно потёр руки. Зря он это сделал. Я не смог сдержать улыбки. Подождите пару секунд, господин Главный Аврор, будет и на вашей улице «праздник». - Так я и ставлю в известность, господин Главный Аврор, что офицер Шеклболт в моём ранении неповинен, но если он ещё раз попытается нарушить моё личное пространство, я его прокляну неснимаемым заклятием пятилетней импотенции, - Гарри выпрямился в кресле, упрямо вскинув подбородок. Тонкие губы сжались в линию и побелели. И я был больше чем уверен, что, не будь его глаза закрыты повязкой, они бы сейчас метали молнии. Так их, Гарри, так! Учись говорить людям нелицеприятные вещи, иначе они всю жизнь будут ездить на твоём хребте, в этом Рейнольдс прав. Получив отпор, Шеф Аврората лишь удивлённо приподнял бровь и, переглянувшись с временно потерявшим дар речи Раптором, отступил обратно к стене, а вот до этого молчавший Оскар заметно оживился: - Это что-то из «пакостного арсенала» Блэков, не так ли? Поделишься? Просто для общего ознакомления, – колдомедик вскинул на Рейнольдса смеющиеся глаза, заставив того нервно отступить ещё на шаг назад. - Полевой колдомедик Поттер, я запрещаю вам делиться подобной информацией с колдомедиком Верлейном… Оскар, тебе же хуже будет. Ка-ак интересно. Моё желание высказать начальничьим седалищам всё, что я о них думаю, даже временно отошло на второй план, а Гарри от удивления проглотил остаток своей обличительной речи. Его щёки окрасились непрошеным румянцем, разом превратив пышущего гневом мага в просто смущённого юношу с тонкими чертами лица. Да уж! Парню было чему удивляться. Эти двое никогда не обнимались или не демонстрировали какие-то другие тёплые чувства на людях, да и странно было бы это ожидать от таких «броненосцев», но я всегда подозревал, что между ними что-то есть. Что-то, улавливавшееся на уровне подсознания. - Оскар? - Гарри, не обращай внимания. У кого-то просто язык без костей, - Верлейн показал Рейнольдсу кулак, беззвучно проартикулировав: «Трепло». А я стоял, так и не убрав руку с плеча застывшего в кресле мальчишки и позабыв все тревоги и опасения, наслаждался представлением. Ну, не стали бы эти трое так себя вести, если бы хотели устроить нам образцово-показательную порку. Скорее уж, это больше походило на вполне успешную попытку разрядить обстановку. - Ладно, кто из вас Отелло, а кто Дездемона – дома будете разбираться, а сейчас я бы хотел посмотреть лабораторные записи уважаемого Мастера Зелий, - Раптор, в отличие от своих приятелей, демагогию разводить не стал, сразу взяв быка за рога. - Мне приготовиться к служебному расследованию? – пришлось приложить усилие, чтобы остановить взметнувшегося на мою защиту парня. – Не волнуйся, я отобьюсь. - Да упаси Мерлин! С какой стати? - Кажется, одна наша общая знакомая растрезвонила по всей Магической Британии о похищении национального героя? - Да пусть трезвонит, после всех скандалов этого года и представления, устроенного двойником мистера Поттера возле дома на Гриммо, ей уже никто не верит, - Рейнольдс хищно усмехнулся. – Сложилась интересная ситуация. Про вас двоих уже наговорили такого, что даже если застанут целующимися в атриуме Министерства, все первым делом подумают об очередной подставе со стороны Скиттер. Так что – пользуйтесь моментом. Кстати, аврор Уизли уже получил от меня поощрение за артистизм. Даже я догадался о подмене только на восьмые сутки представления. - И ничего не предприняли? - А зачем? Судя по его радостной физиономии на выходе из Св. Мунго, у Поттера всё было в порядке. - А учитывая, что появлялся он в госпитале в определённое время двое суток подряд днём, а на третьи – поздним вечером, мне удалось установить цикличность проводимого вами лечения, - Раптор посмотрел на меня и удивлённо развёл руками. – Ну-у, Северус, я ещё не настолько зарос мхом, чтобы не отличить зелья, приготовленные пусть и талантливыми, но всё же учениками, от зелий, сваренных мастером? Когда Рейнольдс пришёл ко мне с вопросами и результатами слежки, у