То, что ты скрываешь.

      Персиваль Грейвс смотрел как струи воды сбегают по спине Криденса, образуя причудливые узоры. Капли сливались в один поток и словно преображали мальчишку. Словно он не был ни Обскуром и ни Криденсом…       К сожалению, им приходилось довольствоваться гостевой ванной комнатой, поскольку ванная в спальне была вчера разнесена Обскуром в щепки. Но сейчас это было не важно.       Мужчина держал мальчишку за бедра и проникал в него с каждым движением всё глубже и глубже. Каждый толчок заставлял Криденса сбиваться с дыхания, хвататься за мокрый кафель ванны и издавать невнятные звуки. Грейвс сильнее прижал Криденса к стене. Одной щекой мальчишка оказался вжат в мокрый кафель, а второй щеки касались губы мужчины. С одной стороны парня обжигал холод керамической плитки, а с другой сжигало адское пламя Грейвса.       Даже по прошествии сколького времени мужчина всё еще не мог насытится. Каждый раз был как первый. Каждый раз что-то менялось. Сейчас мальчишка смотрел на него в пол-оборота головы и его глаза умоляли. Грейвс едва касался губами уголка губ Криденса. Не прекращая мощных толчков, он просунул одну руку вперед и проведя по талии парня кончиками пальцев, коснулся головки его члена. В такие моменты что-то настолько сильное менялось в глубине глаз мальчишки, что это завораживало Грейвса. Он смотрел, как по лицу Криденса стекает вода, заставляя думать, будто парень плачет.       Может быть он действительно плакал?       Грейвс одновременно начал кусать парня за шею и двигать рукой на его члене. Продолжая втрахивать его в стену… Укусы были настолько сильными, что по спине парня побежали струйки крови. Криденса буквально потряхивало от количества ощущений. Жар, холод, боль и ни с чем несравнимое удовольствие ввергали мальчишку в эйфорию. Заставляли парня невнятно бормотать, поскуливать, рыдать и стонать.       И не выдержав, мужчина кончил, заставив одновременно с собой кончить и Криденса. Некоторое время они стояли под струями воды и не двигались. Вода смывала пот, сперму, кровь… а две обессиленные фигуры продолжали стоять прижавшись друг к другу, не в силах пошевелиться.       Наконец Грейвс выключил воду и вытерся сам, глядя как мальчишка всё еще стоит около стены, не в силах оторваться от нее. Ухмыльнувшись и одев полотенце на свои бедра, мужчина вытер мальчишку еще одним большим, пушистым полотенцем… сначала спину, поясницу… бедра… Развернул парня лицом к себе и обнаружил, что Криденс даже глаз открыть не может. Прислонив парня спиной к стене, мужчина вытер ему волосы, торс, пах и ноги.       - Спасибо, папочка… - слова прозвучали настолько тихо, что мужчина едва расслышал их.       - Приходи в себя, мой мальчик… мне пора по делам. - и откинув в сторону полотенце, которым он обтирал Криденса, мужчина дотронулся ладонью до щеки голого парня.       - Мне пора по делам. А тебе нужно собрать вещи. Мы сегодня уезжаем. - и едва улыбнувшись, Грейвс вышел из ванной.       Прошло некоторое время, прежде чем Криденс вышел в след за мужчиной. И обнаружил его сидящим за столом. Грейвс что-то записывал и был уже полностью одет. Как всегда, идеально. Как всегда, невероятно сексуально. И как всегда выглядел холодно и недоступно. Парень прошел в спальню и рухнул на кровать, решив, что несколько минут он может просто полежать.       Мужчина слышал передвижения мальчишки и не обернулся… слышал, как парень лег на кровать. Персиваль Грейвс, не двигаясь, сидел за тем самым столом. Едва отодвинув в сторону листок бумаги, на котором начал свои записи, он внимательно изучал отметины на столе.       Напоминание о первом, невероятно возбуждающем и жёстком сексе никуда не делось. Грейвс привычно провел кончиками пальцев по длинным и глубоким отметинам от пальцев мальчишки. Чувствуя, как внутри снова становится тепло. Но на столе было выцарапано кое-что еще.       Прямо под листком бумаги многократно повторялось лишь одно слово.       hell       Слово повторялось снова и снова, от него начало рябить в глазах, голова наливалась свинцом, и комната опускалась в тьму. И Грейвс понял. Это написал Обскур. Вчера, когда сидел за столом и ждал его. Он выцарапывал одно единственное слово. Много раз. Длинными рядами и строками… Но зачем?       