Hurts — Weight of the world
— Думай, думай, думай, — шептала я, раскачиваясь из стороны в сторону. Стайлз отправил меня домой в полдень, сказав, что у него ещё три человека по записи, во что я вмешиваться никак не должна. Настаивать на обратном не стала, и так выглядела навязчивой девицей. Бояться таких мелочей, как мнение окружающих, было мне не присуще, но в последнее время я часто задумывалась над тем, как лучше себя повести в той или иной ситуации. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере, из-за своей занятости я стала реже ссориться с матерью, что она одобряла, несомненно. Тем не менее, лишние мысли должны оказаться позади и не мешать. Убийца — вот, что важно. Не у каждого были мотивы, но наш явно преследовал какие-то цели. Какие? Ещё один вопрос в копилку к прочим из ряда «почему именно эти люди?», «кто следующий?», «когда?» и «кто он на самом деле?». Последний вопрос был спорным для меня. Он был таким же бесполезным, как и важным. Например, мне незачем знать, что у этого художника было высшее образование (к слову, этот вариант нам не подходил вовсе. 'Бесцветные' лишены шанса получить его), как звали его родителей, но если бы я узнала о его характере, это, быть может, могло бы нам помочь. Если о преступниках отзываются хорошо, это обычно означало две вещи: очень скрытный человек, на деле работавший учителем и имевший свою семью, но имевший особое пристрастие к убийствам. Или же так и есть, но настоящий пытался нас запутать и привести к фальшивке, надеясь, что полиция словит наживку. Мотивы. Пытался ли он привлечь внимание? Безусловно, по моему мнению. Иначе зачем оставлять тела, составлять убийства, имеющие роскошный план? Быть может, это художник с низкой самооценкой? Художники нередко славятся подобным, но это казалось противоречащим его действиям. Зачеркнула на блокноте красиво выведенное «неуверенность» и уткнулась лицом в ладони. Настолько же это интересно, насколько и выматывающе. Я не спала всю ночь и, кажется, сегодня так же обойдусь без сна. Этим мы были похожи со Стайлзом, но я хотя бы понимала, как это вредно для организма. Голова коснулась подушки, и я ощутила сильную усталость, будто бы нашла не одну зацепку, а сразу десять верных. При первой попытке открыть глаза, послала всех к черту, даже своё самомнение, что каждую секунду кричало, что я смогу справиться со всем, а сон можно передвинуть на послезавтра. Успеется. Перед глазами мелькала «Олимпия» и её убийственный аналог. Олимпия — ветреная девушка, с этим мы разобрались ещё в первый день. Я хочу видеть цветы, города, все что угодно, не бесполезную картину! — Бесполезную, — вторила я, резко распахнув глаза. Повторяя это слово, будто бы могла потерять нить, связывающую меня с ответом. Могла, между прочим, да и до ответа было ещё далековато. Лишь догадки. Схватила телефон со стола, желая написать Стайлзу, но внезапно столкнулась с реальностью. Не все можно достать из воздуха, как и телефон Стилински. Я решила написать Эллисон, раз уж она помогала Скотту, или что-то в этом роде: «Мисс Линстон была знакома с ним не первый день. Возможно, он был влюблен в неё, но судьба так не решила. Передай это кому-нибудь». Я не нуждалась в ответе, лишь отчаянно продолжала верить, что это может быть полезным, что это может сложиться с другими фактами и спасти чью-то жизнь. Но пока все, что у нас было — куча осколков, и лишь маленькая часть из них сошлась, другая подобрана из головы и приставлена к другим кусочкам так, будто бы сами себе мы внушали, что они подходили. Тем не менее, телефон завибрировал, присылая оповещение от неизвестного номера: «Думал над этим. Он мог искать среди этих девушек единственную, но когда не находил, убивал. Кларисса Линстон не была одна и уже различала цвета, может быть поэтому и причислил её к порочным. Стайлз». Учитывая, как быстро пришло смс, я решила, что они находились в одной комнате. Это меня даже не напрягло, я скорее обрадовалась. «Остальные тоже его жертвы по половому отбору? Ты искал их? Может, встретимся?» «Скорее всего. Тогда его убийства сделаны с иронией. Не можем найти его в базе — имя, конечно, фальшивка. Мне сейчас неудобно, я позвоню вечером. Найдешь что-то — пиши». Я тяжко выдохнула, в обнимку с сумкой падая на постель. Конечно, его нет в базе данных. Но не может же простой художник так ловко работать? Он должен был оставить след. Специально или нет, но где-то должна быть совершена ошибка. Или он оставит её перед последним убийством? Внезапно вспомнилось, как утешая родительницу одной потерпевшей, она передала мне объявление. Я приглушила новый порыв эмоций и как можно спокойнее достала клочок из кармана сумки. В этот раз я поняла, почему не обратилась к нему сразу. Лист изрядно потрепан, словно изжеван, а печатные буквы не так уж были различимы. «В ол н й х о ник дар в м нев ят ы щу ия вз н на шу м щь. дь для ной муз й и мож з р ь к б ат о. А ес: т В» Замечательно. Ещё один бесполезный предмет! Я сжала в руке телефон, ожидая ещё одну гениальную мысль, но чем больше я лежала, смотря в одну точку, тем меньше мне хотелось размышлять, упуская возможно подумать над решением со Стайлзом. Может, и к лучшему, ведь я не выдержала и заснула.***
Для меня было удивительным проснуться к обеду следующего дня, хотя и не так поразилась, поняв, что пропустила вечерний звонок Стайлза, даже не вздрогнув. С девяти висело сообщение, и, разблокируя телефон, я уже догадывалась от кого: «Судя по твоим огромным синякам под глазами с утра, ты не выспалась. Так что теперь ты официально не можешь упрекать меня в том, что я заснул в отделе. С меня шоколадка, если окажется, что ты просто уходила по делам. Ночи!» Вот же засранец! Это не правда вовсе, синяки не были такими большими, да и я успела их замазать, в конце концов. Этому я уж точно научилась! Только этот парень начал мне симпатизировать, как тут же раздражать. Остатки сонливости были заменены возмущением. Приняв душ, решила наверстать упущенное ночью и утром. Необходимо было ответить на свои же вопросы, но это оказалось труднее, чем я предполагала. Только лишь пыталась углубиться, как тут же мысли уходили в другую сторону. Например, что шампунь заканчивался, что неплохо бы поговорить с матерью, подумать, как открыть себе дорогу в мир дизайна, даже какого цвета могли быть глаза Стайлза и как он назывался. А мои? Все было так, словно бы я вернулась к обычной жизни, как и следовало бы жить официантке. Серьёзность вернулась ко мне, стоило лишь обратиться к своим записям. Упорное изучение своих же каракулей прервала мама: — Лидс? — аккуратно заглянула в комнату, входя в неё через пару секунд. — Думаю, все ли в порядке? Ты два дня почти не выходила из комнаты. Может, хочешь чего-то? Отличный шанс наладить отношения после ссоры, и я уже готова была согласиться, как получила смс: «Я буду в двух кварталах от твоего дома, так что если хочешь в отдел, я могу подвезти тебя». «Откуда, чёрт возьми, ты знаешь, где я живу?!» Не было ответного сообщения, и я нервно смотрела по очереди то на Натали, то на экран телефона. И снова приходилось выбирать, тем не менее, почти не глядя печатала: «ладно, конечно, я хочу». — Мам… я в порядке, честное слово. Обещаю поговорить с тобой вечером, но мне нужно идти. Впервые за долгое время я почувствовала неловкость и напряжение между нами. Хотя, конечно, второго всегда было в избытке. Поцеловав на прощание в щеку, я выскочила на улицу. Как только увидела на горизонте огромный джип, побежала еще быстрее. — Залезай назад, — угрюмо пробормотал парень. — Очень тёплый прием, — пробурчала я, закатывая глаза. — Откуда ты знаешь, где мой дом? Уже в машине я заметила, что он не один. Аккуратно поддавшись вперёд, я приметила темноволосую и по её тихой усмешке узнала в ней Эллисон. — Прости, это я написала сообщение. Этот идиот не согласился бы так быстро, но я думаю, ты бы могла нам помочь. Вернее, им. Я среднее звено. — Конечно, я не согласился бы! — продолжал возмущаться Стайлз. — Она теперь привыкнет, а что мне делать потом? И да, твой дом. Я изучил кое-что из личного дела. Что?! Ты же не думала, что я поверил бы тебе так быстро. — Потом, — вступилась Эллисон. — Тебе незачем будет что-то с этим делать. — К чему ты клонишь? — раздраженно