My obsession

– Так как поживает ваша супруга? С ее здоровьем все хорошо? – любуясь на постепенно начинающие разгораться на ночном небе звезды, неожиданно спросил у рядом стоящего герцога Донхэ, но этот вопрос ничуть не удивил мужчину, ведь мальчишка активно интересовался его жизнью и искренне волновался за состояние здоровья Ее Светлости и, когда от Эмили и Аи подолгу не было писем, переживал едва ли не сильнее самого Хёкджэ, поэтому его расспросы уже давно стали привычной частью их бесед, однако эта часть всегда была далеко не самой приятной для герцога, ведь тот испытывал странный дискомфорт, обсуждая с мальчишкой свою супругу и свою семью. В такие моменты все внутри Хёкджэ буквально жаждало показать мальчишке, что он совершенно свободен и открыт и что его сердце никем не занято, потому что на самом деле все и было именно так, и, несмотря на все свое теплое отношение и нежную привязанность к Эмили, Хёкджэ не испытывал к ней чего-то даже отдаленно напоминающего любовь, чего-то отдаленного напоминающего ту оглушительную волну симпатии, тепла и нежности, что он и испытывал к этому стоящему сейчас с ним бок о бок и любующемуся на звезды мальчишке, который не имел ни малейшего понятия о том, что за мысли бесконечно вертелись и крутились в голове мужчины. Да, Донхэ совершенно точно не был Эмили, а Эмили не была Донхэ, и чувства Хёкджэ к этим двум людям… в чем-то были очень схожи, а в чем-то были диаметрально противоположны. И если бы кто-нибудь попросил его сейчас выбрать, кто из этих двоих дороже его сердцу, то… Хёкджэ был совсем не уверен в том, что смог бы сделать правильный выбор. Хотя, если следовать чувству долга и моральным принципам, то этот самый выбор мог быть у него только один, и это, увы, был вовсе не Донхэ, а жена и пока единственный наследник семейства Ли – его плоть и кровь, которые он должен защищать любой ценою. – С Ее Светлостью? Да-да, у нее все хорошо, – чуть промедлив, прохладно улыбнулся Хёкджэ, только сегодня получивший письмо от «супруги», самочувствие которой значительно улучшилось в последние дни и больше не вызывало опасений даже у Аи, преданно и трепетно заботящейся о герцогине и еще не появившемся на свет наследнике прославленного рода. – Я только сегодня утром получил от нее письмо… – Это просто замечательно, – безмятежно улыбнулся Донхэ, подставляя лицо ласковому мягкому ветерку и буквально нежась в его прикосновениях. – Она планирует возвращаться в столицу? Я так бы хотел познакомиться с Ее Светлостью чуть ближе, мне кажется, что она замечательный человек, раз уж вы выбрали ее себе в спутницы жизни, – словно испугавшись своих слов о близком знакомстве, которые вполне могли быть поняты не слишком верно, тут же поспешил объясниться Донхэ, заставляя губы Хёкджэ сами собой изогнуться в усмешке – слишком кривой и насмешливой для столь прекрасного вечера и столь прекрасной компании: – Вы заставляете меня ревновать, виконт Ли, – не сдержав язвительности в голосе, недовольно фыркнул герцог, решив не уточнять, кого и к кому он собирается ревновать, но, увидев испуг в глазах резко обернувшегося к нему юноши, тут же поспешил смягчить свой тон и взгляд: – Не переживай так сильно, это всего лишь шутка, – беззлобно улыбнулся Хёкджэ. – Ее Светлость планирует вернуться в столицу к Рождеству, так что если ты не найдешь супругу к тому времени и не покинешь столицу, то у тебя еще будет шанс познакомиться и пообщаться с ней, – улыбка мужчины сменилась до невозможности фальшивой усмешкой, ведь что-то внутри Хёкджэ отчаянно протестовало то ли против близкого знакомства Донхэ и Эмили, которая, разумеется, со своей проницательностью сразу бы увидела истинный расклад вещей, то ли против