меня уже пару дней как зародились кое-какие подозрения, но, поразмыслив, я решил дать вам провести ещё один сеанс и последующую реабилитацию, прежде чем вмешиваться. - Хорошо. Что вы хотите? – я поднял усталый взгляд на Шефа. – У меня не было времени вести подробное описание процесса лечения. Есть только краткие заметки. - Ничего, меня устроят ваши воспоминания… Моя рука мёртвой хваткой стиснула плечо Гарри, гася его непроизвольную реакцию протеста. Воспоминания вам, мастер Раптор? Перед мысленным взором мгновенно промелькнули события последних одиннадцати дней. Мои руки, сжимавшие безвольно обмякшее на окровавленной кушетке тело. Отчаянный шёпот, в котором смешались просьбы выжить, ругательства и мои настоящие чувства к юноше. Его провокации. Мои срывы. Вспыхивавшие пожаром короткие конфликты, в которых перемешивались досада и нежность, гнев и страсть. Показать им всё это?! Ну, уж нет! Увольте, это слишком личное. - Боюсь, мастер Раптор вам придётся подождать окончания лечения и моего развёрнутого отчёта по этому вопросу. - Окончания лечения? Но это ещё не менее трёх курсов. - Четырёх. Потерпите ещё пятнадцать дней, и я предоставлю вам интересующую вас информацию. Раптор упрямо набычился, как делал всегда, когда решения подчинённых шли вразрез с его планами: - Но ваши воспоминания могли бы уже сейчас помочь целителям освоить новый метод лечения. В Магической Британии не так уж мало волшебников, в своё время получивших подобные травмы. - Во-первых: мой, как вы выразились, метод действует только на свежие повреждения. Во-вторых: болевой синдром, особенно при первых введениях, превышает даже мощность «Круциатуса» и длится часами. Обычный пациент подобного просто не вынесет. Так что ни о каком немедленном внедрении моего способа лечения речь просто не идёт. Всё это нуждается в серьёзной доработке, и нет… - я заранее отверг готовое сорваться с губ Главного Колдомедика предложение, - Вильямса я к разработкам и на пушечный выстрел не подпущу. - Так не о нём и речь. Надеюсь, против мастера Верлейна вы оба ничего не имеете? Я напрягся было, готовясь дать отпор. Не знаю почему, но постороннее вмешательство даже такого человека как Оскар вызывало в моей душе отторжение. Но Верлейн не дал мне вымолвить ни слова, решительно заявив, что присоединится к разработкам нового вида лечения только после получения моего отчёта. Я видел, как по побледневшим губам Гарри скользнула благодарная улыбка, и его плечо расслабилось под моей рукой. Оскар пожал парню руку, что-то прошептав на ухо, подмигнул мне и, ненавязчиво переведя внимание двух своих начальников на себя, утащил их из моих комнат, напоследок пообещав наведаться через шесть дней. Как только дверь за незваными гостями закрылась, и я восстановил вскрытую Рейнольдсом Защиту, Гарри тяжело вздохнул и прислонился щекой к моей руке: - Уф! Я думал, они нас на клочки порвут. - Имелся такой шанс, - наслаждаясь прикосновением шелковистых волос, я не сразу среагировал, когда мою руку перехватили, фиксируя безболезненным захватом (всё же хоть раз надевший багряную мантию навеки останется аврором), и стройная фигура стремительно поднялась из кресла, обнимая меня и неловко находя губами мой рот. Следуя собственным принципам и решениям, мне стоило его оттолкнуть, но руки уже самовольно обняли прижимавшееся ко мне тёплое тело, проникая под чересчур свободную пижамную куртку и лаская гладкую нежную кожу спины, кое-где испещрённую грубыми следами старых шрамов. Разглаживая кончиками пальцев эти метки отгремевшей войны, я хотел прикоснуться к каждой из них губами, чтобы забрать старую боль, подарив вместо неё наслаждение. Его мягкие губы пьянили не хуже вина. Поцелуй отнюдь не был невинным. Чувствовалось, что Гарри умел и любил целоваться. Чёртов Шеклболт! На мгновение в душе вспыхнул гнев, заставив меня ещё сильнее вжать в себя не сопротивлявшегося парня и, перехватив инициативу, прикусить его нижнюю губу, вырывая из горла Гарри низкий стон. Правая рука поползла