Остров ненужных стран

      Со дня, когда страны прибыли на остров, прошла неделя.       Солнце медленно зашло за горизонт, оставляя за собой лишь обещание о скором возвращении. И на месте золотого солнца, в чёрном небе всю ночь царила лишь полная, бледная луна, и множество мелких звёзд, что поблёскивали время от времени.       И так, как уже пора было ложиться спать, страны расположились на песке. Кто-то всё же построил себе хибары, кто-то спал под открытым небом, подложив под голову какое-то бревно. Лично Романо Испанию из своей хибары выгнал.       Все спали сладким сном. Одному лишь России никакой сон не светил. Его мучили мысли о том, что будет, если никто на самом деле не спохватится, и даже боссы не станут искать свои страны… Мыслей было много, и от всего этого кругом шла голова. Ивана так же смущали те мысли, что, скорее всего, прибалты, которые так же живут в его доме, сейчас в усмерть пьянющие отмечают счастливые деньки, когда их не мучает Россия. А Литва, наверное, притащил в дом Польшу.       На глаза русскому попался небольшой круглый камешек, загадав желание, Иван кинул камешек по мелким волнам, и после восьми прыжков, камешек потонул, оседая на дно. — Занесла же нас сюда нелёгкая… — уставши говорит Россия, обхватив руками колени, а сам посматривал то в далёкий горизонт, то посматривал на луну, которая источала безумно яркий, бледный цвет.       Теперь не спалось уже самому Англии. Он сам толком понять не смог, что его разбудило. Может, спать в таких условиях было слишком непривычно, а может, беспокойный сон легко оборвал едва слышимый шорох или шум волн. Сразу всё желание отдыхать сошло на нет, и Кёркленд вылез из своего скромного пристанища, которое успел соорудить ещё два дня назад.       «Что?..» — пронеслось в голове Артура, когда он сфокусировал свой взгляд на Иване.       Заметив, что знакомая фигура устроилась на песке, британец подошёл чуть ближе, и тут же стало ясно, кто перед ним; шарф, вопреки всему, был со своим хозяином. Разговаривать здесь с Иваном Артур нисколько не боялся. Да и боязни толком не было, разве что уважение и извечная паранойя, которая пробуждается в Англии постоянно. — Чего не спишь? — спросил он тихо, встав как призрак около Брагинского.       Желание России было остаться на этот момент одному и обдумать всё хорошенько, взвесить все плюсы и минусы жизни на этом острове. Как оказалось, минусов было больше. Цепь беспрерывных мыслей прервал голос доносящийся за спиной. — А? — Иван в пол-оборота поглядел на пришедшего Артура. — Не спится мне. А тебя тоже одолевают фантомные заблуждения? — доверчиво спросил он. — Именно так и есть… — вздыхая, Англия опускается рядом с Россией на песок, устало потягивается как кот, и снова глядит в глаза своему собеседнику, удерживая в руках чашку с чем-то горячим. — О чём-то задумался?       Иван поёжился под порывом лёгкого ветерка, и ответил, отводя взгляд: — Знаешь, у меня есть мысль, что нас никогда не найдут. У Америки телефон накрылся, другие же оставили свои телефоны на дне океана. Да и корабль этот потонул. Скоро нужно будет публиковать книгу «Что такое не везёт, и как с этим бороться?» А ты что, чай себе сделал?.. Странно, но у нас даже кроме этой воды пить больше нечего. — Россия опустил ладонь в промокший от приходящих волн песок. — Это не чай, — Артур почему-то улыбнулся. — Чаю я, кажется, не увижу ещё долго. Просто подогрел воду в котле, не могу пить совсем холодную. — Он отпил немного из чашки. — Думаешь, не найдут? Всё может быть, нам лишь остаётся верить в лучшее. — Кёркленд усмехнулся. — Скучаю по идиотским отчётам и горькому невкусному кофе из автомата. — Заключил Англия с досадой в голосе. — Есть очень маленький процент того, что о нас всё же вспомнят. Интересно, как там мои домашние? Небось, Литва опять привёл в дом Польшу… — секунда молчания и снова продолжает Россия: — Как бы это ни звучало банально, но я тоже чертовски скучаю по идиотским поручениям, по этим бесполезным конференциям, саммитам, от которых меня уже порядком воротит. Если можно было отмотать время назад, я бы тогда не согласился на этот круиз. — Каждый раз, когда затевает что-то Италия, что-нибудь да случается. Но это уже перебор, — Артур снова вздохнул, понимая, в каком обречённом