Жених для валькирии, или приключения лифляндца в России

...Когда казнили мятежных стрельцов, молодой сотник - рослый, красивый молодец - толкнул плечом царского коня, загородившего ему дорогу к плахе: - А ну, посторонись, государь! Тут мое место! - Ишь ты! Орёл! - усмехнулся Петр, попятив всхрапнувшего жеребца. - Этого развязать, он мне еще послужит. Тебя как звать-то, раб Божий? - Степаном крестили, государь, - ответил стрелец, заметно ошалев от стремительной перемены своей участи, но не теряя достоинства. - Пишите в Преображенский полк сержантом Степана Орла! А потомкам твоим быть Орловыми! Потомки в полной мере унаследовали от Степана и стать, и мужскую красоту, и дерзость. Григорий Орлов однажды в юности на спор уволок в качестве языка… любимого адъютанта Фридриха, графа Шверина. Но самым толковым и даровитым из братьев был Алексей, которого мужчины звали Алеханом, а дамы – на французский манер – Балафре* . Екатерина много лет любила старшего брата, красавца Григория, однако дала ему отставку, когда стало совсем невмоготу терпеть его дурачества. А Алехана государыня недолюбливала и, сдается, опасалась, но ценила и уважала. Мысль броситься в ноги непосредственно государыне Варваре в голову не пришла: при всей сентиментальности, Екатерина была бы неприятно удивлена и потребовала объяснений. Какая связь между ее конфиденткой и телохранительницей – и агентом «Королевского секрета»?.. Варя любила и уважала Екатерину. Конечно, не так, как экзальтированные смольнянки, - не до экстаза и непритворных обмороков, - но достаточно для того, чтобы рисковать ради нее жизнью, и не один раз, не десять, а насколько хватит удачи. Поэтому, обнаружив в душе симпатию к зловредному мелкотравчатому лифляндцу, она спросила себя: а не совершаю ли я предательства? И решила, что нет, поскольку такой опасный враг может стать полезным союзником. Собираясь отнимать время у такого человека, как граф Орлов, следовало основательно подготовиться к разговору. Отец Варвары учил любимую дочку обобщать все известные о каком-либо предмете факты и делать выводы. Факты были таковы: генерал от кавалерии, наголову разбивший турецкий флот, подполковник Преображенского полка, вероятный убийца императора Петра Федоровича, страстный лошадник, одержимый идеей вывести особую породу каких-то невиданных рысаков, любитель и знаток страшного московского охотницкого боя. Человек, много лет состоящий при государыне в должности ответственного за принятие жестких решений и непопулярных мер. Дважды оказывал императрице услуги, за которые она была и безмерно благодарна ему, и крайне им недовольна. Благодарна – за избавление от ненавистного мужа и самозванки, недовольна – тем, что сослужил он ей эту службу, нарушив все писаные и неписаные нормы дворянского поведения. Императора ухайдокал каким-то совершенно мужицким, кабацким способом, а самозванку соблазнил и, говорят, обрюхатил. Недовольство государыни в переводе на человеческий язык означало: я же сама не кнутобойничаю, Шешковского для этой надобности держу, сохраняя незапятнанным свой лик просвещенной и гуманной правительницы. А тебе, дураку, непременно самому нужно было в дерьмо лезть? В юности Алехана чуть не убил пьяный гвардеец по фамилии Шванвич - подкараулил у дверей трактира и рассек щеку палашом, метил раскроить череп от макушки до зубов, но Орлова спасла выучка кулачного бойца: он крутанулся в талии, уходя от удара. Дело пахло Сибирью, но Алехан своего несостоявшегося убийцу простил… Не будучи злым, сгоряча да спьяну Алехан мог и пришибить ненароком. Может, Петра Федоровича как раз ненароком и пришиб, много ли надо такому сморчку. Пожалуй, такого человека следовало опасаться. Но, с другой стороны, была надежда, что он не упадет в обморок, выслушав Варино ходатайство за наемного убийцу и шпиона. …Орлов принял и выслушал Варвару без удивления – вероятно, девиц, выступающих просительницами за женихов и любовников, у него перебывало достаточно. Суть просьбы его также не удивила: прямых рычагов, чтобы нажать на Шешковского, он, понятно, не имел, но мог замолвить словечко императрице, а уж она повелела бы начальнику Тайной Экспедиции обойтись с подследственным человеколюбиво. Это было ясно, неясно другое – у него-то, графа Алексея Орлова, в этом деле какой интерес? Варя рассказала Орлову всё, что узнала от Герхарда, рассудив, что это ему никак не повредит. - А знаете, сударыня, отчего так случилось? – усмехнулся граф. – Оттого, что немцы уж очень добродетельны! Коли русская девица с прибылью покажется, маменька ее по щекам прибьет, тетушки добавят – да и спрячут у дальней родни, дитя в Воспитательный дом отдадут, а девицу чуть погодя сблагостят замуж. Если же немочка из хорошей семьи в подоле принесет, ей дорога одна – к сводне: родня ее не примет, иначе ни сестры ее, ни племянницы, ни кузины себе женихов не сыщут. Так и тут: сделался авантюрьером* , так сойти с кривой дорожки уж не помышляй, кормись шпагой, пока у ангела-хранителя не лопнет терпение! Подали чай. Варвара была голодна нелюдским образом, так как приехала прямо из фехтовального зала. Поэтому она не сочла нужным жеманничать и деликатно лакомиться заедками, как пристало девице, а живо ухватила