выдохнула я, хотя мой настрой был направлен скорее на Стилински, чем на официантку. — Он бы был бессилен, — махнула рукой, отворачиваясь к окну. — А теперь лучше о деле. Стайлз только что забрал меня от Скотта, он продолжает осматривать дом погибшей и планирует найти что-то о взаимоотношениях с художником. — Я, боже… я полностью запуталась, — подняла руки вверх, как жест беззащитности. — Не совсем. Мне удалось найти последнюю картину. Я думаю, что это похоже на «Дорога в окрестностях Серве». Тем не менее, есть куча художников, использующие в своих картинах лишь природу, как и на этой. На ней не было дамы, он начинал импровизировать, но с мисс Линстон почему-то вернулся к прежнему стилю — постановки делал с находящимися там персонажами. Думаю, следующая жертва должна быть не «по графику». — Говоря о графике, нашёл кое-что другое. Убийства сделаны с определённой периодичностью. Между первым и вторым перерыв был в три года, между вторым и третьим — три месяца. Но между третьим и четвёртым снова три месяца, а после три недели. — Значит следующее через три… дня? Сегодня?! — Или три недели. Мы не знаем, что послужило причиной такой задержки. — Может ли быть тройка спонтанным числом? — протянула я, уже находясь в кабинете. — Может быть он болен ОКР? Навязчивая мысль делать что-то через три раза. Будь то год, будь час. — Сомневаюсь, — отмахнулась Эллисон. — Не тот типаж. — Согласен, — подтвердил Стайлз, закрывая дверь за нами. — Обсессивно-компульсивное расстройство присуще людям гениальным. Художник мог быть гением, с высоким показателем IQ, но люди, страдающие этим, вряд ли будут способны на убийство. Боязнь загрязнения — одна из черт болезни. Могут ли такие люди взять в руки оружие и испачкаться в крови, тщательно стирая её? А перетаскивать тела? — Но нельзя исключать другие варианты болезни, — продолжила Арджент. — Такое он не мог бы осуществить, будучи в здравом уме, некое помешательство присутствует в любом случае. Я поджала губы, кивая в ответ. Они были правы, но если три не просто число, то с чем связано? Могло же быть такое, что это лишь для эстетики. Или порядка, он мог быть одержим и этим, но мог ли человек, выбирающий себе профессию художника, быть перфекционистом с беспорядком в голове? Стайлз резво проскочил за компьютер, дожидаясь его загрузки. — Как вы работаете с этим? — Стайлз ухмыльнулся на мой вопрос. Возможно, он думал, что смог переубедить меня приходить сюда к утру, да и когда-либо вообще, потому и радовался. — Я имела в виду порядок действий. — Перечисление фактов очень помогает, — вступилась Эллисон. — Имела честь наблюдать за ними. — Больше ничего и не остаётся, — задумчиво прибавил парень. — У нас есть зацепки, и все, что мы можем — строить догадки на их основе. Конечно, они могут быть и ошибочными, тем более в случае подставы. Но это не так легко, как ты могла подумать. Если ты просто счастлива наслаждаться моментом своей правоты, пусть и на секунду, мы же несем ответственность. Найден не тот или вообще не найден — наш промах. Смерть главного свидетеля так же наша ошибка, и иногда люди срываются. Иногда просто не могут выдержать напора, мёртвых тел и других отвратительных вещей, совершаемые людьми. Теми, что должны были быть счастливы, найдя свою вторую половину, но просто сходили с ума по какой-то причине и… — Стайлз просто хочет сказать, чтобы ты уносила ноги, пока не поздно, — выдохнула Эллисон, развешивая фотографии на доску. И оба снова оказались правы. Работа в правоохранительных органах никак не сравнима с заработком в роли официантки, и я не была уверена, что этот раз не мой последний. Но не только лишь потому, что давления так много, что можно задохнуться в любой момент. Я боялась за то, как поведет себя Стайлз после окончания дела, боялась облажаться, боялась, что могут облажаться и Скотт с сидящим напротив детективом. Потерять след на убийцу, огорчить родственников во второй раз, сбиться с пути было ужасным. И даже мой страх к собственной наглости и напористости плавно отходил на задний план. Там и останется, полагаю. — Но ты, — устремила свой взгляд на