Весенняя буря

На следующий день Ёнгук позвонил в районе обеда. Судя по голосу Зело, тот едва дождался звонка — Ёнгук даже умилился его щенячьему нетерпению. Они договорились встретиться в студии YG, в понедельник с утра. Улыбаясь, Ёнгук положил трубку и сообразил, что Мэсло вообще-то тоже неплохо предупредить о том, что на завтра у него назначена встреча. Позвонил ему, и тот согласился — без особого энтузиазма, но и не возникая на самоуправство Ёнгука. Изначально Мэсло вообще был за клип с телочкой, но Ёнгук пошел на принцип — в конце концов, это была его песня, он долго и трудно писал ее, прорабатывая болезненные воспоминания, и результат ему был очень дорог. Теоретически Ёнгук не имел ничего против броских клипов с дорогими машинами, роскошными женщинами, голыми торсами и прочим фансервисом, но эта песня была слишком больной и настоящей для подобного. Он не одну ночь проворочался в постели, обдумывая сюжет клипа, уже мысленно видел его до мельчайших деталей — и вот наконец-то его творению нашлась достойная оправа. Ёнгук с вечера пятницы был в сдержанном экстазе и выходить из него, кажется, не собирался. Когда он подошел к студии, Зело уже ждал по указанному адресу. Ёнгук его опознал только по росту: такие долговязые башни даже среди певцов и моделей нечасто встречались. Лицо Зело закрывал низко надвинутый козырек бейсболки, сзади над ремешком торчал смешной пучок светлых волос. Ёнгук махнул ему и увидел, как лицо Зело озарилось улыбкой. Из-под его бейсболки даже глаз не видно было, но Зело улыбался так искренне и заразительно, что Ёнгук не мог не улыбнуться в ответ. В двери студии они вошли вместе, и Ёнгуку так не терпелось обсудить концепцию видео, что он с ходу начал рассказывать, едва поздоровавшись. Зело внимательно слушал, иногда вставляя вопросы и замечания — в целом довольно толковые. Ёнгук впустил его в студию, включил свет. Мэсло еще не было — Ёнгук глянул на часы и обнаружил, что они пришли на двадцать минут раньше назначенного времени. И тут же забыл об этом, занявшись аппаратурой. Зело слушал песню внимательно, прикрыв глаза. Ей еще требовался мастеринг, но работать было можно. Трек закончился, Зело потребовал поставить снова и замер, покачивая головой в такт. Ёнгук следил за ним, затаив дыхание. Зело был одним из первых посторонних слушателей этой песни, и у Ёнгука по-глупому колотилось сердце в ожидании его оценки. Он не первый год профессионально занимался музыкой и почти избавился от этого противного мандража, но… уж очень эта песня была особенная. Дослушав во второй раз, Зело открыл глаза и одарил его еще более сияющей улыбкой, чем все прежние вместе взятые. — Это было… круто, хён! Так круто! Вот это да! Ты ее сам написал? — Ага, — Ёнгук наконец выдохнул и смог улыбнуться в ответ. — Обычно мы с Мэсло пишем вдвоем, но эта — чисто моя. — И музыку тоже ты писал? — Зело смотрел на него с таким благоговением, что было особенно заметно, какой он еще все-таки юный. Ёнгук сообразил, что даже не знает, совершеннолетний ли он. — Тебе девятнадцать-то исполнилось, парень? — спросил он. — А как же! — оскорбился Зело. — Мне уже почти двадцать вообще-то! — Вот и хорошо. А теперь о хореографии, — на свет были извлечены блокноты с почеркушками Ёнгука — штуки три записных книжек, изрисованные вариантами раскадровки, примерными позами, костюмами и просто пришедшими в голову набросками. Зело погладил кончиками пальцев фигуру человека, идущего под дождем. Рядом была