Грейвс прокручивал в голове снова и снова тот момент, когда он увидел вчера за столом Обскура. Это был именно он, сомнений не было. Они по-разному двигались, по-разному сидели. По-разному говорили. Пресиваль Грейвс был точно уверен, что надпись на столе оставил именно Обскур.       Это было логично. Тьма действительно была в мальчишке. И еще какая. Обскур наслаждался этой тьмой внутри. Создавая ад вокруг себя… Это было до безумия логично. Если бы не одно «но». В самом конце многократно повторяющегося слова, притаилось почти незаметное «help me».       Обскур просил о помощи? Обскур? Не Криденс? Мысли мужчины выстраивали логические цепочки и тут же рушили их. Это не могло быть правдой. Обскур не мог просить помощи. Защиты? От кого? Он был убийцей. Безжалостным, жестоким убийцей. От кого его надо было защитить?       - Он все-таки нажаловался… тварь… - за спиной мужчины стоял голый Криденс и рассматривал, как Грейвс едва поглаживает последнюю надпись кончиками пальцев.       - Криденс?       - Да, мистер Грейвс?       - Это ты написал? - Персиваль Грейвс повернулся к парню и не мог разобраться, кто перед ним. Обскур или Криденс?       - Я? Нет конечно. Жаловаться и ныть - это у нас по части Обскура.       Мужчина смотрел на Криденса… его Криденса и не узнавал. Не совсем уверенная поза выдавала в нем Криденса. Но он не оделся, как не оделся бы Обскур. В глазах мальчишки не было ни ярости, ни страха.       - Обскура?       - Так и знал, что он всё испортит! Еще чуть-чуть и мы бы уехали… Мы ведь бы уехали, правда, мистер Грейвс? - парень сел на стул… и тоже дотронулся до букв на столе.       - Кто ты?       - Я? Криденс, кто же еще… но знали бы Вы, мистер Грейвс, как утомительно постоянно носить эту маску страха. Дрожать и пугаться, будто я действительно боюсь.       Грейвс встал и отошел от стола, замерев посредине комнаты. Всё было кончено. Парень вел свою игру. Он не подчинялся и не принадлежал Грейвсу. Он лишь играл с ним. Играл с мужчиной, как с ребенком. Умело притворяясь и манипулируя. И он повернулся к мальчишке, с трудом сдерживая ярость.       - Оу. Какие мы страшные, мистер Грейвс! - мальчишка даже едва наклонился вперед, шепча и наслаждаясь возмущением мужчины - Но поверьте мне, сдерживать и контролировать Обскура гораздо сложнее. Так что можете даже не начинать.       Мужчина стоял посреди комнаты и пытался сосчитать до десяти. Если он сейчас сорвется, то всё будет кончено окончательно. Или нет? Он смотрел, как парень откинулся назад на стуле, совершенно безразличный к своей наготе и скучающе посмотрел в окно.       - Думаю, следует отметить, трахаетесь Вы изумительно, мистер Грейвс. - этот пренебрежительный тон, эта уверенность, что мальчишке ничего не грозит, окончательно вывели мужчину из себя.       В одно мгновение Персиваль Грейвс оказался рядом с парнем и размахнувшись, ударил его в челюсть так, что мальчишка отлетел к стене. Не давая встать, опомниться или что-то произнести, мужчина наносил жестокие удары по всему телу парня. Уже через мгновение лицо Криденса было все в крови, тело покрывали ссадины… Бедра, руки ноги… каждой части тела мальчишки доставались удары. Снова и снова.       Мужчина избивал сжавшееся тело на полу и не мог остановиться. Тьма поселилась внутри… неконтролируемое желание убить… выбить из этого мальчишки всю его дерзость, сводили с ума. Выбившиеся пряди волос мешали мужчине, но он не замечал этого. Весь костюм был липким и мокрым от крови… и это не мешало Грейвсу.       Он продолжал бить. Так же сильно. Так же больно, до тех пор, пока мальчишка не отключился. И даже тогда Персиваль Грейвс не остановился. Нанося удары снова и снова. Утопая в ярко красной крови на полу. Исчезнув в этой удушающей ярости.       Когда наконец мужчина обессилел и упал колени перед безжизненным телом мальчишки, он всё равно не смог прийти в себя. Безумный калейдоскоп эмоций сковал его и не давал пошевелиться.       Персиваль Грейвс лишь сидел в полном молчании перед телом Криденса и точно знал:       «Всё кончено.»

***