вниз, стягивая с его бёдер пижамные штаны и боксеры. Освобождённая от плена возбуждённая плоть прижалась к грубой ткани моей мантии, заставив его непроизвольно зашипеть, а меня – рассмеяться прямо в припухшие от моих поцелуев губы. Я знал, что такие прикосновения могут быть приятными до боли или, если хотите, непереносимо возбуждающими… до оргазма. Мальчишка ответил укусом, и я, теряя остатки сдержанности, толкнулся бёдрами вперёд, резко усиливая контакт. Невербальное заклинание уничтожило остатки его одежды, оставляя Гарри в моих руках обнажённым и беспомощным. Мой затуманенный взгляд наткнулся на повязку, закрывавшую верхнюю часть его лица, и что-то давно позабытое, вроде угрызений совести, на секунду заставило меня отшатнуться, приходя в себя, но тут глаза засекли какое-то движение… оказавшееся нашим с ним отражением в зеркале, и ошеломляющий контраст загорелого тела, трепещущего от страсти, в руках полностью скрытой тёмной мантией фигуры снова сорвал все ограничения. Его запах сводил с ума, стоны и поцелуи заставляли по всем швам трещать тонкую броню воспитания и самоконтроля, превращая меня в того, кем я всегда был – тёмную тварь. И только безумный страх причинить ему боль удерживал на поводке моего внутреннего зверя. Остальное запомнилось как калейдоскоп отдельных образов, складывавшихся в определённую картину. Я ещё помнил, как подхватил Гарри на руки, когда у него подогнулись колени, но сил дойти до спальни уже не было… Помнил, как он страстно стонал, раскинувшись в кресле с бесстыдно разведёнными в стороны ногами, переброшенными через подлокотники, в то время как мой рот вбирал в себя его член, то легко лаская языком, то плотно обхватывая губами. Помнил, как с припухших губ срывались мольбы и ругательства, когда я, доведя его почти до пика, оттягивал назад напрягшуюся мошонку, пережимая вот-вот готовый выплеснуться семенем орган у основания. И о том, как мои пальцы хозяйничали в тугом, пульсирующем, горячем проходе, нащупывая бугорок простаты, тоже помнил. И как он хрипло кричал, выгибаясь в оргазме, выплёскивая семя на живот. И как я слизывал его пряную пахнувшую сперму с наших переплетённых пальцев, глядя в его расслабленное лицо. И как на нежной коже щёк расцветал румянец возвращавшегося возбуждения. Меня же словно терзал огонь, настойчиво требовавший сорвать превратившуюся в орудие пытки плотную одежду, повалить Гарри на ковёр и врываться в его распалённое тело, срывая с искусанных губ крики наслаждения. И в какой-то момент я так и сделал. Заклинанием избавился от собственной одежды, сдёрнул парня, ещё не отошедшего от оргазма, на пол и навалился всем телом, вжимаясь болезненно ноющим членом в разработанное колечко ануса… и остановился, словно облитый ледяной водой, стоило только мне увидеть гримасу боли искривившую его губы: - Гарри? Что случилось? – собственный голос напоминал скорее хриплое карканье, чем человеческую речь, но мне было не до таких мелочей. - Стукнулся головой, когда падал на пол… Не успел среагировать… Не останавливайся, - и он снова прижался ко мне всем телом, но я уже успел взять себя в руки и лишь целовал его мягко и успокаивающе, поглаживая место ушиба, шепча Обезболивающее заклинание и стараясь ничем не выдать мучительную боль в паху от неудовлетворённого желания. Но его рука выпуталась из моих пальцев и безошибочно нашла мою эрекцию, едва не заставив меня заорать от почти болезненного наслаждения. - Ого! – тонкие сильные пальцы умело пробежались по перевитому набухшими венами стволу, одновременно лаская и оценивая мои немаленькие размеры. – Это требует моего огромного внимания. Он перекатился, подминая меня под себя, и попытался было оседлать мои бёдра, но я остановил его: - Нет! Ты не обязан. - Но хочу. Мурлычущие нотки, прозвучавшие возле моего уха, едва не заставили меня сдаться, но я, усилием воли отогнав затмевающее разум марево страсти, решительно повторил: - Нет! Тебе будет больно. У тебя ведь никого не было за все пять лет после разрыва