набросана девушка, сидящая на подоконнике, за которым хлестал ливень. — Ты о себе писал, хён? — спросил Зело. Ёнгук пожал плечами. Та история уже отошла в прошлое, забылась, прорастя песней, как зерно побегом. Тогда ему было очень больно, но сейчас он был почти благодарен за эту боль — ведь без нее у Ёнгука не было бы ни этой студии, ни работы в YG, ни даже Зело. Ёнгук принялся показывать наброски, на ходу внося поправки. Зело поначалу просто кивал, изредка вставляя свое мнение, но затем разгорячился и принялся махать руками. Он, конечно, был танцор, ему было виднее, но Ёнгук своим видением поступаться тоже не собирался. В конце концов Зело вскочил и принялся показывать па, которых от него требовал Ёнгук, попутно объясняя, почему они не сработают. — Включи музыку! — потребовал он наконец. Ёнгук, не убежденный, поставил трек и вновь сел, широко расставив колени и опершись на локти. Зело замер — пока играло клавишное вступление, он, казалось, даже не дышал. Затем, с первыми звуками голоса Ёнгука, он просто… соскользнул в танец, иначе не скажешь. Его первые движения были плавными и почти ленивыми, неосознанно-чувственными. С началом партии Мэсло эта текучесть уступила место порывистости, нервозности. Движения Зело стали рваными, более сложными. Он все ускорял ритм, пока к припеву Ёнгуку не стало сложно следить за танцем. Отзвучали последние ноты припева, и с паузой Зело рухнул на пол, распростершись без движения. Вновь зазвучал голос Ёнгука, и Зело медленно поднялся. Теперь его движения были тяжелыми, мучительными. Перед глазами Ёнгука вновь, как живой, встал его последний разговор с девушкой, которую он тогда считал любовью всей своей жизни. Слова Ёнгука тогда падали так же тяжело, как сейчас двигался Зело, — последние судороги тонущего, уже понявшего, что борьба бесполезна. Но с партией Мэсло темп танца ускорился, стал почти агонизирующим. Зело сделал пируэт, и с его лица во все стороны разлетелись брызги пота. Он замер — абсолютно синхронно с тем, как закончился припев. Тяжело дыша, он глядел на Ёнгука торжествующим взглядом. А Ёнгук молчал. Он не знал, что говорить: Зело вписался идеальнее идеального — и перекроил всю концепцию под себя, привнеся в песню что-то свое. Она будто открылась Ёнгуку с новой стороны — Зело показал ему другое видение, еще интереснее прежнего. Ёнгук был ошарашен, растерян… В студии раздались аплодисменты. Ёнгук и Зело одновременно повернули головы — в дверях стоял Мэсло. Сколько он уже пробыл в студии, а Ёнгук его не заметил? Мэсло подошел и взял Зело за подбородок, рассматривая его лицо со всех сторон. Тот надулся, но Мэсло не обратил внимания. — Ты с руководством уже договорился? — спросил он у Ёнгука. — Я так и думал. Пойдем, покажем им твоего малолетнего гения. — Сможешь повторить танец? — озабоченно спросил Ёнгук. Зело выглядел уставшим, но все равно кивнул. — Да не надо, — легко отмахнулся Мэсло. — Эх, что бы вы без меня делали, — и он включил на мобильном видео, где довольно неплохо было видно танец Зело и Ёнгука, сидящего с открытым ртом. Подождал пару секунд и выключил. — Перешлешь мне? — попросил Ёнгук. — И мне! — тут же встрял Зело. — Мне еще над хореографией работать надо будет. — Не гоните лошадей, — отмахнулся Мэсло. — Поработаешь… если тебя возьмут. Зело сглотнул и забоялся, но Ёнгук продолжал пребывать в эйфории. Уж теперь-то их дебют точно будет идеальным. Разговор выдался непростым. Менеджер решительно не понимал, зачем