Смерть во льдах

    Каждый раз, когда я заявляю, что за свою юную жизнь успела много повидать, Вселенная запоминает это и готовит мне очередной сюрприз, равного которому просто нет. Я намеревалась приняться за новое дело, и мой путь лежал в городок под названием Аткасук, что в северных широтах Аляски. Правда, «городком» это местечко называлось весьма условно: собственно говоря, это была разросшаяся деревенька, сосредоточенная вокруг предприятия. Аэропорт на том славном полуострове был редким явлением главным образом потому, что немногие стремились провести хотя бы несколько часов своей жизни во льдах. Но я, будучи из числа этих сумасшедших, молилась про себя, чтобы всех теплых вещей, что я захватила с собой, было достаточно для тамошнего климата. Самолет, на котором я летела, конечной точкой имел город Фейрбэнкс, а потом мне предстояло путешествовать поездом. Перспектива являлась не особо радужной, но, если подумать, всё лучше, чем этот аэроплан. Со мной вместе ехал какой-то методистский хор, каждый из членов которого посчитал своей священной миссией перепеть остальных. Они горланили госпел с таким жаром, что сам бог, скорее всего, почувствовал необходимость в берушах. За несколько часов дороги мне пришлось прослушать почти все существующие псалмы и взять пухлый проспект о пути к Господу. Пастор-афроамериканец с ослепительно белыми зубами, сидевший со мной рядом, умудрялся одновременно петь, дирижировать, читать проповедь и пытаться обратить меня в веру, но мои атеистические убеждения лишь укреплялись с каждым куплетом «О, Господи, помни нас». Сегодня с утра я, проведя ставшую уже рутинной операцию по испрашиванию благословения, получила традиционную порцию наказов от папы, пожеланий безопасности от Нэда и объятий от подруг. – Интересно, кого же ты там встретишь.., – таинственно прошептала мне на ухо Бесс, не особо усердно стараясь скрыть, на кого именно она намекает. Несколько последних расследований я и вправду провела бок о бок с Санни, но в данном случае он вряд ли окажется в конечной точке моего маршрута. Да и что корейцу делать в удаленной от мира аляскинской деревушке? Я фыркнула и помотала головой: лучше сфокусироваться на реальности, а не на фантастических предположениях. Правда, посмотрев направо, на полного энергии пастора, я чуть было не передумала. К счастью, наконец-то объявили посадку, и славная компания дружно заткнулась, сконцентрировавшись на ремнях безопасности. Когда самолет приземлился, я ринулась к выходу первая, отметив в уме не забыть выбросить проспект в ближайшую урну. Получив вещи и хорошенько утеплившись, я вышла из здания аэропорта и бодрым шагом направилась к находившемуся неподалеку вокзалу. У меня не было ни времени, ни желания рассматривать Фейрбэнкс, да и возможности тоже: снег валил плотной стеной, и мне приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не увязнуть в этом белом болоте. Согласно инструкциям моего нанимателя – мистера Эндрю Ровалса, – я должна была сесть на экспресс до алеутского городка с непроизносимым названием, а там уже меня встретит один из его людей. Продираясь сквозь сугробы и с трудом таща за собой чемодан, я в сердцах думала о том, что неплохо было бы попросить дражайшего клиента прислать своего человека сюда, а не в какую-то глушь, до которой миллион километров. Вокзал оказался довольно толково спланированным, и мне удалось сразу же понять, куда идти и что делать, несмотря на то, что все входы и выходы были распахнуты настежь, впуская внутрь морозный воздух. Дворник-нунавут споро орудовал метлой, сгоняя намечавшиеся у порога сугробы прочь, но через пять минут куча снега вырастала вновь. Это не смущало доблестного коренного жителя, и он снова шел ко входу, сжимая