То, что ты скрываешь.

      Криденс очнулся… нет-нет, он не торопился открывать глаза и выдавать себя. Парень пытался понять где он и что с ним. Все тело болело, словно он побывал в мясорубке, но… боль была приглушенной... значит он под обезболивающими. И под мощными. Вероятнее всего больница. Специфический запах заполнял все вокруг. Осторожно, стараясь не шевелиться и через достаточно ярко осязаемую боль, он приоткрыл глаза.       В палате царил полумрак и тишина. Лишь небольшой ночник освещал всё вокруг. Пустые стены, капельницы, разные медицинские аппараты… и наконец взгляд Криденса переместился на небольшой диванчик у дальней стены палаты.       ПЕРСИВАЛЬ ГРЕЙВС. В палате Криденса, на уютном диванчике дремал Персиваль Грейвс. Сердцебиение парня резко участилось, и предательская аппаратура запищала чаще. Парень попытался подняться, чем еще больше усилил шум в палате. И разбудил мужчину.       Криденс с огромным трудом пытался отползти в кровати, от мгновенно оказавшейся рядом фигуры. В шоке всматриваясь в это лицо. Матая головой и смотря на руки, которые тянулись к парню. Он пытался кричать, но во рту торчала какая-то трубка и глушила все крики. Оставалось лишь мычать и жаться в кровати, ощущая нестерпимую боль.       - Черт! Криденс! Спокойно! Не двигайся! Я просто достану это… - и Грейвс осторожно достал трубку из горла парня и отступил на шаг назад, показывая руки и пытаясь улыбаться.       - Вот... всё… видишь? Черт… я тебя не трогаю… просто ляг и не паникуй. Я всё объясню. - даже сейчас звуки голоса Грейвса звучали как песня. Как сладкая, опьяняющая песня.       Криденс попытался что-то сказать, но закашлялся. Грейвс тут же протянул стакан воды и дал мальчику глотнуть.       - Вот так… не торопись. Всё хорошо. - Грейвс убрал стакан и всё так же держался на расстоянии. Криденс смотрел и не понимал. Не понимал, как он тут оказался, что произошло… и вообще … «ЧТО ПРОИСХОДИТ?»       Но смог лишь открыть рот и прохрипеть что-то невнятное.       - Криденс, мой мальчик… - глаза парня с каждым словом, с каждой интонацией, округлялись все больше, выражая беспросветную панику, но Грейвс не обращал внимание и говорил.       - Мой милый, всё уже закончилось. Всё прошло. Ты в порядке. Органы пострадали, но ты поправишься. У тебя здоровый, молодой организм и ты обязательно поправишься.       Персиваль Грейвс говорил с ним, как малышом. Убаюкивая своим голосом и стараясь держаться на расстоянии. А Криденс все еще пытался отодвинуться подальше и сжимал в бессилии простынь.       - Я понимаю, прости, прости меня! Но… больше некому было с тобой остаться. Если хочешь, не смотри на меня. Я просто всё поясню.       Криденс замотал головой, пытаясь дать понять, что ни за что на свете не отведет взгляд от Персиваля Грейвса.       - Черт! Да-да… Я понимаю. Прости. - и мужчина отошел подальше, встав у окна и глядя в ночь.       - Так лучше? Я понимаю, как тебе сложно увидеть сейчас меня… прости еще раз…       И Грейвс вздохнул с таким сожалением, с такой болью, что Криденс начал более внимательно всматриваться в фигуру у окна.       - Врачи сказали, что ты не всё можешь сразу вспомнить… - Грейвс грустно усмехнулся, - но видимо мое лицо очень хорошо врезалось в твою память.       На некоторое время мужчина замолчал. Криденс не шевелился, игнорируя боль, и всматривался в Грейвса. Что-то ускользало от понимания. Что-то было не так. И парень пытался утихомирить беснующиеся мысли.       - Он избил тебя. Сначала похитил, несколько дней насиловал, а потом избил. Избил так, что мы чудом тебя откачали.       Персивалю Грейвсу безумно хотелось курить. Внутри все сводило от боли и сочувствия к этому мальчику. Нужно было взять себя в руки, ради него…       - Он похитил и меня. Занял мое место. Забрал мою личность, жизнь, работу… А меня держал в подвале, заставляя рассказывать о себе… я прожил так почти год… Но когда он похитил тебя, на меня у него оставалось мало времени и я смог сбежать. Голос мужчины периодически дрожал, но он не останавливался. И Криденс всматривался в силуэт, замечая все больше отличий. Едва уловимая иная интонация. Некоторые жесты. Это всё больше походило на правду… НО ТОГДА…       - Я нашел близких мне людей и всё организовал… мы устроили облаву. И поймали его, - Грейвс повернулся и посмотрел на Криденса, - но слишком поздно, мой мальчик…       Но тогда этот настоящий Персиваль Грейвс ничего не знает… не знает, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ произошло в его доме. И Криденс едва успел скрыть усмешку. Хотя на опухшем и обезображенном лице парня сейчас вообще невозможно было ничего прочесть.       - Я знаю, что даже просто смотреть на меня… доставляет тебе много боли, но … он заперт. Обскур пойман. Заперт под надежной охраной. И не сбежит. Мы еще разбираемся, чего он добивался, но ясно одно… ты был зачем-то нужен ему.        «Обскур? ОБСКУР?!» Криденс едва не подпрыгнул в кровати. Всё складывалось просто великолепно! Не нужно было бежать, заметать следы и прятаться.        «Эти идиоты решили, что Обскур не я, а он?»       Сердце парня колотилось как бешенное. И мужчина списывал это на страх.       - Споконее, всё в порядке… ты поправишься, мой мальчик…        «Опять «МОЙ МАЛЬЧИК»?» Хотя действительно, весь избитый, искалеченный, он и впрямь должен был вызывать дикую жалость и сочувствие. Если бы не состояние, Криденс бы рассмеялся. Но получилось только прохрипеть. Что же… роль потерянного и жалкого мальчика ему удавалась всегда.       И парень едва приподнял руку, опухшую и с иглой от капельницы… что, вызывало особенное сочувствие, и протянул ее в сторону Грейвса. Мужчина не заставил себя ждать и тут же взял в свои руки ладошку Криденса. Согревая и пытаясь поддержать. Грейвс даже осторожно сел рядом, с нежностью и трепетом продолжая держать парня за руку. И парень собрал все остатки сил и с трудом прошептал:       - Не бросайте меня… мистер Грейвс…       Спустя месяц Криденс уже был почти в форме. Отеки спали, показатели были в норме... Грейвс всё это время буквально жил в больнице. Читал ему, рассказывал истории и просто сидел рядом. Мужчина излучал такую нежность и заботу, что Криденсу было не по себе. Хотя это не помешало парню согласиться пожить у Грейвса. На новой квартире.       Наконец вещи были собраны и Криденс был готов покинуть эту осточертевшую палату.       - Криденс… - Грейвс стоял у окна, глядя в даль… - у меня есть к тебе одна просьба. Но ты можешь отказаться! Я даже уверен, что ты должен отказаться, но … я должен спросить.       Грейвс повернулся к Криденсу и снова посмотрел на мальчика этим нежным, заботливым взглядом. А парень каждый раз поражался, насколько потрясающим было сходство. Тот Грейвс и этот… были словно братья близнецы. Грейвс объяснил это шикарно пластической операцией. И особенным талантом того Грейвса пародировать и вживаться в роль.       Роль… Криденс каждый раз улыбался, думая об этом.       - Для Вас, всё, что угодно, мистер Грейвс.       - Нет! Дослушай… прежде чем соглашаться…       Криденс по привычке сжался, но был заинтригован, что такого мог попросить Грейвс? Потрахаться? Бедняга думал, что Криденс не готов или не хочет? Ох уж эта забота и тактичность…       - Он хочет встретиться с тобой.       - Что?! - парень вскрикнул, от такой неожиданной просьбы. И то, что Грейвс принял за испуг, было на самом деле предвкушением, полным нетерпения.       - Если ты не можешь… «Я? Не могу?!»       - Пойми… мы встали в тупик с расследованием. А он молчит… Ты мог бы помочь и разговорить его. Но не делай того, чего не можешь.       Криденс с трудом сдерживался от желания увидеть ЕГО. Увидеть того, кого он сумел приручить. Да-да… именно приручить. Того, кто, думая только о себе, на самом деле выполнял все прихоти и желания Криденса.       - Я… сделаю это… для Вас, мистер Грейвс… - и мальчик прилежно опустил глаза. Выдавая дрожь во всем теле не за дикое желание, а за страх.       Они зашли в участок и долго шли какими-то коридорами. Поворот, еще один и еще… Криденс сбился со счета и уже плохо представлял, где они. Наконец Грейвс взялся за ручку очередной массивной двери и притормозил.       - Он один. Прикован к стене. Он не причинит тебе боль. Как только скажешь, мы уйдем.       Парень облизнулся… Спокойнее… Спокойнее… так можно выдать себя. Но стоящий рядом мужчина снова все списал на страх. О, это чудесное чувство страха.       - Я готов… - «СКОРЕЕ ЖЕ! СКОРЕЕ!»       И мужчина открыл дверь, пропуская мальчика вперед и заходя вслед за ним.       Криденс замер на пороге камеры. Старые кирпичные стены, металлические цепи и толстые наручники… Они очень постарались, заперев «Обскура».       Прикованный мужчина едва поднял голову. И Криденс сделал небольшой шаг назад.       - Тише, тише… я с тобой. - голос Грейвса звучал рядом, а парень вглядывался в него. В другого Грейса. В того, с кем у него было так много связано.       Внимательный и нахальный взгляд. Уверенность, которую не могли удержать наручники. Мужчина оброс за это время, но это придавало ему лишь больше сексуальности. Пряди волос падали на осунувшееся лицо и Криденс заставлял себя неимоверными усилиями стоять на месте, удерживая себя от желания поправить непослушную прядь.       