тащить в клип мальчишку "чуть ли не с улицы" (как он выразился), если у них было полно своих трейни и подтанцовки на любой вкус. Мэсло молча показал видео. Менеджер помычал и неубежденно пожевал губу. Тогда Ёнгук поднялся с места и принялся говорить. Он вещал так долго, что чуть не охрип. Управленцы упорно не желали сдаваться, продюсер дотошно выискивал недостатки во внешности и танцевальной технике Зело, режиссер отрешенно изучал потолок. Сам Зело так съежился в темном углу, что его почти и не видно было, и только моргал со скоростью крыльев колибри. В конце концов договорились, что Зело подписывает с YG контракт на один клип, под полную личную ответственность Ёнгука. Шумно выдохнув, Ёнгук вежливо распрощался, сгреб за шиворот добычу в лице Зело и потащил его проветриться. Мэсло молча вышел за ними, не отрываясь от телефона, в котором просидел почти всю встречу. У Зело глаза были круглые, как монеты по пятьсот вон. Ёнгуку стало его жалко: парнишка явно был непривычен к подобному прессингу. — Выпьешь? — вполголоса спросил он. Зело моргнул на него и закивал так часто, что казалось — голова вот-вот отвалится. — Привыкай, — хмыкнул Ёнгук. — Здесь свой шанс надо зубами выгрызать. — Ну, я вас, пожалуй, оставлю, — вклинился Мэсло. — Дела, все такое. — Какого размера дела-то? — поддел Ёнгук. — Четвертого, — осклабился Мэсло. — Не свои, конечно, но мне не похуй? Махнул им и убрел, уткнувшись в телефон. Зело проводил его стеклянным взглядом и вдруг жалобно сказал: — Хён, я домой хочу. Поехали ко мне? Ёнгук сначала напрягся, но затем рассудил, что в случае чего от домогательств уж как-нибудь отобьется, а Зело сейчас, судя по его виду, опасно было одного на улицу выпускать. Дорога, казалось, пролетела в одно мгновение: Ёнгук был занят собственными мыслями и планами, а Зело прислонился к поручню, нахлобучил кепку на глаза и после этого не пошевелился до конца дороги. Ёнгук очнулся, только когда они уже проехали одну лишнюю остановку. Пихнул Зело в бок, они бегом ломанулись к выходу и вывалились из автобуса, едва не посшибав друг друга с ног. Переглянулись и начали смеяться. Ёнгук смеялся потому, что ситуация была смешная, но у Зело, казалось, началась настоящая истерика. Наконец всхлипы его хохота утихли, и Ёнгук уточнил: — Нам в ту сторону? Я не очень помню маршрут. Зело рассеянно кивнул и пошел вслед за ним, выискивая что-то в телефоне. Затем принялся кому-то звонить — раз не дозвонился, второй, но на третий трубку взяли. — Хё-о-он, — тут же заныл Зело таким умильным голосом, что Ёнгук даже остановился на миг от неожиданности. — Хё-он, я только что из YG… да… да… да он и сейчас со мной… ой, вот только не надо тут… они меня чуть не съели, хён! До сих пор ноги трясутся, представляешь? Ага… конечно… ага… ну-у… хм, я не помню… ну, что-то вроде все-таки оставалось. А может, и нет. Пицца точно есть. Она там уже неделю есть, мы ее все никак не доедим. Да что ты, хён, у тебя же свои дела… Да? Ну ладно… Спасибо, хёнчик… ага… да, он тоже останется… ой, хён, да кончай ты… Не смешно! — уши у Зело порозовели. — Ладно… Чоноп будет очень рад, ага! Ты даже не представляешь насколько! Давай, до встречи! Зело положил трубку и абсолютно нормальным голосом оповестил: — Ёнгук-хён, я только что сообразил нам пожрать! Ёнгук поднял бровь. Бодрый Зело пояснил: — Это я Химчану звонил, он сейчас примчится меня кормить, чтобы я не похудел от стресса. Заодно продуктов накупит, потому что у нас в холодильнике