в мозолистой руке своё орудие и сурово хмурясь. Вокзал предусматривал только два пути, так что заблудиться тут было невозможно. Кроме меня, здесь присутствовало всего пятеро человек, которые, судя по их озабоченным лицам, направлялись по делам. Да и кому бы пришло в голову заявиться сюда для отдыха?! Мой экспресс, на который я только что приобрела билет, отправлялся каждые пятнадцать минут, так что ждать мне нужно было недолго, и я поднялась на платформу, неловко ухватившись за ручку своего чемодана на колесиках. Поезд оказался вполне современным, комфортабельным; кроме меня, в вагоне было только трое пассажиров: коренной житель в меховой енотовой шапке, бородатый старик в видавшей виды телогрейке и дама в шубе, всю дорогу деловито строчившая что-то в блокноте. Это не зря называлось «экспрессом»: я рассчитывала на длительное путешествие, а оно неожиданно заняло всего двадцать минут. Подумать только: через весь штат за треть часа! Я вышла из вагона на конечной остановке, коей оказался заброшенный полустанок, посередине которого гордо высилась табличка с названием «Нутакоаван». До самого конца со мной ехал лишь бородач, который, уверенно сойдя с платформы, бодро направился вдаль, и через несколько минут его силуэт растаял во тьме. Я же начала оглядываться в поисках того, кто должен меня встречать, но, к сожалению, уже стемнело. Кроме того, аляскинские власти экономили на электроэнергии, так что станцию освещал один-единственный фонарь, около которого я и стояла. Видимости на расстоянии нескольких десятком метров просто не было. Что ж, буду ждать; может, этот мифический человек увидит меня и поймёт, что эта дрожащая юная леди в дублёнке и есть та самая гостья, которую он обязан забрать?.. Мой оптимистичный настрой оправдал себя: через несколько минут, возникнув ниоткуда, ко мне подскочил субъект в шубе. Из-за объемности и специфики зимней одежды было трудно определить его телосложение, но одно я могла сказать со стопроцентной вероятностью: этот человек был очень высок, возможно, даже мог бы посоперничать с небезызвестным корейцем. Его узкое бледное лицо напоминало лики на полотнах мастеров раннего Возрождения: он чем-то напоминал мученика своими впалыми щеками и кроткими карими глазами, смиренно взиравшими на мир. Римский нос был чуточку длинноват, придавая внешности этого человека толику южноевропейской экзотики. Общую картину портили тонкие губы, постоянно растянутые в широкой улыбке, и полоска сутенерских усиков над ними. – Мисс Дрю? – сверкнув резцами, этот субъект схватил мою руку и потряс. – Как доехали? Как вам Аляска? О, позвольте мне взять ваш чемодан! Наверное, вы устали с дороги; не волнуйтесь, я припарковался неподалеку! И мига не пройдёт, как мы будем дома, обещаю вам! Пойдёмте же за мной! И держитесь ближе: тут такая темень! Мой провожатый выпалил это на одном духу и, подхватив мой скарб, резво помчался прочь. Я поспешила за ним, стараясь не отставать и в то же время не уронить своего достоинства. Новый знакомый, чей рот ни на секунду не закрывался, говорил с мягким и певучим акцентом, что подтверждало мою гипотезу об апеннинском или пиренейском происхождении. Он рассказывал о том, какой мистер Ровалс замечательный, сколько он делает для родного региона... Только вот выдалась довольно холодная осень, а зиму обещают ещё более суровую, но ничего страшного: испытания хороши тогда, когда их можно пройти! Как только мы, наконец, дошли до полузанесенного снегом допотопного синего «понтиака», мой провожатый, звучно хлопнув себя по лбу рукой в перчатке, выпалил: – Боже, где же мои манеры?! Я забыл представиться! Поверьте мне, мисс Дрю, такое со мной впервые! Меня зовут Джанни Санторо, и я работаю секретарем у мистера