Никогда не прощу

      Она практически не могла пошевелиться. Примотанная к стволу дерева, со схваченными веревкой запястьями и щиколотками, Тен-Тен сверлила взглядом догорающий костер. По правде говоря, она мерзла даже когда костер полыхал вовсю, а сейчас едва не дрожала от холода. Связанные кисти рук вообще отнялись, так что Тен не могла пошевелить пальцами. Хидан сидел напротив и мрачно протирал лезвия своего устрашающего оружия, изредка бросая взгляд на её оголенные ноги. С тех пор как Кеньшин ушёл, прошло более двух часов. Тен-Тен старалась не думать о том, куда именно он ушел. Несмотря на то, что Хидан заверял её, будто поиски Дейдары будут длиться вечно, Кеньшин вовсе не казался таким идиотом, каким Хидану было приятно его представлять. И чем дольше его не было, тем сильнее у Тен-Тен щемило в груди.       — Слышь, стерва, — Хидан отложил оружие и внимательно посмотрел на неё. — Всё нормально там будет, нехуй дрожать.       — Куда он ушёл? — прямо спросила она. Альбинос потянулся, словно кот, и улегся набок, уперев в щёку кулак. Он, не скрываясь, разглядывал её какое-то время, прежде чем снова заговорить. Тен-Тен это страшно выводило из себя.       — Да не ебу я, — бесхитростно выдал он.       «Даже если он знает — не скажет», — подумала куноичи. Взгляд Хидана демонстративно изучал её фигуру, отчего становилось действительно не по себе. Тен-Тен была уверена, он из тех, кто способен на… многое.       — Слушай, Хидан, прекрати так пристально меня разглядывать, ок? И без того тошно… — буркнула Тен-Тен, не особо рассчитывая на успех. Хидан действительно не отвернулся, вместо этого он поджал губы, мол, «с чего бы?».       — Да мне пиздец, как интересно, — сказал он, — откуда он тебя похитил? С выпускного бала?       — Катись к черту.       — Я серьёзно! — не унимался Хидан. — Куда ты так нарядилась?       — Не твоё дело, — прошипела Тен-Тен и поёжилась от пробравшего её холода.       Если так пойдет и дальше, она просто замёрзнет тут насмерть. Ни в коем случае нельзя, чтобы потух костёр. Хидан был одет значительно теплее, и его вопрос догорающего костра, кажется, совершенно не волновал. Его волновали её оголенные ноги, судя по всему. Он снова усмехнулся какой-то не озвученной мысли и, ловко оттолкнувшись локтем от земли, сел. Все его движения были слегка пружинистыми. Он был из тех, кто хорошо чувствовал своё тело, и любил физические нагрузки. Даже совершая простые жесты, он всегда вкладывал в них чуть больше энергии, чем следует. И с удовольствием ощущал, как напрягаются приведенные в тонус мышцы. На нём была довольно свободная кофта, поэтому Тен-Тен не могла видеть, как он сложен, но ей отчего-то подумалось, что, скорее всего, хорошо. Сам Хидан прикидывал что-то в уме, а потом вдруг расстегнул змейку и кофту снял, оставшись в одной тонкой футболке. Тен в ужасе подумала, что должно быть он вообще сейчас разденется, но всё было гораздо хуже. Он подошёл к ней и присел рядом на корточки. Она хотела подтянуть к себе ноги, но поняла, что и их уже совсем не чувствует. Хидан ухмыльнулся и наклонился ещё ближе. Гораздо ближе, чем Тен-Тен бы предпочла. Ей остро хотелось послать его к чертовой матери, но казалось, что любое слово, которое она произнесет вслух, станет сигналом, после которого Хидан перейдет к решительным действиям. Он смотрел ей в глаза, а потом его рука, невероятно горячая, легла Тен-Тен на бедро. Она вздрогнула. Было очень страшно, но ей не хотелось выглядеть испуганной, поэтому Тен-Тен не отвела взгляда. Его рука стала спускаться ниже, к колену. Хидан делал это с непоколебимой расслабленной уверенностью. Тен-Тен отстраненно подумала о том, что не смогла бы так легко прикоснуться к незнакомому человеку, даже по-дружески. Её всегда смущали внезапные объятия или необходимость к кому-то прикоснуться. Хидана не смущало ничего.       — Не спросишь, что я делаю? — проговорил он, пока его рука остановилась, а потом снова поползла вверх. Тен-Тен смотрела на него с нескрываемой ненавистью, хотя на деле ей хотелось отвернуться и сжаться в комочек. Она попыталась представить, что это происходит не на самом деле. Ответить Хидану она никак не могла, потому что голос бы точно дрогнул. Он почти беззвучно хмыкнул.       — Да, ты не из сыкливых. Другая бы уже давно захлебывалась соплями, — проговорил он, явно веселясь. Куноичи сделала вывод, что, судя по тону, «захлебывание соплями» не слишком его впечатлит, в случае чего.       Нужно было что-то придумать, но мысли притупились от холода, как и инстинкт самосохранения. Его ладонь замерла, слегка забравшись под юбку платья, а Тен-Тен всё ещё удавалось сохранить видимое спокойствие. Напряжение, почти осязаемое, заполнило то небольшое пространство, что осталось между ними. Хидан вглядывался в испепеляющие глаза Тен-Тен с пытливым пристрастием. А затем он резко рассмеялся и ощущение тепла от его руки испарилось. С грубой уверенностью он принялся развязывать узлы, и вскоре Тен-Тен почувствовала, как возобновившееся кровообращение впилось в каждую мышцу иголками. Она сквозь боль подтянула к себе поближе освобожденные ноги, поборов желание двинуть Хидана в пах. Он, к удивлению Тен-Тен, небрежно накрыл их своей кофтой. Куноичи до последнего ждала какую-то подлость. Но, кажется, его поползновения и были подлостью.       — Ты бля говори в следующий раз, — бросил Хидан, — я же не телепат. Холод, конечно, ебанись какой.       Тен-Тен промолчала. Эта уличная галантность не казалась ей правдоподобной. Создалось впечатление, что он смеется над ней и может накинуться в любой момент. Хотя Хидан больше её не разглядывал. Он подбросил веток в костер и принялся разминать затекшие плечи. Её молчание он тоже истолковал по-своему.       — Че, прям так замерзла, что уже и слова сказать не можешь? Ну ты пиздец, — заключил он вслух. — Давай, короче тогда… Боковым зрением Тен-Тен видела, как он в задумчивости стоит в стороне. Потом он снова подошел и уже без всяких пугающих прелюдий принялся развязывать оставшиеся веревки.       — Только без фокусов, — предупредил Хидан. — Сейчас согреемся, тебе понравится моя идея.       — Какая к чёрту идея? — не выдержала Тен-Тен. Теперь, по крайней мере, она сможет расцарапать ему рожу.       