мышь повесилась, а мы с Чонопом типа ничего не понимаем и вечно берем какую-нибудь дрянь. Хён, я тебе говорю, ты такого токпокки, как у Химчана, в жизни не пробовал! Обязательно останься на обед… хотя ты же говорил, что вы друзья? Он тебя уже, наверное, угощал? — Ну, мы не то чтобы очень близкие друзья, — дипломатично извернулся Ёнгук. — Скорее знакомые, — о том, что Химчана он видел один раз в нетрезвом состоянии и сейчас не особо вспомнил бы, как тот выглядит, Ёнгук решил умолчать. — Это ненадолго, — хмыкнул Зело. — Химчан со всеми дружит. Особенно с Чонопом. Блин, Чоноп мне сейчас голову откусит. — За что? — У него на вечер вроде планы… были… а теперь у него на вечер Химчан… Нет, он клевый, но он реально как мамочка. Иногда от него сбежать хочется. С Химчана разговор плавно переполз на хореографию клипа, а затем на самого Ёнгука. Тот и не заметил, как рассказал Зело всю свою биографию. Зело слушал с сияющими глазами, то и дело принимаясь выспрашивать какие-нибудь подробности. Особенно его интересовал андеграунд и знакомство с Топом. — Я в школе тоже пробовал читать рэп, — признался он. — Я же в вокально-танцевальной академии учился, в Кванджу. Сейчас ее Сынри-сонбэним продвигает, знаешь? Учителя говорили, у меня неплохо получалось. — А чего бросил? — рассеянно поинтересовался Ёнгук. — Я не то чтобы совсем бросил… Просто танцевать больше люблю. Знаешь, я хочу поехать в Америку и стать там знаменитым танцором. Ну то есть мы с Чонопом хотим. Я поэтому и в Сеул переехал, чтобы вместе тренироваться и учить английский. Хён тут вообще родился, но он как раз хотел свалить от предков, вот мы и решили вместе снимать квартиру. Чонопи-хён пока лучше танцует, но зато мне английский легче дается! — похвастался Зело. — А ну скажи чего-нибудь, — усмехнулся Ёнгук. Зело был живой и непосредственный, как ребенок. Рядом с ним Ёнгук ощущал себя ужасно взрослым и ответственным. Наверное, этого ему и не хватало, с его вечными самокопаниями и сомнениями в себе. Зело оттараторил что-то, что Ёнгук смутно опознал как матерный куплет из Эминема. Он и вправду неплохо читал — даже скорее хорошо, хотя навык у него был сыроват, конечно. Ёнгук про себя вздохнул, что с мальчишкой придется позаниматься, а затем вспомнил, что Зело ему вроде как нужен только в качестве танцора. Они дошли до дома, и Зело, не прерывая разговора, открыл дверь. Раздался женский визг. Ёнгук заглянул внутрь и обнаружил, что Зело, по всей видимости, чуть не вписался дверью по лицу какой-то симпатичной девушки. Девушка была слегка растрепанной, со слегка смазанной помадой, а позади нее высился очень недовольный Чоноп. Хотя "высился" — это было чересчур сильно сказано, особенно по сравнению с Зело. — Ой, Соён-нуна. Я тебя не ушиб? — взволновался Зело. Девушка тут же оттаяла и что-то защебетала. Позаброшенный Чоноп послушал, как эти двое увлеченно трындят, и убрел на кухню. Ёнгук прошел за ним. Чоноп открывал и закрывал шкафчики, под конец даже в холодильник заглянул, но везде было пусто и грустно. Про себя Ёнгук подумал, что Химчан, похоже, знает, о чем говорит. — Ты извини, что я без приглашения, — сказал он. Чоноп пожал плечами. — Зело по дороге домой созвонился с Химчаном, тот обещал скоро быть у вас. Лицо Чонопа выразило кратковременное отчаяние, но затем он махнул рукой. — Ладно, хоть поесть приготовит. Он такой кимчи ччигэ готовит, закачаешься. Ты не пробовал, хён? Ёнгук покачал головой. Ему уже даже интересно