Дневник Тома Реддла.

Дом номер 12, площадь Гриммо, Лондон Увидев вошедших вслед за Роном и осознав, кто заглянул к ним на огонёк, Гермиона едва не задохнулась от возмущения. Да как они посмели сюда явиться после того, как развязали Вторую магическую войну, смотрели свысока на всех, у кого не настолько длинная родословная! Прислуживали этому маньяку Волдеморту! И пусть не прикрываются тем, что их якобы запугивали и принуждали! Пусть в эти сказки поверил Гарри, он вообще чрезмерно добрый, а она уверена, что это всего лишь способ избежать наказания! Вспомнив о Гарри, женщина закрыла рот, из которого уже готовы были полететь громы и молнии в адрес незваных гостей. Пришедшие же мужчины, все до единого облаченные в дорогие чёрные мантии с капюшонами, чернильным пятном растекались у входа в зал и, тут же трансфигурировав себе кресла, усаживались. "Вот мерзавцы, – подумала подруга героя, – ещё бы маски свои нацепили!" Но промолчала, продолжая наблюдать за бывшими Пожирателями – была во всем, что они делали, странная торжественность. И их парадные облачения и регалии лордов и глав родов, словно на министерском приёме, ослепительная белизна сорочек и безупречная чернота дорогих мантий. Наконец новоприбывшие разместились, как им было удобно, сохраняя прямые спины и каменные лица. Ах эти лица! Глядя на них, Гермиона думала, что они уже не были такими же холеными, как когда-то. Конфискации имущества, бесконечные судебные разбирательства, поражения в правах, а кое у кого и отбытое в Азкабане тюремное заключение наложили на эти лица свой жестокий отпечаток, и это в какой- то степени примирило Гермиону с их снобизмом и высокомерием. – Так зачем вы здесь, мистер Малфой? – наконец, решив, что довольно тянуть время, спросила она, стараясь говорить ровно. Но удавалось ей это мнимое спокойствие плохо, поскольку неприязнь к этим людям и Люциусу Малфою в частности практически сочилась из пор её кожи. – А мистер Поттер не присутствует с нами, как я вижу? – проигнорировал вопрос Гермионы мужчина, окидывая пристальным взглядом присутствующих магов. Женщина почувствовала, что снова теряет с таким трудом восстановленное самообладание, как же они бесили её, эти... аристократы! А Малфои в особенности! Посчитав про себя до 20 и обратно, она сказала: – Вообще-то, вас это совершенно не касается! – она с трудом заставляла себя не повышать голос. – Все, что вы могли бы сказать ему, вы с тем же успехом можете сказать и здесь присутствующим! Но я все же отвечу, хоть и не обязана этого делать. Гар... – Гермиона закашлялась, ощутив, как к горлу подкатил ком. Расстройство и жалость к старому другу перехватывали дыхание, стремясь вырваться наружу рыданиями... Справившись с собой, бывшая гриффиндорка продолжила, но теперь спокойным, каким-то неживым голосом. – Гарри не может быть с нами тут, он болен. Очень болен, – добавила она веско под жёстким взглядом лорда Малфоя. – Я думаю... да и колдомедики так считают... Он умирает... – Сколько? – резко спросил Люциус, помрачнев. – Сколько ему осталось? И что стало причиной, из-за которой его неторопливое угасание перешло в столь стремительную фазу? Ведь я же всего пару недель назад читал предрождественские заметки о нем, все было в порядке! Ну... В относительном, - прибавил блондин, осознав, что в положении Поттера изначально все было НЕ в порядке. Герми ответила аристократу не менее хмурым взглядом. – Я не целитель, мистер Малфой, вот ни разу! И потому объяснить, что с Гарри, не могу – ни себе, ни другим. По крайней мере с медицинской точки зрения, но по-человечески... Думаю, Гарри просто устал. Устал болеть, мучиться, мучить других. Смотреть, как страдает близкий человек, не менее, а порой и более мучительно, чем страдать самому. А если страдания другим причиняет твой недуг, тут хоть волком вой. А он устал, устал от бессилия и от необходимости быть сильным, от жизни устал. А с тех пор, как появилась эта проклятая тетрадь... Гермиона прикусила язык, но было поздно. Она так разошлась в своих рассуждениях, что выболтала лишнее. И лорд Малфой не упустил этого, мигом ухватившись за полученные сведения. – Что ещё за тетрадь? Поподробней с этого места, если можно. Малфой отчего-то так возбудился, словно легавая на охоте, ноздри его раздулись и хищно затрепетали, серые глаза прищурились, разгоняя к вискам птичьи лапки морщин, а губы сжались в тонкую бесцветную полоску. – Мистер Малфой, я не могу понять вашей заинтересованности деталями из частной жизни моего друга! Вы с Гарри ни в коем случае не друзья, не родственники, не компаньоны... С чего такой интерес? – Ну