Хидан выглядел крайне довольным собой. Он развязал последний узел, подал Тен-Тен руку, от которой она отмахнулась, чтобы с трудом подняться самостоятельно. Пока куноичи разминала затекшие суставы и пыталась совладать с дрожью, Хидан сделал с десяток шагов назад и стянул с себя футболку. Тен-Тен вскинула бровь. Он что, хочет согреть её видом своего обнаженного тела? Что угодно могло твориться в его голове. А, между тем, сложен он был действительно хорошо. Не то чтобы Тен-Тен понравилось его тело, просто на него было сложно не смотреть. Каждая мышца напряженно проступала, особенно ближе к низу живота, где две косые линии рельефа устремлялись вниз, и дальше их зачем-то скрывала совершенно не привлекательная ткань штанов. Мотнув головой, Тен-Тен отогнала наваждение.       — Кончай разглядывать, — тут же ворвался в её мысли Хидан. — Нападай. Он принял боевую стойку и поманил её жестом. Она в свою очередь поглядела на него в недоумении.       — Чего? — переспросила она.       — Нападай, говорю, — крикнул альбинос с нескрываемым задором.       — Серьёзно? Ты хочешь драться?       — Да хуль там с тобой драться? — Хидан снисходительно скривился, отчего Тен-Тен даже про холод забыла. Желание хотя бы разок вдарить ему было серьезной мотивацией. И к чему сдерживаться, если подонок сам предлагал? Она хмуро приняла боевую стойку, готовая атаковать. Это привело её оппонента в нездоровый восторг. Он расхохотался в голос, а затем откуда-то с земли поднял короткий меч и швырнул его Тен-Тен под ноги.       — Я даже не знаю твоих техник! — заявил он воодушевленно. — Охуеть будет весело!       Куноичи только поджала губы. Уж она ему устроит веселье. Хотя, нужно было учесть, что Тен-Тен тоже не знала его техник. Собирался ли он вообще их использовать или просто предлагал размяться через несколько приемов тайдзютсу? И самый главный вопрос: сможет ли она как-то использовать этот шанс для побега? Навряд ли ей удастся вырубить нукенина S ранга. Тен-Тен никогда не страдала завышенной самооценкой. Но может ей просто повезёт? Каким-то образом. Она подвязала мешающуюся юбку повыше, на что Хидан присвистнул.       — Давай уже, врежь мне! — крикнул он. — Я вижу, тебе хочется! Он угадал. Два коротких прыжка, разворот и удар, не нашедший цели, но очень важный. Потому что теперь она поняла, как нукенин двигается. Хидан мог просто пригнуться, но он отскочил в сторону. Энергию свою он совершенно не берег. Гоняясь за таким оппонентом, можно растерять все силы. Они схлестнулись в ближнем бою, то блокируя, то уклоняясь от ударов друг друга. И второе, что поняла Тен-Тен — он не атаковал её всерьез. Он поступал так, как поступил бы учитель Гай во время тренировки. Делал паузу, если она ошибалась. Едва заметную, но достаточную. Это и злило, и подкупало одновременно.       — Смотрите-ка! Она и правда шиноби! — бросил Хидан, в очередной раз перекатившись по траве и ловко вскочив на ноги. Он перемещался с пружинистой легкостью и, казалось, совершенно не уставал.       Тен-Тен отскочила к костру. Его расслабленность могла сыграть ей на руку, поэтому она не особо усердствовала в атаках. У куноичи был особый план. Она демонстративно подняла с травы предложенный ей клинок и круговыми движениями провернула его сначала в одной руке, затем во второй, проверяя баланс. Хидан наблюдал за этим с азартной улыбкой. Но он никак не ожидал, что девушка незаметно подцепила одну из веревок, которой была связана совсем недавно. Поэтому когда Тен-Тен рванулась вперед, он только привычно уклонился в сторону, и там-то его настигло импровизированное лассо. Узел почти сразу рассыпался. Но отвлекающего маневра хватило, чтобы Тен-Тен оказалась с Хиданом лицом к лицу. И клинок со срезанным лезвием угрожающе уперся ему в живот. Это был тот шанс! Одно движение и Хидан бы истек кровью. Но почему-то Тен-Тен застыла. Она не могла этого сделать. Это было несправедливо, ведь он не отбивался всерьез. Но она сможет бежать! Сердце забилось быстро-быстро. Хидан улыбался, глядя на нее, ни один мускул не дрогнул на его лице. Бой продолжал развлекать его даже под угрозой смерти. Слишком долго она медлила. Взметнулась мысль, что свой шанс она уже упустила, когда его ладони мягко обняли руку сжимающую рукоять. Тен-Тен хотела сдаться, хотела разжать ладонь, но совершенно неожиданно Хидан не позволил это сделать. Что-то странное мелькнуло в его глазах. Он только шепнул:       — Увереннее.       А потом с силой рванул её руку на себя. Тен-Тен вскрикнула. Клинок вошел в тело Хидана с неприятным сопротивлением. Он запрокинул голову и с его губ сорвался надсадный стон. Куноичи испуганно отпрянула, вырвав руку из его ослабших ладоней. От вида раны и угла под которым сталь пронзала тело, ей стало дурно. Хидан тяжело и часто дышал, но всё ещё стоял на ногах. Он пошатнулся и сделал шаг, его качнуло вперед. Бежать! Нужно было бежать! Но Тен-Тен не могла заставить себя отвернуться от этого жуткого зрелища. Хидан улыбался и захлебывался подступившей к горлу кровью, и, кажется, пытался к ней подойти. Зачем он сделал это? Выругавшись, Тен-Тен подскочила к нему, и подперла его плечо рукой, чтобы он устоял. Она хотела извлечь лезвие, но вовремя вспомнила, что он истечет кровью, если одновременно не применять технику лечения. Тут Хидан сам перехватил меч и вынул его одним рывком, не щадя себя. Реки крови — вот что ожидала увидеть Тен-Тен, но крови почти не было. Раны почти не было. Она затягивалась! Ни одна лечебная техника не способна на такое. Рука Тен-Тен сама собой легла ему на живот, где по всем законам природы должна была зиять смертельная рана. Его кожа была горячей и ровной, даже рубца не осталось. Кончики пальцев Тен-Тен очертили выступающие мышцы, а потом она отдернула руку и впервые подняла взгляд.       — Ты не умер, — пораженно прошептала она. Только теперь Тен-Тен поняла, как глупо было бы пытаться бежать. Пока он её не отпустит, ей не вырваться. Техники такого уровня нельзя было достигнуть мастерством, это природный талант. Перед ней стоял человек во много раз превосходящий её по силе. И этот человек улыбался.       — Если бы всё было так просто, — проговорил он с нехарактерной задумчивостью. Эмоции сходили на нет, и совершенно внезапно для себя, Тен-Тен обнаружила, как близко они стоят друг к другу. И как рука Хидана, возможно уже целую вечность, лежит у неё на талии, пресекая попытки отступить. Он аккуратно отодвинул выбившуюся прядь ей за ухо и костяшками пальцев провел по наливающейся румянцем щеке.       — Я понимаю, — заговорил снова Хидан, пока Тен-Тен пыталась объяснить себе, что вообще происходит. — Понимаю, что ему нравится.       — Кому? — переспросила Тен-Тен дрогнувшим голосом. Хидан усмехнулся, отчего ещё сильнее оттенились его четкие скулы. Нельзя было сказать, что он красив. Всё дело было в том, с какой бесстыдной прямотой его лицо выражало всякую эмоцию, вперед сказанных им слов. Вот и сейчас Тен-Тен, замерев в его, казалось, уверенном объятии, видела, что он вовсе не собирается в припадке страсти срывать с неё одежду — Хидан тоже не очень понимал, что происходит.       — Да никому, — запоздало ответил он на вопрос и нерешительно, будто из праздного любопытства, оттолкнет ли она его, склонился ближе к её губам.       Никогда в жизни Тен-Тен не испытывала такого странного чувства. Она не знала, хочет ли, чтобы он её поцеловал. Хотя обычно всё было куда более однозначно. Был Неджи, которого она хотела поцеловать, был Ли, которого она целовать не хотела и был Дейдара, с которым… С которым всё происходило само собой. С которым в её голове вообще не возникало никакого мыслительного процесса. И который, чёрт его дери, встревал каждый раз, когда ей казалось, что так хорошо может быть и с кем-то ещё! Тен-Тен почувствовала, как безудержно свирепеет от этих мыслей. Её глаза, до этого затуманенные воспоминаниями, вдруг решительно сфокусировались. Хидан даже охнул от неожиданности, когда она во внезапном порыве обвила руками его шею и сама прижалась губами к его губам. На мгновение они так и застыли, глядя друг на друга. А потом Хидан чуть отклонился и сощурился.       — Я бля не знаю, чё ты щас выкинешь, — сказал он, — но лучше не стоит.       В этот момент Тен-Тен осознала, что со всеми преступниками класса S что-то не так, и она выйдет замуж за кузнеца или слесаря. Она сделала глубокий полный разочарования вздох. Желание, чтобы Хидан просто молча связал её и оставил в покое, получило высший приоритет. Хоть какая-то, но определенность! В то же время преступник, с которым что-то не так, начал догадываться, что она ничего не собиралась выкидывать. И искреннее удивление (хотя сам Хидан описал бы это чувство гораздо жестче) отразилось на его бледном лице.       — Вот дерьмо, — проговорил он, выразив при этом мнение обеих сторон, — ты это серьезно, да?       Тен-Тен хотела было что-то сказать, но передумала. Её взгляд зацепился за кулон, висящий у альбиноса на шее, и она просто ждала, когда неловкий момент будет исчерпан. Хидан взъерошил рукой бесцветные волосы и шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы.       — Выходит, я — подозрительный мудак, — констатировал он и слегка придурковато улыбнулся.       — Выходит, — буркнула Тен-Тен.       — И я не Дейдара, — пожал плечами Хидан, и при звуке этого имени куноичи ощутила свежий прилив бешенства.       — В каком это, нахрен, смысле? — завелась она с пол оборота, но альбинос замахал руками.       — В смысле… Он засосал бы тебя, даже если бы ты одновременно с этим пыталась ударить его ножом, — весело пояснил Хидан. С секунду Тен-Тен оставалась серьезной, а потом прыснула. Её заливистый смех разнесся, казалось, по всему лесу. Отчасти ей было действительно смешно, а отчасти Тен-Тен просто не в силах была выдерживать нервное напряжение, скопившееся за последние два дня. Она так хохотала, что даже слёзы выступили на глазах. Хидан поднял с травы футболку, натянул её на себя и привычным движением вытащил цепочку с кулоном, чтобы она болталась на виду.       — Что это за символ? — спросила Тен-Тен, которую, в конце концов, отпустила истерика. Она протянула руку и дотронулась до кулона. Хидан не стал её останавливать, и, конечно, девушка не в состоянии была оценить, какое это исключение из правил.       — Это… — он прикинул, как бы помягче объяснить, но потом вдруг вскинулся и посмотрел куда-то поверх головы Тен-Тен. Она оглянулась.       Альбинос молча прошел к костру, поднял с земли косу и закинул её за плечо. Теперь уже отчетливо слышался приближающийся шорох. Сложно было понять, что это. Звук то прерывался, то нарастал. И вдруг из темноты вынырнула едва узнаваемая фигура Кеньшина. Он, шатаясь и заваливаясь то в одну сторону, то в другую, брел на свет, прижимая обе руки к левому боку. Вся его одежда была выпачкана в крови. Совсем чуть-чуть не дотянув до костра, Кеньшин рухнул на землю, и его тело пугающе замерло без движения.       — Блять, — выругался Хидан.       Тен-Тен первая сорвалась с места и подбежала к раненому. Она помогла ему перевернуться на спину. Весь бок был разодран в клочья. Куноичи надавила на рану обеими руками, силясь остановить струящуюся кровь, но это было равносильно попытке закрыть ладонью пробитый трюм корабля. Хидан какое-то время стоял на том же месте, а потом в три шага подошел, и навис над ними, со скрещенными на груди руками.       — Что там? — раздраженно спросил он. Тен-Тен на секунду отняла руки от раны и тут же вернула их на место.       — Ты конченый кретин, Кеньшин, ты знаешь об этом? — прокомментировал Хидан увиденное, а затем сделал несколько бессмысленных шагов в сторону и вернулся на то же место. Тен-Тен глянула на него с осуждением. Она чувствовала, как сквозь её пальцы из человека вытекает жизнь. Вдруг Кеньшин шевельнулся и заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд.       — Я скал… — выдохнул он неразборчиво. — Скал…       — Тише, — мягко сказала Тен-Тен, — не нужно говорить ничего. Но Кеньшин настойчиво помотал головой.       — Искал… — проговорил он уже более чётко, — бегите…       Тен-Тен с беспокойством посмотрела на Хидана, но тот, казалось, не слушал, что говорит напарник. Он находился в состоянии внутренней борьбы. Сначала он сделал два резких шага к костру, потом остановился, хотел сказать что-то, но вместо этого махнул рукой и подхватил с земли свою сумку. Куноичи решила, что он уходит. Однако Хидан шмякнул сумку рядом с ними, сел на землю и принялся раздраженно перерывать её содержимое.       — Кретин, — пробормотал он снова. Альбинос выглядел возмущенным, сосредоточенным, неуравновешенным, каким угодно, но не проявляющим сочувствие. В то время, как у Тен-Тен сердце разрывалось от вида умирающего шиноби. Она хотела, чтобы он выжил. Очень хотела. Но даже раны вполовину меньшей хватило бы, чтобы убить кого угодно.       — Бегите же! — неожиданно громко воскликнул Кеньшин, и его тело сжалось в спазме от этого усилия. Хидан чуть отодвинул Тен-Тен, пытаясь снова разглядеть рану.       — Хуль ещё посоветуешь? — скорее на автомате поинтересовался он, потому как был полностью сосредоточен на другом.       — Не…. сквернословь… — на выдохе произнес Кеньшин и зашёлся кашлем.       Тен-Тен видела, как Хидан выудил, наконец, из сумки бинты и какие-то инструменты. Хотя судя по тому, как он расшвыривал их в разные стороны, пользоваться ими он не умел. Он сунул бинты ей, а затем продолжил рыться по маленьким отделениям. Куноичи жаль было за этим наблюдать. Она понимала — что бы он ни извлек из этих карманов, это не поможет.       — Ты должен помочь мне, я не могу отпустить рану, — сказала она, пытаясь отвлечь его от бессмысленных поисков.       — Значит, пока держи, — бросил он. — Нашел. Тен-Тен не очень следила за тем, что там делал альбинос. Он то просил её зажать место ранения, то отодвигал её руки. Но в целом ситуация никак не менялась. Кровь лилась ручьем, и земля становилась от неё вязкой и липла к локтям и коленям. Кеньшин был бледен, слово лист бумаги. Он оставил попытки заговорить с Хиданом и обратился к Тен-Тен.       — Очень долго… искал вас, — прошептал он, — если бы ни смех…       — Молчи, тебе нельзя говорить.       — Я… всё равно умру… Это было правдой. И Тен-Тен не хватило духу ему возразить. Он продолжил.       — Вам нужно бежать, потому что это чудовище… Оно где-то здесь… — Кеньшин набрал в грудь воздуха, прежде чем продолжить и поморщился. — Оставьте меня… Хидан одними губами передразнил «оставьте меня», а затем обернулся к Тен-Тен.       — Он сдохнет, — сказал он без обиняков.       — Хидан! — возмущенно прошептала Тен-Тен, но тот её перебил.       — Я лишь пытаюсь объяснить, что сейчас произойдет.       — Что произойдет?       — Короче… не визжи особо, — буркнул он, а потом обернулся к умирающему напарнику.       — Делай, что должен… — прошептал смиренно Кеньшин и закрыл глаза. Эта фраза Тен-Тен совсем не понравилась. Она не поддалась, когда Хидан попытался отнять её руки от раны, и тогда он просто оттолкнул её в сторону. Кровь хлынула с новой силой.       — Не надо, — прошептала куноичи, сама не зная, что сейчас произойдет. Она чувствовала, что ничего хорошего. Хидан её не слушал, он бормотал что-то себе под нос. А потом она увидела нож в его левой руке. — Не надо! — взмолилась она.       — Знаешь, что я хочу тебе сказать напоследок? — обратился Хидан к рыцарю.       — Что?.. — прохрипел Кеньшин, не открывая глаза.       — Ты — хуевый напарник.       — Хидан, не надо! — панически выкрикнула Тен-Тен. Но было поздно. Нож уже вонзился в грудную клетку.

~***~

      — Что значит, ты не знаешь, что это значит?!       Сасори шёл быстро, и Сакуре без конца приходилось вприпрыжку обгонять его, чтобы посмотреть на выражение его лица. Которое, впрочем, почти никак не изменялось. Он ничего не желал объяснять и отплевывался односложными ответами.       — Что значит, ты не знаешь? — уже срываясь на крик, повторила Сакура. Она, в очередной раз обогнав Мастера, выставила вперед ладонь. Тот остановился и молча смерил её взглядом.       Раздражение, едва сдерживаемое, отразилось разом и в мимике, и в напряженно застывших руках, и в том, как он шумно выдохнул, вместо ответа. Сасори не знал, как объяснить ей сложившуюся ситуацию. А она была такова, что им необходимо спешить. Как в принципе можно этого не понимать?! Кроме того, хотя в этом он отчета себе не отдавал, его раздражали события, ускользающие из-под контроля. А Сакура то и дело тыкала в это обстоятельство!       — Как вообще ты можешь чего-то не знать! Это ведь твои собственные техники! — довершила она список обвинений в его несостоятельности и эффектно всплеснула руками. Глядя на то, как Сакура возмущенно хмурит лоб, на то, с каким напором требует объяснений, Сасори мысленно из своего возраста вычел её возраст и потешил себя образовавшейся цифрой.       — Эта техника не слишком современна, я прибег к ней много лет назад, — заговорил он, а затем веско добавил, — очень много лет назад.       — И что она показывает? Просто «да/нет»? «Тревога»? Это огромный список! И ты со всеми поддерживаешь связь с помощью устаревшей системы знаков, в которой сам ничего не понимаешь?       — Я всё понимаю.       — Тогда, что это значит! Что произошло?       Сасори набрал воздуха, чтобы быстро ответить, но не нашелся, и выдохнул обратно. Ему было вовсе не до того. Не до систем. Не до знаков. Не до возмущенных девичьих взвизгов. Какого чёрта он вообще это всё выслушивает? Мастер сделал шаг в сторону, пытаясь обойти Сакуру, но она чуть было не ухватила его за рукав. Пришлось снова отступить назад.       — Я не знаю, что это значит, — проговорил он со спокойствием, какое привело бы в ужас кого угодно, кроме Сакуры Харуно. Ей казалось, она уже повидала всё.       — Ты никогда ничего не говоришь! — воскликнула она, а потом вдруг взорвалась целой тирадой: — Никогда не отвечаешь, куда мы идём, почему, как долго! Но это не тот случай! Сасори! Я должна знать, что с ним, немедленно отвечай!       Молящий взгляд застиг Сасори врасплох. Выходит, она донимала его, просто потому что не верила, что он мог так оплошать. А он мог. Сасори понятия не имел, что произошло с Дейдарой. Он только знал, что тот воспользовался списком. А потом пришло известие буквально означавшее: «Что-то пошло не так». Признаться ей в том, что он не просчитал нюансы сообщения между объектами? Ни за что.       — Хочешь узнать, что с ним произошло? — протянул он.       — Да! Пожалуйста, скажи…       — В таком случае… — он не без удовольствия проследил, как в глазах Сакуры блеснула благодарность.       — Что?..       — В таком случае пошевеливайся и не трать наше время! — рявкнул Сасори неожиданно, отчего Сакура вздрогнула, а затем волна ненависти прокатилась по всему её телу, от кончиков пальцев, до макушки. Она стиснула кулаки и издала яростный рёв бессилия.       Сасори без труда выдержал серию испепеляющих взглядов, после чего куноичи крутанулась на сто восемьдесят и зашагала вперед. Больше она вопросов не задавала. Кажется, теперь она вообще не собиралась с ним разговаривать. Ещё какое-то время Сасори глядел на её стремительно удаляющийся силуэт, а затем удовлетворенно хмыкнул и тоже ускорил шаг.