с Шеклболтом… Наверное, зря я упомянул этого мордредового мудака, потому что Гарри взвился раненым гиппогрифом, с неожиданной силой заводя мне руки за голову и фиксируя их к ножке кресла заклинанием. Его тело прижалось ко мне сверху, не давая согнуть ноги и дать отпор, по моему лицу хлестнули концы чёрных волос, и над ухом раздалось гневное шипение: - Не смей, слышшшишь! Никогда не смей ставить его между нами! А потом на меня обрушился целый водопад страсти, приправленный толикой гнева и грубости. Я никогда не позволял такого своим партнёрам по постельным играм и мог в любой момент избавиться от Связывающего заклинания, с лёгкостью подминая под себя зарвавшегося парня, но почему-то позволил ему верховодить, руками и своим умелым ртом доводить меня до едва не отключившей сознание разрядки. А потом мы лежали усталые, но довольные на ковре возле разожжённого камина, пока холод каменного пола, проникший через плотный ворс, да голод не заставили нас привести себя в порядок и заняться уничтожением припасов, доставленных Роном накануне вечером. Это, наверное, прозвучит дико, но я хотел, чтобы отведённые нам Раптором и Рейнольдсом пятнадцать дней никогда не закончились – уж очень мне не хотелось никого пускать в наш личный мирок. Слишком хрупким ещё было наше счастье. Конечно, я понимал, что, в отличие от меня, для Гарри эти сутки состояли не только из ночей наслаждения и дней задушевных бесед с посиделками возле камина, но и из часов мучительной боли. Понимал, вот только ничего не мог с собой поделать и каждую ночь пытался загладить вину за своё эгоистичное желание растянуть уходящее время, сдерживая свой темперамент и даря Гарри лишь нежность. До тех пор, пока мой свободолюбивый хищник не взбунтовался и, меча гневные искры своими зелёными глазами (к этому времени он уже большую часть суток обходился без повязки), не припёр меня к стенке, выведав всю подноготную моего слишком нехарактерного поведения. В ту ночь мы разругались вдрызг и не разговаривали друг с другом несколько часов. Гарри, демонстративно не замечая меня, уставился в очередной фолиант по колдомедицине, а я закрылся в лаборатории, в пылу раздражения переделав тучу обычно откладываемых «на потом» дел. Несмотря на количество проделанной работы на душе было поганей некуда. Если честно, то в последний час я просто тянул время, не желая возвращаться в гостиную и сталкиваться с демонстративным игнорированием моей персоны Поттером (смешно, но это обращение возвращалось всякий раз, когда я был чем-то недоволен). Погрузившись в собственные невесёлые мысли, я не услышал, как дверь лаборатории приоткрылась, и спустя несколько секунд к моей спине прижался Гарри, прошептав в повисшей тишине: - Больше никогда не смей меня жалеть. Не надо сдерживаться, я не хрустальный, не разобьюсь. И… мне тоже не хочется, чтобы эти дни заканчивались. - Не надо сдерживаться? А ты представляешь, на что я способен? Шпион или не шпион, а Метка на моей руке никогда не была простым украшением, - я замер, не спеша принимать его объятия и давая ему возможность подумать. - Северус, я был аврором, я видел кровь… много крови. Меня пытались убить, и я убивал в ответ. Неужели ты думаешь, что я не понимаю, с кем имею дело? – жёсткие нотки в его голосе заставили меня развернуться и встретить серьёзный взгляд всё понимающих и принимающих глаз. Сознание затопило облегчение, с плеч словно камень свалился, и я обнял его в ответ, до боли прижимая к себе. А потом была ночь, до краёв наполненная щемящей нежностью и острой до боли страстью, где между нами больше не было никаких преград. Мы жили, словно на необитаемом острове, вдали от всех, и даже визиты Верлейна и четвёрки друзей-заговорщиков, часто заглядывавших на вечерние посиделки, ничуть не ограничивали нашего счастья. Но время шло, выделенные нам пятнадцать дней подходили к концу. Уже были полностью пройдены все семь курсов лечения, проведена вся возможная диагностика, и последние три дня, оставшиеся до выхода из