девушку. — Ты же как я. И твоя психика в полном порядке? — Я жила одна, не имея цветов в своей жизни, — нарочито серьёзно проговорила она. — Это тот ещё ужас, я была готова ещё тогда. — Забавно, — нервно улыбнулась, обращая взор на Стайлза. — Я бы спросила больше, но, боюсь, будут уместны другие вопросы. — И ты права, — пробурчал Стилински. — Итак. По первоначальной версии мы думаем, что художник — убийца. У него мог быть мотив личного характера, а конкретно — его промах с родственной душой. Он был уверен, что это именно женщина, но пять раз разочаровался. Возможно, в его интересах было оставить их в живых только в том случае, если девушки подошли. Как мы выяснили, дамы посещали его не первый раз, но ранее долго и хорошо не были знакомы. Убийства совершены в стиле импрессионизма, противореча его идеологии. Но образ живости оставался даже в реальной жизни, ему была важна картина. Натурщица, которая не будет задавать вопросов. И все же остаются непонятными его мотивы, не выглядит это так гладко. И, конечно, вариант простого отклонения не исключен. Так вот вопросы: почему у художника возникали такие идеи убийств, воплощенные в жизнь; кто будет шестой жертвой, главное, когда и где. — Но шлюхой он назвал одну, — Эллисон уперлась в стол, глядя то на меня, то на Стайлза. — Могло быть и так, что он полюбил Клариссу, но она нашла свою половину и не ответила взаимностью. Тогда убийство других мы сможем объяснить, когда узнаем его цели. А именно: найти своего человека или же убийство. Но почему именно они? Именно пять девушек умерло, а не двести. Как же он сузил круг? Или все-таки искал, подходящих под картины художников. — Правдоподобнее звучит версия с намеренным подбором девушек, — заключил детектив. — Я позвоню Скотту, спрошу, что он узнал. — Я справлюсь с этим, — перебила его Арджент, махая рукой. — Если мы позвоним не вовремя, он хотя бы не будет кричать. Скину смс или по почте результаты. Придумаю другую версию — так же скажу. — Уходишь? — спохватилась я. — Прямо сейчас? — Бездельное хождение по отделу хуже, чем услышать однотипную информацию другими словами. К тому же, кто знает, вдруг будет что-то новое. Эллисон ушла, оставляя нас наедине. Временами Стайлз был нормальным со мной, но не в тех случаях, когда трогала вещи в кабинете. После одного хищного взгляда в мою сторону, я уяснила, что брать ничего не надо. Надо только высказывать предположения. На неверные он, к слову, не реагировал агрессивно, чего я ждала. Лишь пожимал плечами, отталкиваясь от моих идей. Это было неплохо для меня. Тем более в те моменты, когда он буквально захлебывался в очередных предположениях, тогда я была в его глазах действительно чем-то ценным. И вновь видела в нем ту искру, которая в прошлый раз заставила выкрикнуть о том, какая же я молодец. И тем не менее ожидая от него раздражения, все чаще получала или нейтральную реакцию, или одобрение. Стайлз спонтанно и резко вскочил из-за стула, отворачиваясь ко мне спиной и хватаясь за волосы. Казалось, чего-то гениального ждать не стоило. Встала с дивана, делая маленькие шаги к нему навстречу. Я не знала, чего мне ожидать, но по-прежнему предполагала саркастические комментарии или враждебность. Может, довела парня тем, что облокотилась на спинку? Ну извиняться я уж точно не собиралась, а вот выяснить, в чем причина, было бы неплохо. — Стайлз? — аккуратно начала, делая ещё шаг. — Ещё одно гребаное убийство должно произойти сегодня, а времени на то, чтобы понять, где оно случится, просто не хватает, — отвечал детектив, хватаясь за стол. Я была уверена, что он его попытается опрокинуть, но опять ошиблась. Стилински взглянул на меня из-под бровей и отошел на шаг. — Работа здесь сводит людей с ума, Лидия. Я не знаю. — Собираешься сдаться и ждать звонка о том, что где-то в трущобах нашли труп? — тихо спросила, останавливаясь напротив него. — Нет, — шумно выдохнул он. — Нет. Собирай свои вещи, я отвезу тебя домой, скоро будет темно. Возразить не могла, с ним я провела более четырёх часов; если детективу нужна была свобода мыслей, время отступить назад. К тому же завтра рабочий день, если