они положении. — Если придётся здесь жить, кажется я сойду с ума. — А знаешь, что самое страшное, если мы здесь застрянем навечно? — Иван посмотрел на рядом сидящего Артура, словно тот его предал. — Что? — Кёркленду странным казалось вот так просто говорить с Иваном. Они обычно обсуждали лишь вопросы, которые касаются государственных дел. И вот, сидя на песке, брошенные по среди бескрайнего океана, они стали ближе друг к другу. На немного, но всё же. — Мы можем одичать до той стадии, что будем готовы сожрать друг друга. — Взгляд Брагинского стал пронзительней, а уголок рта, который сам собой приподнялся, только пугал Англию. Неизвестно, что задумал этот русский, но смотреть ему в глаза была затея рискованная, а обделять Ивана вниманием — вещь карательная. — Ээм… — Артур ответил нервной, неровной, будто смятой улыбкой, подсознательно начиная волноваться за свою шкурку. — Я не думаю, что мы можем быть настолько неадекватны. Что ты хочешь этим сказать?       Россия присел к британцу максимально близко и в фиолетовых глазах появился подозрительный огонёк. — Ну вот представь, что на этом острове ничего съедобного не растёт. Даже этих чёртовых бананов нет, ответь, кого бы ты съел первым? — Я бы… — Артур было хотел отсесть подальше, и на его лбу выступили редкие капельки холодного пота. — Я предпочитал бы оставаться голодным… А ты стал бы есть кого-то? — доля сомнения была слышна в его словах. Боится.       Иван не спеша оглянулся назад, на самодельный сарайчик в котором спит Венециано. — В любом случае, я не пропаду. — Ответил русский, несколько уклончиво, но и отвечать прямо не собирался.       Вытерев пот со лба, Англия ответил довольно твёрдо: — Мне кажется, что не к добру ты так посмотрел на итальянскую хибарку. — Хитро прищурившись, британец вдруг сказал: — Сдаётся мне, остался бы кто-то один. Самый сильный. Но я думаю, скоро эти дурни станут нас искать… — Всё в полном порядке. Лучше сменить тему. — Ну, как пожелаешь, — Кёркленд вздрогнул от холодного ветерка, который внезапно немного усилился. Смотря то на своего интересного собеседника, то на горизонт, он прокручивал в голове фрагменты воспоминаний, когда только собирался в круиз. — Скажи… А ты помнишь, как начиналась твоя жизнь? — требовательно вглядываясь в лиловые глаза, Артур так выражал свой неподдельный интерес.

Оригинально.

      Россия слегка усмехнулся, но и не забыл ответить с сарказмом: — Помню ли я? — Он кинул по воде ещё один круглый камешек. — У меня их было как минимум две. Да, отличная тема для разговора! — Иван скривил губы в гнусной улыбке. — Неприятно думать о таком? Ха, — уголки губ Англии немного приподнялись. — Понятное дело. А почему же две, если не секрет? — Ну, одна из которых мне пришлось пережить революцию и стать Советским союзом, ну и 1991-й год тебе о чём-то говорит? — Россия выдохнул, и ему хотелось разорвать своего собеседника на две части, только потому что тот напомнил о прошлом.       До Англии сразу доходит, что он сделал что-то не так, когда ему вдруг кажется, что в фиолетовых глазах России отражается ледяная буря. — Надо же… — с губ срывается нервный смешок, но Англия инстинктивно заставляет себя сдерживаться. — Прости, пожалуйста. Я просто… Неважно, в общем. Не хотелось тебя обидеть. — Он кашлянул в кулак, а смущение не проходит.       «Никому не хочется лишний раз обидеть Россию, иначе добром это явно не закончится, особенно если вокруг нет свидетелей…» — едко добавил голосок в голове Англии.       Минута проходит в тишине, вода в чашке Артура остывает, и тогда Иван вновь выдаёт: — А помнишь, что было почти двести лет назад? — Разумеется я помню. Это было… Должен сказать, время поприятнее нынешнего. — Тихо ответил Кёркленд, отпив немного воды. — Несмотря на всё ужасное, что было в прошлом, оно кажется мне менее серым, чем наше настоящее. — Засмотревшись на линию горизонта, он добавил: — А ты?.. — И я… Тоже помню. А помнишь, тот случай в Венском дворце? Тогда был бал, и ты поклялся мне за что-то отомстить. — Венский дворец, балы. — Грустная улыбка заиграла на лице Англии, полная такого непередаваемого уныния и скорби, будто вся жизнь пролетела перед его глазами. — Я не помню, о чём шла речь тогда, но почему-то я помню, что у тебя был белый кафтан и