лишь одной мысли о том, что Донхэ действительно может найти себе подходящую кандидатку в супруги и покинуть не только его дом, но и этот город, навсегда похоронив себя в каком-нибудь маленьком церковном приходишке. – Теперь я даже не знаю, стоит мне делать наше знакомство более близким или все-таки нет… А то ваша ревность… Вдруг вы меня еще вызовите на дуэль, а выстоять против вас в бою у меня точно нет шансов… – наигранно нахмурившись, задумчиво протянул мальчишка, испуг в глазах которого уже сменился россыпью смешинок. – Единственная дуэль, на которую мне тебя по-прежнему хочется вызвать, – теологическая, – не выдержав, тихонько рассмеялся Хёкджэ, с удовольствием слыша, что мальчишка вторит ему. – Мы так и не закончили вчера наш спор о Евангелии от Матфея… – Кстати, – вдруг спохватившись, с совершенно несвойственной ему бесцеремонностью перебил герцога Донхэ, пристально глядя на удивленно вскинувшего брови мужчину: – Пока я не забыл… Вы помните, что кое-что обещали мне? – собрав всю свою силу воли в кулак, спросил юноша, которому было до невозможности стыдно и неприятно напоминать и себе и герцогу Ли о произошедшем, но… если он и правда хотел помочь Его Сиятельству вновь вернуться на правильный путь, то ему просто физически необходимо было спросить, решился он все же сходить на исповедь или… нет. Хотя… Донхэ и так прекрасно знал, что герцог Ли не сделал этого, но вот что было тому причиной: недостаточное раскаяние, страх или просто то, что его обещание было лишь самой обыкновенной и банальной ложью, – Донхэ невыносимо хотелось узнать, какие же причины движут герцогом на самом деле. И он все же решился выяснить это. Прямо сейчас. Пока его тщательно выстроенные иллюзии о новообретенном друге не слишком прочно поселились в его сердце, как и сам этот друг. Правда… кого он обманывает? Его Светлость уже и так проник в его душу, сердце и голову слишком глубоко, чтобы Донхэ мог так просто избавиться от него. И… кажется, привязанность Донхэ к мужчине уже дошла до той грани, когда он был готов простить ему даже столь грубую и жестокую ложь, лишь бы не разрушать ту хрупкую иллюзию близости, что им удалось выстроить, и не лишаться единственного друга, который, кажется и правда понимал его. Иногда даже лучше, чем Донхэ сам мог понять себя. – И что же? – Хёкджэ вскинул брови в наигранном удивлении, хотя прекрасно понимал, о какой именно просьбе идет речь, зато он решительно не понимал, почему у него вдруг появился этот странный холодок внутри, а сердце вдруг забилось так, словно было готово вот-вот выскочить из груди. – Вы сходили в церковь? – с безмятежной улыбкой поинтересовался Донхэ, внимательно глядя на мужчину и стараясь ничем не выдать своего волнения, которое охватило юношу от самой макушки и до кончиков внезапно заледеневших пальцев, и, казалось, еще немного – и юноша просто сойдет с ума от волнения, пока герцог Ли, словно в очередной раз испытывая его, медлил с ответом. – Нет, – спустя пару секунд, которые показались для них обоих практически целой вечностью, отрицательно покачал головой Хёкджэ и, видя, как практически мгновенно гаснет встревоженный взгляд мальчишки, поспешил исправить свой ответ: – Пока еще нет. Понимаешь, это так… – Страшно? – закончил за герцога юноша, чувствуя, как на него все той же сбивающей с ног волной накатывает восхитительное чувство облегчения, ведь этот ответ мужчины, вернее, всего лишь одна его формулировка говорила о многом. Слишком многом. Пока еще нет. Значило ли это, что он действительно не пренебрег его просьбой и все-таки решил выполнить ее? Одна мысль об этом доставляло Донхэ столь огромную радость, что описать ее у него вряд ли бы хватило слов. – В первый