изрядный кусок пирога с визигой. Настало время выложить главный козырь – смелый вывод, к которому Варвара пришла, обобщив известные ей факты алехановой биографии. Ходить с этого туза было рискованно: ну как Орлов осерчает на дерзкую девицу? Тогда – впору хоть раздеваться, благо в мужском костюме это нетрудно. Вот в фишбейном платье с юбкой-полонез модного гридеперлевого* оттенка, с прорезями и воланами из бланжевых* шелковых лент, - без горничной не рассупонишься. - Ваше сиятельство, недавние события в Ливорно наводят на мысль, что в России существует секретная служба, подчиняющаяся не Шешковскому, а… некоему доверенному лицу государыни. Назовем ее… ну, скажем, «Секрет императрицы». - Продолжайте, сударыня, - невозмутимо кивнул Орлов. - Для этой секретной службы – если бы она, конечно, существовала – агент «Секрета короля» был бы ценным приобретением. Более ценным, чем выбитые из него сведения, к тому же эти сведения частью уже устарели. - Добро, - усмехнулся граф. – Поговорю с вашим ривалем* , окажется толковым – его счастье. …Варвара видела вольтерову пиесу «Простодушный», героиня которой ради спасения жениха отдалась развратному Сен-Пуанжу, державшему в руках женихову судьбу. Алехан Орлов не внушал ей отвращения – он был красив как греческий бог, если не Аполлон, то Геркулес, и страшный шрам на левой скуле его не портил, - но амуриться с ним Варя не собиралась. Прекрасная Сент-Ив, по крайней мере, жертвовала собой для любимого жениха! К тому же в финале она умирала от нервной горячки, не снеся бесчестия, - вот уж это совершенно не входило в Варины планы! В голове у нее пронеслось: «– О мой любимый! – сказала она угасающим голосом. – Смерть карает меня за мой проступок, но я утешаюсь сознанием, что вы на свободе». Орлов внезапно улыбнулся, и Варя поняла, что государыня зря потратила столько лет на непутевого красавца Гришку. Конечно, к братьям Орловым лучше вообще на пушечный выстрел не приближаться, - доподлинно «бешеная семья» из популярной комической оперы. Но если уж выбирать из них – Алексей, и только Алексей! - Боишься меня, что ли? – Алехан вдруг фамильярно подмигнул Варе, и она поняла, что граф изрядно навеселе. При дворе давно поговаривали, что Алехан пьет. И даже называли причину: угрызения совести из-за того, как бесчеловечно он обошелся с загадочной авантюрьерой. – Небось. Красы твоей девичьей не потребую. Вот если бы ты мне коновала хорошего нашла… - Вам? – покраснела Варя, у которой слово «коновал» ассоциировалось единственно с человеком, лишающим жеребцов их жеребячьего достоинства. - Да не мне, коню моему, Лебедю. Хворает, бедный. Стонет, головой трясет. Полкового коновала вызвал – тот говорит: не знает наука такой лошадиной хворобы! - Ваше сиятельство… - в Вариной голове молнией блеснула догадка. - Ты это брось – «ваше сясь». Не люблю. Алексей-Григорьичем зови. - Милостивый государь, Алексей Григорьевич! Как давно захворал Лебедь? И не приказывали ли вы незадолго до этого высечь кого-либо из дворни? - Было дело, - кивнул растрепавшейся куафюрой Орлов. – Конюх на краже овса попался – на сторону продавал, а жизнёночков моих всякой дрянью кормил, то лежалым овсом с мышиным пометом, а то и вовсе - ячменем. Кони тело стали терять, у Полкана колики сделались, а у Лебедя язвы во рту появились – так я и дознался. Ну, и приказал всыпать мерзавцу, месяц на брюхе будет спать!.. Так ты думаешь, этот каторжник в отместку что-то с конем сотворил?! - Батюшкин доезжачий на охоте собак арапником бил, - зачастила Варя. – Батюшка арапник-то у него выхватил и давай его самого пороть, приговаривая: «Больно, правда?» А через неделю у нас Аврора пала. Так же, бедная, мучилась: стонала и головой трясла. Это доезжачий ей пулю в ухо забил. - Как же вы дознались? - Негодяй сам спьяну расхвастался, как он барину насолил. Дворовые донесли. Зовите, граф, не коновала, а хирурга из Морского госпиталя. С зондом, чтобы определил, где пуля сидит. Подлеца-конюха ждала расправа, но Варина совесть была спокойна: животных она любила с детства, а их мучителей с детства же ненавидела. …На следующий день казачок графа вручил ей подарок – французский перевод итальянского трактата о фехтовании Flos duellatorum* c гравюрами - и записку. В записке Алехан с грамматическими ошибками в каждом слове извещал, что Лебедь в добром здравии, по какому поводу он, Алексей Орлов, должник мадмуазель навеки и просит отныне считать его своим другом. За обещанием подарить на свадьбу жеребую кобылицу* следовала приписка: просьба Ваша исполнена свято, известное Вам лицо из узилища извлечено. «Слава Богу!» - радостно воскликнула Варя, но к радости вдруг примешалась грусть. Вот и развела ее судьба с норовистым курносым бароном. Наверно, Орлов пошлет его за границу, и тот снова впутается в интриги с похищениями, погонями и шпажными поединками – теперь на российской стороне. Бог знает, доведется ли свидеться… Варина грусть умещалась в два слова: «Не сбылось». Что именно «не сбылось», она и сама не понимала. *Меченый (фр.) *Авантюрист (фр.) *Цвет сероватого жемчуга *Кремовый оттенок *Риваль (фр.) – противник в поединке *Цветок битвы (лат.) *Орлов ни под каким видом не выпускал из своего завода жеребцов