ты отлично танцевал с кем-то… — Даже такие мелочи помнишь, а свои замыслы забыл. — Иван вновь усмехнулся, и оглянувшись назад, хотел убедиться в том, что все спят. — Но я тебе всё же напомню. Ты обещал, что устроишь мне какое-то «безумие», — Он всмотрелся в зелёные глаза напротив. — Но в твоих речах было много горечи. — Моих замыслов, знаешь, было столько, что всё запомнить будет проблематично. — Каждый раз, когда Иван вспоминал старые обиды, Артуру страшно становилось за свою шкуру. Паранойя брала верх, и взглянуть в аметистовые глаза собеседника он не решался. -…Скажи, ты до сих пор зол за тот раз? — Нет, тогда я не воспринял это близко к сердцу, но… — Россия медленно встал с песка, отряхнулся, и только потом спросил: — теперь я бы хотел спросить тебя. — Что такое? — Англия внимательно посмотрел на Ивана снизу-вверх. Находиться с русским один на один ему было немного неловко, если мягко выражаться. Он боялся неверно ступить, и тогда наверняка что-то изменится. — А теперь ты готов поступить безумно? — тогда Россия протянул Англии руку, и улыбка сама собой сверкнула в свете луны. Складывалось ощущение, что Брагинский будто бы приглашал Кёркленда на танец.       Англии и в голову не могло прийти, что Россия может так поступить. Немного замешкавшись, он взял Брагинского за руку, и чуть потянув, встал с места. — Благодарю. Поступать безумно я готов в зависимости от размера этого безумия. Ты хочешь… Хочешь танцевать? — Он не знал, правильно ли понял намерения Ивана, а вызвать у него гнев было очень некстати. — Именно. — Взгляд стал мягче, отчего и на душе Артура стало легче. — А помнишь лунный вальс? — Россия перебирал пальцами пальцы Англии, в надежде на то, что тот подойдёт поближе.       Такие вещи невозможно забыть. Они храняться в памяти, как старинные книги на полках библиотек. И сюжет таких книг каждый знает наизусть, раз за разом их перечитывая.       Артур медлил. Англия, конечно, подошёл ближе, но холодные пальцы, прикосновения которых он так остро чувствовал, не давали ему покоя. Наконец, собравшись с силами и тепло улыбнувшись, он ответил: — Это одно из тех воспоминаний, конца которых никогда не хочется. Да, помню. Лунный вальс… — И именно после него ты сразу ушёл, проклиная меня, — и взяв в свою ладонь руку Англии, Россия приложил вторую свою свободную руку на талию Кёркленда. — Да нет, ты не ушёл, ты убежал. — Добавил он шёпотом, и делал решительные движения в танце.       Положив свою свободную руку Ивану на плечо, Артур еле успевает уловить движения. Для него это произошло быстро. Руки Брагинского неожиданно показались Кёркленду тёплыми, и такое положение Англию очень смутило. — Я… — Двигаясь вровень с русским, проговаривает боязненно. — Я не знаю, почему в прошлом мне пришла мысль бежать.       Конечно, странно было играть роль девушки, но что же остаётся делать, когда ты ниже партнёра по танцу почти на двадцать сантиметров…       Забавно было, вот так, в компании взрослого мужчины, танцевать на песке, когда остальные участники этого похода, так феерично закончившегося, мирно спали. И несмотря на всю грусть сложившейся ситуации, было весело и неловко. Это захватывало, потому что больше такого не будет. И только сейчас можно потанцевать со своим ужасающим политическим врагом, где-то посреди океана, на небольшом островке, во тьме поглощающей ночи.       Признаться честно, танцевать на песке было нелегко, так как каблуки туфель постоянно проваливались вглубь песочных бугорков, и песчинки попадали внутрь обуви.       Артур даже отказывал в своё время некоторым леди в танце, а тут посреди песчаного берега уже танцует с о, боже, с самим Иваном! Свидетелями этого прекрасного дуэта, могли быть только луна и мерцающие звёзды над головой. — Но тогда ты весь покраснел. Знаю, тебе было стыдно, но согласись, есть что вспомнить? — Россия говорит всё так же шёпотом, и кружит с Англией на песке в медленном вальсе. — Вынужден буду признать, что тут ты прав. — Подтверждает Англия, делая очередное движение. Он и сейчас покраснел, так как вся эта ситуация казалась ему чем-то из ряда вон выходящим. В самом-то деле, танцевать с Брагинским… Случилось бы это, не попади они на остров, где никто не ищет их? — Я ждал этого почти двести лет. — Фиолетовые глаза неотрывно смотрят прямо на партнёра по танцу. — А пока я ждал, ты плевать на меня хотел, ведь я прав, darling? — Иван резко и весьма неожиданно, где-то посреди медленного кружения опустил Англию, и макушка Артура едва ли не коснулась песка. Россия же не забыл удерживать Кёркленда за талию, чтобы тот в конечном итоге не упал.       