раз всегда так. Это как прыгать в озеро с обрыва. Но вам стоит помнить о том, Ваша Светлость, что тайна исповеди – священна и ни один церковный служитель не решится нарушить ее, так что вам совершенно нечего страшиться, – с мягкой улыбкой поспешил успокоить мужчину Донхэ, с трепетом вспоминая свою первую исповедь и то, как он рассказывал святому отцу о тайком украденных с кухни конфетах. Эх, как же давно он не исповедовался… А что если?.. Озаренный внезапной догадкой, юноша просиял и, даже не успев додумать свою мысль до конца, выпалил: – И если вас пугает визит в церковь в одиночестве, то я с радостью составлю вам компанию, Ваша Светлость, – Донхэ наградил Хёкджэ столь восторженным взглядом, что тот, разумеется, не смог отказать ему, согласившись и на визит в церковь, и на то, чтобы он был под чутким присмотром этого невольного манипулятора, да что там, если бы сияющий столь же неподдельным восторгом Донхэ предложил Хёкджэ сейчас подняться на Восточную башню, самую высокую в замке, и сброситься с ее крыши, то он без малейших сомнений сделал бы это, даже не задумавшись о том, а почему он, собственно, должен оборвать свою жизнь. Осознание этого настолько испугало мужчину, что он едва-едва сдержал позорный порыв сбежать от мальчишки прямо сейчас и, усилием воли сохранив маску насмешливой добродушности, которая сама собой появлялась на его лице, стоило ему только оказаться рядом с Донхэ, сделал вид, что совершенно ничего не случилось и что он все так же наслаждается этим вечером и этим разговором. Однако… кажется, этот день решил не ограничиваться одним-единственным потрясением, ведь стоило только Хёкджэ перевести разговор в куда более безопасное и мирное для них сейчас русло, как на террасу совершенно бесцеремонно ворвался раскрасневшийся и тяжело дышащий Чонсу, который, сделав пару вдохов и едва-едва совладав с собственным ужасом и волнением, с трудом выдавил из себя: – Ваша Светлость, простите за столь бесцеремонное вторжение, но у нас беда… – мужчина с отчаянием посмотрел на мгновенно нахмурившегося и напрягшегося герцога, даже не представляя, сколько имен и событий сейчас пронеслось в голове Хёкджэ. Донхэ. Эмили. Генри. Саын. Сонмин. Вильгельм. Кюхён. Его Величество. Родители Донхэ. И лишь одно имя было неизменно в этой пестрой круговерти – Хичоль. Ведь именно с ним сейчас ассоциировалась любая, абсолютно любая беда в голове Хёкджэ. А уж сколько этих самых бед он мог представить и придумать всего за пару мгновений… – Что случилось? – изо всех сил сохраняя на лице маску спокойствия, как можно равнодушнее постарался спросить мужчина, но чуть дрогнувший голос с лихвой выдал его волнение, точно так же, как смертельная бледность и почерневшие от страха глаза, а также мелко-мелко, едва заметно дрожащие руки выдавали слишком сильное беспокойство стоящего рядом с ним мальчишки. – Дом Их Сиятельств графа и графини Ли, пока те были на приеме в честь открытия нового зала королевской библиотеки… Их дом… Туда кто-то влез. Их ограбили. Несмотря на всю охрану и прислугу… – Ограбили? – изумленно вскинул брови Хёкджэ, недоуменно глядя на бормочущего что-то камердинера. – Ограбили. Их Сиятельств. Полиция уже там… – снова начал лепетать Чонсу, но Хёкджэ слишком резко и грубо перебил его: – Что пропало, уже выяснили? – зло прищурился он, уже догадываясь, каким будет ответ на этот его вопрос. – Еще не все. Проверка имущества только началась. Пока известно лишь, что исчезло полотно мастера Ферро, ну, то самое, что вы тогда хотели приобрести на аукционе… И, кажется, пока это все… – испуганно пробормотал Чонсу, не решаясь даже посмотреть в глаза господину и уже предполагая, какова будет его реакция на ТАКИЕ новости.