нашей добровольной изоляции, мы с Гарри провели за составлением отчёта и своих рекомендаций по расширению показаний к применению Корректирующего зелья и преодоления его побочных эффектов. Именно Гарри подобрал редкую разновидность блокирующих болевой синдром чар, не конфликтующих с основным эффектом зелья, и мы с успехом применили их во время последнего сеанса лечения, полностью избавив его от боли. Работы ещё, конечно, было непочатый край, но это обстоятельство ни его, ни меня не пугало. Слухи о нашей внезапной «дружбе» таки просочились в прессу, и Скиттер разразилась обличительной статьёй, но Рейнольдс оказался прав: до глубины души шокированное и пресытившееся за этот год слухами и скандалами Магическое Сообщество среагировало довольно вяло. Чего не скажешь о семьях Уизли и Малфоев. Как уже официальный кандидат в будущие Министры Магии, Люциус раскопал какие-то законы, обложившие летучую козявку так, что она под угрозой потери аккредитации даже дохнуть в сторону боялась. Что касается «рыжего семейства», то никогда не думал, что мать семейства является таким специалистом по доведению до ручки загоняемой в угол дичи. Огрызаться в полную силу Скиттер не могла – ограничения Люциуса не позволяли. Она попыталась по своей извечной привычке морально задавить оппонентку речами, полными грязных полунамёков и двойного подтекста, но Молли с обманчивой простотой переворачивала все её слова так, что Рита каждый раз оказывалась в глубокой луже. В общем, к тому моменту, когда мы были вынуждены официально покинуть наше убежище, Скиттер начинала заикаться при одном упоминании фамилий «Снейп» и «Поттер». После уютной тишины моих комнат Св. Мунго оглушал своей суетой и вечным шумом. Авроры Рейнольдса выставили за пределы госпиталя всех писак, которых не впечатлила ужасная участь, постигшая Скиттер, но всё равно нас всю дорогу до кабинета Главного Колдомедика провожали взгляды десятков глаз: порой восторженные, порой откровенно враждебные, но по большей части просто любопытные. Я боялся, что Гарри, не любивший и по возможности избегавший любого постороннего внимания, вновь замкнётся в себе, как в раковине, упорно изображая серую мышку, но молодой целитель неторопливо, с гордо поднятой головой шёл по коридорам госпиталя и вежливо раскланивался со знакомыми, не пряча глаз. Меня же, как всегда, спасала моя броня и слава главного гада хогвардских и мунговских подземелий. В общем, до кабинета Раптора мы добрались без приключений. Там уже дожидались нас наши «три богатыря» (Грейнджер передала альбомы с репродукциями картин всех известных маггловских музеев, и Гарри долго хохотал, распределяя, кто же из трёх изображённых на этой картине колоритных индивидуумов соответствует Раптору, Рейнольдсу и Верлейну) и все заведующие отделениями, а так же ведущие специалисты госпиталя, кроме Вильямса. Я много выдержал в своей жизни допросов и в бытность свою Упивающимся, и когда шпионил для Ордена Феникса, и могу сказать прямо: если бы у Лорда или Беллы было столько дотошности, сколько у этих представителей самой гуманной профессии, я бы не дожил до сегодняшнего дня. Мне пришлось призвать всю свою выдержку и язвительность, чтобы выдержать это издевательство. Что же пережил за эти часы не любивший конфликтных ситуаций Гарри, я даже представить не могу. Но он выдержал всё с честью. Его дотошно выспрашивали, пытаясь найти несоответствие в деталях, но мой храбрый хищник стоял насмерть, уверенно отвечая на все вопросы и не стесняясь давать отпор, когда собеседники переходили границы вежливости. От стальных ноток, звучавших в его голосе, утихомиривался даже самый старый целитель в Св. Мунго, стопятилетний Хранитель Архива Лазарус Хартингтон, чьего острого как бритва языка боялись все, от последнего практиканта до мастера Раптора. Наконец, «допрос с пристрастием» был окончен, и все приглашённые лица потянулись к выходу, унося с собой копии нашего с Гарри отчёта. В конце концов, в кабинете остались только Раптор, Рейнольдс, Верлейн