стало отведать кухни великого кулинара Химчана. — Значит, попробуешь, — тут на кухню влетела красивая Соён, застенчиво чмокнула Чонопа в щеку, оставив красную помадную печать, и упорхнула. Затем на кухню ввалился довольный Зело и тут же куда-то потащил Ёнгука за руку. — Пошли ко мне, хён, я тебе кое-что покажу, — блестя глазами, пообещал он. Ёнгук насторожился: раньше к нему Зело вроде не приставал, но кто их знает, этих нестандартных. Комната Зело оказалась идеально чистой — Ёнгук вспомнил свою пылищу на полу и слегка устыдился. При этом на кровати был хаотично раскидан всякий хлам: книжки, тетрадки, ручки-карандаши, шарфы, кепки, бейсболки, фенечки. Посреди всего этого добра гордо расположился ноутбук со щербатой крышкой. Зело пошарил по кровати, выудил непримечательную голубую тетрадку, все остальное сгреб к противоположному краю и плюхнулся на кровать, похлопав по покрывалу рядом с собой. Ёнгук сел, старательно глядя на тетрадку, которую обнимал Зело, и стараясь не соприкасаться с тем локтями. — Хён, ты только не смейся… — Зело запунцовел и на миг остановился, но затем храбро набрал воздуху и продолжил: — В общем, я тут кое-что пишу иногда… Почитаешь? Мне просто интересно, годится оно куда-нибудь или нет. Ёнгук протянул руку и запоздало вспомнил, что вообще-то не в репетиторы нанимался. Но отступать было некуда, и он открыл тетрадку. Тексты были… разные. Были неплохие, были похуже. Все они были очень наивные и ученические, конечно, ни одну из этих песен не стоило записывать в студии. Но что-то в них все-таки было — потенциал, или по крайней мере его зачатки. Несколько свежих образов, местами любопытная игра слов, порой довольно интересные идеи. И, конечно, страсть — этого было с избытком. Все эти тексты были очень искренние, как и их автор, и, наверное, этим они все же и понравились Ёнгуку, несмотря на их сырость и недоработанность. Он так и сказал Зело — забавно было наблюдать, как тот одновременно сник и воодушевился. Ёнгук выбрал один из наиболее удачных текстов и ткнул в него пальцем: — А ну-ка, прочитай вот этот. Зело на миг прикрыл глаза, вдохнул и принялся читать. Бесспорно, он был неплох, и даже очень: четкая дикция, отличное чувство ритма, хорошая скорость (даже повыше, чем обычно брал сам Ёнгук). Читка все-таки была недостаточно отточенной — сказывался, видимо, недостаток практики, — но потенциал у Зело был, и еще какой. Вдохновенную читку прервал влетевший в дверь ураган в форме Химчана. — Вот ты где, ребенок! Совсем замучили тебя, да? — причитал он, вертя Зело во все стороны и, видимо, высматривая места, где того понадкусывали злобные людоеды из YG. Ребенок Зело, скромно потупив глаза, помалкивал и возвышался над Химчаном на полголовы. — Скоро будет ужин! Ох уж эта Чонопова девица, нет чтобы мальчикам поесть приготовить, только лизаться горазды… Ага! — Химчан оставил Зело в покое и нацелился на Ёнгука. — Почему за ребенком не присмотрел? Я тебе поверил, а ты его этим зверям на растерзание! — Хён, он меня защищал, правда. Без него меня бы не взяли, — для убедительности Зело закивал. Химчан нахмурился и ткнул в Ёнгука пальцем: — Смотри мне! Чтобы не обижал нашего Чжунхони! – гордо развернулся и прошествовал прочь. — Это меня так зовут, — поторопился пояснить Зело, развеяв недоумение Ёнгука. — Зело — это псевдоним, а на самом деле я вообще-то Чхве Чжунхон… вот. — Бан Ёнгук, — Ёнгук усмехнулся и торжественно потряс его руку. — Будем знакомы, Чхве Чжунхон.