Артуру не хотелось упасть в глазах Ивана и потому он не растерялся, а постарался говорить как можно спокойнее и приятнее на слух. — Если ты думаешь… — невольно краснея сильнее, не имея возможности отвести взгляд, находясь во власти чужих рук, Англия чувствует себя слабым по сравнению с этим невообразимо загадочным для него Брагинским — …что мне было до лампочки, то ты ошибаешься. И причём ошибаешься глубоко.       И вновь закружив под полной луной, вокруг двоих слышался шум приходящих полн. Неизвестно отчего просыпается Пруссия. Открывая глаза, Гилберт видит перед собой деревянный невысокий потолок. И видимо, прусса разбудил шум берега… Либо просто хотелось пить. В чане нагрета вода, а это значит, что проблем с этим не будет. Только Пруссия привстал, как видит, что недалеко почти у самого берега танцуют медленный вальс Россия и Англия. Их тени отбрасывали на белоснежный песок, а из дали, казалось, слышалась приятная музыка… Ах, это ведь опять Австрия играет на своём рояле… /Почему Австрия всех преследует? Ему должны денег?/       Потерев кулаками сонные глаза, Гилберт вытаращился на кружащуюся пару, что часто и негромко шепталась. Кажется, они обсуждают вовсе не мировую политику, тут кое-что похлеще.       Байльшмидт так просиживает в хижине минуту и толкает спящего Германию в бок.       Людвиг лишь фыркнул сквозь сон, как-то нечленораздельно выругавшись, натянул повыше свою куртку, которой он был укрыт, и отвернулся от брата на бок. — Запад, смотри, чё творится! — Гилберт вновь толкает брата, но всё без толку. И тогда Байльшмидту приходится самому наблюдать за этим зрелищем, за танцем, которого не замечал раньше между этими двоими. Прусс осматривается, но все спят будто убитые. Неужели они не слышат этот шёпот, который звучит сначала на русском, потом обрывается и начинается на английском. Неужели это замечал лишь один Гилберт?       Кажется, да. Но, наверное, это к лучшему.       Лишние глаза не должны были заметить их. Все было такое настоящее, невесомое, что Англии не верилось даже, что это происходит наяву. Он улыбается Брагинскому, а Иван в ответ ему посылает обольстительную улыбку, и двоим странам нравится кружиться, словно сегодня танец — их предназначение.       Щёки и нос англичанина залил неестественно розовый румянец.       И замечая приятное смущение Англии, Россия останавливается, и беря его за руки, целует по очереди каждый тонкий изящный пальчик.       Завершив поцелуи, Иван всмотрелся в изумрудного цвета радужки глаз напротив, и только потом спросил бархатным голосом, что будоражил даже душу: — Скажи, кто я в твоих глазах?..       Сердце забилось, словно птица в клетке, мысли смешались, тысячи отрывков фраз разлетались по миру. Кёркленд взволнованно замер, не в силах двинуться с места. Наконец, тихо, произнеся это так ласково, как никогда не говорил с Иваном, он отвечает: — Ты? Ты — словно истинное волшебство. И я не понимаю, почему мои глаза раньше были так слепы. Ведь сейчас ты для меня — звёздное небо, сияющая луна и маленький островок в самом сердце… — смущённо опустив глаза вниз, Англия тихонько прижимается к Ивану, грея. И он боится, что будет не в силах больше отпустить. — Обещай хранить эту ночь как тайну. — Говорит Россия шёпотом, и руками оплетает талию Англии, таким образом, прижимая его к себе покрепче. — Обещаю… — чувствуя чужое тепло, которого так не хватало, Артур вдыхает до боли знакомый аромат чужой одежды, и чувствует себя в этот момент так, как никогда до этого. Чувствует себя наконец кому-то нужным.       И кто бы подумал, что это могло случиться здесь?..       Гилберт, сидя в своей хижине, затаив дыхание, просто любовался этим моментом. Ведь не каждый же день ты наблюдаешь за тем, как враги внезапно становятся друзьями… А друзьями ли вообще?       Наблюдая за двоими, глаза Пруссии слезятся, и зевая, Гилберт всё же засыпает. Россия и Англия ещё долго стояли у берега при луне.