одиночество ему как-то поможет, я смогу заснуть спокойно. — Если он такой умный, — хрипло вступила я, садясь в джип. — Должен был догадаться, что полиция поймёт о промежутке между убийствами. Так что он ждёт вас, разве нет? — Разумеется ждёт, — пробормотал Стайлз. — Где? И зачем ему важно присутствие полиции? Я не ответила ему ничего, но достала телефон. Где-то в середине между вкладками «Полная конституция США» и «Как понять, что парень тебя ненавидит» затерялась нужная мне с сайтом Рафаэля. Более я удивилась, увидев новую работу в углу. — Стайлз, — настороженно произнесла я. — Смотри. Взглянув на моё потерянное выражение лица, вероятно с недоверием к происходящему, остановил машину на обочине. Мы молча смотрели на картину, выполненную все в том же живом стиле. Живом, но с мертвым человеком. Все, что можно было определить — это заброшенное здание, посреди пустующей комнаты мольберт, а прямо в паре метров от него сгорбился парень. Труп, судя по брызгам на полу. Лицо было намеренно без каких-либо определяющих черт, слегка размазано и перечеркнуто. То, что убитый был мужского пола, подтверждало догадки о жертвах «на подбор». Сомнений в том, что это посылка полиции, не было. И к тому же явное выделение рисунка часов на холсте позади с жертвой не могло быть совпадением. — Пять часов, — оповестила я, кивая на творение Рафаэля. — Где это место? — Он прорисовал стёкла на полу, — сурово высказал Стайлз. — Заброшенный стеклозавод. Такие явные подсказки. Чего он ждёт? — Понятия не имею, — потерла виски. — Стайлз? Через полчаса ты должен быть там. — Чёрт, — шикнул парень, хватаясь за рацию. Я отвернулась к окну, пока Стайлз сообщал код полиции и, видимо, просил о наряде. Это все не на шутку должно было напугать меня, но невероятными усилиями удавалось подавить дрожь в голосе. — Можно успеть, если срезать на следующем повороте. Он долго и пристально смотрел на мое лицо, и я понимала его проблему. Брать меня туда было рискованным, но до ближайшего людного места ехать десять минут, а это вряд ли входило в график «доехать и нейтрализовать». Он завёл машину, набирая скорость, явно превышающую норму.AURORA — Murder song
— Мы едем туда. Из машины ты не выходишь, ясно, надеюсь? Я встану подальше от завода, чтобы он не захотел случайно проверить джип. Убийца будет там, это не фильм, Лидия. Здание будет окружено к этому времени, часть людей будет сидеть в полицейских машинах. Если вдруг ты увидишь человека, который не в форме и не я, при этом он заметил тебя, не паникуй. Рация в джипе, телефон тоже. Вряд ли он сумеет добраться до тебя, но важно — успей нам сообщить. До этого сиди тихо и жди, пока мы не выйдем. Если что, тебя заберет Скотт, он уже едет. Через час должны будут подъехать другие машины, если нас ещё не будет снаружи, тебя просто заберут и отвезут домой. Сиди. Тихо. Намеренное выделение чуть ли не каждого слова, короткие предложения и его серьёзный грубый тон только больше наводили на меня панику. Важно было не умереть со страху, как только мы окажемся на месте. — А ты? Он начнёт стрелять и может задеть тебя. — Лидия, для этого есть бронежилеты. Я оглядела его и поняла, что по крайней мере, не сейчас и не на нем. Либо он намеренно врал (безрассудность не должна мешать заданию, это вариант отпадал почти сразу), либо ожидал подмоги с целым запасом бронежилетов и защитных касок. По судорожному вздоху я осознала, что он переживал не меньше меня. Даже, возможно, по поводу того, что один человек будет зависеть от его действий и моя смерть может оказать негативные последствия. Тем не менее умирать сегодня я не собиралась. Мы подъехали к месту, и сердце забилось чаще. Так быстро и сильно, словно меня сейчас должно разорвать на части от перенапряжения. Стайлз оставил меня, так что теперь пришлось лишь скромно наблюдать за удалявшейся фигурой и краем здания, наполовину потонувшем в закате. Я боялась. Чертовски боялась за последствия, но меньше всего за себя. Казался невозможным тот исход событий, где сумасшедший художник бежит прямо на меня, а я в конце трагически погибаю. Нет, здесь скорее все может оказаться обманным