и мы с Гарри. Главный Аврор все часы «экзекуции» внимательно следивший за разговором, крякнул, потёр шею, расстёгивая две верхних пуговицы на форменной мантии, и устало откинулся на спинку своего стула: - Мордред подери! Ну, у вас и гадюшник! Я такого количества изливаемого яда не ощущал с тех пор, как едва не завалил свою первую операцию в должности командира группы. - Ага, это тебе не твоя богадельня, где ты приказал, а все сказали «Есть» и дружно заткнулись. Здесь заткнуть можно только убойными аргументами. Заявление типа: «Вы будете делать то-то и то-то, потому что я так сказал» не котируется. - М-да-а, а я ещё думал, чего это Оскар молчит, когда ему отдают приказ, а потом делает всё по-своему. - Это потому, дорогой мой вояка, что у нас разные приоритеты. У тебя – задание, а у меня – люди, - Верлейн, не спрашивая разрешения Раптора, достал из сейфа початую бутылку огневиски, деловито наколдовал пять стаканов и, разлив в них янтарную жидкость, левитировал к каждому из присутствующих. – Надеюсь, Гарри не должен соблюдать «сухой закон» по условиям лечения? - Нет, - Гарри, избегавший алкоголя, лишь чуть пригубил напиток, в то время как я с удовольствием выпил свою порцию, ощущая, как уходят напряжение и усталость. – Мастер Верлейн, вы выглядите усталым. - Возраст уже не тот, чтобы разрываться между заведованием кафедрой в Университете и полевой работой безнаказанно. Как ты себя чувствуешь? - Хорошо. Думаю, что с завтрашнего дня смогу вернуться к своим обязанностям. Верлейн благодарно улыбнулся в ответ на полное энтузиазма заявления. На мой взгляд, он и впрямь выглядел усталым. А молчавший до сей поры Раптор преувеличенно радостно улыбнулся и даже потёр руки: - Отлично! Вот это правильный подход. Кстати, с завтрашнего дня вы, целитель Поттер, официально назначаетесь И.О. заведующего отделения травм… Так и знал, что радостный вид старого динозавра ничего хорошего предвещать не может! Мордред! Да работа в ОБР совместно с заведованием в таком сложном отделении – это такая кабала, какую врагу не пожелаешь. Это постоянные вызовы через камины и патронусы. Это работа сутками и без выходных, когда порой даже перекусить некогда. Ну, старый пень, ну удружил! Да Гарри же теперь будет домой доползать, только чтобы рухнуть как подкошенный. - А что с Вильямсом? Опять приступ кишечной колики? - Целитель Вильямс неудачно упал ночью с постели, получив внутрисуставной перелом большого пальца правой руки**. Сами понимаете, даже с Костеростом он восстановится только через три-четыре дня. Так что всё это максимум на неделю… или две, - видимо, мой убийственный взгляд таки пробил носорожью шкуру Раптора, потому что он тут же покладисто уточнил: - За все внеурочные часы работы – отгулы к отпуску. Мы с Гарри переглянулись. Хочешь – не хочешь, а выбора у него не было. - Хорошо, но подменять его на время отпуска я отказываюсь. У меня в ОБР работы невпроворот. - Целитель Поттер, производственная необходимость требует… - Принять второго колдомедика в отделение, - Верлейн, не задумываясь, встал на нашу сторону. - Оскар, финансирование госпиталя не позволяет этого сделать. Рычание Раптора вгоняло в дрожь любого, но, похоже, у Верлейна был иммунитет: - Простите, шеф, но я не позволю сделать из своего ученика бессменную «палочку-выручалочку» для всего госпиталя. Если кто-то вместо того, чтобы искать очередного козла отпущения, немного напряжёт свои связи в Министерстве, то этот вопрос будет решён. - А ты представляешь, сколько мне для этого придётся выдержать?! - Да уж не больше, чем Гарри за этот месяц! Даже непробиваемого Раптора эта реплика заставила заткнуться, и мы с Гарри получили гарантии того, что в ближайшее время по окончании его подработки никаких других наездов на него не будет. Всю следующую неделю я видел его только по ночам. Он приползал ко мне в подземелья заполночь выжатый как лимон и частенько засыпал в душе, так что мне ничего не оставалось, как смыть с него мыло с шампунем и на руках, как