Несмотря на чудовищную обстановку, заключенный выглядел как лакомый кусочек. Хотелось дотронуться до кистей его рук… провести по накаченным бицепсам, спуститься кончиками пальцев по исхудавшему, но чертовски рельефному торсу. Криденс сглотнул.       - Ты пришел. - О ЭТОТ ГОЛОС. Слыша его опять, Криденс понимал - НАСКОЛЬКО ОНИ разные. Даже в кандалах. Даже прикованный намертво - голос ЭТОГО МУЖЧИНЫ излучал уверенность и власть.       - Криденс, ты в порядке? - Грейвс держал его за плечо и не отпускал, внимательно наблюдая за своим подопечным.       - Оставь нас. - голос бога продолжал указывать. Указывать и повелевать.       - Нет! Даже не думай! - Грейвс пытался сопротивляться, понимая, что проигрывает.       - Мистер Грейвс… - мальчик повернулся и взяв за руку своего опекуна, посмотрел ему в глаза. - Я поговорю с ним, мистер Грейвс.       Криденс настолько обезоруживающе и невинно смотрел в глаза мужчины, что он сдался.       - Хорошо. Но я за дверью. - и боясь передумать, Грейвс вышел из камеры.       Некоторое время они рассматривали друг друга. Пристально, ни на секунду, не отводя друг от друга взгляд. Криденс осторожно двигался в сторону прикованного к стене мужчины. Боясь, что, если не будет сдерживаться, подбежит к нему… и потеряет над собой контроль.       А контроль ему сейчас был необходим как воздух. Нельзя было себя скомпрометировать.       - Его ты тоже зовешь папочкой? - так усмехаться мог только ОН. Парень прекрасно помнил, как и при каких обстоятельствах называл «папочкой» скованного перед ним мужчину.       - Пока еще нет. - Криденс почти шептал, чтобы опекун, стоящий на страже за дверью, не смог ничего услышать.       - Хочешь, я буду его так называть… и думать о тебе… папочка?       - Мой мальчик… мой особенный мальчик. - он настолько хищно улыбался и с таким вожделением смотрел на Криденса, что парень едва сдерживался, чтобы не снять штаны и не дать мужчине трахнуть «своего особенного мальчика».       - Или, может быть, называть папочкой, когда он будет трахать меня?       - Оу. Криденс! Так он еще не сделал этого?       Парень на мгновение поджал губы от досады. Нужно было быть осторожнее и не обнаруживать себя… не выдавать того, что происходило на самом деле.       - Я прав. Это дает повод думать, что ты хочешь меня, а не его.       Не отдавая себе отчета, парень уже давно оказался вблизи мужчины. Они смотрели в лицо друг друга с настолько близкого расстояния, что казалось воздух между ними сейчас вспыхнет.       - Я? Я лишь приходил в себя после твоих побоев… но как только сегодня я окажусь в его квартире… папочка точно трахнет меня. И будет это делать снова и снова, пока не рухнет без сил. А ты так и останешься здесь… будешь думать обо мне и страдать от стояка, который не сможешь удовлетворить. Удовлетворить так, как это могу сделать только я.       - Иди. - мужчина настолько самодовольно улыбался, что даже смутил Криденса. - Иди же. И попробуй потрахаться со своим благодетелем. Раз ты думаешь, что именно он тебе нужен. Зачем тогда ты пришел ко мне? Зачем дразнишь меня? Этому только одно объяснение.       И он придвинулся к Криденсу, шепча ему слова в самые губы. А парень стоял и пытался унять сердцебиение и дикий стояк. Пытался не думать…       - Ты. Хочешь. Меня. А. Не. Его. - и он впился поцелуем в губы Криденса. На что парень не раздумывая ответил поцелуем. Но в ту же секунду мужчина впился зубами в губу мальчишки и прокусил ее до крови.       Криденс отскочил назад и тяжело дыша стал слизывать кровь… сначала быстро, а потом все медленнее… дразня своим языком и ехидно улыбаясь.       - Мистер Грейвс… - голос мальчишки прозвучал хрипло, почти умоляюще… с вожделением, от которого мужчина сглотнул и задышал еще тяжелее.       - Мистер Грейвс, мистер Грейвс, мистер Грейвс… - с каждым разом голос парня становился все жалостливее и тоньше… что не мешало Криденсу ехидно улыбаться.       Не прошло и пары секунд, как опекун ворвался в камеру.       - Мистер Грейвс, заберите меня отсюда… я не… могу… он… он… - и парень кинулся ему в объятья в поисках «защиты» и «убежища».       - Всё, всё! Я с тобой! Всё хорошо. Я здесь.       - Да… папочка здесь. - заключенный с надменной ухмылкой проговаривал слова, глядя как опекун обнимает Криденса. А парень смотрел на заключенного и дразня, снова облизал свои губы.       - Мы уходим. Давай Криденс, нам пора. - и парень потупил взгляд, чувствуя, как опекун перестал его обнимать и почти силой выводит прочь из камеры.       - Скоро увидимся… - заключенный крикнул, наблюдая как с грохотом залапывается дверь камеры. И прошептал: - мой особенный мальчик…        «Как скажешь… папочка.»

***