разве я могу остаться равнодушным к судьбе Надежды магического мира? – Люциус как-то глумливо усмехнулся, но понять, над кем именно он глумится, над собой, над собеседниками или ситуацией в целом, было сложно. – Не думаю, что это повод для шуток и иронии, – поджала губы Гермиона, – и не пытайтесь отвертеться от прямого ответа. Что вам надо от Гарри? – Я уже говорил и объясню снова, говорить буду только с Поттером. Если бы я знал, что его тут нет, я бы и не пришёл. А с вами обсуждать все это нет никакого смысла, тем более если вы собираетесь препятствовать моей с ним встрече. С этими словами Люциус поднялся и оправил мантию, собираясь уходить или создавая видимость, что уходит, так как его сопровождающие продолжали сидеть на занятых прежде местах. Однако на орденцев эта демонстрация намерений произвела впечатление, маги зашумели, завозились на своих местах, и Гермиона невольно поддалась настроению собрания. – Постойте, мистер Малфой, – окликнула она и, когда мужчина обернулся, предложила: – Обсудим? Малфой-старший задумался, покачался с пятки на носок и кивнул. Через некоторое время все сидели и под негромкий баритон лорда Малфоя пили чай. – Итак, вас, миссис Уизли, интересует, что же происходит? У меня есть... предположение, которое все более переходит в уверенность, чем больше фактов мне становится известно. Есть теория древних магов, основанная скорее на легендах, но она была подтверждена историческими событиями, имевшими место почти тысячу лет назад, как раз во времена Основателей. Примерно раз в тысячелетие миры, плавающие в великом ничто, сближаются, взаимопроникают и взаимоизменяют друг друга. Изменения бывают не одинаковы, поскольку миров множество и все они очень многообразны. Бывают безжизненные миры, в которых нет условий для существования жизни, и тогда в местах проникновения происходят разнообразные катастрофы. Выбросы ядовитых газов, образование опасных аномалий и даже территорий, больше похожих на филиал Инферно, которым, вполне возможно, и являются. Встречаются похожие на наш, и тогда все зависит от степени агрессивности аборигенов и животного мира чужих реальностей. Иногда бывают тёмные миры, полные нежити, нечисти и им подобных монстров. Иногда это божественные планы, из которых в наш могут перебраться боги чужих миров. Хорошо, если они подобны тем, что когда-то обитали на нашем плане или похожем, но может пробраться и нечто совсем чужеродное, например Первородный Хаос или Смерть, или Вечный Голод, да мало ли, далеко не все наш разум способен осознать и вообразить, но в любом случае это событие не сулит нашему миру и его обитателям ничего, кроме радикальных перемен. Никто не может предугадать, чем они обернутся и что в конце останется от населения. Через несколько лет миры опять расходятся. Обычно специальные люди, так называемые Привратники или Стражи, старались минимизировать потери от таких столкновений, но теперь их не осталось, так что нашему миру предстоит хлебнуть перемен полной мерой. Малфой замолчал, мрачно глядя на Гермиону. – Насколько ваши предположения верны? – спросила она. – И не могли бы вы подсказать источники вашей информации, ведь где-то эти легенды записаны? Вместо Люциуса ответил Руквуд: – Записаны, но не думаю, что Отдел Тайн поделится с вами этой информацией. Но попробуйте, кто знает, вдруг они изменят своим привычкам и откроют свои архивы. И бывший сотрудник ОТ пакостно ухмыльнулся, ему ли не знать своих бывших коллег. – Понятно... – задумчиво протянулась Гермиона. – И что мы можем сделать? – Ничего, – несколько резко ответил Люциус, – вы ничего не можете с этим сделать. – Как так? – изумился Рон. – Совсем ничего? – Совсем, мистер Уизли. Увы, – подтвердил Малфой. – Далеко не все в этом мире в человеческих силах. – Издеваетесь? – спросил побагровевший от возмущения Рональд. – Отнюдь. – А зачем вам в таком случае встречаться с Гарри? – вступила в разговор Джиневра Поттер. – Если сделать ничего нельзя? – А почему, миссис Поттер, вы считаете, что я не могу пожелать пообщаться с вашим супругом просто так? Может, мне просто спросить у него кое-что нужно? Все равно спаситель из него уже никакой, но посвящать вас в свои дела я в любом случае не стану. Джинни на это лишь сердито сверкнула глазами, а Гермиона сказала: – Ладно, я поговорю с Гарри, но учтите, если он не захочет с вами общаться, придётся вам обойтись без разговора с ним – принуждать я его не стану и вам не позволю! Это понятно? Малфой в ответ лишь прикрыл веки, и Гермиона решила принять это за согласие с выдвинутыми ею требованиями. – Я пришлю сову, когда поговорю с ним.