~***~

      — Ну, наконец-таки ты разревелась, — изрёк Хидан, — я уж начал думать, что у тебя яйца больше чем у меня. А это неприятно. Пустой взгляд Тен-Тен был нацелен куда-то в лесную чащу. Она боялась посмотреть на тело и на свои руки. Всё вокруг было в крови.       — Зачем ты с ним так, — проговорила она без всякой интонации. К её ужасу Хидан продолжал возиться над мертвым напарником всё это время. Он оторвал взгляд от своего мерзкого занятия и усмехнулся.       — Вот видишь, как глупо целовать незнакомцев? Шутку Тен-Тен не оценила.       — Это очень жестоко. Зачем ты перед смертью сказал ему это?       — А какая нахуй разница, что говорить перед смертью? — нукенин пожал плечами. Спорить с ним было полнейшей глупостью. Тен-Тен покачала головой. — Подойди, — потребовал Хидан внезапно и поманил её рукой.       — Я не хочу.       — Не действуй на нервы, подойди, говорю. Она с трудом поднялась на ноги и остановилась чуть в стороне от него.       — Давай ближе.       — Я не хочу!       Не успела она договорить, как Хидан бесцеремонно ухватил её за руку и дёрнул. Бледное лицо Кеньшина оказалось совсем близко. Она вздрогнула и попыталась вырвать руку.       — Да не рыпайся! На! Попробуй!       — Что?       — Пульс! Тен-Тен оторопела. Хидан приложил её руку к безжизненному запястью Кеньшина. Сначала она не почувствовала ничего, но потом…       — О господи! Как ты сделал это?       — Ты не радуйся особо. Шансы 50 на 50. И если он выживет… Ему это не понравится.       Сложно было представить, что он выживет. Судя по цвету, какой обрела его кожа — из Кеньшина вытекла вся кровь. А может это совсем не так работает… Тен-Тен не знала. Хидан отошел к костру и улегся на спину, подложив под голову руки. За последний три часа она раз пятьдесят успела поменять о нём своё мнение.       — Прости, что подумала о тебе так, — нерешительно произнесла Тен-Тен, на что нукенин незамедлительно фыркнул.       — Да я реально его хотел прикончить, — сказал он, — просто перемкнуло в последний момент.

~***~

      Путь лежал в основном через небольшие города. За сутки они ни разу не останавливались, но проходя через людные улицы, приходилось сбавлять шаг, чтобы в них не вычислили шиноби. Дело было не только в том, что их могли запомнить. Последние годы отношения между миром шиноби и миром обычных людей — обострились. Кровопролитные войны, разборки между кланами, выходящие из-под контроля техники — всё это без конца цепляло мирное население. Люди недолюбливали шиноби и боялись их. Всего год назад одного чуйнина из Суны зарезали во сне хозяева гостиницы. Эта история нашумела тогда. Тсунаде даже ввела новые правила перемещения за пределами территории Скрытых Поселений. Сасори, кажется, также разделял осторожность Пятой. Но на этом, по мнению Сакуры, их общие черты заканчивались. Она тут же вспомнила, как Мастер не глядя убил зевак в Каэнси. Без сомнения, такие как он — вносили свою лепту в разрастающуюся дурную репутацию искусства шиноби. Сакура очень надеялась на то, что ничего компрометирующего не произойдет, и они мирно доберутся до места.       Узкие, практически безлюдные улочки сменяли одна другую. Она смотрела под ноги, на то, как дорога чуть смазывается в темноте, как пыль, камни и мусор сливаются в однородное серое полотно. Они не разговаривали с тех пор, как Сасори отказался ей отвечать. Но Сакура не молчала из принципа, просто дурное предчувствие держало её в таком напряжении, что она хотела лишь одного — быстрее идти вперед. Любая мысль казалась невыносимой. Сасори без конца вскидывал руку, давая ей таким образом понять, что она слишком спешит. Вот и сейчас он жестом потребовал Сакуру сбавить обороты. Она бросила на него короткий взгляд и чуть замедлила шаг.       — За нами следят.       Сасори сказал это совсем тихо, и ей понадобилось чуть больше времени, чтобы обрывки звуков обрели свой зловещий смысл. Сама она слежки не заметила и даже сейчас, зная об этом, не чувствовала ничего подозрительного. Хотя интуиция всегда была её сильной стороной.       — Ты уверен?       Сасори едва различимо кивнул. На нём было черное пальто, поднятый ворот которого скрывал от Сакуры даже те мизерные изменения в мимике, что ей обычно удавалось уловить. Это пальто, в котором Сасори якобы должен был раствориться в толпе, странным образом только подчеркивало его гнетущую ауру. Ни одному вменяемому человеку не пришло бы в голову, что он — обычный миролюбивый путник. У него был взгляд убийцы, осанка убийцы, походка убийцы, каждый его жест буквально кричал «держись от меня подальше», и Сакура была уверена, что это чувствуют все вокруг. Для полноты картины Сасори недоставало ножа и кровавого следа, который тянулся бы за ним через весь город. Мягко говоря, он выделялся. И, если подумать, Сакура не представляла, во что нужно было его одеть, чтобы подавить этот жуткий импульс.       А что насчет неё самой — то тут всё, кажется, обстояло успешней. На Сакуре была невзрачная серая юбка по колено и удлиненная бесформенная кофта, которые, по крайней мере, скрывали её спортивную фигуру. Но нельзя было исключать, что и она выделялась чем-то неуловимым. Подумав об этом, Сакура одернула кофту пониже и нахмурилась. Не удивительно, что за ними следят.       — Не по себе? — спросил Сасори, проследив за её неосознанным движением.       — Мы слишком заметны.       — Тут ничего не поделать, Сакура. Мы спешим. И противореча своим словам, он вдруг остановился.       — Что? — насторожилась Сакура. Они, как назло, застряли возле огромной светящейся витрины, будто Сасори намеренно пытался усугубить ситуацию.       — Осталось полтора часа пути, не больше, — непонятно к чему сказал он, а потом взмахнул рукой, — заходи.       — Куда заходить? — вглядевшись в вывеску, Сакура, наконец, поняла, что они стоят напротив входа в кафе. Она вскинула бровь и посмотрела на него, как на душевно больного. — Сейчас? Полтора часа! Да наоборот нужно ускориться!       Сасори подождал, пока она договорит, а потом без каких-либо пояснений просто зашел в кафе сам. Колокольчики зазвенели, беспрепятственно пропуская зло в дом. Дверь с глухим стуком затворилась. Ветер нёс по земле шуршащие обрывки бумаги. Откуда-то издалека доносились звуки пения и какого-то струнного инструмента. Бессилие перед обстоятельствами давило со всех сторон своей незримой массой. Ещё какое-то время Сакура стояла одна посреди улицы, а затем стиснула кулаки и зашла следом.       Внутри царил спасительный полумрак. И каждый посетитель казался зловещим убийцей. Она сощурилась, пытаясь высмотреть Сасори, а потом кто-то мягко тронул её за локоть. Несмотря на ненавязчивость прикосновения, она испуганно вздрогнула и обернулась.       — Простите, — сказал официант, виновато улыбаясь, — я хочу Вас проводить.       — Проводить?       — К Вашему столику. Господин в пальто сказал: «Девушка будет растерянная и в легком бешенстве».       — Мог бы просто имя моё сказать этот Господин, — буркнула Сакура. — Ну, где он?       Официант снова улыбнулся и провел её к месту. Вполне ожидаемо, Сасори сидел в самом углу. Сакура поджала губы и, прежде чем сесть, дождалась, пока не в меру улыбчивый официант отступит на достаточное расстояние под её тяжелым взглядом. Стул скрипнул по полу, и вот она уже смотрит на Сасори в упор. Он изучал лист меню. Хотя она была уверена, что он просто пытается её довести.       — Будешь требовать объяснений или сразу смиришься с тем, что не получишь их? — поинтересовался он не глядя, но потом все же отложил листок в сторону.       Сакура вдруг поняла, что пора менять тактику. Сасори как будто развлекала её бурная реакция на его выходки. И хотя поверить в это было непросто, других вариантов она найти не могла.       — Спрошу, что ты заказал, — проговорила Сакура с нажимом и заставила себя заглянуть в меню. Буквы плясали под барабанный гул снедающего её бешенства.       — Я заказал рис и рыбу.       — Ты любишь рыбу?       — Нет. Я люблю лапшу.       — Но тут есть лапша! Вот она, с овощами и…       — Я видел. Сакура, наконец, посмотрела на него в недоумении, даже раздражение отступило на второй план.       — Ты намеренно заказал то, что не любишь?       — Что в этом странного? Быстро ответить ему не получилось. Сакура сделала неопределенный жест рукой и поняла, как тяжело объяснить очевидные вещи. Гораздо сложнее, чем неочевидные.       — Ты не можешь спрашивать это всерьез, — сказала она, — люди заказывают ту еду, которую им нравится есть.       — Сейчас не время есть что-то вкусное. Нам просто важно не умереть с голода до того, как мы дойдем до места, — пояснил он спокойно и с такой уверенностью, будто его слова действительно несли в себе какой-то смысл.       — Но ты ведь всё равно будешь есть! — не выдержала Сакура и, услышав свой собственный голос, снизила тон почти до шепота, — это абсурд. Просто закажи лапшу. Я не понимаю!       — Сейчас не время.       — У тебя не все дома, — проговорила она тихо, но с чувством, и Сасори криво усмехнулся.       — Я тебе всё пытался на это намекнуть. Вопрос лапши произвел на тебя большее впечатление, чем извращенные пытки? — он смотрел на неё с живым интересом, и сложно было понять, издевается ли Сасори или спрашивает всерьез. Сакура чувствовала, как её мутит об одном упоминании тех самых пыток. Запах еды мигом ударил в нос, и ей даже почудилось, что к нему примешался металлический привкус крови.       — Есть я что-то расхотела, — сказала она, отодвигая от себя меню.       — Я и тебе заказал рис с рыбой, — невозмутимо сообщил Сасори, разглядывая сидящих за другими столиками людей. Уж это Сакуру удивило в меньшей степени. — К нам, вероятно, подсядут.       — Кто подсядет?       — Я её не знаю, — сказал Сасори. Он сидел лицом к залу, в то время как Сакура видела только стену и завешенный плотной шторой край окна за его спиной. И когда она собиралась задать следующий безответный вопрос, последний свободный стул отъехал в сторону и между ними на крохотном столе втиснулись затянутые в темно-синие перчатки женские локотки. Чисто инстинктивно Сакуре это не понравилось, но она не успела себе этого объяснить. Она подняла возмущенный взгляд.       — У вас тут свидание, мм? — сладко проворковала незнакомка, большую часть лица которой скрывал капюшон плаща. Её густые черные волосы были заколоты в два хвоста, с обеих сторон обтекающих своей блестящей массой не в меру объемную грудь. Когда они, не сговариваясь, промолчали, незнакомка поёрзала на стуле и неприятно хихикнула.       — Ах, я, очевидно, помешала, но у меня для Вас сообщение, Сасори-сан, так что…       Только сейчас Сакура увидела, как Сасори изменился в лице. Ей казалось, что он с ней максимально неприветлив, но сейчас она могла увидеть, что предел его неприветливости находился значительно дальше. От его взгляда пробирал холод. Он вопросительно наклонил голову, а когда пояснений не последовало, процедил:       — Не советую заставлять меня ждать. Брюнетка наигранно кашлянула.       — Я думала это очевидно! — воскликнула она, — сообщение… только для Вас, — она многозначительно подмигнула Сакуре, очевидно, предлагая удалиться, но та не сдвинулась с места. — Ты такая милашка, но придется уступить, — протянула напевно незнакомка и рука в перчатке грациозно вспорхнула, чтобы очертить скулу Сакуры в снисходительном игривом жесте.       Куноичи растерялась, она одновременно не хотела шуметь и не знала, насколько важным может оказаться это сообщение. Всё это было так неприятно, что даже комок собрался в горле. Но в следующую секунду раздался грохот и сдавленный вскрик. Это рука Сасори пригвоздила запястье к столешнице, чуть не вывернув его из сустава. Незваной гостье пришлось наклониться к столу, чтобы спасти руку от перелома. Она зашипела, словно испуганная кошка и попыталась вырваться, но Сасори не отпустил.       — Это не свидание, — заговорил он вкрадчиво, когда гостья беспомощно затихла, — это моя напарница. Научить тебя уважению силой?       В этот момент при определенном стечении обстоятельств сердце Сакуры могло выломать ей ребра. Оно заколотилось с такой прытью, что даже воздуха перестало хватать, и она сделала дополнительный глубокий вдох. Нет, это был не страх, это было бесконтрольное, всепоглощающее торжество. Она и представить себе не могла, что Сасори может так жёстко за неё вступиться! Буквально сразу Сакура почувствовала, как щеки полыхают. И её взгляд восторженно удивленный, казалось, уже целую вечность не сходит с его бледной напряженной руки. Сакура заставила себя посмотреть куда-то правее и показательно нахмурилась, тщетно пытаясь скрыть захлестнувшие её эмоции. Она буквально выпала из реального мира на несколько мгновений и позже даже не могла вспомнить, видел ли Сасори эти наверняка недопустимые проявления.       — Но, Сасори-сан, у меня есть приказ… — подала, наконец, голос застигнутая врасплох брюнетка и тут же жалобно всхлипнула, потому что Сасори только сильнее вывернул её запястье.       — Ты знаешь, что если сломать руку под определенным углом, — с каким-то мрачным удовольствием проговорил он, — она потом не срастется, как следует?       — Но… Ах! Прекратите, я прошу!       — Сообщение.       — Ах! Пожалуйста! — в своей попытке спасти руку от перелома она уже взвизгивала откуда-то из-под стола. И у Сакуры в этот момент отчетливо заныли оба запястья. Она глянула по сторонам. Многие могли слышать, что тут происходит, но все, кто находился в кафе, старательно делали вид, что не замечают того, чего не следует.       — Сасори, — шепнула Сакура, пытаясь ему намекнуть, что они слишком сильно нарушают местное спокойствие. Но Мастера это не волновало. Он улыбался в нездоровом возбуждении от чужой боли.       — Расслабься, Сакура, — сказал он. — Это её выбор. Она может просто передать мне сообщение, но ей нравится унижаться. Правда ведь?       Романтику момента как рукой сняло. Весь этот акт с вывернутой рукой и извивающейся безликой девицей, вдруг обрел ужасающий сексуальный подтекст. Сакура не могла вспомнить, когда ещё видела Сасори в таком взбудораженном состоянии. Он улыбался. И его свободная рука отчетливо подрагивала. Она почувствовала себя лишней, словно ворвавшейся в чью-то спальню. Хотелось немедленно это прервать, любым возможным путём. Но ничего, совершенно ничего не приходило в голову!       — Я скажу, — задыхаясь, выпалила брюнетка, — я скажу, я скажу, я скажу…       Она повторяла это снова и снова, но Сасори всё равно не отпускал. Что-то щелкнуло внутри него. Он в приступе неконтролируемого садизма продолжал проворачивать хрупкий сустав. Невообразимо резко его свободная рука вдруг нырнула под стол, а колено надавило девице на спину. Она запоздало и как-то нелепо задергалась, а потом раздался отчетливый мерзкий хруст ломающейся кости. Девица по-звериному дико взвыла, но рука Сасори, теперь это было видно, закрывала ей рот. И звук получился глухим и задавленным. Сакура резко отвернулась, не в силах более на это смотреть. Последнее, что она увидела, — то как он облизал пересохшие губы. Жертва экзекуции почувствовав, что хватка слабеет, подтащила к груди изувеченную конечность, словно пытаясь её убаюкать. Она непрерывно всхлипывала и хватала ртом воздух, а потом бросила на Сасори затравленный, полный ненависти взгляд.       — А теперь, ты мне всё передашь, — властно сказал он, усаживаясь обратно на стул и закидывая одну ногу на другую. Дрожащая вестница даже не попыталась это оспорить. Она поднялась на ноги и чуть отступила, опасаясь, что Сасори снова накинется. Голос её лишился своей наглой манеры.       — Он предлагает Вам сделать правильный выбор, — бесцветно произнесла она, — предлагает союз. Безграничную власть и самое важное место в новом, измененном мире.       — И всё? — Мастер издевательски цокнул. — Всё это я уже слышал. Незнакомка насупилась. Капюшон давно сполз набок, и было видно её бледное, еще сохранившее следы перенесённой боли, лицо. Она стрельнула яростным взглядом в адрес Сакуры, но тут же заговорила.       — И он знает, как получить то, к чему Вы так стремились.       — Ты снова решила испытать моё терпение?       — Я говорю про вечность.       Улыбка сошла с лица Сасори, и он чуть скорее обычного выдохнул. Сакура, которая затаилась, поглощенная своими невеселыми мыслями, без труда распознала в этой скудной мимической перемене — удивление и интерес.       — Если это всё, — сказал он после паузы, — то ты можешь идти.       — Господину Таку не понравится, как вы со мной обошлись.       — Был бы уверен, что ты от него, — проговорил Сасори, — вообще оставил бы тебя без руки.       Незнакомка стиснула зубы, но ничего на это не ответила. Она с напускной гордостью вернула на место капюшон и, не прощаясь, пошла к выходу. В тот же момент, белый, словно мел, официант подлетел к их столику с заказом и испарился так быстро, словно обладал техникой мгновенного перемещения.       — Мне не хочется, — опустошенно произнесла Сакура, глядя в тарелку.       — Ешь.       — А если не стану, то что? Сломаешь мне руку?       Сасори замер, так и не донеся рис до рта. Он отложил палочки и посмотрел на неё. Как Сакуре показалось, впервые с момента появления той нахальной девицы.       — Только не говори, что тебе её жаль.       Он не представлял, как далеко в своём предположении находится от правды. А Сакура, к своему ужасу, уже идентифицировала эту единственную оставшуюся на поверхности эмоцию. Это была не жалость, не сочувствие, не раздражение. То, что испытывала Сакура, было пугающе неуместно, даже отвратительно. Она могла бы обмануться, но нет… она знала наверняка, что это за чувство, застилающее всё черной пеленой.       Это была ревность.

~***~

      Она очень нервничала, пока мрачного вида старик и Сасори обсуждали что-то, стоя в стороне. Они отошли ровно на такое расстояние, чтобы не было слышно, о чём именно они говорят, но было слышно, что разговор нервный и неприятный. Уж лучше б они вовсе вышли в другую комнату. Сейчас у Сакуры не было никаких прав возражать. Сасори даже не представил её своим пугающим союзникам. Он просто провёл её в дом, указал, где она может подождать, а сам принялся выяснять подробности. Судя по их лицам — ничего хорошего тут не произошло. Дейдары нигде не было видно. Это означало только одно — он ранен или мертв. И если он мертв, то она никогда не найдет Тен-Тен. Потеряет своих самых близких друзей. Господи, ну почему они так долго разговаривают? Сакура вдруг почувствовала во рту привкус крови — она и не заметила, как прикусила губу. Кончики пальцев на автомате покрылись слоем чакры и она накрыла ими рот, залечивая укус.       — Значит, медик? — голос был хитрым и скрипучим. Обернувшись, Сакура увидела старуху, которая после их прихода молча удалилась, а теперь сидела за обеденным столом. — Присаживайся, — предложила она, чуть подтолкнув к Сакуре ближайший стул.       — Спасибо, — безжизненным голосом поблагодарила её Сакура и присела из вежливости, хотя в моменты напряжения она всегда предпочитала стоять на ногах.       — Меня зовут Тонда.       — Сакура. Очень приятно.       Старуха внимательно следила за тем, как молодая куноичи вглядывается в лица двух беседующих мужчин. Эта девочка была больше похожа на отличницу, которая прогуляла урок, чем на кровожадную отступницу Скрытой Деревни. Но и твердость характера в ней, такой юной, ощущалась отчетливо. Даже сейчас, когда она явно переживала. Тонда усмехнулась своим выводам. Она очень давно не видела таких невинных и благородных лиц.       — Сасори впервые появился у нас не один.       Тонда сказала это утвердительно, но с интонацией, требующей объяснений. И Сакура растерянно пожала плечами, не зная, что ей ответить.       — Он предпочел бы и в этот раз появиться один, — сказала она, наконец, — просто так получилось.       Старуха издала глухой клокочущий звук, и Сакура не сразу поняла, что это смех, который та постаралась сдержать. Она хитро улыбалась, и её немигающий взгляд таил в себе что-то очень неприятное. Сакуре сразу стало неловко, что она смотрит хозяйке дома в глаза, но отвернуться было невозможно. Вдруг старуха заговорчески склонилась поближе к ней.       — Думать, что ты заставила его делать то, чего он не хочет.… — сказала она очень тихо, но отчетливо, — это ещё более самоуверенно, чем признать, что он хочет этого.       Глаза Сакуры расширились в невинном удивлении. Она хотела возразить, но Сасори окликнул её, и она пулей подскочила с места, забыв обо всём на свете, кроме Тен-Тен и Дейдары. По его скучающему выражению лица ничего невозможно было вычислить наперед.       — Возникли проблемы, — сказал он так, будто это всё должно было ей объяснить.       — Проблемы?       — Да. Сакура приблизилась к нему на два шага и попыталась заглянуть Сасори в глаза. Его взгляд блуждал где-то в районе потолка.       — Послушай, — сказала она, чувствуя, как от нервов голос постепенно набирает силу. — Я знаю, ты ничего не любишь объяснять. Но мне нужно знать, жив мой друг или нет! Жив или нет!       Сасори бросил на неё беглый взгляд, но ничего не ответил. Он не спеша снял пальто и аккуратно перекинул его через спинку рядом стоящего кресла, а потом начал извлекать из сумки какие-то пузырьки и по одному выставлять их на стол. Всего вышло четыре штуки. Пока Сакура потерянно следила за его манипуляциями и ждала пояснений, хозяева дома о чём-то таинственно перешептывались у неё за спиной.       — Сасори! — попыталась она вернуть к себе его внимание.       — Что?       — Скажи немедленно, — четко разделяя слова проговорила она. — Жив. Или. Нет!       Ещё две бутылочки были выставлены к остальным, прежде чем Сасори снова обернулся к Сакуре и смерил её снисходительным взглядом.       — Жив, — сказал он, будто бы нехотя, — но ты должна быть готова к тому, что этот ненормальный умрет молодым. Ни к чему столько переживаний.       — Ты к этому готов, выходит?       — Я даже, возможно, сейчас ускорю этот процесс.       — Ну, это лишнее, Сасори-сан, — неожиданно вклинился в их разговор старик, — парень то неплохой, просто… больно нервный.       — Больно нервный… — отстраненно повторил Сасори, набирая из каждой бутылочки понемногу в один шприц. Жидкость постепенно темнела. Сакура не имела представления, что это такое. — Сколько ещё? — обратился Сасори к старику, и тот неопределенно пожал плечами.       — Да минуты три и всё, — сказал он.       — Что — всё? — перепугалась Сакура.       — Три, плюс погрешность… — протянул Сасори, — то есть в любой момент.       — Что — в любой момент?       За долю секунды Сакура успела представить себе с десяток самых страшных вариантов, а потом где-то на втором этаже раздался жуткий грохот. Все, не сговариваясь, посмотрели в сторону лестницы. На секунду повисла пугающая Сакуру тишина, которую разрушил полный возмущения ор:       — Выпустите меня немедленно! Или я взорву эту дверь к чертям!!! ЭЙ!       — Как часы, — отметил Мон, самодовольно хмыкнув. У Сакуры отлегло от сердца. Как минимум один её друг определенно жив. А если повезет, то он может знать, что с Тен-Тен. Ей одновременно не терпелось расспросить Дейдару и хорошенько врезать ему, за всё это приключение.       — Выпустите меня!       Пока они поднимались по лестнице, подрывник продолжал требовать немедленно освобождения и, кажется, даже вынести препятствие плечом. Перед самой дверью Сасори остановился. Он аккуратно вставил ключ в замочную скважину. Крики прекратились. Мастер вздохнул.       — Отойди немного, — бросил он Сакуре не глядя, а потом провернул ключ.       Дверь распахнулась вовнутрь, и на пороге возник взъерошенный и невероятно разъярённый подрывник. Его белая рубашка была разодрана в трех местах, руки покрывали мелкие ссадины и порезы, как если бы его тащили по земле. Дейдара смотрел на Сасори так, будто вот-вот ринется на него с кулаками, и Сакура даже прикинула, что, в этом случае, разнимать их придётся ей.       — Прекрасно выглядишь, — выплюнул Сасори. В два слова он умудрился вложить и издёвку, и лёгкое раздражение, и ощущение своей непоколебимой правоты. Дейдара отчетливо скрипнул зубами.       — Игольщики? — процедил он сквозь зубы, без каких либо вступлений, — ты записал мне двух Ангелов Смерти Третьей мировой войны, как «Игольщики»?! Дейдара угрожающе надвигался, но Мастер только сложил руки на груди.       — У тебя, я так вижу, скопились вопросы, — сказал он нарочито сдержанно, — а у меня к тебе только один. Ты правда пытался покончить с собой, кидаясь демону в пасть, потому что кто-то оскорбил тебя в письменной форме? Сакура переводила удивленный взгляд то на одного, то на второго, после каждой последующей реплики. Но они оба не замечали её. Лицо Дейдары, мертвенно бледное, принялось багроветь. Его светлые брови сошлись к переносице. Он выглядел так, будто вот-вот слетит с катушек.       — А ты правда составил список из психопатов убийц, которые, не разбираясь, готовы прикончить первого встречного, а потом отправил меня по этому драному списку? — прорычал он. Они молча сверлили друг друга убийственными взглядами до тех пор, пока терпение Дейдары не лопнуло.       — Отвечай, какого хрена ты отправил меня сюда!       — Это очень надёжное место.       — Надёжное место?! Они держат дома демона вместо кота!       — Это безопасно, если не кидаться к нему в пасть.       — Я и не кидался! — выпалил Дейдара, но потом выдохнул и, уже с меньшей уверенностью, добавил, — по крайне мере, это не было моей конечной целью.       — Это всё не важно! — заорала вдруг Сакура во весь голос. Она тоже была на взводе. Эти двое просто приперались, как дети, пока Тен-Тен была чёрт знает где! Дейдара, который впервые обнаружил её присутствие, поперхнулся воздухом и зачем-то сделал шаг назад.       — А ты что здесь делаешь! — только и выдал он, прежде чем Сакура разразилась гневной речью.       — Я тебе сейчас быстро поясню, что я здесь делаю! Я наткнулась на Сасори в номере отеля! Потому что искала тебя! Потому что сразу после того, как ты сообщил, что Сасори нужна помощь с какой-то демонической чушью, мою подругу, и что более важно, ТВОЮ, похитили прямо из её дома!       — Не совсем так… Сасори, который до этого имел крайне скучающий вид, неожиданно вскипел.       — Ты сказал Сакуре, что мне нужна её помощь?! — возопил он.       — Говорю же, не совсем так…       — Он даже не был в курсе, что ты об этом просил?! — тут же, по цепной реакции, взвилась Сакура. Дейдара растерянно переводил взгляд с одного взбешенного товарища на другого и, в конце концов, издал страдальческий стон.       — Ну почему я опять во всём виноват! — протянул он жалобно. — Меня ранили, потом меня чуть не сожрал демон, потом меня нокаутировал столетний старик, и я пролежал в коме даже не знаю сколько времени! А виноват всё равно я! Это несправедливо!       — 28 часов 32 минуты, — на автомате проговорил Сасори, затем развернулся и направился вниз по лестнице.       — Что?.. — запоздало, переспросил подрывник.       — Я думаю, это время, которое ты пролежал в коме, — пояснила Сакура, сжалившись. Она не умела долго злиться, и сейчас ей было жаль его, потрепанного и немного нелепого. — Какого ты всё это затеял, Дей-кун? И где Тен-Тен?       Дейдара вздохнул. Грустные мысли навалились на него с новой силой.       — Если бы я только знал, — ответил он сразу на оба вопроса.