Разлом Акатоша

А там лишь тени, мрак и беспроглядность. Паренёк, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, выглянул из-за дерева. В чаще было темно, на землю падали зловещие тени. Ели торчали из земли словно колья, ограждая привычный мир от неизведанного, странного, ужасного. И это тёмно-красным пятном отражалось в его больших глазах. Стоило ему немного свернуть с тропы — и он уже в незнакомой ему части рощи. Страх сковал грудь, обвил её паутиной. Бретонец осторожно продвинулся вперёд, в надежде найти дорогу назад. Это было очень похоже на азартную игру. На кону стояла жизнь мальчика, и всё зависело от того, повезёт ли, не повезёт. Он слышал стук собственного сердца, как будто оно стучало где-то снаружи, в воздухе, а не в груди. Но нашёл он лишь дорогу без возврата, ведущую в бездну Обливиона. Донёслось приглушённое звериное рычание. Заплутавший не двигался — страх цепями приковал его к земле. Сначала показалась волчья морда, взгляд горел, словно пламя Мёртвых Земель. Над левым глазом виднелся шрам от когтей. Блеснули красные, как закат над Фолкритом, глаза. Холодный свет пробежался по острым когтям. Желтоватые клыки впиваются в руку. Серо-алым пятном всё улетает куда-то за горизонт и… Ничего.

***

В окно выглянул лучик солнечного света. Он бросил свой лучезарный взгляд на пол. Мирный скрип половиц, в остальном — тишина. Эта тишина была спокойной. Уютной. Она согревала душу, которую можно было сравнить с изорванным куском ткани. Дом был не самым большим. Но уютный очаг дрогнул, тишину прервали голоса из-за двери хижины. — Идти наугад — это не выход, — хриплый мужской баритон. — Да ладно, очень даже выход. Надо только решить, на какой угад идти. Стук в дверь. — Роберетус, будь добр, открой дверь — старик поднял глаза, глядя на Роберетуса. Тяжёлой поступью он подошёл к двери, отворил её. — Мы известные народные целители… — затараторил первый, альтмер, обладатель первого голоса. Второй, чьё лицо скрывалось под капюшоном, ткнул его в бок. — Мы странники. Решили остановиться. Если позволите, конечно, произнёс он тихим, чуть хриплым голосом. Роберетус помедлил. Он окинул взглядом сначала альтмера, затем — человека в капюшоне. Дурное предчувствие и какой-то страх грызлись с желанием помочь. Впустить. Дать пищу и кров. Второе чувство победило. Человек в капюшоне вошёл острожного и тихо, затем ввалился альтмер. Как только вопросы касались того, кто они, куда и откуда — ответ не приходил. Бывало, какая-то колкость от альтемера, туманный ответ данмера (Роберетус не переставал гадать, откуда у него эти шрамы на лице), но ничего конкретного. Кроме того, Роберетус начинал замечать, что за эту неделю состояние старца заметно ухудшилось. Бретонец начинал беспокоиться. Каждый день было отчётливо заметно, как старик угасал на глазах. Этой ночью он умер. Опека, защита. Ему больно их терять, хотя Роберетус понимал, что рано или поздно это бы произошло. Он сидел один. Он даже не сразу услышал кашель альтмера позади. Роберетус повернул голову. — Опечален? — бретонец не ответил, собеседник посмотрел на него снисходительным взглядом, — Понимаю. Хотя особо грустить из-за этого не стоит, все мы когда-нибудь умрём. Последние слова он произносил без всякой тени, как будто говорил о какой-то бытовой мелочи. — Он заменил мне отца. Он и был моим отцом, пускай нас и не связывает кровь. — Я уже с первой фразы это понял. Установилось молчание. — Кто вы такие? — Роберетус сощурил глаза. — Мне поверят, если я скажу, что два пня с горы, спасающих мир? — Что? — Тот данмер, похоже, Нереварин. Тот самый. Когда я сказал ему про Акавир, он очень удивился. Я сам не знаю, если честно. Что до меня, то Арелотар Эрлиендир, архимаг Коллегии Магов, состоятелен, умён, не женат, да и не надо. — Роберетус. Просто Роберетус, — он уже протянул руку, но Арелотар отмахнулся. — Итак, Роберетус, твой приёмный отец мёртв, что собираешься делать? Роберетус открыл было рот, но... Понял, что сам не знает. Что он будет делать? В печали он даже не задумался о том, как жить дальше. — Предлагаю пойти с нами. Хоть что-то будет. Также Роберетус понял, что ему уже плевать, что будет дальше. Главное — придумать смысл жизни и выйти из дома.