Зэн

Мир только начинал открываться ему. Каждый день мать рассказывала что-то интересное, и Зэн, едва держась на неловких пока ногах, цеплялся за её ладонь, чтобы взглянуть на чудеса, которые таились на расстоянии вдоха. Они жили среди скал, у небольшого источника, и поблизости не было других демонов. Проводя все дни с матерью, Зэн привык — ничто не угрожает ему. Возможно, мать должна была раньше рассказать ему об опасностях, но она отчего-то медлила, а дни стояли тёплые, в ночных тенях не таилось зло, и обнаружить нечто опасное совсем маленький Зэн просто не мог. Пока однажды утром среди скал не заметил кого-то чужого. Прежде он видел только животных, но этот был похож и не похож сразу на них с матерью. У него был особенный запах, и, почуяв, Зэн впервые испытал страх. Он чувствовал, как на загривке будто приподнимается шерсть, он захотел обнажить клыки, которые на самом деле ещё даже не выросли. Мать вышла вперёд, спрятала его за собой. — Что ты тут делаешь, Кайс? — спросила она. — Ничего, — отозвался пришелец. — Смотрел на твоего сына. — Тебе это незачем, — в голосе её слышалось затаённое рычание. Зэн видел, как Кайс усмехнулся и отступил, скрылся среди теней и света, среди скал, там, где он не мог разглядеть. Мать подхватила его на руки и унесла в укромное место, где они спали. Качая его на руках, она сказала: — Такие, как Кайс, мой милый, приносят лишь отраву, — она развернула его ладонь и выхватила из воздуха теневой клинок, вложив затем в слабые и маленькие пальцы. — Если он подойдёт близко, бей в горло. Это был первый урок, который открыл Зэну, что сколь бы ни был удивителен мир, в нём достаточно страшного, опасного и жаждущего смерти. *** Отбросив воспоминание, Зэн оскалился, готовый выпустить теневой клинок в любой момент. Алтарь разгорался, а вокруг сгущалась тьма, Морон замер рядом, напряжённый донельзя, Эвейс стояла в луже чёрной воды. — Покажись, Кайс, — зашипел Зэн, не сдержав частичной трансформации. — Покажись, хочу посмотреть, во что ты превратился. — А ты вырос, — откликнулся голос из темноты. — Подумать только, ты ведь был таким крохой. Морон сощурился, и Зэн почувствовал, как он начинает плести какое-то заклинание. — Выходи, — снова рявкнул он. — Хватит прятаться. И Кайс наконец появился — прямо у алтаря. Он был высок и худ, лицо испещряли шрамы, глаза горели зеленоватым пламенем. Зэн никогда прежде не видел, каким было его второе обличье, но теперь с кристальной ясностью осознал — это что-то неприятное, мерзкое, на что он и не стал бы смотреть. В Кайсе билась сила, её было так много, в нём сплетались столь несовместимые стихии, что Зэну показалось — сейчас его просто разорвёт. Однако Кайс рассмеялся и протянул к нему ладонь. — Я присматривался к тебе, — признался он. — Потому что разделение судьбы — столь причудливая вещь… Мне хотелось попробовать. Вот только твоя мать всё время мешалась… — он ощерился, и на острые клыки лёг отблеск от алтаря. — Пришлось убить её, как и твоего отца. Но ты и тогда сумел сбежать. Зэн напомнил себе, что не время поддаваться эмоциям. Он не сводил взгляда с Кайса, в любой момент ожидая выпада от него. — Ты разочаровал меня, — продолжал Кайс. — Вместо безграничной силы выбрал полукровку, который даже не знал себя до конца. Морон не изменился в лице. Несмотря на то, что он замер, готовый в любой момент кинуться, взгляд его был холодным. Зэн почувствовал — он оценивает противника, ищет слабые места, просчитывает, не слушая, чем там Кайс пытается вывести его из сосредоточенности. — Мой план был безупречным, кто