Смерть во льдах

    Собирать вещи и подводить итоги я любила даже больше, чем получать новые задания. Мне вручали чек, благодарили за услуги, и я, довольная собою (или не совсем), направлялась в родные пенаты. Шарон и Джанни, увы, погибли, и это дело ушло в небытие вместе с ними. На следующий день после этой трагедии Санни отвёз меня в больницу, где Эндрю Ровалс, бледный, исхудавший, искренне сказал мне, что принимает истину, какой бы она ни была, и признаёт мой вклад во всё это. – Спасибо, мисс Дрю, – слабым голосом вымолвил мой наниматель. – Вы раскрыли все тайны, как и полагалось настоящему детективу. Он прямо при мне заполнил листочек из чековой книжки, которую ему привёз кореец, и мы распрощались. Азиат привез меня назад на «Предприятия Ровалса» и с улыбкой сказал, что я могу собирать вещи. – Рейс на Солт-Лейк Сити вылетает через три с половиной часа, – проговорил он. – Собирайся, я домчу тебя до Фейрбэнкса; самолет стартует оттуда. И я, порядком ободрённая этими словами, направилась в свою комнату, чтобы запаковаться. По звонку родным и близким – никаких деталей, просто информация о том, что скоро буду дома, а потом – чемодан. Я делала это столько раз, что каждое движение было доведено почти до автоматизма. Всё было почти закончено, когда ко мне зашла Дарлин Такер. Модель обняла меня и поблагодарила за то, что я раскрыла преступления, а также сообщила, что при случае постарается порекомендовать меня своим знакомым. – Вы боретесь за справедливость, – вымолвила она напоследок. – Это очень важно, Нэнси. Я знаю, подруга. Я знаю. Только не всегда эта справедливость бывает абсолютной. Но я делаю, что могу. Собравшись, я вышла в коридор, где меня и встретил Санни – полностью одетый, с дорожной сумкой через плечо. – Ты тоже уезжаешь? – изумилась я. – А как же череп? Глаза корейца задорно блеснули за стёклами очков. – Именно по этой причине мне и нужно снова пускаться в путь, – туманно проговорил он, властно отобрав у меня чемодан. – Но не волнуйся: что-то подсказывает мне, что мы обязательно встретимся снова и опять начнём бороться с преступниками бок о бок. Я усмехнулась, но не стала возражать: время показало, что обычно азиат угадывал, как будут развиваться события. Тепло попрощавшись по пути с Гарри Дайксом, поймавшим нас почти у ворот, мы сели в тот самый старый синий «понтиак», на котором я когда-то приехала сюда. Казалось, что с того времени прошла целая вечность, но, конечно, это было не так. Санни оказался куда более лихим водителем, чем покойный Джанни или даже шериф Каован: он предпочитал ехать с такой скоростью, что даже у меня – убежденной атеистки – появилось навязчивое желание перекреститься. Кореец довёз меня до самого аэропорта, галантно помог с багажом и даже проводил до самого терминала. – А как же ты? – полюбопытствовала я, поправляя на плече ремень небольшой сумки, которую я обычно брала с собой в салон. – Куда теперь направишься? – Я не люблю холод, – признался азиат, широко улыбаясь и демонстрируя крепкие белые зубы. – Так что, наверное, предпочту обосноваться где-нибудь намного южнее. Надеюсь, там мы и встретимся! Я рассмеялась и подала ему руку для прощания. Санни, начисто проигнорировав сию длань, крепко обнял меня. – Береги себя, – пожелал он напоследок. Я помахала рукой и пошла на посадку. Рейс был необычайно скучным: кроме меня, в салоне было всего-навсего человек семь-восемь. Видимо, такое направление не пользовалось популярностью. Я откинулась на спинку кресла, пытаясь расслабиться; это дело высосало из меня все соки, а его трагический и неожиданный финал просто выбил землю из-под ног. Потери всегда ужасны, но что поделаешь: жизнь сама по себе жестока. Эти двое предпочли рискнуть вместо того, чтобы сдаться, и им не повезло. С такими тяжелыми мыслями я и задремала. Мне снились хрустальные вазы, фарфоровые херувимы (которых я терпеть не могла) и высокие заснеженные горы... Самолет приземлился в Солт-Лейк