в первые дни лечения, отнести в постель и устроиться рядом, обнимая безвольно поникшее тело. И это ещё было не самым плохим вариантом развития событий. Не раз и не два под утро срабатывали чары экстренного вызова, заставляя Гарри подскакивать с постели и, лихорадочно натянув аврорскую форму, аппарировать на задания с группой Шеклболта. Я злился, поминая недобрым словом мастера Раптора, свалившего на парня свои проблемы, но ничего не мог поделать, только ждать окончания лечения так вовремя сломавшего палец Вильямса. Вильямс проболел десять дней и попытался выбить у Шефа двухнедельный отпуск для реабилитации, но мне удалось подловить этого премудрого пескаря до визита «на ковёр», популярно объяснив, что если он продолжит действовать в том же направлении, то полученные дни он проведёт, не слезая с унитаза и параллельно обнимая раковину. Ничего, в этот раз квиддичный матч Ирландия – Уэльс пройдёт без его присутствия. Наш актёр на амплуа записных злодеев проникся серьёзностью ситуации, и вопрос об отпуске был снят. Гарри почти сутки отсыпался, а потом мы с ним устроили себе выходной, удрав в Париж и проведя незабываемую ночь на Лазурном берегу. Несмотря на то, что наши отношения длились уже почти месяц, никто из нас не пытался заговорить о своих чувствах. Я не хотел на него давить, да и, если честно, не умел выражать свою привязанность словами, а он… даже мне теперь не удавалось узнать, что же скрывается в его мыслях, после лечения ментальный блок усилился на порядок. Так я и жил, с каждым днём всё больше прикипая к нему сердцем, спеша урвать у жизни отпущенную мне частичку счастья и отчаянно боясь его потерять. С момента выхода Вильямса на работу прошла неделя. Оскар Верлейн отбыл на семинар в Мексику, и тут произошло событие, насторожившее меня с самого начала. Вечером в пятницу, через пару часов после того, как Гарри вернулся с очередного дежурства в Аврорате, примчалась Рысь Шеклбота и голосом своего хозяина провещала: «Колдомедик Поттер, с понедельника в Аврорате очередная проверка документации. Немедленно проверьте все записи колдомедика группы за последние два года». - Странно, что Шеклболт обращается к тебе так официально. Что это на него нашло? – Шеклболт после того случая с ранением не предпринимал никаких поползновений в отношении Гарри, но это-то и вызывало у меня подозрение. Кингсли был не тем человеком, чтобы так просто отказаться от намеченной для себя цели. - Может, в кабинете, когда он посылал Патронуса, был кто-то посторонний. Меня больше волнует, как в девять часов вечера накануне выходных попасть в архив Аврората? - А зачем тебе архив? - Мои записи за последние девять месяцев хранятся в моём кабинете, а копии – на Гриммо, но Оскар перед уходом должен был сдать свои записи в архив. Мне надо лишь получить их у архивариуса, - он обнял меня, на несколько секунд прижавшись всем телом. – Не волнуйся, у Верлейна всегда был порядок с отчётностью. Перенесу ящики с записями в свой кабинет и через час вернусь. Зато мы все выходные сможем провести вместе. Я улыбнулся, стараясь ничем не выдать своей тревоги. Что-то во всей этой истории было подозрительное, но что – мне так и не удалось вычислить. Я ждал его до полуночи, а в половине первого примчался Сохатый и полным расстройства и досады голосом Гарри сообщил: - Представляешь, в архиве нет ни единой записи, сделанной Верлейном. Архивариус ни бэ, ни мэ, ни кукареку сказать не может. Ничего не понимаю! Теперь придётся поднимать все отчёты Шеклболта за год и три месяца и выписывать данные оттуда. Боюсь, я тут застрял на все выходные. Правила запрещают выносить эту документацию за пределы архива. Не жди меня сегодня. Я постараюсь закончить как можно быстрее, но ничего гарантировать не могу. Стоило только Патронусу растаять, как я через камин связался с одним своим старинным приятелем, имевшим связи в Мексике, и попросил передать Оскару Верлейну просьбу вернуться как можно быстрее. Происходящие события не нравились мне всё больше и