знал, что вы такие… Люди называют это похотливостью, — Кайс отвернулся к алтарю и огладил его. — У людей так много забавных слов и понятий. Я долго изучал их. Эвейс обернулась змеёй, и чёрная вода тут же укрыла её. Кайс чуть повернул голову, недоумённо нахмурившись. — Кажется, я что-то не заметил? — спросил он будто бы самого себя. На кончиках пальцев его собрались сияющие искры, и он ударил чистейшей силой в зеркало чёрной воды, но ничего не случилось. — Смотри-ка, у кого ещё есть силы кого-то защитить. Что ж ты не защитил самого себя? — Он снова перевёл взгляд на Морона и Зэна. — Вам со мной не тягаться. Здесь и сейчас Храм примет мою жертву, и я получу всё, что хочу. Жертва готова. Его голос превратился в грохот, раскатился над камнями, и тут же вспыхнули фонари, разгоняя темноту. Тысячи бражников трепетали крыльями, закрывая небо. У Зэна перехватило дыхание, но он напомнил себе, что не время испытывать страх. Испугаться можно позже, когда теневой клинок напьётся крови. Морон чуть отклонился от него, и в этом был тайный смысл, но Зэн не угадал его, предоставив Морону решать задачу так, как тот хочет. «Каждый из нас сделает то, что нужно», — напомнил себе он. *** Второй раз он увидел Кайса, когда уже появилась сестра. На этот раз мать кинулась к нему, перевоплощаясь на ходу, опалила Кайса огнём и зашипела. — Я пришёл с миром, — засмеялся тот. — Пошёл прочь от моих детей, — отозвалась она. — Посмеешь приблизиться, разорву глотку. — Как ты сурова… — и растворился в тенях. Зэн показал сестре теневой клинок и тихо прошептал: — Нужно ударить в горло. Сестра удивлённо моргала — она ещё не могла ничего понять. *** Алтарь словно стал больше. На нём лежала, свернувшись в клубок, подтянув колени к груди, Райэн. Зэн был уверен, что она мертва, но казалось, что это глубокий сон. Окутанная энергией, она была всего лишь наполненным до краёв сосудом, но лицо её было столь спокойным, будто она должна была проснуться и приветствовать всех удивлённой улыбкой. — Ты хотел остановить это, — хмыкнул Кайс, — но лишь приблизил время созревания, — он погладил Райэн по щеке с неожиданной лаской. — Время пришло. Зэн рванулся вперёд, но наткнулся на невидимую стену. Появившийся в пальцах теневой клинок не помог её разрушить. Лишь на миг Зэн скосил глаза и удивился, не обнаружив Морона рядом. На кончиках пальцев Кайса блеснули когти. Стоя спиной к Зэну, он заговорил: — Приношу сладкую жертву тебе, о Храм. Исполни моё желание. Купол бражников качнулся вверху, заискрили фонари, разгораясь ярче. *** Мать охотилась, а юный Зэн и его маленькая сестрёнка оставались под присмотром Хэнны. День был дождливым, в пещере, где они прятались, жарко горело пламя, горьковатый дым поднимался к куполообразному потолку. К ароматам смолы примешался знакомый запах, и Зэн настороженно зарычал. Хэнна бросила на него недовольный взгляд, однако поднялась и подошла к выходу, точно хотела посмотреть, кто прячется за дождём. Она помедлила мгновение и шагнула под летящие капли. Зэн вслушивался, но ничего не мог разобрать. Райэн спала у него на коленях, он не хотел разбудить, и потому волновался всё сильнее. Наконец Хэнна вернулась. — Успокойся, — сказала она. — Мать скоро вернётся. И Зэн сдержал недовольство. *** Морон умел говорить с чёрной водой и умел её слушать. В миг, когда Кайс вышел из тени, он обратился к ней и растворился в ней, а сотканный из пламени и воды морок остался стоять. Чёрная вода принесла его к алтарю и схлынула, оставив в тени. Прячась за алтарным камнем, Морон выжидал — у него был только один