сити точно по расписанию, и я, разбуженная тактичной стюардессой, поспешила выйти из салона. Получив свой багаж, я выскочила на улицу и почти сразу попала в объятия отца. – Милая, ну наконец-то! – мистер Карсон Дрю поприветствовал меня так рьяно, что к нам повернули головы все присутствовавшие. – Ты не представляешь себе, как все скучали! Папа когда-то пел в хоре, да и сейчас он сохранил голос и порой мычал под нос какие-то арии, а по выходным, когда у него было отменное настроение, садился за пианино и вспоминал свою юность, играя отменный джаз. Он не стал расспрашивать меня о деле, и я была безумно благодарна за это. Мы просто сели в машину и помчали домой. – Я надеюсь, следующее расследование будет где-нибудь поближе к цивилизации, – шутливо вымолвил он, выруливая на одну из федеральных трасс. – Я тоже, – искренне откликнулась я. – Хватит с меня льда и снега. Родитель усмехнулся, но никак не прокомментировал моё заявление. Мы болтали о разных пустяках всю дорогу до Ривер Хайтс, и, когда наш автомобиль завернул на подъездную дорожку нашего дома, я почувствовала, как на душе потеплело: у дверей стояли Бесс, Джесс и Нэд, приветственно помахивая разноцветными флагами. Пока папа затаскивал мой чемодан в дом, подруги и приятель успели обнять меня, а Элизабет – ещё и изобрести целую легенду о «приключениях снежной леди Нэнси». За ужином, на который отец пригласил всех троих, мне пришлось полностью отчитаться об аляскинском деле. Нэд, поморщившийся при упоминании Санни, предположил, что корейца разыскивает Интерпол. Бесс не была столь категорична, восторгаясь всякий раз, как я упоминала Дарлин Такер. А Джесс похвалила мои аналитические способности. В общем, я поднялась к себе только через несколько часов. Усевшись на кровать, я глубоко вздохнула: вот и закончилось очередное приключение. Скорее всего, для всех, кроме несчастных преступников, всё повернётся хорошо: профессор Ли продолжит исследования в области той жуткой болезни, они окажутся успешными (потому что тот противный дядька всё-таки являлся блестящим учёным, пусть и не очень хорошим человеком), сына Дарлин вылечат, сам Ровалс выздоровеет... От мыслей меня отвлёк стук в дверь. – Войдите! – выкрикнула я, повернув голову. Папа, улыбаясь, прошел в комнату и сел со мной рядом. – Как ощущения? – осторожно спросил он. – Не очень, – честно призналась я. – Пусть я и разгадала, как всё было, без жертв не обошлось. – Но ты вложила немало в то, чтобы справедливость восторжествовала, – заявил отец, положив мне ладонь на плечо. – А это дорогого стоит. Я молча склонила голову. – Милая, – снова начал родитель. – Это прозвучит несколько странно, особенно от меня, но я всё же спрошу... Скажи пожалуйста, сколько времени тебе понадобится, чтобы восстановить силы и приготовиться к следующему делу? – Одна ночь хорошего и крепкого сна, – немедля отозвалась я. – А что, у судьи Томпсона снова украли его мерзкого мопса? – Нэнси, – папа укоризненно покачал головой. – Просто одной моей знакомой нужна помощь. Она где-то слышала о тебе и связалась со мной вчера, прося об аудиенции. Я повернулась к отцу всем корпусом, с любопытством спросив: – А кто она и откуда? – Её зовут Фабиола Лучиану, – родитель смахнул с брюк невидимую пылинку. – Она бразильянка, родом из Рио, работает в научно-исследовательском антропологическом центре. – Понятно, – кивнула я. – А что за дело? Мистер Карсон Дрю улыбнулся и развёл руками. – Мне она об этом не рассказала, – вымолвил он. – Не было времени. Но она приезжает завтра; вот тогда вы и сможете всё обсудить. Я склонила голову; в моей груди теплом растекалось то самое до боли знакомое ощущение близости очередного приключения. Итак, вскорости передо мной снова возникнет тайна, на разрешение которой я пущу все свои силы, и справедливость, естественно, восторжествует. – Я с удовольствием выслушаю её, – заверила я отца. – Я и не сомневался, – тепло ответил он, потрепав меня по щеке.