Ровалса. – Очень приятно, мистер Санторо, – кивнула я, наблюдая, как он прячет мой чемодан в глубокий багажник, похожий на раззявленную пасть льва. Что ж, моя гипотеза о южной Европе подтвердилась: имя и фамилия были явно итальянскими. Неплохо для детектива-любителя! Благородный синьор галантно раскрыл передо мной дверь пассажирского сиденья автомобиля, и я с некоторой опаской скользнула внутрь. В салоне всё было не так ужасно, как я себе представляла, а в семидесятых эта машина и вовсе могла произвести фурор. Не переставая болтать, Джанни с третьей попытки завел мотор, и мы поехали к Аткасуку. Дорога была темной, как путь в ад; фонари были редким благословением, но мой провожатый, по-видимому, прекрасно знал здешние места, потому что умудрялся одновременно почти вслепую управлять машиной, периодически поворачивая голову в мою сторону, вести монолог о жизни на Аляске и порой эмоционально взмахивать руками, убирая их с руля (что приводило меня в дикий ужас). Я пыталась посмотреть в окно, но вскоре оставила эту затею: в те редкие мгновения, когда тьму прорезал неверный свет фонаря, пейзаж не отличался разнообразием: лишь снег вокруг. Наверное, было бы нелишним вслушаться в рассказы моего спутника – они бы могли существенно облегчить в дальнейшем мой период вникания в дело, но усталость после дороги брала своё, и я, не желая показаться невежливой, с огромным трудом боролась с подступавшей дремотой. К счастью, голос итальянца был настолько насыщен интонациями, что заснуть под него было невозможно, и я продолжала бодрствовать, слушая про мистера Ровалса, какие-то семена, радио, выставочный зал... Его слова скользили по волнам моего сознания, не оставляя после себя никакой информации. Для того, чтобы адекватно воспринять что-то новое, мне были нужны горячий душ, обед, живительное общение с близкими и восемь часов сна. К сожалению, Аткасук был очень далеко от всего прочего мира, но мне попался довольно спорый водитель, так что на дорогу мы потратили всего сорок минут. Поселок оказался как раз таким, каким я себе его и представляла: заснеженным, похожим на гигантский новогодний стеклянный шар. Милые деревянные домики зябко жались друг к другу, оформляя извилистые улочки, которые вели к сердцу этого места – Предприятиям Ровалса. Последние весьма диссонировали со всем вокруг, как космонавт на деревенской дискотеке. Эти высокие бетонные здания смотрелись тут, посреди кипенно-белой Аляски, как-то не к месту. Джанни притормозил у ворот и, вытащив из кармана какой-то пульт дистанционного управления, нажал серию кнопок. Железные створки тотчас же гостеприимно распахнулись, впуская нас в святая святых. Мы проехали ещё несколько метров, и жизнерадостный гость с солнечных Апеннин радостно провозгласил: – Конечная остановка! Я поблагодарила своего провожатого и, не дожидаясь его, самостоятельно открыла свою дверцу. Выйдя на свежий воздух, я с наслаждением сделал глубокий вдох: в автомобиле работал обогрев, что, в сочетании с закрытыми наглухо окнами, создало атмосферу невероятной духоты. Мистер Санторо вытащил мой чемодан из багажника и поманил меня за собой, не переставая рассказывать о том месте, где я оказалась. Я тащилась за итальянцем по лестнице, с трудом подавляя зевки. Казалось, я отдыхала где-то в прошлой жизни, не говоря уже о еде... После того, как мы прошли километр лестниц, коридоров и закоулков, жизнерадостный Джанни, наконец, распахнул передо мной дверь со словами: – А вот и ваши апартаменты, мисс Дрю! Он завёз чемодан внутрь и прибавил, что я могу располагаться, а потом, как закончу, следует навестить мистера Ровалса. Я кивнула, и южанин удалился, напоследок ослепительно улыбнувшись. Мне досталась довольно практичная, хотя и безликая