представлением, развязка которого на самом деле происходит в другом месте. Трагическая смерть жертвы, позор детектива и новая волна страха для убийцы. Я вздрогнула от собственного выдоха, не переставая оглядываться по сторонам, искать взглядом машины, прислушиваться к тишине. Большой палец замер возле кнопки передачи на рации, в другой руке телефон. Я упорно смотрела на детали картины, боясь отыскать где-то мелкое «дураки» и прочее. Вместо этого находила что-то другое, не менее гадкое и пугающее, когда взгляд невольно соскользнул к названию: «Его звали С…» — Стайлз, — неразборчиво закончила я. Убитый на картине только что пришёл на свои похороны. В мыслях я уже успела сообщить обо всем группе захвата, а в действительности уперлась взглядом в телефон. Улавливала переговоры о том, что убийца опаздывал, но мольберт и прочее в самом деле стояли там. Молчание в рации заставило меня нервно сглотнуть и неуверенно нажать на кнопку. Слишком медленно, меня успели опередить, сообщая, что связь пропадала. Я оживилась, судорожно ища в контактах Стилински, но на мой вызов слышала только автоответчик. Я не знала, где машины, не знала, в каких местах группа захвата и на каком этаже Стайлз нашёл то пространство, но я ощутила, как медленно и бездумно открывала дверь и неслась сломя голову к зданию. Я говорила себе, что стоит вернуться обратно, могла ведь все сорвать, но другая часть меня боялась, что они не поймут, кто жертва. Не успеют или просто… чёрт, да что угодно могло произойти. Не заметила, как перепрыгнула через выбитое окно, находившееся в самом низу, как где-то сзади послышались смачные маты. И в поисках Стайлза совсем не заметила человека слева. Сначала решила, что один из группы захвата, но стал бы тот хрипло дышать в ухо, подставляя что-то холодное к виску? Я замерла на месте, расширяя от ужаса глаза. Мужчина сзади меня постоянно что-то шептал про лишние глаза и уши, про славу и честь. Не теряя времени, мы быстрым шагом двигались в неизвестном направлении. Выбиваться из цепкой хватки не хватило духу, к тому же прокрадывались подозрения о том, что за холодный предмет запутался в волосах. Сердцебиение словно достигло своего пика, и сейчас я должна была безвольно повиснуть на руках психопата. Вместо подобного я лишь почувствовала пробирающий до дрожи холод. Он скользил по венам, медленно атакуя мозг и другие важные органы, возможно, потому я безвольно подчинялась, не думая ни о чем. Он толкнул меня вперёд, так что мы оказались в просторном и пустом зале, изображенном на картине. Отвратительный смех корябал слух, но дуло пистолета, которым он не переставал водить по моему виску, пугало больше. Стайлз удивленно смотрел на меня, но машинально, глок был поднят к убийце. Не один Стилински мог был убить его, но сделай группа это, я бы умерла с Рафаэлем. Забывая дышать, я уставилась на детектива с сожалением. Хотелось оправдаться, объяснить что-то, но было бы бесполезно, да и я так и не смогла открыть рот. — Опусти пистолет, — вымолвил парень. — И девушку. — Встречное предложение, детектив, — отчаянный смех раздался над ухом. — Не делай глупостей, — после секундной паузу, его взгляд вернулся ко мне. — Закрой глаза. Напоследок я вновь попыталась объяснить произошедшее, боясь, что не будет второго шанса. Вместо предложения у меня вырвался хриплый стон. Жжение в глазах заставило меня немедленно их закрыть, но не удалось избежать слез. Конечности оцепенели и я больше не смогла пошевелиться. Оставалось лишь слушать брань и сухие просьбы отпустить меня, медленно переходящие на крик. —…тот самый конец! — оборвалась фраза художника. Раз. Чувствовала очередное движение его руки над моими волосами. Два. Больше не холодно, но все ещё страшно и чертовски пусто в мыслях. Три. Выстрел прозвучал так близко, что я невольно вскрикнула, понимая, что слышала только одним ухом. Коснулась чего-то ледяного и замерла, слыша ещё одну серию оглушающего свиста, удара патрон и хриплый выдох где-то рядом. Я не чувствовала боли, все, что у меня было — противный писк, похожий на ультразвук и страх открыть глаза. Я боялась увидеть Стайлза.