удар. Мощь Кайса поражала воображение, и вместе с тем в этом была его потрясающая уязвимость. Он уже не различал малейших изменений, не замечал того, что считал не опасным из-за малого размера. «Даже игла может быть ядовитой», — когда-то говорил Морону наставник. Сегодня один из них должен был стать ядовитой иглой. Зэн ударил о невидимую стену, и Морон напрягся, неосознанно обнажая клыки. Кайс занёс когтистую руку над застывшей на алтаре жертвой, не обратив внимания на Зэна. «Если ты научишься слушать, то сможешь опередить любую опасность», — вспомнился голос наставника. Морон вслушался. Над головой трепетали тысячи крыльев, Храм ждал, насторожившийся, живой в каждом камне. Журчала вода, и Морон увидел, как ручеёк очерчивает плиты, змеится, подбираясь всё ближе к алтарю. — Исполни моё желание! — воскликнул Кайс и ударил Райэн по горлу. Чёрная кровь залила алтарь, чёрная вода вздыбилась ей навстречу, будто вздумала украсть сладость жертвы. Раздался звон, а вниз понеслись бражники. Морон рванулся из тени и схватил Кайса за запястья, намереваясь вонзить клыки ему в горло. И вдруг кто-то с силой ударил Кайса в спину. Рядом с алтарём возникла побледневшая от страха Эвейс, но голос её разнёсся удивительно сильно и громко: — Лесной Храм, приношу тебе жертву, забери демона и все его стихии и исполни моё желание. Бражники с шорохом осыпались вниз. В мелькании крыльев Морон едва рассмотрел, как Кайс сплюнул кровь, как Зэн вырвал клинок из его спины и полоснул по горлу — для верности. Вокруг Эвейс танцевали огни, фонари погасли один за другим. Задрожали камни, Храм заворочался, заскрежетал, его страшный голос заставил Морона отпрянуть от трупа того, кто жаждал быть богом. Из чёрной воды соткался силуэт… Зэн зарычал на него и полоснул теневым клинком по своей ладони. Алые капли бисером посыпались вниз. — Забери его, Храм, — закричал он. — Забери его, Храм, — раздался голос Эвейс. — Забери, — прохрипел и Морон. Обрушились камни. *** Зэн с трудом приходил в себя, у него до сих пор звенело в ушах. Он видел трепещущие на ветру колоски сухой травы, мягкий солнечный свет, какой бывает на закате, пыльные камни. Храм отступил, исчез… Если вообще существовал. На миг Зэну показалось, что случившееся было только сном. Повернув голову, он увидел Морона. Изнурённый, перепачканный в чёрной крови, он лежал рядом в неловкой позе. Зэн приподнялся и потянулся к нему, запоздавший страх принёс дурноту. Однако стоило коснуться, и Морон открыл глаза. — Кончилось? — прохрипел он. — Кончилось, — подтвердил Зэн, ни в чём на самом деле не уверенный. — Началось, — раздался спокойный голос. Над ними склонился кто-то высокий, непомерно высокий. Морон моргнул. — Эвейс? — вырвалось у него. — Когда-то была такой, — подтвердил голос. Зэн повернулся посмотреть и замер в удивлении, смешанном с ужасом. Подобной демоницы он никогда не встречал. Она была словно целиком соткана из силы, за спиной — огромные крылья, казавшиеся в солнечных лучах текучими, будто создавались то ли из воды, то ли из жидкого пламени. Черты лица действительно принадлежали Эвейс, но глаза её стали золотыми и лишились зрачков. — Что ты? — спросил он, нащупав ладонь Морона, будто он мог его защитить. — Не знаю, — беспечно ответила Эвейс. — Но это — мой Храм. И он увидел каменные стены позади. Храм отступил, а может, выплюнул их на склон холма и остался незыблем. — Стала… богиней? — Морон наконец сел. — Забрала его желание? Говорила же, что тебе не нужна сила. Она засмеялась. — Подумала, что это интересно, — она протянула руку и погладила