больше. Самое поганое состояло в том, что для меня вход в архив Аврората был закрыт, и проведать Гарри я не мог. За последующие сутки он трижды посылал Патронуса, пытаясь шутить, но в голосе сквозило нарастающее отчаяние и усталость. Даже мне было понятно, что всю эту кучу бумаг, защищённых от Копирующего заклинания, он за двое суток перелопатить не сможет. Моя тревога нарастала, и от попытки прорваться домой к Рейнольдсу меня останавливала только надежда на возвращение Верлейна. И вот уже в двенадцатом часу ночи, через полчаса после последнего визита Сохатого, пламя в моём камине вспыхнуло, и оттуда, отплёвываясь, шагнул всклокоченный и прокопчённый Оскар: - Вот долбанная межконтинентальная связь, чтоб им её венгерская хвосторога прочищала! Не могут даже каминные ходы прочистить, дятлы! Какого хрена у вас тут случилось, что меня Министр Магии Мексики прямо с банкета выдернул? - Верлейн, ты записи о своей полевой работе в архив отправлял? - Конечно! Что за вопрос? - Их там нет. - Что за чушь?! Я две недели назад водил туда с разрешения Рейнольдса выпускников-колдомедиков. Они были там. - В пятницу Шеклболт прислал своего патронуса с предупреждением о проверке. Гарри отправился в архив и не нашёл там ни единой записи за последние несколько лет. - Шеклболт, говоришь? – Верлейн досадливо покачал головой. – Мне нужно привести себя в порядок. Можно, я воспользуюсь твоей ванной? - Да, пожалуйста. - А потом мы с тобой отправимся в архив и посмотрим, что там за хрень творится. Оскар отправился в ванную, а я остался ждать его в гостиной, когда раздался решительный стук в дверь. - Кого это на ночь глядя мантикрабы принесли? Автоматически проверив визитёра на предмет опасных игрушек, открыл дверь: - Гарри?! Ты же… - я замолчал на полуслове, пропуская его в комнату. Он был чем-то взволнован и теребил рукав небрежно распахнутой аврорской мантии. Странно, никогда раньше не замечал за ним такой привычки. - Что-то случилось? - Нет… То есть, да. Не перебивай! – его буквально подтрясывало от волнения, но парень сжал кулаки, заставляя себя успокоиться. – Я… давно хотел тебе это сказать. Всё, что было между нами – это ошибка. Я был тебе благодарен за спасение, и поэтому… В общем, забудь меня. - Гарри… - его имя льдом сковало мой язык. Вот оно, то, чего я боялся. В груди разрасталась, поглощая все мысли и чувства, Чёрная дыра. – Гарри? - Оставь меня в покое!!! Выкрикнув это, он резко развернулся и выбежал из моих комнат, с грохотом захлопнув за собой дверь. Я стоял, тупо уставившись в одну точку, пытаясь осознать случившееся и заставить себя с этим жить. Получалось плохо. Сил сопротивляться очередному удару судьбы просто не было. Мне ничего не оставалось, как только закрыть глаза и позволить отчаянию захлестнуть меня с головой, когда за спиной раздался вкрадчивый голос позабытого мной Верлейна: - И что это было? - Гарри. - Гарри? Не думаю. Ну же, Снейп, очнись, прекрати себя жалеть. Да, включи ты, наконец, мозги! - Что значит, «не Гарри»? - Для тебя все аврорские мантии на одно лицо, а я достаточно их повидал на своём веку, чтобы сказать: это снаряжение боевого аврора. Покрой немного другой. Защита более мощная, на поясе нет аптечки, с которой целитель вообще не должен расставаться… - И поведение… - я наконец-то сумел справиться с эмоциями, восстановив в памяти визит «Гарри». Суетливая возня руками была смутно знакома, но никак не походила на уверенные, плавные движения моего любимого колдомедика. Да и мимика лица. Эти истеричные выкрики. Гарри, конечно, тоже мог сорваться, но до такого не доходил никогда. - Это не он. - Тогда кто? Верещание потревоженных Сигнальных чар, отмечавших прорыв Защиты, было нам ответом. Мгновение – и во вспышке света перед нами появились три фигуры, две из которых явно были… Гарри Поттерами. ______________________________________________________________ * - это смачное выражение честно украдено мною у Надежды Кузьминой. ** - прости Тень, но в этот раз побудешь Вильямсом))).