комната: коричневый линолеум на полу, серые стены, плотные темные занавеси на окне, узкая кровать, шкаф, письменный стол, два стула, тумбочка. Боковая дверь вела в миниатюрную ванную, где можно было без проблем принять душ. Желтый кафель и стоячая ванна, небольшая раковина и флакон с жидким мылом на её бортике радовали мои глаза. Я вымыла руки и, вернувшись в спальню, первым делом обзвонила родных и близких. Папа, нашедший Аткасук на карте, чуть не сошел с ума от беспокойства, и мне пришлось добрых десять минут уговаривать его, что всё в порядке, и связь тут работает. Нэд посоветовал не выходить лишний раз из помещения, потому что в тех краях водятся дикие животные, а Бесс и Джесс засыпали меня вопросами, ответов на которые я пока ещё не могла дать. Но одно было точно: это расследование я точно запомню! Ещё никогда я не была севернее этой точки. Тем интереснее, что же за приключение меня ждёт. Освободившись от громоздкой зимней амуниции, я распаковала вещи, что было для меня привычной рутиной, отработанной до мелочей, и вышла из комнаты. Я оказалась в скучном сером коридоре, который казался бесконечным, куда ни посмотри. Уже почувствовав себя в ловушке, я огляделась, и тут, к счастью, до моих ушей донёсся жизнерадостный рокот Джанни. Я помчалась на голос. Он стоял в дверном проёме одного из помещений. За спиной итальянца я увидела письменный стол и сидевшую за ним блондинку с высокой причёской. Я робко откашлялась, и южанин, резко повернувшись, снова заулыбался. – О, мисс Дрю! Дорогая Шарон, позволь представить тебе того самого детектива, которого вызвал сюда мистер Ровалс! Нэнси Дрю – Шарон Ноулз! Блондинка привстала с места и улыбнулась. Её внешность я бы охарактеризовала как никакую. Средний нос, обычные голубые глаза, волосы, старательно уложенные в узел, явно подсмотренный в каком-то модном журнале. Обычные рот, обычный овал лица... И ни одной сколько-нибудь выдающейся, запоминающейся черты лица, ничего из того, что можно было бы назвать «изюминкой». Одета она была в синий деловой костюм, а на её столе, рядом с жидкокристаллическим монитором, стояла фарфоровая фигурка кошки. – Очень приятно, – вымолвила эта дама. И тут я поняла, почему мистер Санторо общался с ней с таким восторгом... Её голос – глубокий, грудной, с почти что певческими модуляциями, ласкал слух, как волны морского прибоя – берег. Для всех – и для мужчин, и для женщин – некая обыденность внешности Шарон отходила на задний план, когда они слышали эти божественные звуки. – Взаимно, – я склонила голову. – Что ж, – вездесущий Джанни, тоже уже успевший снять верхнюю одежду, театрально взмахнул руками, – время представить вас самому директору! Я сдержанно улыбнулась и, кивнув мисс Ноулз, отправилась за ним. Итальянец, видимо, работал здесь давно: он превосходно ориентировался в этих переходах, которые, как по мне, больше походили на лабиринт Минотавра. Мы выходили на черную лестницу, потом бочком протискивались мимо наставленных друг на друга картонных коробок, а затем спускались вниз, на сей раз воспользовавшись парадными ступенями. Кабинет мистера Эндрю Ровалса ничем не выделялся: туда просто вела одна из тысячи абсолютно одинаковых дверей, которые украшали эти длинные коридоры. Мой провожатый постучался три раза и, не дождавшись ответа, распахнул створку, пропуская меня вперёд. Надо сказать, что внутреннее убранство этого помещения тоже не блистало: простая деревянная мебель, представленная письменным столом, открытым стеллажом и какой-то школьной партой, использовавшейся для складирования кучи документов, была самой стандартной – такой, какая используется во всех офисах средней руки. Напротив места хозяина стояли диван и два кресла, а слева примостился металлический