Морона по щеке. — Но ты остался моим сыном. — Зэн увидел, что по щеке Морона скатилась слеза. — Теперь память вернулась?.. — Да, — едва слышно прошептал Морон. — Если вам потребуется помощь, призови меня, я буду жить в твоём сердце. Как ты — в моём. Она растаяла в лучах закатного солнца. Зэн поднялся на ноги. — Всё кончилось, да? — спросил он то ли себя, то ли закат, то ли Морона. Повторил уже прозвучавший вопрос в тщетной надежде, что память подскажет, как именно это произошло. — Кончилось, — подтвердил Морон, и его тёплые ладони легли на плечи. — Началось… Неважно. Мы можем идти. Ты отомстил за все смерти, твой теневой клинок напился крови почти бога. — Смешно, — Зэн развернулся к нему и порывисто обнял. — А что… чёрная вода… что с ним? — страх почти исчез, отступила дурнота, но лёгкое волнение всё никак не хотело уходить. Не ответив сразу, Морон задумчиво посмотрел на стены Храма. — Кажется, ему придётся вымаливать прощение. Зэн недоверчиво качнул головой, но ему вовсе не хотелось проверять, что там случилось на самом деле. Солнце садилось, длинные тени расчерчивали холм. — Хочу убедиться, что мы действительно живы, — вдруг решился Зэн и толкнул Морона в грудь. — Слышишь? Тот поймал его за подбородок, властно поцеловал, а затем увлёк в сухую траву. Они упали, сплетаясь в единый комок, кусая друг друга и оставляя отметины когтями, торжествуя друг над другом, взрыкивая и всё сильнее распаляясь. Храм безмолвно замер неподалёку, он будто и в этот раз служил свидетелем — любви ли, жажды ли жизни, нового объединения судеб. Зэн старался не задумываться и не помнить о том, что тот наблюдает. Он хотел прикосновений, ощущений, хотел сплетения магии, и вскоре волна захлестнула его с головой. Небо померкло. *** Среди ночи Морон укутал Зэна пледом и направился к храму. Костёр догорал, но дарил много тепла, и у него было время, прежде чем упрямый лис проснётся и примется искать его. Морон пришёл к Храму, помедлил мгновение, но всё же ступил на холодные камни. Он слышал трепет крыльев бражников, но не видел их — фонари не горели. Волнение заставляло сердце биться быстрее, и в то же время он чувствовал, что опасности нет. У алтаря не было ни одного тела, остывший камень не хранил ни лепестков сухих цветов, ни знаков, совсем ничего. Морон удивлённо коснулся его, но ничего не ощутил. Напитавшийся Храм спал. — Сын, — уронила вдруг тьма. — Что ты сделала… с ним? — спросил он тихо, потому что на самом деле пришёл только за этим. — Наполнила чёрной водой все источники, — усмехнулась ночь. — Он будет со мной вечность, я буду вечность с ним. Мы вместе загадали это желание, мой милый. Прощая друг друга и в то же время желая возмездия. И Морон понял, что остался один на холме, что позади догорает костёр, а Храма — нет. До рассвета он сидел рядом с Зэном, рассматривая его, вслушиваясь в дыхание и пытаясь понять, что теперь делать, когда их не ведёт месть. Куда им податься, как изучать друг друга… «Как странно любить его, — удивился он. — Дать себе волю, знать, что он ответит, чувствовать его, как себя самого». — Чего ты не спишь? — заворочался Зэн. На востоке разгоралась полоска зари, но он щурился недовольно, явно не собираясь выбираться из клубка одеял. — Куда мы пойдём? — спросил его Морон. — На север? — усмехнулся Зэн. — На запад? На восток?.. Морон посмотрел на показавшееся над горизонтом солнце. — Говорят, на востоке есть море. — Море? — фыркнул Зэн. — Я дал тебе ещё две стихии, а тебя так и тянет к воде… Они потянулись друг к другу, и первый солнечный луч высветил поцелуй.