архивный шкаф. На полу лежал яркий ковер, который уже был основательно потоптан, но всё же выглядел весьма роскошно. Эндрю Ровалс сидел за своим столом и читал какой-то документ, когда мы вошли. Он оторвался от него и встал, сердечно улыбнувшись. Это был высокий и нескладный шатен неопределенного возраста с крупными чертами лица, проницательными голубыми глазами и грубыми руками, которые больше приличествовали рабочему, нежели директору крупной сети предприятий. Он обладал приятными, но несколько суетливыми манерами, отличался некоторой неловкостью и резкостью, но, в целом, производил хорошее впечатление. – Как доехали, мисс Дрю? – спросил он, указывая мне на одно из кресел. – Прекрасно, – не моргнув глазом, соврала я. – Сэр, если не возражаете, мне бы хотелось побыстрее вникнуть в суть дела. – Конечно-конечно, – закивал он. – Но сейчас уже так поздно... Думаю, завтра с утра мы с вами и приступим к нашему разговору, а пока мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя, как дома. Вы, наверное, голодны? – Немного, – неохотно призналась я, сложив руки на коленях. – Отлично, – Ровалс хлопнул в ладоши. – Наша столовая находится на втором этаже, но вам как моей особой гостье еда будет доставляться прямо в комнату. Я уже отдал необходимые распоряжения, и вскорости обед прибудет к вам. Если возникнут какие-либо вопросы, не стесняйтесь обращаться к мисс Шарон Ноулз – она сидит на том же этаже, на котором мы вас поселили. Завтра с утра я сам свяжусь с вами, хорошо? Думаю, тогда мы сможем всё обсудить на свежую голову, вы согласны? – Вполне, – пожала плечами я. Он был абсолютно прав: дело уже шло к ночи, и вряд ли имело смысл вникать в детали дела сейчас, а вот от аппетитной пищи я бы не отказалась. Предприниматель улыбнулся и, покопавшись в куче бумаг на своём столе, протянул мне одну. – Это карта здания, в котором мы сейчас находимся, – пояснил он. – Электронную версию я отправил вам на телефон. Иногда эти коридоры приводят в замешательство даже меня. – Тут вы правы, – усмехнулась я. – Что ж, мистер Ровалс, тогда, пожалуй, прошу меня извинить на сегодня. – Разумеется, – он слегка склонил голову. – До завтра, мисс Дрю. Мы с Джанни вышли в коридор, и я, остановившись, вымолвила: – Может, я попробую сама дойти до своих апартаментов, используя эту карту? – Вы любите риск? – итальянец шаловливо улыбнулся. – Удачи, мисс Дрю! Если что, зовите на помощь – я всегда приду! – Спасибо, – я вежливо подняла уголки рта и, развернув документ, направилась вперед. Необходимо заметить, карта пришлась очень кстати! Это здание проектировал какой-то помешанный на греческой мифологии инженер; иначе просто никак нельзя было объяснить эту сложную систему коридоров, тупиков, лестниц... Я с трудом дошла до своего этажа и вздохнула с облегчением: самое трудное было позади! Надо сказать, у меня это путешествие заняло двадцать минут, хотя мистер Санторо довел меня до своего патрона за всего лишь семь. Но с практикой придут и знания. Я пошла вдоль ряда абсолютно одинаковых дверей, радуясь тому, что вскоре смогу досыта наесться, и вдруг резко замерла: до моих ушей донёсся чей-то голос. Это была женщина, и она вещала довольно неприятным и ноющим высоким голосом. Я напрягла слух и уловила в этих звуках потрескивание. Ясно: кто-то слушает радио. Медленно сделав несколько шагов, я сосредоточилась на голосе. С минуту послушав, я с недоверием склонила голову набок: эти протяжные «вэ-э», «кырэ-э» и «йа-а» были характерны лишь для одного языка на нашей планете. Логично было предположить, что человек, который наслаждался аудиодрамой, владел им... Я приблизилась к двери из-за которой доносились звуки. Не может быть... Нажав на ручку, я толкнула створку от себя...